Орден Чертополоха

Милтон Булстроуд обладает замечательным даром: у него, как и у некоторых других членов его семьи, дурной глаз. Я это заметил ещё при первой встрече с ним. Ученик поведал, что его предки ещё в Средневековье легко избавлялись от врагов при помощи сглаза, порой уничтожая целые семейства. Я объяснил Милтону, что он может успешно развить и даже довести до совершенства свои способности. Они не должны пропасть зря. В качестве полезного упражнения для их тренировки ещё осенью я посоветовал парню следующее: смотреть на пролетающую птаху, не сводить с неё глаз, даже если веки нестерпимо отяжелеют. Итогом должна стать упавшая замертво птица. За день до отъезда домой Минерва наведалась в Хогсмид. Ей нужно было заглянуть в «Сладкое королевство», где она намеревалась прикупить сладостей для родных. Минерва, как всегда, приобрела пару баночек сливочного пива для мамы, которое та очень любила, так как оно напоминало ей о магическом мире и её молодости. Братьям было куплено тыквенное печенье, лакричные палочки и прочие безобидные лакомства волшебного мира, которые вполне могли сойти за магловские сладости. Роберт и Малькольм очень любили их и с особым нетерпением ждали, когда же приедет сестра и привезёт что-нибудь вкусненькое. Папе Минерва всегда выбирала горький тонизирующий шоколад, который наполняла лекарственным зельем, облегчающим боли в коленях. Отец с благодарностью принимал всё, что она ему привозила, не взирая на то, было это волшебным или нет — дочь была его любимицей, и он закрывал глаза на многое из того, что не стал бы терпеть от жены. Разобравшись с покупками, Минерва устремилась к магазину со спортивным инвентарём, где договорилась встретиться их квиддичная команда. На улице Минерва приостановилась, любуясь преобразившейся к празднику деревней. Хогсмид всегда был сказочно прекрасен перед Рождеством: в окнах магазинов виднелись гирлянды, на дверях висели венки из остролиста, а почти у каждого входа в дом стояло по маленькой ёлочке, увешанной простенькими бантиками из оранжевых, розовых и голубых лент. Воздух был наполнен ароматами глинтвейна и выпечки. Местные жители и школьники суетливо выискивали подарки для родных и друзей, так что колокольчики на дверях магазинов звенели тут и там — всё это создавало приятную предпраздничную атмосферу. И тут взгляд Минервы упал на тёмный лес за деревней. Там, в начинающих подбираться сумерках, она разглядела одинокую худощавую фигуру. В ней Минерва узнала Булстроуда. Что-то в нём ей показалось подозрительным. Минерва потихоньку прошла в сторону леса, стараясь держаться стен домов. Она затаилась рядом с одной из хижин, наблюдая за однокурсником. Тот замер, словно статуя, и, не моргая, смотрел на дуб перед собой. Прищурившись, Минерва разглядела ворону, сидевшую на ветке дуба. С птицы-то и не спускал глаз Булстроуд. Минерва внезапно поняла, кого он ей напоминает — ворона. Булстроуд был высокий, худощавый, с заострёнными чертами лица и угольно-чёрными волосами. Самым необычным в его внешности были тёмные глаза, в которых почти не было видно зрачков и, казалось, в них можно было увязнуть, как в болоте. Булстроуд проводил взглядом ворону, которая, громко каркнув, сорвалась с ветки и взлетела. Булстроуд, не отрываясь, следил за ней, и тут Минерва увидела совершеннейшую чертовщину: птица, пару раз взмахнув крыльями, вдруг камнем полетела вниз. Она упала в снег и даже не пошевелилась после этого. Булстроуд подошёл к птице, носком сапога ткнул её в бок и, убедившись, что она мертва, радостно сжал кулаки. Его лицо озарилось улыбкой человека, который наконец добился желаемого результата. Но тут он заметил, что за ним наблюдают, и в испуге повернул голову в сторону Минервы. Однако, узнав её, постарался быстро взять себя в руки: широко раскрытые глаза сузились, на лице появилось привычное пренебрежительное выражение. — Это ты, Макгонагалл, — с досадой в голосе произнёс Булстроуд. — Чем ты тут занимался? — спросила она, подозрительно глядя на него. — Ничем! — быстро ответил Булстроуд, было видно, что ему помешали. Но затем, криво улыбнувшись, уже ровным тоном продолжил: — Слушай, я тут подумал… Мне приглянулась твоя подруга Спрингвейл. Может, замолвишь за меня перед ней словечко, а? «Если только убедительно объясню ей, что с тобой лучше не связываться!» — Я не так плох, как она думает, — в ответ на её молчание сказал он. — Конечно, Булстроуд, — процедила сквозь зубы Минерва. Ещё в конце шестого курса она заметила, что этот слизеринец стал с интересом поглядывать на Августу. Он потоптался на месте, утрамбовывая снег, а затем неожиданно добавил: — Моя семья знает твоих родных по линии матери. Это уважаемые люди из старинного чистокровного шотландского рода. Отец рассказывал, что твоя прабабка является могущественной ведьмой. Тебе ведь от неё передались способности к трансфигурации? И назвали тебя в ее честь, верно? Минерва кивнула. — Говорят, она умеет одним взглядом трансфигурировать что угодно во что угодно. В общем, богиня в своём деле. А твоя мать… — Ее родители разорвали с ней все связи, когда она сбежала с моим отцом, он магл, — перебила Минерва. У неё не было ни малейшего желания выслушивать от другого человека, особенно от слизеринца, мнение о своём отце. Подобные разговоры она всегда старалась пресекать на корню. Булстроуд хотел было сказать что-то ещё, но передумал. Попрощавшись, он двинулся в сторону «Сладкого королевства». Минерва подошла к мёртвой птице и несколько минут разглядывала её. Вспомнились прошлогодние уроки защиты от тёмных искусств, когда они проходили сглазы и учились распознавать людей, активно их использующих. Дэвид тогда обмолвился, что ему не нравится Булстроуд и его недобрый взгляд. Опытного мага, намеренно использующего сглаз, выявить хоть и не всегда просто, но возможно. А вот того, у кого всё лишь на уровне начальных способностей и неосознанно — куда как сложнее. Сегодня же Минерва воочию убедилась, что Дэвид оказался прав: Булстроуд одним взглядом убил ворону, а это уже вполне осознанное использование своих способностей. Салазар знает, на ком ещё Булстроуд вздумает опробовать свои развивающиеся дарования. Птица — лишь начало, до убийства человека таким способом Булстроуду ещё учиться и учиться, но, как знать, насколько скоро он начнёт успешно экспериментировать на людях, насылая на них хворь или даже просто усталость. Надо рассказать об увиденном Дэвиду и кому-нибудь из учителей, лучше декану Слизерина Слагхорну. С этими серьёзными думами она добралась до магазина со спортивными товарами, где уже собрались игроки их команды. Все окружили Стефена, который внимательно осматривал хоть и подержанную, но все равно в достаточно хорошем состоянии метлу. — Порядок! — заключил он, и ребята согласно кивнули ему. Стефен извлёк из кармана кожаный мешочек и высыпал из него на прилавок золотые и серебряные монеты. Продавец пересчитал деньги, упаковал метлу и передал её Стефену, который удовлетворённо кивнул и с довольной улыбкой протянул покупку Руперту. У последнего глаза так широко раскрылись, что напоминали два чайных блюдца. — Ты что, Стеф? Я не могу её принять! — замахал руками Руперт и отступил назад. — Можешь! — заверил Брайан, но Руперт лишь отрицательно замотал головой. Тогда Стефен положил ему руку на плечо. — Слушай, сколько ещё ты собирался летать на старой школьной метле? У неё уже даже стёрлось название на рукоятке. Это была «Серебряная стрела»? Чистой воды антиквариат! Ей было самое место в каком-нибудь музее древностей. Такие уже давно вышли из производства. Брайан устал постоянно поправлять на ней прутья, ибо они того и гляди отвалились бы прямо на лету. Забудь уже об этой метле. Она своё отлетала, — спокойно пояснил он. — Новый «Порох» нам, конечно, не по карману, но на хороший подержанный «Чистомет-4» мы, как видишь, деньжат наскребли. Я на днях пролистал парочку каталогов метел и присмотрел его тебе. Метла вполне себе приличная, для квиддича в самый раз. Считай, это рождественский подарок тебе от факультета. Да и по весне нас ждёт матч с Хаффлпаффом, так что хотелось бы сыграть уверенно. — Но я ни кната не вложил… — замялся Руперт. — Забудь! Ты, главное, покажи весной отличную игру. А сегодня угостишь всех нас сливочным