Вместе лечить хорьков

Где искать блудного обидевшегося мужа Оля не знала. Свои старые квартиры они давно продали и купили большую общую. Их квартиру. Только их семейное гнёздышко. Поэтому вернуться по старому месту жительства Рыков не мог. Мог уехать к матери в Подмосковье, но звонить ей Арефьева не стала. Их отношения только-только начали налаживаться, а потому вряд ли Паша поехал бы к ней. Аверина обязательно бы пристала с вопросами к сыну и, вполне вероятно, сама бы позвонила Оле. Но этого не произошло. Если бы мужчина поехал к Косте, тот бы сразу все рассказал. Если не о его местонахождении самой Оле, то точно о случившемся с ней Паше, после чего выставил бы его к давшей гипертонический криз жене. У Араша полная квартира родственников, о чем на подстанции не знает лишь глухой. А к кому-то ещё Павел бы не поехал. Остаётся гостиница. Но не проверять же все подобные заведения в столице. Оставалось только ждать и надеяться не пойми на что…

…

Двое суток безостановочного вливания в себя водки обернулись Рыкову жутким похмельем. Тошно было от алкоголя, от ситуации и от своего собственного отражения в зеркале. Простенькая гостиница на окраине города распахнула мужчине свои двери на несколько суток. Паша пить не собирался, хотел просто все хорошенько обдумать. Но в первую же ночь холодная пустая постель заставила сердце ныть. Мужчина чуть было не сорвался обратно домой. Но что-то подсказывало ему, что если он сделает это, то никаких изменений в их с Ольгой рабочей и семейной жизни не произойдет. А перемены были просто необходимы. Вариантов было два: 1. Заявить во всеуслышание, что Арефьева Ольга Кирилловна и Рыков Павел Дмитриевич — счастливые супруги дома и коллеги на подстанции. 2. Не давать больше поводов для сплетен и покинуть родное место работы, чтобы не заставлять нервничать ни Ольгу, ни новых коллег. По мнению Паши, на первый вариант жена точно не согласится, поэтому оставался второй. Вот только решиться на это духу пока не хватало. А потому Рыков пересилил себя и остался в гостинице. Разузнав у местного персонала, где среди ночи можно купить алкоголь, он направился прямиком за горючим. Два дня пил, не просыхая, борясь с желанием примчаться к Оле, прижать ее к себе и никогда больше не ругаться из-за такой ерунды. Эта ссора и впрямь выглядела абсурдно. Головой Паша понимал, что все это чистый спектакль для семидесятки, но сил принять это в тот момент не хватило. На третий день своего одиночного пикета, Рыков наконец решился на столь важный шаг. Но, проснувшись под вечер и взглянув на себя в зеркало, он ужаснулся и понял, что прийти к жене в таком виде просто не имеет права. Нужно было сначала привести себя в порядок. Приняв душ и побрившись так предусмотрительно захваченной из ванной вместе с зубной щеткой бритвой, Павел стал выглядеть чуть лучше, но запах перегара все ещё сохранялся. Он решил задержаться в гостинице ещё на день и потратить его на восстановление своего презентабельного вида. Когда с водными процедурами было покончено, Паша заметил на прикроватной тумбочке свой напрочь раздраженный мобильный. Отыскав зарядное устройство, он подключил гаджет к сети и, включив его, увидел десятки пропущенных от жены и друзей, на которые ранее не обращал никакого внимания. Кулыгин, пытавшийся дозвониться до товарища накануне вечером (как раз когда Пашин мобильник сел), но столкнувшийся с голосом робота, извещавщего от том, что «аппарат вызываемого абонента выключен или находится вне зоны действия сети», как только Паша включил телефон, тут же получил соответствующее сообщение. Увидев на экране, что «абонент доступен для звонка», Костик решил набрать друга чуть позже. Но поскольку именно его вызов был последним, Рыков решил перезвонить ему сам. И именно в этот момент Кулыгин заканчивал разговор с Ольгой. Спешно