Орден Чертополоха

Миранда Макмиллан послушно проследовала за Минервой в пустой класс. Минерва плотно закрыла дверь кабинета, а на стены наложила звукоизолирующие чары, дабы никто не смог подслушать их разговор. Они оказались в кабинете магловедения, и, пожалуй, это был самый немагический класс во всей школе, поскольку все тут было лишено волшебства. Так на стенах не имелось ни одного магического портрета, который мог стать невольным слушателем, висели лишь многочисленные магловские фотографии, столь непривычные для волшебников своей статичностью. Громадный книжный шкаф был под завязку забит магловскими книгами, среди которых виднелись томики Диккенса и Голсуорси, а на верхней его полке рядом с шахтерской совковой лопатой лежал потрепанный футбольный мяч, служивший наглядным материалом на занятиях, на которых заходила речь об одной из любимейших игр британских маглов. На краю комода, что стоял у самой двери, сидела тряпичная темнокожая куколка Голливог. Минерва отметила, насколько осунувшейся выглядела Миранда. — Я уже несколько недель за тобой наблюдаю и вижу, что у тебя не все в порядке. Я бы хотела помочь тебе, если это в моих силах, разумеется, — Минерва присела за парту напротив Миранды и доверительным тоном обратилась к той. — Скажи, пожалуйста, что стряслось? Что бы это ни было. Ты можешь мне довериться, я ни с кем и словом не обмолвлюсь. Что-то с родными? Миранда отрицательно замотала головой, резко встала из-за стола и прошла до окна. Затем повернулась, и тут по ее щекам одна за другой покатились слезы. — Минерва, я… даже не знаю, как сказать… — ее голос дрожал. Она снова присела за стол. — Я вела себя в высшей степени неосмотрительно! Все так глупо вышло… Минерва нахмурилась. — Дело в том, что я… — Миранда все никак не могла подобрать слова. — Минерва, я уже не девушка. Ты понимаешь, о чем я... И моим первым стал Брут Уоррингтон из Слизерина. И самое ужасное, что я сама во всем виновата: мне не стоило в тот вечер пить сливочное пиво. Я даже толком ничего не помню из происшедшего, в голове туман! Только какие-то нелепые отрывки, словно из некоего безумного сна! Она закрыла лицо руками. — Что? — только и смогла ошарашенно выдавить Минерва. — Я опьянела и потеряла над собой контроль! Да так, что ничего толком вспомнить не могу. Опьянела от сливочного пива? Сколько же его нужно было выпить? Бочку? Это что-то невероятное! — Постой, погоди! — прервала Минерва. — А тебя не могли просто-напросто опоить каким-нибудь приворотным зельем, подлив его в это самое пиво? — Я не знаю! — в отчаянии выкрикнула Миранда. — Я сама уже ничего не понимаю! Но Брут в итоге признался, что тоже подвыпил, обстановка была располагающая, мы с ним не сдержались и… Он сказал, что после всего происшедшего нам обоим стало жутко стыдно. Брут объяснил, что это было некое умопомрачение, а я еще и сама его в тот же проклятый вечер попросила стереть мне память, чтобы позабыть о случившемся… — И ты всему этому поверила? — поразилась Минерва. — Я уже не знаю, чему и кому верить! — Миранда размазывала по покрасневшим щекам слезы отчаяния. — Но ведь Брут наверняка просто-напросто напоил тебя зельем! Ни для кого не секрет, что ты давно ему нравишься, но взаимностью ему не отвечаешь. И он вполне мог прибегнуть к старому как мир способу. И поступил в высшей степени недостойно! И если это все так, то надо немедленно сообщить об этом… — Нет! Ни в коем случае! Никому нельзя говорить! — Миранда в ужасе прижала ко рту ладонь. — Я не вынесу такого позора! Если отец узнает, то убьет меня! Сочтет, что я гулящая, что я порченный товар! Он и без того не доволен, что я играю в любительском театре. А вдруг в Лондоне кто прознает и пойдут разговоры? Да я сгорю со стыда! Я покончу с собой! Она снова соскочила со своего места, Минерва тоже встала. — Но если Уоррингтон так с тобой поступил… — Но я ведь ни в чем не уверена… Просто мы с ним много времени проводили вместе. Он ведь симпатичный, милый, несколько раз меня