Уверенными шагами (With steady steps)

Мир исчез во вспышке золотого света, настолько яркого, что, казалось, мог выжечь ему глаза. Это заставило Ичиго зажмуриться; жгучее ощущение охватило все его тело, и он открыл рот, крича от боли — она была сильнее, чем когда-либо, — но звук потонул в сгустившейся внутри света тишине. Мир исчез во вспышке золотого света, был и пропал так внезапно, что Ичиго на мгновение подумал, будто они провалились. Что, что бы там ни сделала Орихиме, у неё ничего не вышло. Он так боялся этого. Месяцы без занпакто опустошили его сильнее, чем он мог себе представить. Поэтому, когда она пришла к нему с решительным взглядом и расправленными плечами, Ичиго впервые после падения Айзена почувствовал надежду. Орихиме тогда сказала, что если его решимость будет достаточно сильной, то все получится. И, если он будет готов поднажать, потребовать, чтобы мир прогнулся под ним, — она сможет помочь, открыть путь. Но все остальное ему придётся сделать самому. Мир исчез во вспышке золотого света, и, когда на смену пришла темнота, Ичиго почувствовал, как у него скрутило желудок, а кожа сделалась слишком тесной. Он открыл глаза и увидел свою комнату — разве они были не в магазине Урахары? — в окно которой проникали лучи рассеянного солнечного света. Он открыл глаза и почувствовал под кожей треск реяцу. Его сердце пропустило удар, а затем еще один, когда осознание того, что это сработало, резко отошло на второй план, потому что Ичиго не мог дышать. Потянувшись руками — слишком маленькими, подсказывал разум, — Ичиго распахнул окно у кровати, надеясь, что свежий воздух запустит легкие. Но этого не произошло. С каждым мгновением его кожа становилась все туже, словно он надел одежду на два размера меньше. Ичиго рванул на себе рубашку, разрывая ткань в надежде, что хоть это поможет. Что давление просто исчезнет. Ему действительно следовало быть осторожным в своих желаниях. Еще одна вспышка — на этот раз красно-черная — отбросила его через всю комнату. С гулким треском спина ударилась о стену, но он едва ли заметил ушиб, потому что давление наконец исчезло, и это все, что имело значение. Давление исчезло, и его реяцу обвилась вокруг него, словно говоря «добро пожаловать домой». В коридоре послышались торопливые шаги, что едва ли волновало Ичиго, ведь его уже втянуло во внутренний мир. На мгновение он почувствовал слабое головокружение, но зрение медленно прояснилось, открыв ему окружающую обстановку. Представшие перед Ичиго перевёрнутые на бок здания заставили его рассмеяться громко и немного дико, поддавшись обрушившейся на него волне безумной радости. Они сияли невозможно ярким, неестественным светом, словно раскинувшийся под его ногами океан. Заряженный воздух практически горел от количества заполнившего пространство реяцу, столь плотного, что у него кружилась голова. Такого наслаждения он не испытывал никогда прежде, даже в бою. Давным-давно, когда Ичиго впервые вошел в свой внутренний мир, пейзаж казался пустым, лишенным всякой жизни. Но теперь. Теперь, когда он знал, каково это — без него… Месяцы. Месяцы без силы. Без возможности защитить своих друзей — даже увидеть некоторых из них. Без его занпакто. Пустой. Пустой и потерянный. Но не теперь. Это было даже слишком похоже на сон. Шелест ткани позади заставил Ичиго обернуться с ухмылкой на лице, живот слегка скрутило от волнения. Месяцы без занпакто, месяцы без удобной тяжести клинка в руках, но теперь… Теперь перед ним стоял Зангецу, и Ичиго пришлось запрокинуть голову, чтобы полностью его осмотреть. — Ты стал выше? — выпалил он, прищурив глаза и ещё раз внимательно оглядев духа, буквально впиваясь в него взглядом. Запечатлевая это зрелище в своем сознании и клянясь, что больше не потеряет. — Не, прост ты укоротился, король. — Голос заставил его обернуться, и Ичиго нахмурился, встретившись взглядом