покинув кабинет, из которого его и без того собирались выставить, мужчина, не сбрасывая звонка, натянул на себя спецовку и вышел на улицу. Оглядевшись, чтобы вокруг не было лишних ушей, он наконец ответил. — Ты где?! — Без приветствия спросил Костя. — А какая разница? — Так же сухо ответил Паша. — Мне лично никакой. А вот Оле… — Как она? Услышав имя любимой жены, Рыков тут же почувствовал в груди что-то неприятно давящее. — А самому слабо спросить? — В смысле? — Произнес Паша и тут же понял, что ляпнул ерунду. — Кость, мне кажется, это все. Кулыгин на секунду опешил. Он не понимал, о чем говорит друг, ведь прекрасно знал, насколько сильно тот любит свою жену, и также знал, что это взаимно. Эти двое точно помирятся, нужно только их к этому подтолкнуть. Вот только Пашка говорил не об их семейной жизни, а о «рабочих отношениях». Им пришел конец. Кто-то должен уйти с подстанции. И этот кто-то он. — Послушай, Паша, я тебе как друг скажу — так дела не делаются. Вообще тебя не узнаю! С каких это пор Павел Рыков бегает от каких-то там разговоров. Вот что! Давай, возвращайся, обними любимую женщину, сходите вместе в ресторан. О, точно! В парк сходите, на зорбе прокатитесь. — Воодушевился Кулыгин. — Мозги отлично на место встают. — Кость, а напомни, тебе сколько лет? — Услышав столь интересное предложение, Рыков опешил. — Вот именно, старость не за горами. Кому мы такие развалюхи нужны будем. А такую женщину, как Ольга, ещё поискать надо. Так что давай, ноги в руки и вперёд. От жизни нужно брать все и сейчас. Как я. Все, я на смене, давай. Заметив водителя, Костя поспешил сбросить вызов, оставляя Ркова в раздумьях. Он даже хотел было набрать номер жены, услышать ее голос, но вовремя понял, что это плохая идея. Столь серьезный разговор нужно начинать вживую. Поэтому вместо этого он открыл галерею и стал просматривать совместные фотографии. Вот они на даче у Ломагина на его дне рождения впервые в статусе пары. А вот фото с их первого совместного нового года. Фото со свадьбы… Вот Оля в пижаме с собранными крабиком волосами и Эболой на руках. А вот с букетом тех злосчастных хризантем на их свадьбе. Вот она сидит в кабинете, где Паша подловил ее за работой, уставшую, но такую красивую и родную… Последняя фотография в галерее была сделана самой Олей. Это было селфи. Улыбающаяся Арефьева на кухне за столом, на котором разлеглась помимо воли хозяина кошка, а за спиной Рыков в пижаме и фартуке со сковородкой в руках подмигивал жене. Это утро незадолго до ссоры было одним из самых счастливых в их жизни. Тогда она решили встать пораньше и провести лишние пару часов вместе, поскольку Павел в этот день уходил на сутки, а Ольгу в ближайшие несколько дней ожидала подготовка отчёта в министерство. Мужчина готовил завтрак, а жена развлекала его, выбирая музыку и зачитывая забавные новости. Рядом терлась давно уже сытая Эбола, так и наровившая стащить колбасу с хозяйского стола. Позже они вместе шли до работы пешком, наслаждаясь погодой и обществом друг друга, а перед самыми воротами подстанции расцепили руки и пошли вновь делать вид, что они не больше, чем коллеги… Отложив телефон, Паша плюхнулся на кровать. Последний раз такую тоску по любому женщине он испытывал, когда та лежала в коме. Тогда он чуть ее не потерял и поклялся себе, что будет рядом с ней всегда. А сейчас выходит, что он нарушил данную клятву и ушел. Стало ещё паршивее. Резко поднявшись, он тут же покидал свои немногочисленные вещи в сумку, закинул ее на плечо и вышел из номера. Расплатившись на ресепшене и сдав номер, он вызвал такси и помчался домой. Время было позднее, Ольга наверняка уже спала. Но желание оказаться рядом, хотя бы увидеть ее сегодня было сильнее. — Как же сильно я ее люблю… — Прошептал он едва слышно. В окне автомобиля показался двор и их дом.