поцеловал. И я сама, наверное, виновата, улыбалась ему, подавая ложные надежды. Как знать, может, я сама и не устояла перед ним… А может, мне даже понравилось. А еще Брут смотрит на меня такими влюбленными глазами! Он обещал не рассказывать никому о случившемся, если только я выйду за него замуж. Сказал, что единственный выход для нас обоих — это пожениться. И что он сам пойдет просить моей руки у моего отца. Обещал не рассказывать, если Миранда выйдет за него замуж? Уоррингтон еще и шантажировал ее? Какой кошмар! Но самым ужасным было то, как Миранда говорила, она будто уже мысленно готовилась пойти под венец с Брутом и теперь изо всех сил старалась отыскать в этом парне хоть что-то положительное. А ведь эта высокородная девушка еще в феврале пыталась убедить Августу, что Милтон Булстроуд не самая лучшая партия на свете для чистокровной ведьмы. А сейчас сама же и оправдывала совершенно подлый поступок другого молодого человека. — Но ты же не примешь его предложение? — Не знаю… — с сомнением произнесла Миранда. — Брут заваливает меня цветами, готов на руках меня носить. Он меня любит, я знаю. К тому же он чистокровный волшебник, собирается работать в Аврорате, то есть намерен охранять покой в нашей стране, семья его живет в достатке. А отец мой все равно был бы против Джозефа Смита, ведь тот не из чистокровных, да еще без сикля в кармане… Кажется, она уже все для себя решила. Минерва помнила, как пару раз Уоррингтон на глазах у всей школы заваливал Миранду цветами, но это не выглядело романтично и весело, как в случае Милтона и Августы. У Брута при этом было какое-то умоляющее выражение лица, и со стороны все эти сцены выглядели довольно жалко. Услышанное не укладывалось в голове, хотелось немедленно пойти к декану Хаффлпаффа и все ему рассказать. Хотя Минерва не представляла, как вообще могла бы начать разговор на столь щекотливую тему с чопорным пожилым профессором Бири. Она не была уверена, что сумела бы заговорить о таком даже с деканом своего факультета. Минерва ощущала полную растерянность, глядя на Миранду, глаза которой выражали небывалые стыд и страх. Имеет ли она, Минерва, право вмешиваться в столь деликатное дело? Дело, которое может обернуться скандалом? Миранда явно желала все скрыть. А начнешь действовать вопреки ее воле, так сразу заполучишь себе врага на всю жизнь. Да и неизвестно, к каким последствиям может привести огласка столь грязной истории. — Мне очень и очень жаль, что все так вышло, — Минерва изо всех сил старалась взять себя в руки. — Но даже из самой кошмарной ситуации есть выход. Любую проблему можно решить… — Вот я и буду принимать решение, наиболее оптимальное в сложившейся ситуации! — неожиданно жестко заявила Миранда. — Оптимальное для сохранения хорошей репутации моей семьи… — Подожди! Тобой воспользовались самым грязным образом! — Минерва пребывала в ужасе от того выбора, какой сделала Миранда. — Нельзя вот так все это оставлять! И жизнь невероятна коротка, чтобы гробить ее столь немыслимым замужеством… Но Миранда зло сверкнула глазами. — И кто мне это говорит? Дочь волшебницы, сбежавшей с маглом и таким образом испортившей себе жизнь и опозорившей свой старинный род? Ты ничего не знаешь о нравах нашего чистокровного магического общества! Понятия не имеешь, что за каждым шагом высокородной ведьмы пристально наблюдает весь высший свет и делает выводы, зачастую безжалостные, — она подскочила к Минерве и грубо схватила ее за плечи. — Поклянись, Макгонагалл, что ты никому ничего не расскажешь! Я и без того уже сильно пожалела, что открылась тебе. И мне не нужна ничья жалость, особенно твоя. Если ты хоть слово кому-то скажешь, то я позабочусь о том, чтобы в Министерстве магии тебе жизни не было. Вот увидишь! Макмилланы не последние люди в британском магическом сообществе, а ты всего лишь полукровка, так что… — Да-а, похоже, у нас с тобой разные представления о том, что позорно, а что нет, — Минерва высвободилась от ее хватки. — Будь спокойна, если