From Hell, with love

      …Каждое твое движение, каждый твой вздох, каждое мгновение - кажется, я знаю о тебе все…       …Но каждый раз, когда вижу тебя, понимаю, что не знаю ничего. Узнаешь ли ты меня, когда мы встретимся? Испугаешься? Отвергнешь? Отвернешься?       …Каждую секунду, приближающую нашу встречу, меня беспокоит лишь то, чем все это станет для тебя. Ведь я желаю тебе только счастья...       В голове Аро Вольтури в дикой смертоносной пляске крутились мысли о той, с кем ему предстояло встретиться. Нельзя было допустить, чтобы встреча состоялась преждевременно. Однако с каждым днем, особенно когда от Джейн и Деметрия поступали новости о тех, кто открыл охоту, ожидание становилось все более мучительным, а тревога за нее – все более ощутимой.       Тем не менее выдержка не изменяла Аро до тех пор, пока он не осознал, что все принятые меры предосторожности не смогут скрывать ее вечно. А раз защита дала трещину, загорелся зеленый свет, он мог начать действовать в любой момент, как только почует опасность. Таков был уговор.       Пока Аро был поглощен в свои мысли, идя по коридору, в котором не так давно кое-кто так неизящно грохнулся в обморок прямо в объятия священника на глазах у любопытной публики, Хель смеялась над шутками Микки как последняя дурочка. То ли на нее так подействовал сахар, потому что святой отец склонил ее ко греху чревоугодия, заказав ей кусок чизкейка, то ли служитель божий действительно действовал на нее успокаивающе.       - Если честно, я ожидала, что ты будешь просто сорить цитатами из Священного писания, - сказала девушка, смакуя последний кусочек десерта, который пробовала, наверное, только раз в жизни, а теперь эта самая жизнь не очень приятным способом заставила съесть ее еще один кусочек.       - Я знаком с неприличным количеством священных текстов, но не думаю, что в данной ситуации Евангелие от Матфея остановит твоё головокружение. А вот тортик, кажется, сделал свое дело, - ответил Микки, указывая пальцем на опустевшее блюдце перед девушкой. – Даже щеки порозовели. А я думал, что ты настоящая оторва, глядя на тебя в полном боевом снаряжении. Если бы я был автором романа в стиле young adult, я бы описал эту картину так: «Нацепила самую сексуальную вещь в собственном гардеробе «из прошлой жизни» и накрасилась максимально естественно для маскировки в толпе (хвала школьному театру и постоянной практике нанесения грима, стрелки получались одинаковыми и практически ровными) - пошла напролом, другими словами, в ночной клуб. Как говорится, нужно аморально отдохнуть, если устал морально».       - Угадал практически все. Кроме того, что я могу быть оторвой.       - А я не угадывал. Я это прочитал по твоему выражению глаз.       - Или что-то тебе растрепал Эд, часть ты выяснил дедуктивным методом по фоткам, которые нашел у меня на странице в Facebook, а остальное просто написано у меня на лице, потому что я не умею скрывать эмоции. Совсем.       - Поэтому и носишь затемненные линзы?       - Отчасти.       - Но со мной ты так часто не отворачиваешься и не прячешь взгляд.       - Мне просто…       - Любопытно?       - Есть немного.       - Нет. Много. Я заметил. У тебя что, никогда не было друзей-священников?       Хель так и подмывало сказать: «А у меня их только и есть, что Лео». Вместо этого последовал весьма ироничный и вполне ожидаемый ответ.       - О, действительно, они же у всех есть!       - Ладно, - с усмешкой ответил Микки, уже что-то про себя решив и будто соглашаясь сам с собой. - При следующей встрече мы будем болтать обо мне, и ты сможешь задавать любые вопросы. И не только про церковь и религию.       - Тогда… мне придется отвечать на твои? – неуверенно спросила Хель.       - Я не собираюсь устраивать тебе допрос. Сама расскажешь о себе все, что мне следует знать.       Внутренне девушка с большим облегчением выдохнула, выпустив, по ощущениям, несколько фунтов воздуха из легких. Конечно, заметив это, священник улыбнулся шире.       