…

…Он вернулся. Ночью. Неожиданно. Как можно тише отперев замок, он зашёл в квартиру, встретившую его тишиной. Осторожно положив ключи на полку, он снял обувь и бесшумно прошел в спальню. Оля спала, крепко прижимая к себе его подушку. Сейчас больше всего хотелось оказать на месте этой самой подушки, но он не имел права будить ее посреди ночи и начинать этот разговор. Утро вечера мудренее. Спать лег на неудобном диване в гостиной, укрывшись собственным пальто, вместо подушки используя жёсткий подголовник. Хотя прекрасно знает, где в их доме хронится постельное белье.

…

Лишь только открыв глаза от противного звона будильника, Ольга тут же почуяла в спальне лёгкий шлейф Пашиного парфюма. Сложно было его не узнать, сама ведь подарила. На мгновение ей даже показалось, что она сходит с ума. Собравшись с силами Оля встает и идёт на кухню, по пути замечая мужа на диване. Ступор, шок и постоянное потирание глаз. Кажется или же всё-таки нет? Подходит ближе и понимает — нет, не кажется. Это он. Спит в отвратительном положении, будто наказывая себя. Сборы на работу у Ольги проходили в абсолютной тишине, нарушаемой лишь редким мяуканьем Эболы. Но и та замолкла, как только получила желаемую порцию корма, и ушла под бок хозяину.