кто-то вдруг что и узнает, то уж точно не от меня. У Миранды задрожали губы. Она поспешно покинула кабинет и с такой яростью захлопнула за собой дверь, что куколка Голли упала с комода. А Минерва так и осталась стоять на месте, взгляд ее был прикован к игрушке, валявшейся на полу. * * * В последнее воскресенье мая должен был состояться решающий матч по квиддичу. Играть предстояло Гриффиндору, который еле-еле наскреб себе необходимые баллы для выхода в финал, со Слизерином, который не проиграл ни одного матча, буквально разгромив на поле боя всех своих соперников. Слизерин считался фаворитом сезона и чувствовал себя вполне себе уверенно, так что уже за неделю до игры вся гриффиндорская команда начала сильно волноваться, у многих игроков даже пропал аппетит, что очень не нравилось невозмутимой Роланде Хуч. — Не будете жрать как следует — на метлы сил не хватит взобраться! — выговаривала она тем игроками, кто на завтрак перед матчем отказался съесть хотя бы кусочек поджаренного хлеба. — Мне такой расклад ни к чему! Живо выгоню из команды всех раскисших! Мы сегодня идем за победой! А ну-ка, Белл, Джонсон, дружно съели по сосиске! Роланда внимательно проследила за тем, чтобы те через силу проглотили хотя бы по кусочку. Стол ломился от всевозможных кушаний — эльфы в дни квиддичных матчей всегда подавали особенно много питательных блюд, дабы игроки и болельщики как следует подкрепились перед захватывающим зрелищем. Но, увы, как раз в такие дни у школьников не возникало особенного желания плотно завтракать. Сегодня же с аппетитом ели только Августа и Дэвид. Но им, судя по их виду, явно было не до игры, они всецело были увлечены общением друг с другом — в их отношениях настала пора сладчайшей ванильной романтики, от парочки исходили ощутимые флюиды любви. Августа что-то увлеченно рассказывала Дэвиду, а он ловил каждое ее слово, уминая за милую душу свой любимый черный пудинг. — Вы только поглядите на этих воркующих голубков! — воскликнула Роланда, стремясь отвлечь команду от тревожных дум. — Давно бы так! А то всех достали своими разборками, они у них порой бывали похлеще тех, что у нас случаются со Слизерином. Я же говорила, что милые бранятся — только тешатся. Счастливый вид друзей, которые окончательно выяснили отношения, несказанно радовал Минерву. Иных же поводов для радости у нее не было. Она через силу доела свой тост с маслом и мельком оглядела слизеринский стол. Взгляд моментально выцепил рослую фигуру Брута Уоррингтона. Минерва успела возненавидеть этого слизеринца настолько сильно, что ей хотелось послать в него все молнии на свете. И это за час до игры! Минерва до сих пор не могла смириться с решением Миранды, не могла поверить, что та оказалась готова связать свою жизнь с Уоррингтоном после его в высшей степени низкого поступка. А еще не шли из головы оскорбления Миранды: «Ты всего лишь полукровка!» Услышать данные слова из уст этой девушки оказалось равносильно получению удара под дых. Но Минерва не могла всерьез держать за это обиду на Миранду, ведь последняя столь резко высказалась, пребывая в состоянии сильнейшего стресса. Но все же, все же… Так Минерва вышла на игровое поле в совершенно отвратительном настроении, злая до предела. Она думала о том, что ей необходимо сдержаться во время игры и не попытаться грубо спихнуть с метлы омерзительного Уоррингтона. Минерва окинула взглядом зрительскую трибуну, которую занимали учителя, и заметила мило беседовавших Слагхорна и Риддла. В последние недели Риддл вел себя с Минервой довольно сдержанно, даже несколько прохладно, как ей показалось. Он будто перестал выделять ее из толпы учащихся, говорил с ней мало и подчеркнуто сухо. С одной стороны, Минерва ощущала легкую обиду, все-таки в глубине души она чего-то от него ждала, правда, сама толком не могла разобрать, чего именно. С другой стороны, разум твердил ей, что все складывается правильно, так профессор Риддл и обязан отныне вести себя с ней. Игра бодро стартовала с