пивом. Делов-то! Там какой-то рождественский сорт продаётся в «Трёх мётлах» — его и попробуем. Вот и весь твой вклад. Минерва вспомнила, как накануне вечером старшекурсники скидывались на новую метлу Руперту: мальчишки протянули Стефену галлеоны и сикли, которые многие упорным трудом заработали на летних подработках. От девушек же принять какие-либо деньги ребята напрочь отказались. — Мы тоже хотим сделать подарок Руперту! — возмутилась тогда Роланда. — Долой уже дискриминацию по половому признаку! — Рол, если тебе некуда девать деньги, то сходи завтра да купи всем хлопушек в лавке «Зонко», — небрежно отмахнулся от неё Мэтью, и Роланда в ответ надулась. Стефен снова протянул метлу Руперту, и тот в этот раз уже принял её. Выглядел при этом растроганным. — Не подведи, приятель! — сказал Мэтью. — Пока твоя старая метла была еще жива, ты успел позабивать немало голов Слизерину. Продолжай в том же духе. У нас всё равно неплохой общий балл получился, хоть победа и осталась за слизеринцами. Есть все шансы выйти в финал, а для этого надо обыграть Хаффлпафф. Мы на тебя очень рассчитываем! В «Трёх мётлах» они заняли самый большой стол и заказали рождественского пива, которое на пробу оказалось заметно слаще обычного — к такому выводу пришла вся компания. Пенный напиток и тепло паба разморили всех, началось бурное обсуждение последнего матча между Хаффлпаффом и Равенкло. Мэтью попытался заигрывать с Джулией, но та отодвинулась от него — однокурсник её не особенно интересовал. Джулия неожиданно принялась расспрашивать Минерву о школьном дуэльном клубе, можно ли в него записаться. — Там вроде сплошные мальчишки, — пояснила она. — Но мне нужно срочно что-то делать с невербальными заклинаниями. Я с горем пополам на днях сдала по ним зачёт Риддлу. Но дальше, подозреваю, легче не станет. В клубе ведь помогут с отработкой невербалки, как считаешь? А то Риддла я боюсь, хоть он и красивый. Вечно мямлю перед ним на уроках что-то невнятное, аж стыдно. Джулия слегка покраснела, когда речь зашла о Риддле. Минерва подумала о дуэльном клубе, который собирался почти каждую субботу в Большом зале, и там энтузиасты обсуждали друг с другом разные боевые приёмы и отрабатывали их. Данный кружок предложил открыть ещё пятикурсник Том Риддл в тот самый печально известный год, когда на школьников начали совершаться нападения. Эту идею горячо поддержал его сокурсник Аластор Муди. Со временем нападения прекратились, и популярности у клуба поубавилось, но в нём продолжали состоять наиболее увлечённые боевой магией ребята. Сегодня клуб возглавлял Дэвид Лонгботтом. — Не знаю, тебе нужно подойти к Дэвиду и спросить его — он курирует кружок, — ответила Минерва. Джулия поправила свои каштановые волосы, собранные в конский хвост, и вдруг продолжила с энтузиазмом: — Дэвид, наверное, лучше всех в невербальной магии, да? Я видела, как он отражал атаки слизеринцев. А как нападал на них сам, ты бы видела! Делал это молча, без использования палочки, лишь взмахами рук. Наши в немалой степени победили в схватке со слизеринцами именно благодаря Дэвиду! Минерву это совсем не удивляло, ведь Дэвид, правда, был лучше всех в боевой магии. Но для этой шестикурсницы данный факт, судя по её восторгам, стал большим открытием. — Дэвид такой серьёзный, такой интересный, за ним, наверное, как за каменной стеной, — продолжила Джулия и вздохнула. Её щёки стали ещё краснее, чем когда она говорила о Риддле. — И у него красивые, немного грустные глаза, но ему это так идёт. В общем, Дэвид такой… Она мечтательно закатила глаза. Интересно, услышав всё это сейчас, Августа взглянула бы на Дэвида немного иначе, нежели просто как на друга? — Ты же его бывшая? — огорошила неожиданным вопросом Джулия. — Что? — Девочки рассказывали, что ты ходила с ним на Святочный бал на пятом курсе и танцевала там только с ним… — Вздор! Мы с Дэвидом просто друзья, ходили вместе на бал, чтобы составить друг другу компанию. Не более того. Воодушевлённый вид Джулии не оставлял сомнений: ей точно нравился Дэвид. И она, кажется, нашла неплохой повод пообщаться с ним поближе — дуэльный клуб. Минерва переключила внимание