с глазами своей внутренней пустоты. Желто-черные, с безумным блеском, от которого у него свело живот. — Какого черта он здесь делает? — прорычал Ичиго, потянувшись за мечом, которого там не было. На мгновение его охватила паника: где меч? Почему у него нет Зангецу? Реяцу вихрилось вокруг, ластилось к нему, густое и плотное, так почему же в его руке не было Зангецу? — Нам нужно многое обсудить, — сказал Старик, вставая рядом с Широ. — Например о том, что именно сделала Орихиме. Ичиго посмотрел то на одного, то на другого, нахмурив брови — они были выше, намного выше, чем он помнил. Либо это, либо… Он впервые посмотрел вниз на себя, на свои слишком маленькие руки и на то, как близко находился пол. — Я… — Коротышка. —…Ребенок. — Ичиго поднес руку к лицу и сощурился, как будто это могло заставить его вырасти до нормального размера. Орихиме же не омолодила его, как в плохом сюжете дешевой манги? — Что, черт возьми, происходит? — Силы Орихиме хаотичны и неконтролируемы, — сказал Старик, — похоже, это было непреднамеренным следствием попытки вернуть тебе силы. Ичиго рассмеялся, проведя рукой по волосам: — И что? Я превратился обратно в ребенка? — В некотором смысле, — хмыкнул Старик. Было не так уж сложно собрать все воедино, начиная с того, как пристально смотрел на него Зангецу, и заканчивая тем, как сам Ичиго помолодел. Не самое неожиданное развитие событий, учитывая все, через что он прошел. Раз уж даже Урахара не до конца понимал, на что способна Орихиме; только то, что ее силы были наравне с богом. Настоящим, таким, с которым не могут сравниться даже шинигами. Именно поэтому он согласился, почувствовав, потому что был шанс снова обрести Зангецу. В какой-то мере это сработало, но не так, как он ожидал. — Путешествие во времени. — Это прозвучало без единой эмоции, ознаменованное укрепившимся где-то внутри покорным согласием. — Можно назвать это вторым шансом. Ичиго нахмурился: — Такое вообще возможно? Разве это не… не нарушит временную линию? — Маловероятно, ведь мы не были стерты по прибытии. Ичиго вздохнул, скептически глядя на Старика, но не имея никаких реальных доказательств его неправоты. — Второй шанс, да. — Он мог остановить Айзена, остановить войну. Даже спасти свою маму, если его забросило во времени достаточно далеко. У него появился шанс все исправить. Улыбка Широ растянулась, став почти неестественной: — Это еще не самое лучшее, Король. Разве ты не хочешь узнать, почему я вернулся? Ответить он не успел. — Ичиго, — позвал Старик, привлекая его внимание. В его словах прозвучала тяжесть, которой не было раньше: — Мы призвали тебя сюда не только для того, чтобы обсудить, что сделала твоя подруга. — Тогда зачем… — Я не Зангецу. Наступило молчание, любой рождавшийся у него ответ перехватывало замешательство, поэтому Ичиго просто продолжал смотреть на духа широко раскрытыми глазами. Он открыл рот и закрыл его, не в силах подобрать слов. Ведь это не имело никакого смысла. Конечно же, Старик был Зангецу, он был Зангецу все это время; был здесь, когда Ичиго нашел свои силы, был здесь, когда он прокладывал себе путь в Обществе Душ, когда боролся с Айзеном, и в тот день когда… Ичиго сглотнул, заставляя свой голос вновь работать: — О чем ты говоришь? Конечно, ты… — Ты, должно быть, и сам это заметил. — Дух уверенно встретил его взгляд. — Когда я учил тебя или когда твоя жизнь оказывалась в опасности, тебе помогали не мои силы. — Это все я, — с диким ликованием в голосе вставил Широ, смеясь, громко и безумно. Ичиго обернулся к своему пустому, его взгляд успел уловить блеск лезвия, позволив вовремя увернуться от удара и отпрыгнуть на несколько футов назад, приготовившись к атаке. — Учитывая, сколько задницо-спасательных операций мне тут пришлось проводить, это я должен называться Королем. — Ни за что, — огрызнулся Ичиго, его руки дернулись к тому месту, где