Поняв, что горе-студентка уже может идти сама, Микки проводил до ее универа, вручив ей справку об освобождении от занятий, выданную врачом. Сам он пошел договариваться об организации лекций, а она неуверенной от ожидания грядущего разноса ее работы походкой направилась к научному руководителю, сохраняя глупую улыбку на лице, будучи не в силах от нее избавиться, и мысленно проклиная себя за пропуск лекции, потому что потом она ни черта не поймет, что нужно делать с практическим заданием и препод будет активно делать пентест ее мозгу. Еще один такой она просто не перенесет.       Чтобы немного отрезвить разум после поступления одуряющего количества сахара в кровь и воодушевляющей беседы красавца-священника, Хель решила написать Лео и этим испортить себе настроение. Иначе, как она уже знала по опыту, может случиться что-то, мягко говоря, малоприятное. Закон подлости никто не отменял.       Hell_IT: Неужели я произвожу впечатление дикой, стервозной и легкодоступной?       Ответ последовал практически мгновенно. Будто подруга сидела и ждала, пока получит сообщение от Хель.       Gingerella: что заставило тебя так думать? Кто-то тебя так назвал? Скажи имя и завтра его найдут на обочине дороги в глухом лесу защекоченным до смерти.       Hell_IT: Хорошо. Как бы ты это назвала?       Gingerella: ты просто чокнутая, немного слабонервная, зато красотка и умница. Если бы ты еще это все не прятала за мешковатой одеждой и куполом тишины…       Остальное Хель дочитать уже не успела, поскольку, держа в руках телефон и пялясь в экран, не заметила, как дошла до аудитории, в которой часто обитал ее научник. Услышав через приоткрытую дверь голоса, девушка решила пока подождать у входа. Привычки подслушивать у нее не было, как и не было никакого желания выведывать чужие тайны. Слов все равно было не разобрать, она слышала лишь два тембра: один ‑ противный, писклявый и скрипящий, второй – глубокий, низкий, окутывающий уютным коконом, словно клетчатым пледом, нагретым теплым кошачьим пузиком. И этот необычный голос явно принадлежал мужчине средних лет. Хель даже стало любопытно взглянуть на его обладателя. Но она зарядила себе ментальную пощечину, сразу выбившую эту мысль из ее головы.       Никаких мальчиков и мужиков, а то опять будет больно… И вообще, это всего лишь голос. Отойди отсюда и жди своей очереди.       Если бы Хель не погрузилась в собственную меланхолию, а вслушивалась в голоса, вплотную прижавшись, она могла бы услышать часть разговора, проливавшуюся сквозь щель в проеме вместе с полосой света в темный коридор.       - Состоятельным студентам дорогу проложат родители и их деньги. Я хочу дать шанс другим, профессор, - убедительно произнес предположительно мужчина средних лет.       Послышался прерывистый старческий вздох.       - Дадите время подумать?       - У вас его не так уж и много, сами знаете, профессор. Я даю вам ровно год. Негативных последствий с моей стороны в случае вашего отказа не последует, но я буду весьма в вас разочарован.       Вынырнуть из собственных раздумий Хель заставил скрип отодвигаемого стула и шаркающие шаги. Она на цыпочках отбежала на середину коридора подальше от двери и пристроилась к подоконнику, притворившись, что роется в сумке.       Лишь по звуку шагов девушка могла определить, что посетитель немного постоял в коридоре, как она сначала подумала, чтобы понять, куда направиться, но потом сообразила, что тот сверлит ее взглядом, и постаралась рыться еще более шумно, ругаясь под нос, вытряхнула содержимое сумки на подоконник, что-то укатилось и упало на пол. Студентка услышала отдаляющиеся шаги. Видимо, тот мужчина потерял к ней всякий интерес и скрылся за дверью, что заставило ее медленно протяжно выдохнуть.       Как только Хель торопливо сгребла все вещи обратно в сумку, услышала голос преподавателя, проскрипевший громко из-за двери с выглянувшей оттуда лысеющей головой: «Мисс Трелони, вы ко мне? Проходите».       