Крокодилы и миротворцы

12 мая 799, Хайнессен — У нас сейчас нет ресурсов на полную интеграцию Альянса в структуры империи. Точнее, мы можем изыскать их, но я предвижу проблемы, — Оберштайн был готов терпеливо повторять это снова и снова. — И главная из них — сворачивание административной реформы в Рейхе. Потому что первое, что нам понадобится при встраивании Альянса в структуры Рейха — это люди. Мы еще не переварили Феззан в этом отношении, ваше высокопревосходительство. — Я понял вас, Оберштайн, — нетерпеливо прервал его регент. — Более того, я прочитал все ваши докладные по этому поводу. Так же как и ваш прогноз сроков. Вы собираетесь варить эту лягушку в молоке медленно, но верно. Взмахнув рукой, он скучливо перечислил: — Полное разоружение и видимость автономии. Постепенное ограничение свободы слова, руками местного руководства. Институт наместничества. Экономическая удавка, которая не позволит мятежникам подняться, пока мы будем заняты внутренними делами. Оберштайн склонил голову в коротком утвердительном поклоне. — У вас есть какие-то замечания или возражения по поводу этого плана? Райнхард фон Лоэнграмм хмурился и привычным механическим жестом поглаживал висящий поверх расшитого кителя приметный золотой медальон. Военный министр хорошо знал этот жест и знал, что именно он означает. Читая юному командующему лекцию о фаворитизме в крепости Гайесбург, Пауль фон Оберштайн не думал, что наступит время, когда он искренне порадовался бы союзнику в лице адмирала Кирхайса. Ведь тот, несомненно, настаивал на том, чтобы прекратить кровопролитие, залечить раны, оставленные операцией «Рагнарек», и заняться наконец делами Рейха. Однако Кирхайс погиб, и Оберштайн не мог не замечать, как многое изменилось с тех пор. Впрочем, он привык обходиться малым и в меру собственного разумения всегда работать с тем, что есть. — Я хочу, чтобы проект договора с мятежниками был подготовлен как можно скорее. И я подумаю над кандидатурой наместника. Вы можете быть свободны. Отвесив глубокий поклон, Оберштайн повернулся и скользнул к выходу роскошного кабинета в гостиничном пентхаусе. Внезапно звонкий голос командующего, в котором явственно звучала брезгливая досада, нагнал его у самой двери. — Они слишком быстро сдались, вам не кажется? Регент стоял у огромного, в пол, окна, с которого открывался головокружительный вид на главный город захваченной планеты. За рекой уродливый торчащий зуб оплывшего после орбитального удара здания Объединенного комитета по обороне и вооружениям был облеплен строительными подпорами и грузовыми платформами на антигравах. Там продолжался разбор завалов и спасательные работы. Фигура регента, омытая бьющим из окон беспощадным светом, на фоне яркого неба казалась вырезанной из черной бумаги, только волосы и эполеты вспыхивали золотом. Оберштайн подумал, что снова стоит проверить глазные импланты. Обычно их сенсорные механизмы намного быстрее подстраивались под резкую смену освещения. Он помедлил перед ответом. — Председатель Трюнихт хорошо послужил нам, ваше высокопревосходительство. Предатели, трусы и выжиги в рядах противника — прекрасные союзники, которые помогают экономить собственные силы и людей. Они сделают в этой системе всю работу за нас, пока мы будем заняты Феззаном. — Ступайте, Оберштайн, — повторил маркиз фон Лоэнграмм, отпуская его резким движение руки. Военный министр прикрыл за собой дверь и ровным шагом проследовал в сторону охраняемого гвардейцами лифта. До его кабинета в одном из гостиничных номеров средних этажей было примерно пять минут спокойной ходьбы — бездна времени, чтобы подумать. Итак, новые времена, новый кайзер, новая династия. То, что все никак не могут уяснить мятежники: хуже, чем излишек правления, только недостаток правления. В слабых, разобщенных, несостоятельных государствах люди при демократии страдают от насилия и несправедливости так же, как и при авторитарном режиме. Вот только еще и дороги не ремонтируются, и поезда не приходят вовремя. Проблема заключалась в том, что его будущее императорское величество очень недоволен тем, как прошла военная кампания, и достигнутым результатом. Маркизу фон Лоэнграмму был нужен полный разгром и чистая победа. И он привык получать то, что так хочет. Однако новую войну Рейх не может себе позволить. Во всяком случае, пока не закончится национализация и экспроприация богатств феззанской промышленной элиты. И разумеется, не состоится коронация. Если он правильно расшифровал недовольство фон Лоэнграмма, новый наместник будет отвечать затаенным чаяниям регента. Максимально жесткий, негибкий человек, который быстро доведет ситуацию на Хайнессене до взрыва и даст командующему повод разорвать так раздражающий его мирный договор и развернуть войска. Как все же неудобно, когда глава исполнительной власти, будущий глава государства и верховный главнокомандующий — одно и то же лицо. Последняя мысль заставила Оберштайна внутренне поморщиться. Слишком близко было к тому, о чем говорил на флагмане Ян — человек, опасный отнюдь не только своей проницательностью. План Лоэнграмма подразумевал полное уничтожение сил мятежников, план военного министерства — уничтожение командной верхушки. Ни того, ни другого не произошло. Оберштайн предпочел бы избавиться от флот-адмирала, его штаба и командования на Хайнессене сразу после битвы. Но регент, разумеется, и слушать об этом не захотел. Теперь же большие и малые заговорщики будут слетаться к Яну как ночные мотыльки на огонь. А тот будет гасить их недовольство и жажду действия, потому что умен и понимает, что шансов на успешное выступление против Рейха сейчас нет. Горячие головы, которые ему не удастся остудить, можно будет обезвредить в рамках рутинных операций. Если хорошо разыграть эту карту, Яну можно будет подпортить репутацию среди антиимперских радикалов. Как он и говорил регенту, нет смысла марать руки, когда найдется тот, кто услужливо сделает это за тебя. К сожалению, Ян Вэньли не просто выиграл у будущего императора битву, — он пренебрег им лично. Задел маркиза фон Лоэнграмма за живое, и это вдвойне угрожает логичному и естественному плану бескровного удушения Альянса. А после операции фройляйн Мариендорф — мозги и инициативу этой женщины решительно недооценивают, — Двойная звезда чересчур усилила свои позиции. Ни один из двух блестящих адмиралов, любимцев армии и толпы, не испытывал добрых чувств к военному министру. Поэтому действовать следует осторожно и организовать страховку. Пройдя в свой кабинет, Пауль фон Оберштайн приказал секретарю вызвать к нему полковника Фернера.