должен был находиться меч. Старик шагнул вперед, останавливая атаку, которую Широ планировал провести. Это вернуло Ичиго к тому, что они обсуждали, к тому, что сказал Старик. Он поймал взгляд духа, прежде чем заговорить: — Я не понимаю, — его голос был напряжен, как будто он едва удерживался от крика, — если ты не Зангецу, тогда кто ты? — Я — твоя сила квинси, — пояснил Старик, по-прежнему спокойный, но с растущим напряжением в голосе. — Я пытался стать центром твоих сил, чтобы подавить твой рост и удержать от сражений. — Почему? — выдавил Ичиго чуть не рыча. Растерянность и обиду сменил гнев — так было проще, пусть жар раздражения выжжет предательство, боль от того, что ему солгали. — Чтобы защитить тебя, — сказал Старик, слова прозвучали так легко, словно что-то само собой разумеющееся. Так легко, будто не били Ичиго по самому нутру, заставив гнев поспешно вырваться наружу. — Я уже говорил тебе, то, что хочу защитить я, не совпадает с тем, что хочешь защитить ты. Поэтому я пытался помешать тебе стать шинигами. — Слова горели, так же сильно, как тот золотой свет, жгли и заставляли что-то внутри него практически трещать по швам. — Однако ты все равно стал шинигами, и мне пришлось смотреть, как ты тренируешься, страдаешь и растешь… И в конце концов я и сам начал помогать тебе становиться сильнее. Теперь, видя тебя таким, я рад отступить. Ичиго в ужасе увидел, как Старик начал растворяться, исчезать на его глазах. Месяцы. Месяцы без своих сил. Он не собирался терять их снова — любую их часть. — Подожди! — закричал Ичиго надтреснутым и высоким от юности голосом. Он рванул вперёд, вытянув руку, подгоняемый отчаянием. Но оказался недостаточно быстр. То, что когда-то было его духом занпакто стало мечом, совершенно ему не знакомым. — Ты сражался лишь той силой, которую я не смог подавить. — Голос Старика звучал из ниоткуда и отовсюду одновременно: — Это твой настоящий занпакто. Возьми его и сражайся своей силой, Ичиго. Он ещё даже не успел принять эту новую реальность, как все вокруг вновь начало меняться. Гнев бурлил внутри него горячо и быстро. Квинси или нет, Старик спасал его столько раз, что Ичиго было попросту все равно на его слова. Мир вокруг него начал рушиться, но Ичиго это не волновало. Не волновало, что Широ исчез, не волновало, что голова раскалывалась от каждого падающего здания. Ему было все равно, и будь он проклят, если Старик думал, что слова духа могут его остановить. — Мне все равно! Мне все равно, кто ты! Мне всё равно, кто вы оба! И ты, и он, — закричал Ичиго, зная, что они оба слышат. Он схватил начавший уже рассеиваться в рейши меч и потянул его. — Я уверен, что вы оба — Зангецу. И я не потеряю вас снова! — Стоило ему произнести это, как все сомнения, которые у него могли возникнуть, отпали, и уверенность, что его слова были правдой, осела в груди привычной тяжестью. После них его внутренний мир затих. Разрушения замедлились. Здания стабилизировались, и головная боль начала отступать. Он тяжело дышал. Похоже его легкие пытались догнать усталость, медленно наполняющую его тело. Мир снова вспыхнул, но на этот раз не было ни боли, ни ломоты в плечах, ни жжения в глазах. Только осевшее тяжестью спокойствие, похожее на облегчение, возникшее одновременно с появлением клинков в его руках. И знание, что Зангецу был рядом. Они оба. *** Реальный мир прояснялся медленно, каждый из его органов чувств словно включался по очереди. С Ичиго в комнате находились другие люди, он слышал их голоса, но как-то приглушенно. Тишина — понял он, когда его пальцы, державшие рукояти Зангецу, слабо дёрнулись. Он чувствовал их. Их обоих. Присутствие Старика, ровное и спокойное, в небольшом клинке — скорее даже траншейном ноже. И Широ — в мече куда крупнее; всепоглощающая жажда крови, желание схватки, которую Ичиго не ощущал с тех самых пор, как потерял своих духов. Он