Как оказалось, ее научный руководитель вовсе не был доволен ее работой, это было его обычным ответом, но чтобы работа не пропадала, пойдет как приложение к научной публикации, презентация на конференции и очередная часть ее портфолио. Слово «портфолио» за последние полгода она слышала уже столько раз, что это стало триггером для и без того периодически дергающегося глаза девушки.       В подавленном настроении она вышла из универа и решила пройтись до дома пешком, в этот раз не пытаясь спрятаться от бариста, который мог видеть ее из окон кофейни. Проходя мимо она увидела Тайлера (конечно он был там, где еще ему быть? Он почти все время работал, трудяга) и помахала ему через стекло. Парень радостно помахал ей в ответ, явно уже не слишком сильно обижаясь на нее. Она прошла до конца кафе, наблюдая через большое окно за его работой, отточенными ловкими движениями, тяжело выдохнув и комично прошагав задом вернулась к стеклянной двери с колокольчиком и вошла внутрь. Улыбка бариста стала еще шире, хотя он и пытался скрыть ее, опустив глаза и набивая что-то в компьютере.       Посетителей в этот час было довольно много, конец рабочего дня все-таки. Но парень очень быстро справился с заказами и пока никого не было быстро поставил у кассы табличку «технический перерыв 10 минут», вышел из-за стойки, коротко обнял девушку и прислонился задом к стойке, сделав вид, что не понял, будто она пришла по делу. Конечно, этой его невинности она не поверила, но сделала вид, будто номер сработал.       - Тай, мы ведь с тобой друзья?       - Мы вроде бы уже с этим разобрались. Конечно, друзья.       - Так вот, доблестный воин кофейных зерен, неловко просить об этом, но мне нужна твоя помощь.       - Какого рода? – спросил бариста, усмехнувшийся и явно довольный тем, как его назвали. Откуда же ему было знать, что у Лео в телефоне он был забит как «Рыцарь Кофейного Образа», потому что подруга Хель обожала литературу про рыцарей, что, пожалуй, соответствовало ее мужскому идеалу и было полной противоположностью тем, с кем она обычно встречалась.       Хель заговорщически наклонилась ближе к парню, так, что из-за низкого роста стала шептать ему куда-то в подбородок, когда он тоже наклонился к ней.       - Ты уже знаком с моей мамой и наверняка находишь ее профессию несколько… странной. И поскольку она является членом местной общины, назовем их условно «эзотериками», она каждый год активно участвует в организации праздников вроде Белтайна. И мне нужно ей помочь, а людей все равно мало. Если ты согласишься помочь, можешь присутствовать на празднике и все угощения для тебя за счет общины. Еще там будут развлечения и много красивых девушек. Считай, что это шабаш в мокрых майках…       - Не смущайся, юная дочь прекрасной ведьмы. Воин спасет тебя от ужасного зверя, имя которому Дедлайн.       - Правда?       - С удовольствием. Почему бы и нет. Звучит интересно.       - Только есть условие. Прийти туда нужно в костюме нечисти. Что-то вроде косплей-вечеринки.       - Я понял. Отлично. А почему мы шепчемся?       С этими словами он наклонился так близко, что практически дышал ей в очки, что заставило ее моментально выпрямиться и сделать шаг назад.       - Прости. Детали вышлю сообщением, но в общий чат включать не буду, а то несмолкающий звук уведомлений тебя выбесит. Встречаемся в четверг и в пятницу в…       - Могу подвезти нас туда.       - Тогда я приду сюда?       - Да, подходи в пять. Нормально? Попрошу меня подменить вечером.       - Заметано.       - Будешь что-нибудь?       - Нет, спасибо. Побегу. До скорого.       - Не пропадай, - ответил Тайлер махнувшей на прощание и уже выбежавшей на улицу девушке.       «Вечно куда-то бежит», - подумал бариста и зашел за стойку, готовясь обслужить набежавших посетителей.       