Дарую тебе свое проклятие

      Осень медленно покидала земли Этеры, уступая место суровой зиме.       Черный автомобиль мчал по пустой дороге, поднимая за собой ворох потемневших листьев. На днях Виктору пришла весточка из дома, что родители желают видеть его на выходных, и для гарантии прислали за ним личный транспорт. Виктор предугадывал, что причина была в чем-то более серьезном, чем простая родительская прихоть.       Погода за окном стремительно портилась, что для осенней поры было ничуть не удивительно. Небо заволокло плотными тучами, и даже скудные лучи осеннего солнца перестали освещать их путь. Усиливавшийся ветер безжалостно срывал последние листья с веток деревьев, оставляя их нагими и беззащитными.       - Похоже, собирается гроза, - задумчиво произнёс водитель.       - Чушь, - отмахнулся Виктор. - Такой поздней осенью дождей, и уж тем более гроз уже не бывает.       Но вопреки его словам где-то вдалеке послышался раскат грома. По кузову автомобиля тут же застучали редкие, но тяжелые капли дождя.       - Местная природа любит делать сюрпризы, - улыбнулся водитель. Он имел ввиду природу всей Этеры. Насквозь пронизанная магической энергией, она сильно отличалась от природы внешнего мира, которая руководствовалась понятными законами.       Виктор предпочел промолчать. Грохот становился все ближе, и яркие всполохи то и дело рассекали темное небо, будто пытаясь разорвать его на мелкие клочья. Очередной раскат грома, прозвучавший уже значительно ближе, заставил Виктора напрячься. Проклятый глаз под повязкой мгновенно отозвался тупой ноющей болью.       - Сделай радио погромче, - попросил Виктор водителя. Из динамиков полилась спокойная музыка, но ей было не под силу заглушить грохот на улице и смех безумной девицы, так невовремя возникший в голове. Каждый раз это происходило против его воли, сколько бы Виктор ни пытался себя убедить, что та страшная ночь уже давно позади. Он прикрыл глаза и сделал глубокий вдох. Так его учили справляться с подступавшей тревогой, приступами боли и навязчивыми видениями. Нельзя было сказать, что это хоть как-то помогало, но, по крайней мере, это было лучше, чем продолжать безотчетно поддаваться низменному чувству страха.       Дождь тем временем разразился сильнее и превратился в настоящий ливень. В такую погоду Виктор особенно часто вспоминал о своей семье.       Поместье Стефанеску располагалось в нескольких часах езды от академии. От некогда большой семьи осталось всего трое: Тибериу - глава семейства, его жена Алесса и сам Виктор - их последний оставшийся в живых сын. Он плохо помнил своих братьев и сестру, а некоторых и вовсе не знал - на момент его рождения они были уже мертвы. Но их многочисленные портреты, которые ему приходилось лицезреть, помогали создать образы каждого из них. Старший брат Дмитрий своим тяжелым задумчивым взглядом больше остальных детей походил на отца. Мать рассказывала, что он готовился стать преемником и взять управление семьи в свои руки, но увы, его жизнь оборвалась на поле сражения. Микаэль и Николас были близнецами. Подобно Дмитрию, они унаследовали внешность от отца, но чуть вздернутый нос и выразительные глаза, доставшиеся в наследство от матери, придавали им задорный вид. Виктор всегда себе представлял, как, будучи юными, эти двое создавали суету и переполох в их сдержанном семействе. На фотографиях Микаэль и Николас практически всегда были вдвоем, пока один из братьев не угодил в ловушку, которую подстроила семья Ким. Николас, оставшийся в живых, не смог долгое время оставаться в стороне после произошедшего и захотел отомстить, но его попытка обернулась крахом и собственной нелепой гибелью. Единственная сестра Надя была всего на несколько лет старше Виктора, и ее он помнил лучше всех. Она всегда ходила хвостиком за матерью, боясь остаться одна. Ее настигла смерть в стенах родного дома, когда недругам удалось отравить кровь ее первого в жизни донора.       