сделал еще один вдох, прежде чем открыть глаза, позволяя яркости комнаты рассеяться, и обнаружил себя лежащим на спине; его взгляду предстал хорошо знакомый потолок. Запах старого дерева и теплого чая навеял слишком много воспоминаний. Итак, они были у Урахары. — Ичиго, — позвал его по имени голос, которого он не слышал уже много лет. С замиранием сердца Ичиго повернул голову и увидел перед собой свою мать. Он увидел ее теплые глаза, наполненные щемящей в груди заботой. Увидел ее яркие волосы, убранные назад в беспорядочный пучок. Увидел ее, живую и цельную, а не искаженное воплощение, воссозданное каким-то пустым. Она была жива. — Ичиго, как ты себя чувствуешь? Путешествие во времени. Его действительно отправили в прошлое. Когда-то он думал, что не сможет предстать пред ней вновь без своих сил шинигами — без способности защищать, как подразумевало его имя. Но теперь, когда она находилась так близко, Ичиго больше не был уверен, что их было бы достаточно. — Мама? — Слово прозвучало слишком резко. Слезы, выступившие на глазах, заставили его моргнуть. Ичиго не смог бы остановить себя от того, чтобы обнять ее, даже если бы захотел. Запах ванильного шампуня и прикосновение её свитера к щеке заставили его сердце сжаться при следующем вдохе. — Ичиго? — спросила она, когда вернула объятия, крепко прижимая его к себе. — Что случилось? Она была жива. Она была жива, и Ичиго, черт возьми, позаботится о том, чтобы она оставалась такой. — Ничего, — приглушённо ответил он ей в плечо. — Ничего не случилось. — Это всё конечно очень мило… — сказал Урахара, звук закрывающегося веера заставил Ичиго перевести взгляд на его серые глаза. — Отвали, Панамочник, — бросил ему Ичиго, прежде чем тот успел что-то сказать. Он ни за что на свете не позволит Урахаре отнять у него этот момент и уж точно не собирается позволить ему превратить это в какую-то шутку. Кроме того, шок, промелькнувший на лице мужчины, того стоил — Ками свидетель, ублюдок это заслужил. И если в глубине сознания и была какая-то часть, которая выплескивала злость на этого человека за то, что он оставил его, бросил, когда Ичиго исчерпал свой ресурс. Когда его силы разлетелись на куски из-за той безрассудной атаки на Айзена. Та часть сознания Ичиго, считавшая, что, если бы Орихиме ничего не предложила, Урахара не стал бы с ним больше возиться. И если эта часть его сознания чувствовала удовлетворение, вот так срываясь на нём, что ж, он оставит это при себе. Потому что знал, что, пускай Урахара и не искал его после войны, но делал он это лишь ради него самого. Ичиго знал, что тот хотел помочь. Знал по тому, как загорелись глаза Урахары, когда они с Орихиме попросились в его бункер. Знал по тому, как Урахара даже не притронулся к своему вееру, пока они рассказывали ему о своем плане. Знал по тому, как тот согласился. — Ичиго! — воскликнула его мама, от возмущения ее голос стал выше и громче. Она отстранила Ичиго на расстояние вытянутой руки и продолжила: — Немедленно извинись перед Урахарой-саном! Ичиго послушно извинился, но голос был настолько пустым, что в искренность никто не поверил. — Все в порядке, — прикрыв лицо веером сказал Урахара и внимательно посмотрел на Ичиго. — Как я уже говорил, мы должны сосредоточиться на выяснении деталей произошедшего. — Мужчина резко закрыл свой веер — Похоже, его реяцу стабилизировалось, когда появились мечи, но так не должно быть. — Урахара посмотрел на отца Ичиго. — Ты сказал, что нашел его в этой униформе. Его отец кивнул: — Он был в отключке у стены. Ичиго сузил глаза, когда они заговорили между собой так, будто его здесь не было, но, нахмурившись, решил пока оставить их так, а сам вернулся к своим клинкам. Сначала он взял в руки Широ, но резко осознал, что его роста не хватает, чтобы расположить меч у себя на спине. С ворчанием Ичиго поднял Старика, чтобы закинуть на