голов, забитых гриффиндорцами в слизеринские ворота. Самым активным охотником нынче показывал себя Руперт. Еще бы! Сегодня ведь был их с Минервой последний выход в качестве игроков в школьной команде, так что закончить квиддичный сезон хотелось триумфально. Довольно скоро Минерву снова начало беспокоить поведение Паркинсона: тот опять переключил все свое недоброе внимание на заклятого врага Руперта, тем более что последний играл сегодня особенно хорошо. Это не понравилось и Стефену, который не упустил шанса отправить в Паркинсона бладжер. Слизеринец увернулся, но тут же громко позвал Руперта: — Эй, Финниган! Есть свежая вакансия! Ты в курсе, что «Пушки Педдл» ищут себе мальчика на побегушках? Ну там приносить кофе игрокам, стирать их спортивную форму… — Мне это неинтересно! Отвали! — отрезал Руперт, получив передачу от Мэтью. — Жалование составляет аж пятнадцать кнатов в неделю! Больше эти аутсайдеры, увы, предложить не могут, — продолжил дразнить Паркинсон. — Но должность очень ответственная и уважаемая! И, как знать, вдруг ты принесешь удачу этим неудачникам, и они выиграют хоть один матч в этом столетии... Слизеринские игроки засмеялись, а Руперт сжал квоффл так сильно, что костяшки на его пальцах побелели. — Не обращай на них внимания! — крикнула Минерва Руперту и отбила бладжер, который летел прямиком в него. — Подумай хорошенько, Финниган! — не унимался Паркинсон, пристально глядя на противника. — Для грязнокровки, вроде тебя, такая работенка — единственный шанс выбиться в люди! Там даже результатов СОВ с тебя не спросят. Руперт, к удивлению Минервы, так и замер в воздухе, не сводя глаз с Паркинсона, который также застыл на месте. Брайан Вуд окликнул Руперта, напоминая тому о необходимости забить очередной гол в слизеринские кольца. Но Руперт точно никого не слышал в этот момент, он лишь смотрел на Паркинсона, словно завороженный. И тут вдруг круто развернулся на месте и со всей силы послал мяч в ворота собственной команды. Это явилось полной неожиданностью для вратаря Джулии, она даже глазом не успела моргнуть, а квоффл уже угодил в крайнее кольцо Гриффиндора. На лицах остальных игроков читалось изумление. Минерва оглянулась на Паркинсона и успела отметить на его лице улыбку, полную торжества. Слизеринцы надрывались от смеха. — Ты что творишь? Враг вон там! — обескураженная Роланда указала Руперту рукой на слизеринские кольца. Сам же Руперт выглядел до странности удивленным, словно вдруг очнулся ото сна и осознал, какую глупость только что совершил. Смятение Роланды вызвало новый взрыв хохота со стороны слизеринцев. Громко засмеялся и слизеринский ловец. Его смех, улыбка… Минерва вся похолодела, невольно представив эту его улыбку в момент, когда он мог подливать Миранде в питье приворотное зелье… Минерва каждой клеточкой своего тела ненавидела Брута Уоррингтона. Все в его облике ей казалось отвратительным: и светлые жесткие волосы, и холодные голубые глаза, и крепкие сильные руки. Даже имя у этого слизеринца было недобрым! А ведь наверняка он и навел порчу на Джозефа Смита. Вот кому перешел дорогу безобидный хаффлпаффец! Как же она раньше не догадалась-то? Тут Минерва заметила летящий в ее сторону бладжер, и у нее отчаянно заколотилось сердце. Она много раз видела, как Стефен пытался сбить бладжером Уоррингтона, но пока старания напарника так и не увенчались успехом. Дело в том, что слизеринский загонщик, отлично знавший об опасности, исходившей от Стефена, всегда уберегал от ударов своего ловца. А вот от Минервы удара обычно никто не ожидал, ведь зачастую она лишь заботилась о безопасности игроков собственной команды. Но вот настал час, когда Минерва оказалась готова примерить на себя роль нападающего… Она быстро перевела взгляд с иссиня-черного мяча на Уоррингтона, повернувшегося к ней спиной и не сводившего глаз со своей соперницы Роланды. Более удачного момента больше может не представиться. Сегодня финальная игра, на кону — школьный кубок по квиддичу. Бладжер