…
С момента их с Ольгой последнего разговора о детях прошло почти четыре месяца. Больше ни разу они тему естественных родов не поднимали. В тот вечер Арефьева ясно дала понять, что рожать в таком возрасте после всех травм и выкидыша она не будет. Риск слишком велик. Паша поддержал. Здоровье жены, как физическое, так и психологическое, для него было превыше всего. Но почти сразу тогда ему в голову закралась другая мысль: а что, если усыновить? Сколько детей растут в детдомах без родителей, не получают их тепла и ласки? Скольким уже рождённым детям можно подарить свою любовь? Вон, Ломагины же тоже пытаются, и ничего вроде. В тайне от жены периодически читал про усыновление. Какие нужно собрать документы и обеспечить условия — дело последнее. Куда полезнее были истории приемных родителей, их опыт. Самое важное, как казалось Паше, найти подход к таким детям, наладить контакт. Это куда сложнее, чем собрать гору справок. Поэтому Рыков активно читал и соответствующую литературу, советы психологов. Но озвучивать свою идею жене не спешил. Тормозил его и страх. Страх, что он или Ольга, или сразу оба не смогут полюбить чужого ребенка, не смогут дать ему той любви, которую обычно дают своим детям родные мама с папой. Психика и без того травмированных жизнью детей могла бы тогда пострадать ещё больше. Опасался он и в целом реакции жены. А потому медлил с предложением об усыновлении. Только вот не знал он, что однажды после бессонной ночи перед ноутбуком забыл очистить историю поисковика и браузера. А Оля, которая в их общий выходной решила порадовать мужа вишнёвыми булочками к завтраку, полезла смотреть рецепт не с телефона, как обычно, а через ноутбук. До этого момента она лишь иногда ловила себя на мысли, что хорошими родителями можно стать и приемным детям, но отгоняла их от себя. Женщина была уверена, что Паша никогда на это не согласится, ведь так хочет стать отцом своему собственному ребенку. «С ума сошла что ли? Если не от тебя, то ни от кого вообще, дурында моя!» Отвечал он в тот злосчастный вечер на ее брошенное в порыве истерики: «Я пойму, если ты найдешь себе здоровую молодую женщину, которая сможет родить тебе ребенка». Детей он хотел только с ней, а она думала, что только от нее и чужих ему не надо. Но это были совсем две разные математики. С ней хоть родной по крови, хоть приемный, хоть вообще вдвоем до скончания веков. И никакая другая женщина ему не нужна и даром. Да он приплатить готов был, только бы к нему и его Олечке никто и близко не подходил. Мельком пробежавшись по тем статьям в интернете, что читал муж, глазами, она заметила одну с многообещающим названием: «Как сказать супругу/супруге о том, что хочешь взять в семью приемного ребенка?» У Ольги тогда будто тумблер повернули и до неё вдруг дошло. Она думала, что он ни за что не согласится, а он — что она. Раз муж не спешит озвучивать свое решение, возможно, все же ещё сомневается. А Оля пока слишком мало знает (по крайней мере гораздо меньше, чем Паша), а потому решила, как и он, сначала изучить эту тему. Арефьева была уверена, что когда придет время, они обязательно об этом поговорят. Сейчас же они к этому разговору явно ещё не готовы. Так и жили потом ещё два месяца, в тайне друг от друга читая про усыновление.…
Одна дело — читать про усыновление, и совсем иное — приехать в детский дом. Да, совсем с другой целью. Да, выполнять свою работу. Но сердце почему-то забилось чуть быстрее. Встретила бригаду причитавшая местная медсестра. — Пойдёмте, пойдёмте скорее! А то вдруг она ее сильнее протолкнет! — Верещала молодая девушка в медицинской форме. Перепуганный вид ее отрезвил Рыкова и заставил сконцентрироваться на ее словах. — Кого протолкнет? Куда? Девушка, вы о чем говорите-то? — Задавал вопросы он, еле поспевая за коллегой. — Детальку, конечно, глубже протолкнет! — Какую детальку? — Паша не выдержал и остановил девушку, схватив за руку. — Нас же на явные признаки сотрясения вызвали. Девочка, пяти лет, ударилась головой. — Все верно. Аня Ракова, пять лет, ударилась головой. Но только упала она, когда споткнулась, от нас с воспитателем убегая. Она себе детальку от конструктора в нос засунула. Меня вызвали, чтобы осмотрела, а она деру дала. Испугалась маленькая. Не подпускает к себе никого, а помочь-то надо! Я уже и так, и этак пробовала, не выходит… — Все ясно. Вас как зовут? — Протирая выступивший на лбу пот, спросил Паша. — Екатерина. — Екатерина, вы сами, главное, успокойтесь… — А то своим и нашим запыхавшимся видом ребенка ещё больше напугаем. — Подхватил Араш. — Вот именно. Все, показывайте, куда идти, только спокойно. — Хорошо. Пройдёмте. — Сделав глубокий вдох и выдох, сказала девушка.…