спину его клинок, а затем снова осмотрел Широ. Прошло мгновение, прежде чем он понял, что в комнате воцарилась тишина. — Сынок, — заговорил его отец, — ты знаешь, что это за мечи? — Это мои занпакто. — Да, это они, вопрос в том, как они у тебя оказались, — сказал Урахара. От наблюдений за затруднительным положением Ичиго, в его глазах замелькала улыбка, выглядевшая насмешливо, но от этого не менее острой и расчетливой. — Что последнее ты помнишь, Ичиго-кун? Ичиго открыл рот, но затем закрыл его; должен ли он сказать им? Ему следовало признать, что путешествие во времени звучало не слишком правдоподобно, даже если оно объясняло его уровень реяцу и облик шинигами. Но что еще он мог сказать? Что произошла большая вспышка, и он вдруг стал на уровне сил капитанов? Что он вообще ничего не помнит? Ичиго облизал губы, расправил плечи и встретил взгляд Урахары со вспыхнувшей внутри решимостью. В любом случае, он никогда не умел лгать. — Мы с Орихиме использовали бункер, чтобы попытаться вернуть мои способности шинигами, но когда она попыталась отвергнуть… отвергнуть что-то, произошла вспышка золотого света, и я снова оказался в своей комнате. — Он говорил четко, позволяя своим эмоциям отражаться на лице, как делал это всегда, потому что честность лучше всего подкрепляется готовностью к открытости, а Ичиго нужно, чтобы они поверили ему. Нужно, чтобы родители поняли: что бы там ни случилось, он уже не тот ребенок, которого они знали. — Только, я не мог дышать и… — Ичиго вдруг понял, что не видел своего тела с момента возвращения, и что они не поместили его обратно, пока он был в своем внутреннем мире. — Где мое тело? Его родители посмотрели друг на друга, в то время как взгляд Урахары не отрывался от его лица. — Ичиго, — начал отец, — когда ты… твое тело, оно… — Оно больше не пригодно для жизни, — пришёл на помощь Панамочник. — Твою душу выбросило из него, поскольку у тебя оказалось слишком много духовной энергии, чтобы вместить ее. Ичиго уставился на них, его взгляд метался от одного лица к другому, пока информация укладывалась в голове. — Я… умер. — По сути, да. — О. Ичиго посмотрел вниз на свои руки, обращая внимание на отсутствие мозолей, на то, как его пальцы сгибаются и разгибаются. Он умер. Но, по сути, он не чувствовал никакой разницы. Помимо изменений, которые всегда ощущал в своей духовной форме, не было никакого физического чувства потери от отсутствия связи с человеческим телом. И, возможно, это было хуже. Стоило признать, были времена, когда ему казалось, что он умирает. Во время войны и после. Но слышать это сейчас. Знать, что он не может вернуться к своей человеческой жизни, теперь, когда его мать жива, а друзья в безопасности, ощущалось словно пощёчина. Похоже, вселенная и правда полна иронии. Ичиго давил на мир, требовал от него отдать ему то, что он потерял, а тот, в свою очередь, надавил в ответ. Забрал что-то, даже когда дал ему больше, чем он просил — больше, чем он мог осмелиться просить. — Вопрос в том, откуда у тебя столько реяцу, — сказал Урахара, отрывая его от размышлений. — Я же говорил тебе. — нахмурился Ичиго. — Орихиме и я… — Вы были в бункере, да, — перебил его Урахара, — но кто такая Орихиме, Ичиго-кун? — И что ты имел в виду под «вернуть» свои способности шинигами? — напряженным голосом спросила его мать. Ичиго перевел взгляд на свои мечи, которые все еще лежали на полу, и нашел в себе силы: — Я знаю, это звучит безумно, но я из будущего. Слова просто полились из него. Они шли быстро, спотыкаясь друг о друга: смерть мамы, видение духов, Рукия, Айзен, война, все. Все выливалось в спешке, и он даже не был уверен, что это имеет смысл. Как и не был уверен, что ему есть до этого дело. Его мама была жива, сестры и друзья в безопасности. У него снова был Зангецу. Ичиго надавил на мир, и тот расступился, прогнувшись под силой золотого света.