У Хель сейчас было одной проблемой меньше и двумя больше, если мыслить масштабными категориями. Проблема с подготовкой к Белтайну была решена. Но из головы у нее все не шел тот волшебный голос, который она слышала из кабинета профессора, и кусок говна, который подкинул ей собственно профессор. Строго говоря, не совсем говна, но тот план диссертации, который ей выдали, был откровенно идиотским, совершенно не подходил ее теме, заставлял ее начинать сначала и от этого сильно ее бесил, как и сам противный старикашка. Казалось, что мозг дедули был запрограммирован исключительно на шаблонное мышление, и было вообще очень странно, почему тот преподавал прикладную информатику в университете, когда уже не был способен толком самостоятельно передвигаться между корпусами.       В этот вечер в арендованный ею зал никто не явился. Занятие пришлось отменить. Либо Zumba перестала интересовать детей, либо она перестала, что было более вероятно, интересовать родителей, либо… была еще тысяча причин, которые она в силу богатого воображения могла с ходу назвать и по которым дети не явились на занятие, но… похоже, что ей придется признать свою никчемность как учителя таких простых танцев, не требующих от детей ничего, кроме их неуемной энергии. Протанцевав то, что осталось от часа времени после ожидания, упав при этом пару раз от внезапного головокружения, Хель с грузом проблем, навалившихся за день на ее узкие плечи, поплелась домой.       Как только девушка доползла до кровати, едва тяжёлые веки опустились, тягучий вязкий сон утянул её за собой. Она рухнула на подушку, поднимая в воздух столб пыли с кошачьей и собачьей шерстью. Когда Хель с трудом разлепила один глаз и посмотрела на время на телефоне, с ужасом поняла, что дико опаздывает и что не завела будильник. Будто в жопу ужаленная она забегала по комнате, закидывая вещи в рюкзак. В этом время в комнату вплыл чёрный кот, сразу же получивший ногой в бок от хозяйки, зацепившейся за него и рухнувшей на четвереньки. Джо обиженно вскрикнул и драпанул под стол. Схватив телефон и потирая ушибленную коленку, Хель прикинула сколько ещё времени у неё на то, чтобы собраться, добежать до метро и не опоздать хотя бы на вторую пару. Потом она заметила одну деталь на экране телефона и расслабленно с тяжёлым выдохом повалилась спиной на пол, раскинув руки.       "Сегодня выходной..." - подумала она и снова провалилась в приветливые объятия сна прямо там, где упала.       Уже ближе к 10 утра ее разбудило сообщение от священника: «Если не передумала насчет разговоров по душам, приходи после службы. Можешь взять лохматого друга».       Хель приближалась к церкви как всегда торопливой походкой, все еще зевая и прикрывая рот ладонью, хотя уже успела залить в себя огромную кружку крепкого чая цвета темной древесины. Чуть впереди на поводке весело трусил Монтенерго, болтая ушами и помахивая хвостом.       По выходящим из церкви толпой прихожанам девушка определила, что служба недавно закончилась. Так что можно было подождать священника снаружи. Но она все-таки написала смс, чтобы как-то обозначить свое присутствие.       «Лохматые друзья ожидают у входа», - гласило сообщение, увидев которое отец Майкл не смог сдержать широкой улыбки, менее скромной, чем та, какой он привык одаривать прихожан во время бесед после службы.       Выйдя через парадный вход, улыбающийся клирик огляделся и заметил в тени ближайшего к церкви дерева присевшую на одно колено знакомую, чесавшую шею огромному мохнатому существу со странной смесью цветов шерсти. Черное с рыжими пятнами головастое создание будто почуяло, что на него смотрят и резко повернуло голову в сторону приближающегося человека в черном, отчего длинный высунутый язык пса хлестнул по щеке Хель. Та со смешком поморщилась, вытерла краем рукава мокрый след и тоже повернулась в сторону уже подошедшего мужчины.       Когда она поднялась и поприветствовала священника, тот протянул ей платок.       - Не думал, что он настолько здоровый. А у тебя собачьи слюни на щеке, - констатировал он все с той же обворожительной улыбкой.       Она без раздумий взяла протянутую вещь и посмотрела на нее. Наощупь ткань была приятной и мягкой. Отнюдь не дешевая хлопчатобумажная тряпица.       - Этим жалко вытирать даже детские слезы, - произнесла она и протянула платок обратно.       