на Руперта, который сделал большой глоток пива из кружки. На его руке по-прежнему сверкало тоненькое серебряное колечко в виде змеи. — Руперт, ты до сих пор не вернул кольцо хозяину, — она выразительно посмотрела на его пальцы. — Когда ты намерен все-таки это сделать? — Самое время об этом говорить, Минерва! — весело отмахнулся Руперт, но, увидев, что на её лице нет и тени улыбки, бодро пообещал: — Если завтра встречу Паркинсона в холле или в Хогвартс-экспрессе, то сразу же отдам. Если нет, то верну уже после каникул. И, залпом допив пиво, отставил кружку в сторону. Выглядел он совершенно счастливым и окрылённым. * * * Мои магические способности приводили в ужас весь персонал приюта. Воспитатели обмирали от страха, когда замечали, что я одной лишь силой мысли оказывался способен передвигать предметы. Однажды на уроке на глазах у всего класса я взглядом поднял вверх учебник, удерживал его в воздухе и улыбался. При виде этой сцены набожная учительница в суеверном страхе ударила указкой сначала по книге, а затем по моим рукам, которыми я еле заметно водил, обозначая направление движения предмета. После этого учительница несколько раз таскала меня в церковь и заставляла замаливать какие-то неизвестные грехи. Она видела во мне настоящее исчадие ада. Меня жутко злило то, что я жил тогда с такими вот скудоумными маглами, а не с подобными мне — с волшебниками. Выражение «отправиться на край земли» в случае Минервы можно было воспринимать почти буквально. Дело в том, что её родной дом находился на севере Шотландии, в Кейтнессе, в деревне Даннет. Недалеко располагалось море, а также Даннет Хэд — самая северная точка всей Британии. Для Минервы не имело смысла ехать до Лондона на Хогвартс-экспрессе, как это было привычно для большинства школьников. Армандо Диппет договорился с Отделом магического транспорта Министерства, и она добиралась из дома в Хогсмид и обратно при помощи порталов. После последнего перемещения у неё немного кружилась голова, и мама предложила ей прилечь и отдохнуть с дороги. Минерва, укрытая тёплым клетчатым пледом, наблюдала, как мама в буквальном смысле колдовала над котлом. Дома никого в это позднее утро не было: братья ушли в школу, отец пошёл навестить прихожанку миссис Макгрегор, которая на днях слегла с простудой. Для миссис Макгрегор мама сейчас потихоньку и варила несложное лечебное снадобье, которое намеревалась попозже отнести больной. Миссис Макгонагалл была известна в округе как травница, грамотно использующая всевозможные лекарственные растения. И только Минерва знала, что мама украдкой из трав и некоторых ингредиентов из Косого переулка также иногда готовила лечебные зелья. Мама, сделав несколько необходимых помешиваний против часовой стрелки, подошла к корзине со свежеиспеченным хлебом и взяла самую румяную лепёшку. Затем аккуратно завернула её в кружевную салфеточку и отодвинула на самый край кухонного стола, где стояла крынка со сливками. Это была благодарность их домовому за помощь по дому. — Малькольм уже видел Тинки? — спросила Минерва. — Видел, ещё в сентябре. У него тогда как раз впервые проявилась стихийная магия, — тяжело вздохнула мама. Минерва заметила, что со времени их последней встречи у мамы в ее чёрных локонах появилось больше седых волосков, а руки стали тоньше. Время неумолимо летело, заботы о семье и магловский деревенский быт заедали миссис Макгонагалл, так и не переставшей тосковать по миру волшебников. Обычно маги старели не так быстро, как маглы, но, казалось, что про нее этого уже нельзя было сказать. Минерве было печально это всё подмечать. Её взгляд задержался на лепёшке, и мысли перешли на их домового. Тинки был брауни. В их изначально магловском доме не мог жить эльф-домовик, но со временем их жилище облюбовал брауни. Он давно привязался к миссис Макгонагалл и часто помогал ей по хозяйству, пока она не видела: штопал одежду, убирался в доме, иногда чинил какие-то вещи, вроде настенных часов. Был немногословен и являлся только перед миссис Макгонагалл. Мистер Макгонагалл не мог его видеть в силу того, что был маглом. Но наступил день, когда Тинки явился