был уже совсем близко, и Минерва решительно сжала в руках тяжелую биту, передавая этому здоровенному куску дерева всю свою ярость... Отбитый мяч прямиком угодил в слизеринского ловца, который даже не понял, что произошло. Послышался громкий треск переламывающейся метлы. Игрок с поломанной метлой — уже не игрок! Уоррингтон камнем полетел вниз, а вместе с ним и все надежды слизеринцев выиграть кубок по квиддичу. Зрители на трибунах одновременно вскрикнули от удивления. — Зрение меня не обмануло, дорогие болельщики? Все это видели? Полагаю, мы только что явились свидетелями судьбоносного удара, способного решить исход нынешнего игрового сезона! — буквально заорал комментатор Джозеф Смит. — Загонщик Макгонагалл, школа этого не забудет! Зрители в основной своей массе радостно загудели, стало ясно, что победы Гриффиндора очень ждали все факультеты, кроме Слизерина. И тут к Минерве подлетел Паркинсон, смерил ее ненавистным взглядом и бросил насмешливо: — Что, кошка драная, коготки выпустила? Риддл тебя не приласкал, за ушком не почесал, ты и осерчала? Минерва почувствовала, как кровь прилила к щекам. Паркинсон же гадко рассмеялся и быстро кивнул кому-то, кто находился позади нее. Минерва едва успела повернуться, но уже было поздно, и бладжер ударил прямо по ее метле. Минерва, потеряв управление метлой, полетела вниз со страшной высоты. Она успела проговорить про себя заклинания, смягчающие падение, однако это все равно не уберегло ее от неудачного падения. Уже лежа на земле, Минерва попыталась пошевелиться и тут же почувствовала дикую боль в области груди. Минерва замерла, боясь шелохнуться, попыталась сделать глубокий вдох и не смогла. Видимо, не обошлось без переломов. К ней уже спешили с испуганными лицами школьный целитель и старосты. * * * Впервые видел, чтобы девчонка так упорно старалась не показать, как ей больно после полученной травмы. Валбурга Блэк и та, послав в противников в отместку пару действенных проклятий, обычно сразу же принималась громко браниться и демонстративно вздыхать в ожидании, когда эльфы придут и залечат ей раны, полученные в школьных дуэлях. Макгонагалл же сохраняла завидное самообладание и не желала подпускать к себе никого, кроме колдомедика. Так проявлялся ее нордический характер. Лежащая в лазарете с переломанными ребрами Макгонагалл? Даже представить себе сложно столь невероятную картину! Вообще, в квиддичные команды стоило бы запретить набирать девушек. Столь грубый спорт явно не для прекрасной половины человечества. И о чём только думает этот Хопкинс? Что в головах у чиновников из Комитета по квиддичу Международной конфедерации магов? А Флитвик еще с недоверием на меня уставился, когда я пояснял, что у Макгонагалл намного больше шансов свернуть себе шею, играя в квиддич, нежели обучаясь полетам без метлы под моим руководством. Встал на мою сторону тогда, к моему удивлению, лишь Дамблдор. Минерва лежала в лазарете, стиснув зубы, и изо всех сил изображала невозмутимость, а я раздумывал о том, что в жизни больше не позволю этой упрямой гриффиндорке сесть на ее проклятую метлу. Пускай лучше играет в шахматы. Со мной. Мистер Браун диагностировал у Минервы перелом двух ребер. И, по его заверениям, она еще легко отделалась, ведь могли быть повреждены внутренние органы, чего, хвала Мерлину, все же удалось избежать. По окончании игры гриффиндорцы ввалились в лазарет, чтобы справиться о состоянии Минервы. При этом принесли с собой кучу конфет и цветов, а также новость о победе Гриффиндора. — Рол без труда поймала снитч, а все благодаря тебе! — Брайан и Мэтью с гордостью продемонстрировали начищенный до блеска кубок по квиддичу, который прихватили с собой. — Так четко вывела из игры Уоррингтона, что слизеринцы рты пораскрывали! А Брут теперь до конца жизни будет стыдиться посмотреть в глаза друганам, ведь в финале его сбила бладжером девчонка! Ты бы видела его физиономию, когда их капитан взялся его распекать — на беднягу было жалко смотреть, честное