Микки цокнул, показательно закатив глаза, взял платок и повернув другой рукой ее голову за подбородок сам вытер остатки слюны. Он почувствовал, как она вздрогнула от прикосновения его руки, но сделал вид, что особого внимания на это не обратил.       За это время мозг девушки успел лишь обработать полученную визуальным способом информацию, поэтому на его прикосновение последовала незамедлительная автоматическая реакция ее организма на любое прикосновение чужого существа. То, что она увидела на платке инициалы, не соответствующие тому, что о себе рассказал Микки, заставил Хель впасть в ступор.       Витиеватые буквы «J.M.», вышитые бордовыми нитками, красовались на идеально белой ткани. Идеально белой ровно до того момента, как им так беспощадно воспользовались. Возможно, им вообще пользовались по назначению впервые.       И кто вообще сейчас носит с собой платки? Еще и с монограммой. Прошлый век… Может, подарок близкого человека? Память о ком-то…       Пару секунд спустя Хель привели в чувства, прервав поток ее мыслей, дергающийся поводок и одно короткое «у-аф», потому что Мо уже полез в кусты, увидев какое-то существо, явно заинтересовавшее его больше, чем новый знакомый. Наверное, пока она залипала, переваривая информацию, ее компаньон уже успел обнюхать мужчину и переключился на более важные дела. У пса мозг и реакция несомненно работали быстрее, чем у нее.       Сфокусировав взгляд на теребящем в руках платок священнике, который по странной причине не сказал ничего до сих пор за все время ее отключения от реальности, она встретилась с ним глазами. Было облачно, поэтому ее линзы оставались прозрачными с самого утра.       - Не совсем честно с моей стороны было позвать тебя сюда сейчас. Но я подумал, что ты не откажешь мне в просьбе.       - Что нужно делать? – просто спросила она с серьезным видом.       Лишь по одному ее взгляду мужчина понял, что та всегда готова к действию, если дело касается помощи близким.       - Мне нужно немного прибраться.       - А где можно оставить Мо? Он ведь разнесет весь парк, потом станет громить церковь по кирпичику, если ему станет скучно.       Микки хихикнул и сердце девушки пропустило удар.       Зачем так мило это делать? Это нечестная игра. Я требую тайм-аут!       Он как будто задумался, потом в его взгляде будто промелькнула идея. Все было настолько наигранно, что ей стоило догадаться обо всем сразу.       - У меня есть кое-что, что займет его на какое-то время.       И он вытащил из складок простой черной сутаны резиновую косточку.       - Пойдемте все внутрь. Там он с ней поиграет и будет под присмотром. Не думаю, что он станет носиться с ней по всему храму.       - Ты плохо его знаешь, - констатировала факт девушка.       Хель не стала говорить, что привести сюда Мо было плохой идеей, не желая никого обидеть. Но эта мысль все еще зудела на краю сознания, не давая ей покоя.       - Мне нужно разобрать свалку в пристройке. Я здесь не так давно, подумал, что для лучшего знакомства с внутренним миром этого места будет неплохо навести здесь порядок. Я уже убрал часть помещений с помощью других служителей, но сегодня у братьев иная миссия, так что я остался здесь один.       - Теперь понятно, почему до сих пор вокруг нас не танцуют дяденьки в черных сутанах с Библией и распятием в руках, грозя изгнать отсюда лохматого демона.       А заодно и еретичку вместе с ним...       Священник в очередной раз очаровательно улыбнулся, грозя вызвать у девушки остановку сердца, и повернувшись к псу присел перед ним на одно колено.       - Если будешь хорошо себя вести, позже получишь вкусняшку, - произнес с серьезным видом клирик и вручил собаке подарок.       "А мне вкусняшку?" - запротестовал внутренний голос Хель, но та тут же его осадила словно непослушное животное.       Мо отлично понял, что от него хотят, но требуя подтверждения поднял блестящие глаза на хозяйку. Та кивнула ему и он, радостный и отпущенный с поводка, шлепнулся на пол, ухватив зубами кость и принявшись ее жевать. Она издавала громкие пищащие звуки, отражавшиеся от стен храма, отчего пес пришел в еще более дикий восторг и стал жевать игрушку с удвоенным усердием.       