Помещение, в которое привели врачей, напоминало обыкновенную группу детского сада. Было уже время обеда, поэтому все дети находились в столовой. В этой игровой остались только двое ребят — девочка лет пяти и мальчик, едва ли старше нее самой, да воспитатель. Не сложно было догадаться, что это и есть та самая юная любительница конструкторов. А вот кто этот мальчик? Паша не успел подумать, кем может приходиться девчушке этот паренёк, как он тут же подбежал к бригаде, руками преграждая им путь. — Не надо всем сразу. Она ещё маленькая и боится! — Тут же рассудил он. — О как! Кому всем-то? Нас ведь всего двое? — Указал на себя и Араша доктор, присев на корточки, чтобы быть на одном уровне с ребенком. — Анька врачей боится. Всех. Она ещё маленькая. Кто-то один пусть идёт. На счёт одного я смогу с ней договориться. — Вполне серьезно отвечал парень. — Друг твой? — Улыбнулся вжавшейся в детский стульчик девочке Рыков. — Я ее брат! Старший! — Тут же ответил мальчик. — Что старший я сразу понял. Серьезный ты парень, защитник. Меня Паша зовут, а тебя? — Дима. — А сестрёнка у тебя Аня, да? — Поглядывая в сторону девочки. — Да. — А почему же она врачей боится? — Почти шепотом. — Потому что она маленькая. А вы большие и уколы делаете. А она уколов боится. — Димка тоже перешёл на шепот, чтобы сестру не пугать. — Так у нас же нет никаких уколов. Только вот, — Паша развел в стороны руки, а после продемонстрировал стетоскоп, — штучка специальная, чтобы сердечко слушать. И все. — Ага, а у него в ящике. Мальчик кивнул головой в сторону фельдшера, вместе с воспитателем и медсестрой до этого молча наблюдавшим за тем, как старший смены пытается наладить контакт с детьми. — А его зовут Араш, — представил коллегу Рыков, — и он вообще самый добрый человек, из всех, кого я знаю. Как Айболит. И он никогда не делает уколы без надобности. А если и делает, то совсем не больно. Знаешь, как говорят, рука у него лёгкая. Да, Араш? — Конечно! — Фельдшер опустился на корточки рядом. — Но уколы делают только в самых экстренных случаях. А у Анечки случай не экстренный, так что мы ее только осмотрим. — Да. И максимум дадим таблетку, чтобы головка не болела. Ну что, Анют, позволишь себя осмотреть? Девочка, слушая разговор врачей с братом, успела успокоиться и расслабиться. Она согласно кивнула и, когда Паша с Арашем подошли к столику, за которым она сидела, никуда убегать уже не собиралась. Пока Араш открывал ящик, Паша успел заметить, что у ребенка на лбу чуть ли не пульсирует шишка и есть небольшая ссадина. — Ну что, рассказывай, любительница убегать от медсестер, обо что ударилась, что и где болит? — Я бежала бежала, а потом упала и ударилась головой о столик… — Тихо произнесла девочка, позволяя Паше поближе рассмотреть ушибленное место. — Сознание теряла, я так понимаю? — Обратился к воспитателю доктор. — Совсем ненадолго. И минуты не прошло, как привели в чувство. Плакать стала сильно, не давала лёд приложить. Только Нурофен в суспензии выпить согласилась. Мы не знали, когда вы приедете, поэтому решили дать, чтобы немного боль уменьшить. — Понятно. Анют, голова сильно болит? Тошнит? — Нет. И голова уже не так сильно болит. Девочка с интересом разглядывала дядю доктора, периодически переводя взгляд с него на брата. — Ну это ж замечательно! Ну раз голова получше, может тогда расскажешь, с чего все началось-то? Ты в конструктор играла, да? — Да. — И что собирала? — Дом для нас с Димой. — Воодушевилась Аня. — Покажешь мне, что у тебя получилось? — Ага. Она быстро принесла с соседнего столика свое произведение и начала с интересом рассказывать о