слово! Да еще без метлы, считай, остался, ему проще теперь будет купить новую. Минерва улыбнулась, попыталась сделать глубокий вдох и тут же поморщилась от боли. Без метлы, значит, Уоррингтон остался и проиграл матч? Да это меньшие из зол, что должны были бы с ним случиться! — А ведь Минерва соблюла главную заповедь для всякого загонщика: «Вывести из строя ловца»! — Роланда не поленилась захватить с собой «Библию загонщика» и теперь на радостях ее цитировала. — Вот видите, ребята, Слизерин вполне можно победить честно, придерживаясь всех правил! Она с торжеством поглядела на Мэтью и Брайана, те не смогли ничего ей возразить. — Так, а с тобой-то что сегодня случилось? — Роланда переключилась на Руперта, присевшего на одну из больничных коек. — Никак пространственный кретинизм возобладал? Все прыснули от смеха. — Да я сам не понимаю, как так вышло… — развел руками Руперт. — Прямо бес попутал! — Бес? — усомнилась Роланда. — И у беса этого фамилия Паркинсон. Меньше надо было отвлекаться на болтовню с ним! Вот! — Ладно, с кем не бывает? — примирительно вставил Стефен. — Вон даже охотник «Сканторпских Стрел» в позапрошлом году во время игры с «Уимбурнскими Осами» тоже забил мяч в свои ворота. Потом еще попытался обвинить противника в том, что тот применил к нему Империус прямо на поле, но, как известно, так ничего и не смогли тогда доказать… — Там у команд вражда длится века так с семнадцатого! — отмахнулась Роланда. — Уже и не разберешь, кто там кого хотел на самом деле подставить... Минерва заметила, как посерьезнел Дэвид, когда стали обсуждать курьез, случившийся с Рупертом. Прислушивался к каждому слову и про себя делал явно неутешительные выводы. Вскоре мистер Браун выпроводил всех посетителей из лазарета, пояснив, что больной необходим покой. Весь вечер Минерва принимала невероятно противный на вкус Костерост, который с трудом удавалось проглатывать. А каждая попытка глубоко вдохнуть оборачивалась мучительной болью в груди. Предстояла бессонная ночь, оставалось лишь надеяться, что к утру поломанные кости срастутся как надо, и целитель позволит ей уйти. К полуночи Минерва совсем измучилась, от лекарства тошнило, лежать становилось все неудобнее, а дыхание оставалось затрудненным. Стоила ли сегодняшняя победа Гриффиндора всех этих мучений? Стоила, в этом не было ни малейшего сомнения! Только Минерва в очередной раз поднесла к губам кубок с лекарством, как дверь в лазарет тихонько скрипнула. Посетители в столь позднее время? Целитель решил справиться о ее самочувствии? Это оказался худший посетитель из всех, что Минерва могла себе вообразить: к ее койке неспешно проследовал профессор Риддл! Только его сейчас и не хватало рядом, чтобы она почувствовала себя еще хуже. Минерва едва не поперхнулась лекарством. Что ему только понадобилось от нее? Да еще когда она пребывала в столь плачевном состоянии! Риддл невозмутимо придвинул к ее койке стул и присел, затем устремил на Минерву внимательный взгляд, пронизывавший не хуже медицинских диагностирующих чар. Наконец Риддл тяжело вздохнул и высказался: — Вот до чего довели эти ваши безумные гонки на метлах. В очередной раз убеждаюсь, что полет без каких-либо приспособлений предпочтительнее и безопаснее. При падении вам даже не помогла стихийная магия, настолько ваше магическое «я» понадеялось на засохший кусок дерева… Я по-прежнему придерживаюсь мнения, что квиддич не для вас. Лучше больше уделяйте внимания интеллектуальной работе. — Я сама в состоянии разобраться, что для меня лучше, уж извините за резкость! — не выдержала Минерва. Меньше всего ей сейчас были нужны его едкие комментарии. — Мистер Риддл, если вы пришли читать мне нотации, то вам стоит уйти прямо сейчас… — Спокойно, Макгонагалл! Не стоит так бурно реагировать! Вам это противопоказано! — Риддл поднял руки в примирительном жесте. — Я пришел сюда не для того, чтобы вам досаждать. Он вытащил из кармана хрустальный флакончик и, откупорив его, поднес к губам Минервы. — Сделайте