Хель закатила глаза, давая мужчине понять, что ее пес до крайности предсказуем, а священник не настолько предусмотрителен, как ему бы хотелось.       - Я как-то об этом не подумал, - сказал священник, почесав затылок с притворно виноватым выражением лица, нисколько при этом не чувствуя себя виноватым за столь мелкий просчет.       - Зато мы услышим, если он переключится на что-то другое и успеем остановить его до того, как храм сложится, как карточный домик, - ответила девушка.       Спустя несколько часов сортировки всякого церковного добра, выноса нескольких мешков с мусором, расстановки книг на нужные полки и беспрерывного чихания от пыли под задорное пищание игрушки в главном зале, работа была завершена.       Пока Хель, сидя на лавочке в тени большого дуба, разговаривала с Микки, Мо в это время самозабвенно валялся на траве церковной лужайки, задравши ноги и не выпуская изо рта злосчастную кость, очевидно забыв про обещанную съедобную награду.       - Теперь можешь задавать любые интересующие тебя вопросы. Ты отработала их сполна.       Она немного поболтала ногами в воздухе, поскольку лавочка была для нее высоковата, и начала допрос с пристрастием.       - Что такое проповедь? Это толкование Евангелия или Священного Писания? Или просто чтение молитвы?       Микки выразительно поднял бровь. Его взгляд ясно давал понять, что он не этих вопросов от нее ожидал.       - Ты сейчас серьезно? У тебя есть возможность задать священнику самые неприличные вопросы, а ты спрашиваешь про Библию?       - До встречи с тобой я ни разу не посещала церковь. Ну… разве что развалины.       - В жизни не поверю, что ты хотела спросить именно это. Давай что-нибудь более шокирующее и откровенное. Мне подобных бесед на работе хватает.       «Действительно», - подумала девушка и выдохнула, посмотрев на огромный волосатый комок с лапами, который валялся на траве как гигантский клубок шерсти, беспорядочно вертящийся, когда от него отматывают нитку.       - Ты носишь что-то кроме сутаны и колоратки? Я видела тебя в клубе в футболке, но складывается такое впечатление, что это твоя единственная повседневная одежда. Я хочу сказать, что выглядел ты довольно аккуратно, но слишком просто для подобного заведения. Туда простые люди нечасто заходят.       - Смокинг.       - Что, прости?       - Ладно, шучу. Рубашку или пуловер с джинсами иногда могу напялить, но я почти все время провожу в работе, а она обязывает носить униформу.       - Как давно ты получил сан?       - Четыре года назад.       - Ты пил алкоголь. Разве священникам разрешено?       - Нет. Но я всеми силами пытаюсь этого избежать, но... Я бросил курить год назад и решил взять передышку…       Они посидели молча немного. Хель делала вид, что пытается придумать вопрос. Первым заговорил Микки.       - Я вижу, что ты отодвигаешь какой-то вопрос, который тебе хочется задать. Спрашивай. Если он покажется мне неуместным, я скажу тебе об этом, но постараюсь ответить честно.       - Тебе разрешено иметь семью?       Мужчина странно улыбнулся. Вопрос явно показался ему интересным.       - Смотря что ты имеешь в виду под словом «семья». Я уважаю желание каждого быть важным и нужным, иметь круг близких людей, которых можно считать семьей…       Отец Майкл продолжал что-то говорить, но Хель, кажется, уже была где-то далеко. Мысленно, разумеется. Ее взгляд не гулял по пространству вокруг его лица, как это происходило с людьми, с которыми она была вынуждена вести диалог. Она уставилась на его губы, произносившие слова с легким британским акцентом, но не могла сосредоточиться ни на чем. Лишь мысли, которых она боялась и избегала последние несколько недель, просверлили очередную дыру в черепной коробке и грозили забрызгать собой собеседника из обладательницы.       