Ладонь Виктора против собственной воли сжалась в кулак, сминая податливую обивку подлокотника. С самого начала ему была неприятна мысль о том, что ему предстоит находиться в одном здании с отпрыском врагов их семьи. Но только в страшном сне он мог предположить, что он снова встретится с ней. Проклятие Аю не только заставляло его чувствовать боль и слабость. Он не мог нанести вреда никому из семьи Ким собственными руками. Именно поэтому Виктор был таким покладистым и сговорчивым. И ему было тошно от самого себя.       Когда они наконец добрались до особняка, дождь прекратился, а выйдя из автомобиля, Виктор понял, что дождя здесь и вовсе не было. Он сделал глубокий вдох. Морозный воздух наполнял легкие, отгонял былые тревоги прочь и приносил за собою спокойствие. Только тогда вампир почувствовал: он вернулся домой. Практически все древние семейства жили в уединении, но Стефанеску забрались от цивилизации дальше прочих. Поэтому не только окружающий воздух казался здесь иным, но и пространство вокруг было наполнено исключительно тишиной.       Дорога была устлана обледеневшей листвой, которая хрустела под ногами. Мать Виктора всегда строго следила за чистотой дома и внутреннего двора и никогда не давала слугам прохлаждаться, поэтому такая незначительная мелочь заставила его насторожиться. Но все опасения оказались напрасны, когда Алесса появилась на пороге. Годы и пережитые трагедии не щадили женщину. Она по-прежнему выглядела хорошо, но опущенные плечи делали ее ниже, а мелкие отрывистые движения выдавали легкую нервозность. В ногах Алессы кружился пушистый фамильяр, напоминавший трехцветную кошку с чересчур большими для такой маленькой головки ушами. Хитрая зверюга часто отлынивала от обязанностей, но мать все равно держала ее при себе за создаваемый уют. Остальные животные сторонились вампиров, поэтому зверюшки-фамильяры были их частыми спутниками и сожителями.       Алесса выглядела обеспокоенной, но, завидев сына, ее лицо просветлело, и женщина устремилась Виктору навстречу.       - Наконец-то ты приехал, - со вздохом облегчения ответила она, крепко обняв сына, после чего негромко прошептала: - Каждый раз я отпускаю тебя из дома как в последний раз.       Виктор почувствовал как пальцы Алессы сжали на спине его пальто. Не нужно было обладать высокой чувствительностью, чтобы понять, что в этот момент испытывала его мать.       - Приехать вовремя нам помешала всего лишь озверевшая стихия, - Виктор обнял ее в ответ, чтобы отвлечь от переживаний и тепло улыбнулся.       - Расскажи, как твои дела в академии? Я так переживала, когда услышала о нападении, - чуть отстранившись, спросила Алесса, внимательно вглядываясь в лицо сына. - Мне кажется, ты бледнее обычного. Пойдем внутрь, нечего мерзнуть.       Внутри старого особняка убранство оставалось прежним. Время в нем будто остановилось. Суеверная и мнительная Алесса не желала ничего менять. Ей казалось, что на этой стабильности держится хрупкое благополучие их семьи, и даже малейшие перемены могут привести к непредсказуемым последствиям.       - Ты зря переживаешь, - успокоил женщину Виктор. - Я больше не намерен прерывать учебу.       Решительный настрой сына заставил Алессу в очередной забеспокоиться, но от дальнейших расспросов ей пришлось воздержаться. В зале появился Тибериу. В отличие от своей супруги он всегда оставался внешне холоден. В его мире было положено иначе проявлять любовь, а именно должным воспитанием и поддержкой.       Тибериу был одет в строгий однобортный пиджак с высоким воротником. На груди красовался их фамильный герб - летучая мышь на фоне серебристой луны. Виктор предположил, что отец сегодня оказывает важный прием, и следующие слова подтвердили его догадку:       - Позволь мне на некоторое время отнять у тебя Виктора. Наш гость хотел с ним переговорить прежде, чем уедет.       Алесса, пусть и нехотя, но все же отпустила Виктора.       - Я надеюсь, он не станет втягивать нашего сына в свои сомнительные авантюры, - недовольно проворчала женщина.       - Не наводи суеты, Алесса. Мы уже все с тобой обсудили. К тому же, гостям давно пора домой, не стоит их задерживать.       