Светлый луч надежды

Элизабет поправила мне шляпу, выправила рубашку из штанов, чтобы моя фигура окончательно потерялась в очертаниях бесформенной одежды, и напомнила, чтобы я не отходила от мистера Гиббса. Ему она доверила мою жизнь с большей охотой, чем Джеку, но я увидела контингент Тортуги и поняла, что, откажись мистер Гиббс, вцепилась бы в грязный рукав Джека, только чтобы не оставаться одной в подобном хлеву. — Здесь, крошка, мы будем вербовать людей, — пояснил мистер Гиббс, подходя к замызганному трактиру, из которого вывалилась парочка откровенно одетых девиц. — Ты сядешь за столик напротив, постараешься изобразить, что спишь. Если почувствуешь, что кто-то тебя коснулся — кричи во весь голос. Я послушалась мистера Гиббса, села за облитый выпивкой стол и надвинула шляпу так, чтобы иметь возможность осматривать трактир, не привлекая внимания. Очередь выстроившихся к мистеру Гиббсу людей не внушала оптимизма: это были едва ли не одни старики и калеки. Улавливая отрывки фраз, я все сильнее убеждалась во мнении, что Уильяма с такой командой нам было не спасти. Джек, как и я, изображавший предмет интерьера, захлопнул компас, и щелчок крышки напомнил мне о главном — компас привел нас сюда из-за меня. Я не желала сидеть в шумном пиратском трактире, не желала вербовать всякий сброд и уж тем более не желала притворяться одной из них. К своему стыду, я прекрасно знала, чего хотела — но, наверное, компас Джека ошибся и показал не то направление. Норрингтона просто не могло быть в таком злачном месте! И все же… и все же он здесь был. Я испытала омерзение от вида бывшего командора: надежда и опора из прошлого, человек, чья улыбка могла вернуть мне спокойствие даже при встрече с бессмертными пиратами, превратился в жалкого пьяницу. В какой-то момент я захотела растолкать всех в грязном трактире и выбежать на улицу, чтобы сесть на корабль до Порт-Рояла и навсегда забыть о Норрингтоне, таком отвратительном и позорившем свою уже весьма потрепанную офицерскую форму. Но вдруг я испытала такое же пылкое омерзение к самой себе. Командор всегда был добр и заботлив к нам, а в дрянной пиратский трактир на Тортуге его занесло исключительно благородное сердце, давшее фору кораблю Джека. Я слабо могла представить, каково было Норрингтону, поступившему по совести и поплатившемуся за это… Он остался один, стыдясь и, наверное, не понимая, за что теперь хвататься, если его офицерская честь подвергалась сомнению. И тем не менее, я осмеливалась его судить. Как же это гадко было с моей стороны! Если кто-то и заслуживал всеобщего презрения и порицания, то разве что лорд Беккет: на его месте, думаю, командор бы никогда не стал шантажировать даже своего врага. Пережив это такое простое и отчего-то неявное озарение, я сжала кулаки. Никому не нужно было видеть Норрингтона с прилипшими ко лбу волосами, в бессознательном пьяном угаре. Мистер Гиббс был занят с одним из немногочисленных будущих матросов, и я по стенке двинулась к командору. Он меня не узнал. Наверное, в таком состоянии он не узнал бы и родную мать, не то что малолетнюю губернаторскую дочь в костюме мальчика-беспризорника. Я даже не расстроилась — было бы хуже, если бы он вздумал приветствовать меня по имени. — Командор, вам нужно проветриться, — произнесла я, пытаясь пригладить его топорщившийся без черной ленты парик. — Ты что, юнга на «Черной жемчужине»? Меня наняли в команду? — спросил Норрингтон, покачивая в руке бутылку с мутной жидкостью. — Или они решили, что раз я не поймал «Жемчужину», то и не достоин даже драить палубу на ней? Я откашлялась: — Вас наняли, командор. Пожалуйста, идите за мной. Не было и шанса, что я бы смогла вытащить командора из-за стола, если бы он сам не встал, поэтому я только смотрела на его черное лицо с отросшей щетиной и молилась всем богам, что Норрингтон последует за мной. Он пошел к двери, постоянно оступаясь, но я не могла ему помочь — какой бы юнга стал вести матроса-новичка под руку, словно девушку на свидании? Вечерний воздух Тортуги даже за пределами затхлого трактира не был похож на изысканные ароматы Порт-Рояла, но я бы обратила на это больше внимания, если бы не заботилась о поиске бочки с ледяной водой — или еще чего-то, что поспособствовало бы пробуждению командора. Бочки нигде не оказалось, зато я нашла поильник для свиней