постройке. — …Когда мы вырастем, у нас тоже будет такой дом, только большой. А ещё у нас будет кошка и собака. Кошка будет мурчать и бегать за мышкой. А с собакой мы будем играть в мячик. — Закончила свой рассказ девочка. — Слушай, ну здорово! Классный дом получился. — Искренне восхищался Паша. Но ещё во время ее воодушевленного повествования он успел заметить, что у машинки, собранной из того же конструктора, не хватает колеса. — Только где же эта машинка колесо свое потеряла? — Наклонившись поближе к ребенку, спросил он ее шёпотом на ушко, чтобы услышала только она. Вместо ответа Аня показала пальчиком на свой нос. — Колесо попало к тебе в нос? — Все так же тихо произнес Паша. — Да. Я случайно… — Виновато опустила голову девочка. — Ну ничего, с кем не бывает. Мне в детстве тоже однажды в нос случайно кусочек огурца попал. Мне тогда его папа пинцетом вытащил. И сразу стало легко дышать. — А у тебя папа врач? — Да, он был врач. — А сейчас кем он работает? — А сейчас он уже не работает… — Паша хотел скорее сменить тему, понимая, что ребенку в детском доме должно быть сложно от упоминания таких слов как «папа» и «мама». — Но зато он меня научил помогать людям. И сейчас я очень хочу помочь тебе. Давай мы с Арашем посмотрим, далеко ли колесо наше успело укатиться, давай? — Давай. — Араш. — Кивнул фельдшеру Рыков. Тот сразу оказался рядом. Колесо оказалось в зоне видимости, поэтому достать его для опытных скоропомощников было дело пары минут. Долго уговаривать Аню не прошлось. Она успела проникнуться доверием к Паше, а потому он быстро смог достать из носа уже успокоившегося ребенка игрушку. — Ну вот и все. Ничего страшного, правда? Ты очень смелая девочка. — Констатировал он. — Но впредь будь аккуратнее, пожалуйста, когда играешь с такими мелкими деталями, хорошо? — Хорошо! — Улыбнулась Аня. — Ну что, защитник, — обратился Рыков уже к Диме, — охраняй сестру, а я пока с воспитателем переговорю. — Угу. Мальчишка тут же сел на соседний стульчик и взял сестренку за руку. — Ну что, детальку мы достали, все хорошо. Повреждений внешних я не наблюдаю. Но в больницу мы ее забираем. — Зачем в больницу? Вы же сами сказали, что все хорошо. — Удивилась женщина. — Пускай педиатры проверят, нет ли внутренних повреждений дыхательных путей. — Подключился к разговору Араш. — Да, и исключать сотрясение, несмотря на бодрое состояние девочки, я бы не стал. — Добавил Паша. — Понятно. Пойду тогда кое-какие вещи Ане соберу. — Да, соберите. Мы сами ей про больницу скажем.…
Поехать с сестрой Димке не разрешили. Он жутко расстроился из-за этого, а Аня и вовсе отказывалась ехать. И вновь уговорить ребят смог только Паша. Мальчику он обещал приглядеть за сестрой и передать ее самым лучшим врачам, которые быстро помогут, а значит, она быстро вернётся назад. А девочку Паша заверил, что доктора в той больнице, куда они ее привезут, будут такие же добрые, как они с Арашем. Всю дорогу Рыков отвлекал ребенка рассказами про скорую и свое детство. Что тоже мечтал о собаке, но сейчас у него есть кошка, которую ласково он прозвал пушистой Варежкой, хотя зовут ее на самом деле Эбола. Показывал ее фотографии и видео, как она гоняется за лучом лазерной указки, играет с пищащей мышкой и мячиком. Время в дороге пролетело незаметно. Рыков передал ее врачам в детской больнице. Пока Араш заполнял бумаги, Паша проследил, чтобы Аню разместили в палате.…
Когда все было улажено, они прощались с девочкой и поехали дальше. Но весь день из головы Павла почему-то не шли два детских личика. У Анюты были голубые глаза и широкая острая улыбка, прямо как у Оли. Темные волосы, заплетённые в тугие колоски. А на правой щеке небольшая ямочка. У Димки, он успел заметить, ямочки тоже были, на обеих щечках. И глаза тоже голубые, ещё и как будто вечно смеющиеся. А улыбка чем-то напомнила Паше его собственную. Двое этих малышей будто были давно потерянными их с Олей детьми. Ее дочь и его сын. От мыслей об их с Олей потерянных детях по спине пробежал галопом табун мурашек. К счастью, совсем скоро они приехали на очередной вызов. Серьезное ДТП. На дурные мысли времени не было, нужно было спасать очередные жизни.