Виктор терялся в догадках: кто желал встречи с ним настолько, что отложил свой отъезд до столь позднего часа? Но когда он в сопровождении родителей вошел в гостиную, то личность ожидавшего его гостя перестала быть для него загадкой. Сидя на софе, расположенной у окна, и рассеянно глядя вдаль, сидела женщина. Погрузившись в собственные мысли, она не обратила внимание, что в гостиной кто-то появился. Свет уличных фонарей отражался в ее глазах, заставляя неестественно блестеть их алым огоньком.       Дама печального образа, призрак семьи де Монфор, вдовствующая жена... Каких только прозвищ не доводилось слышать Виктору, когда речь заходила о госпоже Ирен, супруге Анри де Монфора.       На ее коленях дремала светловолосая девочка, но стоило Виктору приблизиться, ее веки распахнулись и на него с любопытством уставилась пара изумрудных глаз. Девочка была еще слишком мала и жажда крови еще не пробудилась в ней, поэтому сейчас она ничуть не отличалась от человеческого дитя.       - Госпожа де Монфор, - Виктор любезно поприветствовал женщину, слегка склонив голову. - Приятно видеть вас и Виолетту у нас в гостях.       Ирен отреагировала на приветствие не сразу, словно прежде ей нужно было завершить какую-то важную мысль.       - Здравствуй, Виктор. Анри настоятельно рекомендовал поехать вместе с ним, - в голосе женщины явственно слышалось разочарование. - Он посчитал, что мне нужно хоть изредка покидать территорию нашего особняка.       Виолетта тем временем поднялась и потянулась.       - Слишком долго, - сказала она, с упреком глядя на Виктора и уперев руки в бока.       - Простите, леди, я очень виноват, - с усмешкой сказал Виктор, изображая почтительный поклон. Девочка, не удержавшись, прыснула от смеха, за что сразу получила в свой адрес предостерегающий взгляд от своей матери. Виолетта поджала губы, чтобы сдержать улыбку, но в ее глазах по-прежнему плясали озорные искорки.       - Виктор, - послышался сдержанный голос Тибериу, напоминавший о делах первостепенной важности.       Отец проводил Виктора до своего кабинета не проронив ни слова, и когда они наконец дошли, то просто открыл дверь, пропуская сына вперед. Тибериу не пошел за ним следом и, как показалось Виктору, был сильно этим недоволен.       Как только дверь закрылась, Виктор услышал знакомый низкий голос:       - Рад тебя видеть.       Анри, совершенно не стесняясь, расположился прямо за рабочим местом отца. В кресле напротив сидела женщина в черной мантии, но стоило Виктору приблизиться, как она сразу уступила ему свое место. Ее капюшон был натянут почти до носа, но все же вампир смог узнать гостью.       - Вы были в составе проверяющей комиссии, - заявил Виктор. Женщина вздрогнула.       - Была, - ответил за нее Анри. - Можешь снять капюшон, Мэб.       Она неуверенно потянулась к своей черной хламиде и стянула ее с головы. Вблизи Мэб оказалась совсем юной девушкой, пожалуй, даже не старше самого Виктора. Ее кожа была бледной, будто никогда не видела солнечного света, а в глазах цвета янтаря плескался страх, который она отчаянно пыталась скрыть своей показной дерзостью. Она чувствовала себя уязвимой в присутствии двух вампиров, но усердно старалась показать, что их присутствие ее ничуть не смущает.       - Ты можешь спокойно говорить при ней. Теперь она на нашей стороне.       Виктор недоверчиво посмотрел в сторону магички, но в итоге кивнул и присел в кресло.       - Зачем вы хотели меня видеть? - поинтересовался он.       - Я хотел выказать тебе признательность. Ты отменно проделал свою работу, ослабив защиту девчонки.       Неожиданная похвала ничего не всколыхнула в душе Виктора. Он не чувствовал, что совершил нечто выдающееся. К тому же, он был счастлив, что ему не пришлось лично искать встречи с Ким, и она буквально сама попала в его руки. От одной лишь мысли, что Виктору пришлось бы искать повод подойти к ней и заговорить, становилось мерзко.       - Это было несложно. Она была так напугана, что не заметила аконита, который я подложил ей в карман.       - Славно. Ты верен заветам своей семьи, мне нравится это качестве в тебе. Хотя твой отец и не был в восторге от моего решения подключить тебя к этому делу. Он просто не понимает, что я делаю все это не ради своих прихотей, а нашего общего блага.       Теперь Виктору стала понятна причина недовольства отца. Но, в отличие от Тибериу, он относился к главе семейства де Монфор с уважением и считал, что он действительно тот, кто сделает их народ свободным от гнета магов.       - Он часто вспоминает вашего отца и власть при нем. Ему... все еще сложно привыкнуть к переменам, - произнёс Виктор.       - Мой отец давно мертв, - холодно ответил Анри. - А Тибериу наконец-то должен вылезти из кокона воспоминаний, в который он себя так старательно загонял все эти годы.       - Возможно, в ваших словах есть правда, - неуверенно пробормотал Виктор. Ему было неловко осуждать отца за его спиной, но в словах Анри действительно была доля правды.       - Что будет дальше? - решил поинтересоваться Стефанеску, чтобы отвлечь Анри от темы о своем отце.       - Твоя задача остается прежней - приглядывать за Лаэртом. Он, будто брошенный всеми щенок, ищет ласковых рук. Поэтому ему нужен проводник, который твердо уверен в своих взглядах и не даст ему ошибиться.       - Но… Зачем же было так с ним обходиться? Это лишь усугубило его отношением к вам.       - Он должен пройти соответствующую огранку. Если после такого испытания он переметнется на другую сторону, то он недостоин стать частью нашей семьи.       Мэб, стоявшая в стороне, издала в ответ на это странный звук - то ли чихнула, то ли фыркнула. Анри даже не взглянул на нее.       - У вас довольно своеобразный подход к воспитанию, хотя я не смею вас осуждать, - хмыкнул Виктор.       - Я могу задать вам вопрос?       Анри вопросительно посмотрел на Стефанеску.       - Нападение на академию - это ваших рук дело?       Виктор заметил, как на лице Анри едва заметно промелькнуло раздражение, но очень скоро он взял себя в руки.       - Нет. И, откровенно говоря, только твое чисто случайное присутствие на месте происшествия помогло избежать провала.       - Вы о кольце?       - Именно. Я долго думал, правильно ли поступил, что рассказал тебе об этом. Но твой поступок развеял мои сомнения. Поэтому, прошу тебя, не сбейся со своего пути и помоги Лаэрту. Скоро он и сам все вспомнит…

***

      - Как же приятно снова пользоваться магией!       Лаэрт потянулся и уютно устроился в мягком кресле. В выходной день преподавательская пустовала, и они на пару с Миллоузом организовали в ней очередную встречу, чтобы сыграть в го. Такова была официальная версия для всех. На самом же деле за закрытыми дверьми эти двое обсуждали дела, лишь косвенно касавшиеся академии.       - А тебе, как я погляжу, много для счастья не нужно, - Миллоуз криво улыбнулся, передвигая черный камешек по доске. - Уже забыл, как правая рука нашего дорогого министра самолично решила покопаться в твоих мозгах?       Лаэрт моментально помрачнел.       - Не напоминай, - проворчал он.       - Почему же нет? - в голосе преподавателя отчетливо звучал сарказм. - Мне кажется, этот случай должен был тебе ясно показать, что маги нам не друзья.       - Я и не считаю их своими друзьями.       - Да? А как же та девчонка?       Лаэрт хотел возразить, что она ему не друг, но промолчал. Они не проводили много времени вместе, и их отношения трудно было назвать дружескими. Но было в Интак что-то такое, что заставляло Лаэрта расстраиваться, когда он подолгу не видел ее.       Миллоуз заметил перемену в парне и подозрительно прищурился.       - Когда настанет час, ты должен без сожалений и эмоций выполнить то, что тебе поручат, а излишняя привязанность к кому-либо из них может доставить кучу проблем. Все-таки мы до конца еще не уверены, чей именно Дар нам нужен.       Лаэрт в задумчивости закусил губу, но опустил взгляд на доску, делая вид что размышляет над своим ходом. В отличие от Миллоуза, он был практически наверняка уверен в том, что нужный им Дар принадлежит именно Ким. Иначе зачем ее родители проделали столько сложных манипуляций, чтобы скрыть его? Но его преподаватель, похоже, не был в курсе этих подробностей.       