пару глотков, — велел Риддл, и она попыталась отвернуться. — Ну же, будьте послушной девочкой! Не упрямьтесь! Вам сразу станет легче, боль как рукой снимет. Он укоризненно покачал головой и терпеливо дождался, когда Минерва все же решилась сделать небольшой глоток. — Действенное средство, которое издавна используют турецкие дервиши для помощи ближнему, облегчения его страданий, — пояснил Риддл. — Сращивание костей — неприятнейшая процедура, Костерост — эффективное средство, но уж больно мерзкое. А это восточное зелье освободит вас от дальнейших мучений, вам станет легче дышать, а к завтрашнему полудню вы уже сможете вернуться к исполнению своих школьных обязанностей. Вы самая ответственная староста, вам лучше поскорее вернуться в строй. Снадобье немного сладкое? В его глазах читался неподдельный исследовательский интерес. — Как тыквенный сок. А вы… — В теории я знаю, каким оно должно быть на вкус, но мне так пока не довелось его попробовать самому. Также еще не давал попробовать его кому-то другому. Теперь вот представился случай проверить действие этого снадобья на практике. Так что я не добрый самаритянин, как вы могли вдруг подумать, мной движет исключительно интерес исследователя. Но вы не бойтесь, у меня было «Превосходно» по зельеварению и на СОВ, и на ЖАБА, так что риски отравиться неверно приготовленным зельем равны нулю. Вы можете довериться мне… Довериться ему как отличному зельевару? Пожалуй, можно. Довериться ему как человеку? Минерва не удержалась и нервно рассмеялась. И тут же пожалела об этом, почувствовав боль в груди. Боль сквозь горький смех. — Кстати, обжигающий Костерост после этого снадобья должен будет восприниматься на вкус как этот самый тыквенный сок или другой приятный напиток, — продолжил Риддл. — Скажете мне, так ли это… — Вы ни разу не испытывали невыносимую боль, от которой желали бы как можно скорее избавиться? — уже серьезно спросила Минерва. — Отчего же, испытывал. И неоднократно. Но обычно я предпочитал все же превозмогать боль, претерпевать ее. Закалять себя таким образом, как и положено мужчине. Совсем как Дэвид, который никогда не любил говорить о своих травмах, полученных на дуэлях. Как и ее отец, который всегда умалчивал о том, как сильно у него болят ноги, и лишь по его глазам было видно, сколь сильные мучения ему приходится претерпевать. — Да и есть боль, которая будет пострашнее боли физической… — вдруг обронил Риддл. — Душевная? — вкрадчиво спросила Минерва. — И лекарством является Эликсир бессмертия? — Возможно, — уклончиво ответил он и быстро добавил: — Но вам, Макгонагалл, как девушке боль терпеть ни к чему. Ни физическую, ни какую-либо еще. Выздоравливайте! Риддл резко поднялся и двинулся к выходу. — Благодарю, профессор! — сказала она тихо, но в вечерней тишине слова оказались хорошо слышны. Риддл приостановился, коротко кивнул и вдруг спросил буднично: — Вы играете в шахматы? — Иногда, с братом и ребятами из Равенкло, — удивленно ответила Минерва. — Почему вы спрашиваете? — Поправитесь — сыграем с вами партию-другую, — улыбнувшись, он взялся за дверную ручку. Минерва сделала глубокий вдох и почувствовала, как ей снова стало легко дышать — зелье дервишей действовало моментально. Вскоре она крепко заснёт, а завтра будет как новенькая и вернется к исполнению своих обязанностей, как и сказал Риддл. Вел себя Риддл так, словно и не было ее неуместного признания несколько недель назад. Даже предложил в шахматы сыграть. Что же, наверное, это и к лучшему. Она выговорилась в тот странный майский день, облегчила душу — этого достаточно. А Риддл просто деликатно сделал вид, что ничего не произошло, что он не явился свидетелем ее минутной слабости. Так должно, так правильно! Риддл поступает совершенно верно, корректно, профессионально, как и полагается человеку его статуса. А все ее непонятные надежды со временем рассеются как дым, оставят ее в покое, совсем как боль от травмы, что уже потихоньку утихает благодаря целебным зельям.