около открытого сарая. Свиньи будто бы издевательски хрюкнули, наблюдая за мной, или они были просто-напросто недовольны, что я собиралась воспользоваться предназначенной для них водой. Я высыпала из жестяного ведра остатки корма и зачерпнула воду из поильника. — Это не похоже на «Черную жемчужину»! Я не настолько пьян, чтобы не отличить хлев от судна! — Простите, командор, для вашего же блага. Плеснуть в чумазое лицо командора британского флота воду для свиней, пожалуй, тоже не значилось в списке моих сокровенных желаний, но я сделала это с какой-то долей удовлетворения. Норрингтон мог позвать меня с собой, когда просил у отца освобождения от службы. Он мог хотя бы попрощаться! — Мисс Суонн? Норрингтон завалился на бок, и я, схватившая его за рукав офицерского камзола, упала вслед за ним — в сено, точно у хвоста обиженно хрюкнувшей свиньи. Было бы глупо рассчитывать, что мое тщедушное тело удержало бы командора от падения… Я села, отряхивая колени, и посмотрела на Норрингтона. Нужно было как-то начать разговор. — Лорд Беккет получил ордеры на арест Элизабет, Уильяма и… вас, командор. Вы знакомы с лордом Беккетом? — Мисс Суонн, подите прочь. Вы напоминаете мне о том, что я мог бы иметь, но упустил, — Норрингтон, лежа лицом в сене, отмахнулся от меня, как от назойливой мухи. — Вы делаете мне больно, если намеренно называете командором, желая поддеть, но… если вы это делаете из жалости, от этого становится еще невыносимее. — Я ничуть не испытываю к вам жалости, — ответила я. Командор скривил губы, как будто разочарованно: — Даже вы… — Потому что жалость — чувство несколько унизительное, вы не находите? Он уснул в совершенно нелепой позе, и я, готовясь с утра получить нагоняй от Элизабет или мистера Гиббса, осталась сидеть на сене. Я верила, что сестра не бросит меня на Тортуге — значит, нам нужно было вернуться к «Черной жемчужине» с подготовленными извинениями. Элизабет меня бы поняла, а, значит, нашла бы подходящие слова и для Джека, если бы он тоже был недоволен задержкой (точнее, если бы Элизабет не расправилась с ним раньше за возможное предательство Уила). На рассвете командор застонал и перевернулся на спину. Увидел мои сапоги. — Господи, я был уверен, что вы мне приснились, — сказал Норрингтон. — Если бы вы не обливали меня водой, сон можно было бы считать вполне приятным. Я выпрямилась. Кончики ушей начинали гореть. — Командор, я отведу вас на «Жемчужину»… вы ведь хотели наняться в команду Джека Воробья? — Мисс Суонн, расскажите, что случилось в Порт-Рояле? — Лорд Беккет явился в день свадьбы с ордерами на арест Элизабет и Уильяма. Он искал и вас, но отец ответил, что вы уже не служите во флоте… Элизабет заключили под стражу, а Уильяма заставили искать Джека Воробья. Когда… когда что-то случилось с Уильямом, мистер Воробей на «Черной Жемчужине» забрал нас с Элизабет из Порт-Рояла… — Выходит, мне повезло, что мистер Воробей нуждался в команде, — командор почесал щеку, — и решил набирать людей на Тортуге. — Мистер Воробей сказал, что его неисправный компас указывает не на север, а к самому желанному, — сказала я и, глядя на удивленного командора, добавила, — так что он дал мне компас… и мы попали сюда… к вам. Лицо Норрингтона вернуло известное мне спокойное выражение, и он улыбнулся: — Хоть я и не в подобающем виде, но, будьте уверены, сделаю все, чтобы такие люди как Беккет не чинили свои порядки в Порт-Рояле. Не волнуйтесь, мисс Суонн, все будет хорошо. Сначала я вздумала плакать, потому что улыбка командора напомнила о тех временах, когда я еще не видела бессмертных скелетов и не сбегала от виселицы, но потом улыбнулась в ответ. Мы сядем на «Черную жемчужину», спасем Уила — и заставим Беккета проглотить все его мерзкие бумажки с ордерами на арест. — Здешние… обычаи вряд ли предполагают, чтобы я брал вас под руку, мисс Суонн. Особенно, пока вы играете роль юнги. Элизабет, все еще в мужском костюме, стояла у сходней. Я на ходу придумывала важную причину своего исчезновения, но сестра выглядела скорее дружелюбно, чем яростно. Когда мы с командором приблизились, она и вовсе заулыбалась. — Вам обоим теперь не помешало бы умыться, — со смехом заметила Элизабет. — И добро пожаловать на борт, мистер Норрингтон. Джек с палубы усиленно показывал мне на лоб, и я потерла кожу — на пальцах остались темные полосы.