…

— Оль, ты что, так и уйдешь? — Услышав шевеления рядом с собой, открыл наконец глаза Рыков. — Здравствуй, Паша! — Натянула улыбку жена. — Как там ситуация в пещере? — В какой пещере? — Ну уж не знаю, где ты там отсиживался. — Развела руками. Теперь уже взгляд женщины был наполнен обидой. — Оль, я понимаю, это очень странно сейчас прозвучит. Особенно после того, как я так ушел ненадолго. Но зато я осознал, как сильно тебя люблю! — Ой, Паш. — Махнула рукой Арефьева и развернулась, желая продолжить сборы на работу. Она и без его признания прекрасно знала, что он ее любит. Пол года восстановления после трехмесячной комы, когда он не отходил от нее ни на шаг, а отправлять домой спать приходилось чуть ли ни силой, были красноречивее слов. — Подожди, я договорю, ладно? Прошу тебя! В общем я принял решение перейти на другую подстанцию! А вот эти слова отрезвили уже куда лучше. У Оли земля будто из-под ног ушла. Пашу вся эта ситуация с объединением и шифровками явно достала, но терять ее он не хочет. — Ну правда, я не могу больше видеть, как кто-то или что-то разрушает то, что мы вместе с тобой делали. А я будто какой-то лишний. Я все равно разрушаю и буду разрушать. Оля тяжело вздохнула, наконец поставив во всей этой ситуации себя на место мужа. — Ясно, понятно. Теперь можно я скажу. — Скорее утвердительно произнесла она. Теперь уже он разводит руки и готовится выслушивать. — Я очень скучала, Паша. Я никогда не думала, что буду так сильно ждать кого-то, так сильно хотеть кого-то. Могу сказать, что нет ничего печальнее одинокой женщины, которая показывает всем, что ей прекрасно одной живётся. Не прекрасно! Паша вдруг прямо с дивана падает на колени. — Ну прости ты меня, ну пожалуйста! Ну характер у меня такой, дурацкий. Я с этим живу. Я всю жизнь делал то, что хотел. А с тобой у меня не получается… С тобой у меня вообще все по-другому! Оля не поднимает глаз на извиняющегося мужа, чувствуя и свою долю вины за произошедшее. — Ладно, проехали. — Произносит она и наконец идёт к нему. — Встань с колен! Они садятся рядом, скромно сложив руки на коленях. — В конце концов, если бы ты не ушел, мы бы не поняли, что не можем друг без друга. — Угу. — Но я тебя никуда не отпущу! Или просто не подпишу заявление, или напишу такую характеристику, что даже хорьков лечить не сможешь. Пашка выдыхает. Решение уйти с подстанции было для него одним из самых сложных в жизни. И как же он рад был сейчас, что любимая жена-заведующая никуда его не отпускает. — У нас теперь только два пути. Либо ты остаёшься, либо мы уходим вместе. Если приходится выбирать между работой и родным человеком, я выбираю родного человека. — Ну значит, вместе будем лечить хорьков. Кажется, всё-таки придется раскрыть все карты перед новыми коллегами. — Вот и отлично, остаёмся. — Остаёмся. Рыков смотрит на нее тем же взглядом, как в тот день, когда она очнулась после комы. Хочется одного: прижать к себе и больше никогда не совершать подобных ошибок. Слишком сильно он ее любит. — Но если ещё раз ты так сделаешь! — Шипит сквозь зубы Оля и бьёт легонько мужа кулаком под ребра. — Ой как ты сейчас больно сделала… Воспользовавшись ситуацией, он притягивает ее к себе и впивается губами в шею. Специально, ведь ее губы уже накрашены помадой, а это святое. — Паш… — Протянула Ольга уже мягче. — Что? — Куда-то в область шеи шепчет он, обжигая кожу дыханием. — Ну я опаздываю на работу, ну что. — Нехотя высвобождается из его объятий и спешит к выходу. — Оль, ну а я? — Вечером. Все вечером. — Игриво произносит женщина. — Оль, я про работу. — Улыбается муж. Аревьева удивлённо вскидывает брови. — А, про работу? Ну так велком, как говорится. Араш там ждёт не дождется. Воодушевленный этой новостью доктор Рыков тут же оказывается рядом с женой в коридоре. — Тогда поехали вместе. Я очень работать хочу. — Обуваясь, произнес Паша. — А ещё с тобой побыть. Я очень соскучился. Прости меня ещё раз. Заглянув в такие родные глаза супруга, наплевав на помаду, Оля притянула его к себе за воротник свитера и втянула в поцелуй. — И ты прости меня за то, что наорала тогда в кабинете. — Нехотя оторвавшись, когда кочнился воздух, произнесла она. — Просто по подстанции слухи пошли, что мы с тобой любовники, представляешь? Мне это новый завхоз чуть ли ни в лицо сказал. И наехал, что тебе якобы все с рук сходит… — Любовники? Интересно… А что, мне это даже больше нравится, чем муж и жена. — Усмехнулся Паша. — Рыков! — Хлопнула его по лбу. — Шучу-шучу. Хочешь, поговорю сам с этим новым завхозом? И о любовниках, и о баллоне этом несчастном. Вы же мне тогда, Ольга Кирилловна, и слова не дали сказать в свое оправдание… — Ну прости пожалуйста, — поджала губы женщина, — тогда навалилось все и сразу. Я хотела тебе все объяснить потом, но ты спать завалился, а на следующий день и вовсе ушел от меня. — Я не от тебя ушел, Оль! — Обхватил ее лицо ладонями Паша. — Я ушел, чтобы подумать, что нам делать вообще, как быть. Нужно было принять какое-то решение. — И ты принял решение уйти с подстанции? — Да. Во всей этой ситуации я вижу только два пути. Либо кто-то должен уйти, либо мы должны рассказать уже наконец всем о том, кто мы друг другу на самом деле. Поскольку ты меня отпускать не собираешься, то хочешь не хочешь, но я всем расскажу. Я устал прятаться, Оль. Я хочу как и раньше приходить и уходить с работы через основной вход, держа тебя под руку. Я хочу, чтобы всякие завхозы и прочие знали, что если они ляпнут что-то в твой адрес, то дело будут иметь уже со мной. Я хочу обедать вместе, когла выдаётся такая возможность, не боясь быть застуканными… Мы не единственная пара на подстанции. Так почему остальные могут спокойно делать все это, а мы нет? Раньше не было никаких с этим проблем. Ты сама говорила, что семидесятники теперь тоже наши. Ну так вот, наши нас всегда понимали. Значит и сейчас поймут. Он вновь притянул ее к себе и оставил на губах нежный поцелуй. — Ну, возможно, уже и не нужно говорить никому. Я еще в тот день этому Петру Ивановичу сказала, что ты мне не любовник, а муж. Думаю, он успел за время твоего отсутствия передать эту новость коллегам. — Улыбалась Оля. — Неожиданно. Я был уверен, что ты будешь этому противиться. — Искренне удивился Паша. — Мне и самой это все надоело. Ты был прав, скрывать это было глупо. Ольга уткнулась лицом в грудь мужа. Он в ответ крепче обнял ее. Они простояли так несколько минут, пока до мужчины вдруг не дошло, что они опаздывают. — Черт, точно! Пошли скорее. Надо ещё такси вызвать. — Уже. — Натягивая пальто, Рыков параллельно открывал приложение. — И да, кстати, — резко развернувшись к нему лицом у самой двери, вдруг сказала Оля, — если что, ты был… — …в отпуске за свой счёт. Ммм, допустим, по семейным обстоятельствам. Ездил к родственникам, точно. — Продолжил ее мысль Паша. — Именно! — Улыбнулась Арефьева и бросила свой взгляд на губы мужа. — Черт, стой, помада на губах. — Вот блин. Кстати, у тебя тоже немного смазалась. Приведя себя в порядок, они вышли из квартиры и направились к автомобилю.