***

Четыре часа спустя этот самый полковник стоял навытяжку перед столом главнокомандующего. — Список кандидатур советников на Хейнессен от военного министерства, да? Что ж, выполняйте приказ его превосходительства военного министра, полковник. Я уверен, что вы подберете приемлемых персон для аппарата моего будущего наместника. — С вашего позволения, если бы я знал имя будущего наместника, мне было бы легче соответствовать вашим желаниям. Вашим и господина Оберштайна, конечно же, — Фернер слегка улыбнулся. — Я назначаю своим наместником на Хайнессене адмирала Рененнкампфа. Об этом скоро будет оглашено официально. — Думаю, у меня есть несколько подходящих людей для адмирала. Военного министра они также устроят. Райнхард помолчал, холодно и отстраненно разглядывая человека перед ним. — Полагаю, Оберштайн знает, что вы докладываете мне. — Несомненно, ваше высокопревосходительство. И разумеется, я подберу кандидатуры в соответствии с этим его знанием. К примеру, советник Фюммель. Замечательный послужной список. Проигрался, а потому позволил себе несколько увлечься, запуская руки в неподотчетные фонды для спонсирования нелегальных операций на Феззане. Военный министр проявил к нему снисходительность и теперь не без причины полагает, что вправе рассчитывать на лояльность. — Настоящая лояльность — редкость в наше время, не правда ли? Пепельноволосый молодой человек в идеально сидящем мундире склонил голову и, чуть прищурив кошачьи зеленые глаза, ответил: — Я думаю, ваше высокопревосходительство, что каждый должен быть на полагающемся ему месте. А где это место, решать вам. — Именно так, полковник. Мне нужен господин военный министр на своем месте, а господин наместник — соответственно, на своем. И вы поможете мне в том, чтобы они оба там и оставались. Вы свободны. Фернер вышел из кабинета, прокручивая в голове произошедший разговор с регентом и список потенциальных двойных агентов. Внезапно он подумал, что ему жаль будущего имперского наместника на Хайнессене адмирала Ренненкампфа.