~~~

Когда я собирала наш скромный скарб, я подумала, что нужно взять из дома что-нибудь, что напоминало бы мне о командоре. Его личных вещей там, конечно, не было, но я усиленно размышляла — даже присмотрелась к отцовскому парику… «Парик». Быстро я смогла найти только маникюрные ножницы, потому что солидные портновские хранились у прислуги, а кромсать подол платья ножом для мяса я была не готова. В результате, если у Элизабет с собой была каперская грамота, то у меня — широкая черная лента, кое-как вырезанная из шелковой верхней юбки. На «Черной жемчужине» я хранила ленту под мешком, служившим мне подушкой, но не думала, что она когда-нибудь пригодится. Пригодилась, когда командор снял парик и смыл с волос воспоминания о свином хлеве. — Я никогда раньше не вязала банты, — призналась я, — но попробую… — Мисс Суонн, наверное, эта лента стоит больше, чем вся «Жемчужина» вместе с ее командой. Я давно не видела его без офицерского белого парика, а уж без жилета, застегнутого до самого горла на все пуговицы, пожалуй, что и никогда. В рубашке сомнительной чистоты, одолженной у плотного мистера Гиббса, Норрингтон смотрелся необычно, но не так смешно. В конце концов, не прирос же он к офицерскому камзолу! — Командор, вам не кажется… что немного глупо называть меня «мисс Суонн», когда мы сидим в трюме пиратского корабля? — В таком случае вы должны первой прекратить называть меня «командор», — ответил командор. Я чуть не топнула ногой. Бант был закончен, из-за неровного края ленты он не выглядел таким парадным, какой обычно носили офицеры, но для «Черной жемчужины» сгодился бы. Я обошла командора по кругу, чтобы видеть его лицо: — Но я не могу! Как прикажете вас называть иначе? — По имени? Вам оно известно, — Норрингтон пожал плечами. — Но лучше оставим все, как есть, мисс Суонн. Мне приятно думать, что даже на пиратском корабле хорошие манеры не всех покинули. Мы поднялись на палубу, которую с усердием драили нанятые на Тортуге матросы. Элизабет, к которой перешел компас Джека Воробья, с недовольным видом сидела на бочках — она периодически открывала и закрывала крышку компаса, будто успокаиваясь таким образом. Я подсела к ней, командор оперся о борт. Хорошо, что у Джека был новый план, не заключавшийся в попытке прорваться на «Летучий Голландец» и взять его на абордаж. Элизабет, правда, это мало утешало. — Думаешь, Джек отдаст его, когда придет время? — Элизабет снова щелкнула крышкой. — Он славный малый, но вряд ли пиратам свойственно заниматься благотворительностью… — Мы найдем Уила, — я сжала свободную руку сестры, — и все вместе решим, как избавиться от Беккета и его ордеров. — Мы получим сердце Дейви Джонса, Уил украдет у него ключ, звучит просто, не так ли? И эта простота меня тревожит… Как я могу «желать» сундук с сердцем Дейви Джонса, если на самом деле меня волнует только сохранность Уила?! — А почему сам Джек не пожелает найти сердце? — спросила я. — Что? Это какой-то дурной вопрос? Элизабет посмотрела за борт: — Раз он дал компас сначала тебе, а потом — мне, значит, не может им пользоваться… Может, он вообще ничего не желает? На палубе с бутылкой — рома? — как раз появился тот, о ком мы говорили. — Скажи, малютка-мисс Суонн, ты не могла привести мистера бывшего командора в его занудный и правильный вид чуть позже? Такими членами экипажа очень трудно управлять, а иногда они и вовсе пытаются устроить бунт, — Джек с недоверием покосился сначала на меня, потом — на командора. Норрингтон оттолкнулся от борта и встал, сложив руки на груди: — Мистер Воробей, я, может быть, больше не хожу в звании командора, но это не означает, что я потерял свою честь. Как бы я к этому ни относился, сейчас вы капитан на корабле, а не я. — Что же, такой ответ меня вполне устроит, — Джек улыбнулся. — Кто-нибудь хочет выпить? Ну, Элизабет, давай разделим это паршивое пойло, пока есть минутка? Я соскочила с бочки, давая Джеку сесть рядом с сестрой. Находиться рядом с Норрингтоном мне было спокойнее. — Вижу землю! Это была полоска белого песка с редкими обглоданными солнцем кустами, но компас — я взглянула через плечо Элизабет — указывал ровно туда. Что же, почему бы морские чудовище не могли закапывать сундук со своим сердцем и на одиноком песчаном пляже? Мистер Гиббс остался на «Черной жемчужине», а мы с Элизабет, командором и Джеком спустили на воду шлюпку.