…

На подстанции они появились вместе. Шли под руку, наплевав на удивлённые взгляды семидесятников. А перед тем, как разойтись, прямо посреди холла Паша вдруг поцеловал жену в щеку на прощание. У входа в раздевалку стоял, с интересом наблюдая за этой картиной, Валера Хлынин. — Доброе утро, Павел, с возвращением! Я смотрю, вы времени зря не теряете? — Ухмыльнулся доктор. — И вам не хворать, Валерий! Уже тоже в строю? Похвально! — В той же манере ответил Рыков, после чего продолжил уже куда дружелюбно. — Рад за тебя, правда. Молодец, что согласился на кардио вектор. И да, время я зря терять не люблю. Поэтому, если представляется возможным, стараюсь все свое свободное время посвещять любимой жене. Валера удивлённо вскинул брови, когда Паша обернулся вслед уже давно ушедшей заведующей. — Погоди, Ольга Кирилловна твоя жена что ли? — Ну да. А что, не похоже? — Да нет, как раз наоборот… Только сейчас Хлынин вдруг заметил золотой ободок на пальце Рыкова. Чужие руки, особенно мужские, он обычно не разглядывает. Но не заметить кольцо с бриллиантом на безымянном пальце заведующей было сложно. И вот сейчас, когда обручальное кольцо и на пальце Павла бросилось в глаза, все встало на свои места. — Ладно, Валера, мне переодеваться пора и на смену. Рад был поболтать. До встречи. Неожиданно даже для самого себя Рыков вдруг протянул коллеге руку. А тот, не долго думая, пожал ее в ответ. — И да, кстати, — уже стоя в дверях раздевалки, добавил Паша, — ты бы тоже времени зря не терял. А то уведет твою Любовь какой-нибудь лысый паразит, будешь локти кусать. По дороге на работу Оля рассказала мужу все последние новости, включая ситуацию с Костей и Любой. Ещё тогда в палате у Валеры Рыков понял, что он девушку любит и явно давно. И вот сейчас, когда Кулыгин так облажался в отношении нее, у Хлынина есть все шансы завоевать ее сердце. Как бы Паша хорошо не относился к Костику, ситуация эта его явно не красила. — Я тебя услышал. — Улыбнулся Валерий. — Но тут, к сожалению, не от меня все зависит. Я эту Берлинскую стену уже не один год разрушить не могу. Такие откровения были неожиданны для обоих. — Ну ты знаешь, я видел, как она на тебя смотрела тогда в больнице. Думаю, что Берлинская стена скоро падет. — Уверенно произнес Паша. — Что ж, надеюсь. Спасибо. Хорошего дня! — И тебе! На этой доброжелательной ноте коллеги разошлись в разные стороны, каждый удовлетворённый этим разговором. — Лёд тронулся, господа присяжные заседатели, — пробубнил себе под нос Паша, открывая шкафчик, — всё-таки сработаемся.