Миллоуз, удовлетворенный результатом, решил закончить читать нотации.       - Итак, - продолжил он уже более миролюбивым тоном. - Теперь у нас есть кольцо покойного графа Винсдейла. Ты принес его, как я тебя просил?       Лаэрт сунул руку в карман, нащупал увесистый перстень и протянул вампиру.       - Здесь расположена часть магической формулы, с помощью которой ты сможешь забрать Дар, - внимательно рассматривая кольцо, пробормотал Миллоуз. - Вторую часть заклинания готовит темный маг, и как только она будет готова, нам всего лишь останется соединить половинки вместе и забрать нашу "драгоценность".       Лаэрт еще раз посмотрел на кольцо, прежде чем Миллоуз упрятал его в свой карман. Он понятия не имел, о каком заклинании идет речь, но надеялся, что оно не причинит вреда носителю Дара.       Тут Лаэрт вспомнил нечто, что его беспокоило последние дни.       - Слушай, а у чая, который ты мне готовишь, есть какие-то побочные эффекты? - спросил он.       Миллоуз поднял на парня настороженный взгляд.       - Например?       - Мне стали сниться странные сны. И иногда я не могу понять, что это - сон или реальное воспоминание.       Сновидение, в котором Лаэрт увидел свою мать, не давало покоя. Он долгие годы считал, что она пропала, но теперь в его душе поселилось сомнение. Что если ее действительно убили?       - К тому же, когда я был в лазарете, медсестра довольно скептически отнеслась к составу твоего чая. Она обещала поговорить с тобой.       При упоминании медсестры рот Миллоуза растянулся в широкой улыбке и стало видно кончики его клыков.       - Ах, да, Альберта. Она разговаривала со мной, у нее такие шикарные...       - Миллоуз!       - Глаза! Я хотел сказать о ее глазах! А ты о чем подумал?! - вампир картинно возмутился и тряхнул своей шевелюрой. - В общем, Альберта, конечно, хорошенькая. Может, даже хороший врач. Но в травах она вообще не разбирается. А что касается твоих снов, я бы на твоем месте относился к ним более серьезно. Твое подсознание таким образом что-то хочет тебе сказать.       Лаэрт тяжело вздохнул. Если бы его сны были полноценными, а не обрывочными намеками, было бы значительно проще.       - Черт, я забыл убрать книги за собой, - внезапно опомнился Лаэрт, вскакивая со своего места и глядя на часы. Время близилось к полночи. - Если Холидэй это завтра увидит, то снесет мне голову.       - Беги, беги, "студентик", - ухмыльнувшись, произнес Миллоуз вслед убегающему парню.       В столь поздний час библиотека давно была закрыта. Лаэрт сунул руку в карман, чтобы достать ключи, но тут заметил неладное. Из-под двери просачивалась тоненькая полоска света, а сама дверь была чуть приоткрыта. Парень насторожился. Он аккуратно вошел внутрь. В читальном зале царила тишина, а источником света служила одиноко горевшая лампа, стоявшая на одном из столов. Лаэрт подошел ближе и заметил, что на столе лежал белый конверт. Аккуратным почерком на нем было выведено "Для Лаэрта". Увидев собственное имя, он не поверил своим глазам. Но никакой ошибки быть не могло: письмо было адресовано именно ему. Лаэрт медленно подошел ближе, неуверенно взял конверт и аккуратно распечатал, извлекая наружу письмо.       "Дорогой Лаэрт. Поздравляю с днем рождения. Ведь именно в этот день ты должен был умереть следом за своей матерью и лишь благодаря ее предусмотрительности смог выжить. Но я тебя ни в чем не виню. Ты всего лишь плод грешной и неестественной связи между двумя разными видами. Дети не должны нести грехи своих родителей, понимаешь? Вот и я поняла это, поэтому не стала искать тебя, чтобы довершить начатое. Поэтому я хочу попросить тебя о той же услуге: не будь к ней слишком жесток."       От прочитанного к горлу подступил ком, стало трудно дышать. Лаэрт отбросил письмо и схватил конверт. Когда он вытряхнул его содержимое, из него выпало перышко маленькой птицы и темно-красный лепесток розы.