и Минерве. Это произошло тогда, когда у неё случился первый выброс стихийной магии в шесть лет. Минерва тогда, оставшись на мгновение одна, нечаянно скинула со стола глиняный кувшин с водой. К её изумлению, кувшин не разбился, он даже не коснулся пола, лишь повис в воздухе. Именно в тот момент на кухне рядом с печкой из ниоткуда появился брауни, маленький человечек с копной нечёсаных коричневых волос на голове и с выпученными ярко-голубыми глазами. Он молча таращился на Минерву своими огромными глазищами, а потом посмотрел на кувшин, повисший в воздухе, и тот вернулся на стол и аккуратно встал на свое привычное место. Не пролилось ни капельки. С тех пор Минерва иногда видела Тинки и слышала его копошение, когда он приводил в порядок ту или иную вещь в доме. Со временем о существовании Тинки узнал и брат Роберт, у которого уже несколько лет как начали происходить стихийные выбросы магии. А теперь дошла очередь и до младшего семилетнего Малькольма. — Почему ты мне не написала, что у Малькольма начала срабатывать стихийная магия? — спросила Минерва. — Не хотела беспокоить, ты уехала учиться, тебе предстоит сдавать ЖАБА, — пояснила мама, заливая готовое снадобье в глиняный сосуд. — Да и у Малькольма, судя по всему, эти проявления достаточно безобидные в отличие от Роберта, у которого то кусок овечьей шкуры загорится в руках, то ещё что-нибудь. Думаю, с Малькольмом я справлюсь, он спокойный мальчик, у него магия проявляется примерно так, как у тебя в том же возрасте. А вот Роберт… Ему всё труднее контролировать выбросы своей магии. Мерлин, когда же уже придёт письмо из Хогвартса, он приступит к учёбе, и его силы будут обузданы волшебной палочкой? — Ты объясняла ему, что он должен сдерживаться? Не дай Мерлин, увидит кто-то из местных! — Много раз говорила. Но Роберт так нетерпелив! Он всё ещё думает, что с ним что-то не так. Ему бесполезно объяснять, что с отцом на эту тему лучше не заговаривать. И у него столько вопросов! Как же непросто приходилось матери с подрастающим сыном! Тем более, что Роберт был весьма горячим и нетерпеливым мальчиком. И в кого он такой уродился? «В деда, моего отца», — отвечала мама. Но, конечно, она не могла объяснить сыну абсолютно всё о магическом мире. Ему следовало самому во всё это окунуться, узнать что к чему. А для этого Роберт должен был всего лишь получить пресловутое письмо из Хогвартса и поехать учиться среди таких же, как он. А сейчас ему следовало должным образом скрывать свои способности от местных маглов. Когда мама ушла проведать миссис Макгрегор, Минерва проверила стены дома на наличие повреждений, затем, накинув на себя зимнее пальто, вышла на улицу и оглядела жилище уже снаружи. Дом из песчаника был прочен и морозоустойчив, да и матушка с Тинки, разумеется, следили за его состоянием, однако Минерва уже привыкла в каждый свой приезд осматривать его и при необходимости накладывать на него новые защитные чары, в том числе и от возможного воздействия негативной энергии или магии. Действовать она всегда старалась осторожно, чтобы никто ничего не заподозрил. Однажды ей довелось услышать, как миссис Макгрегор рассказывала соседке о том, что дом пастора до въезда в него Макгонагаллов пребывал в полуразрушенном состоянии. Но в последние годы он с каждым днём выглядит всё лучше и лучше, словно по волшебству. Минерва испугалась, когда услышала это, но из дальнейшего разговора поняла, что соседки лишь нахваливали таланты миссис Макгонагалл как хозяйки. «Изабель такая умница, просто кудесница! При ней обветшалый дом столетней давности преобразился на глазах. Вот что значит домовитые соседи! Всё-то у них ладно!» — восклицала миссис Макгрегор. Минерва тогда вздохнула с облегчением, но впредь была осторожна в вопросах магии применительно к внешнему облику дома. А заодно наложила на дом чары от сглаза. С крышей дома всё было в порядке, с забором тоже. Минерва втянула носом с детства родной для неё запах — запах печного дыма из дымоходов. Так приятно пахло только дома. И ей сразу стало спокойно на душе, как не было с самого начала учебного года. Определённо, магия дома умиротворяет.