Единственный мужчина, который был действительно мужчиной, а не жалким его подобием, по ошибке эволюционировавшим внешне до представителя homo sapiens... Единственный мужчина, которому она позволила бы уложить себя на лопатки и поддаться животному желанию... Единственный мужчина, который умудрился разрушить все ее фантазии на тему практики парной йоги в простынях с его участием одним единственным словом «целибат».       Этот светящийся кусок счастья в сутане просто развел руками, будто она знает значение этого слова и это ей все объясняет. Так оно и было. Тему с католическими религиозными терминами она знала благодаря урокам в школе. Им читали лекции про половое воспитание в старших классах, активно приправляя речь церковными терминами. И случилось это после того, как одноклассница Хель умерла от болезни, передающейся половым путем.       Священник будто разблокировал воспоминание, которое Хель предпочла бы навсегда вырезать из памяти и выкинуть из своей головы.       Тот день, когда их собрали всей школой для того, чтобы сообщить о смерти самой популярной старшеклассницы, стал иметь тысячу разных значений для каждого, кто находился в тот день в школе. Ее и правда могли любить родители, потому что давали дочери абсолютно все, что могли: хорошее образование, занятия спортом, дополнительное изучение языков, регулярные поездки за границу. Но ее портили деньги и связи, в которых семья ее не ограничивала. Вероятно, эта их общая ошибка стала для нее роковой.       Директор объявил, что продолжительная болезнь девушки победила и вся ее семья скорбит. Он призывал скорбеть и школьников, отдать дань уважения одной из лучших учениц, скрывая все то, что должно было выплыть на поверхность, но оказалось зарыто еще глубже в пучины сознания тех, кто хоть как-то был с ней связан, и присыпано наглой ложью о таланте, дарованном безвременно ушедшей, и успехе, достигнутом упорным трудом.       Какой бы хорошей ни казалась Анжель учителям и директору, такие, как Хель, то есть буквально «отбросы школы», те, над кем издевались, кого не уважали и относились к ним как к грязи под ногами, знали о прилежной ученице всю неприглядную правду. Анжель была красавицей и умницей, но ее безупречная успеваемость и участие во всех желаемых проектах ей обеспечивали цифры на банковских счетах родителей. На ее выходки и издевательства над слабыми учениками и обслуживающим персоналом школы, иногда даже над учителями, старательно закрывали глаза. Эту девочку все точно запомнили, но отпечаток ее имени в памяти многих людей имел разные оттенки.       Лео, которую не очень любили за дружбу с Хель, была где-то между элитой и отбросами, в прослойке середнячков, которые были в относительной безопасности, вдали от обезумевшей толпы, от вечной войны, которую вели эти два социальных слоя внутри небольшого учебного заведения. И даже несмотря на довольно стабильную и повседневную атмосферу жизни «среднего класса», все новости школы волшебным образом попадали в руки Леоны гораздо раньше, чем о них узнавали первые «сплетники из элиты» и «доносчики из отбросов».       - СПИД, - шепнула рыжеволосая подруга Хель, прекрасно зная, что у той выражение лица не изменится ввиду нечастого проявления эмоций.       Черт…       Позже Лео рассказала, что Анжель долго не посещала занятия не потому, что уехала за границу учиться по обмену, а потому что лечилась в дорогостоящих клиниках в Европе.       Вот оно. То, от чего не спасут деньги и любовь родителей. Последствия собственных ошибок...       Конечно, многие ребята в школе знали, с кем именно спала девушка. С тем чертовым футболистом, который любил задирать всех подряд не просто потому что они слабее, а намеренно унижая их из-за принадлежности какой-либо национальности, социальной группе или из-за физических недостатков.       Хотя бодипозитивизм* обрел вес и широкую огласку в американском обществе еще раньше, чем этот хулиган вообще на свет появился, он упорно продолжал развивать в школе тему всевозможного неравенства. Однако многие учащиеся, главным образом, благодаря Лео и Хель, не обращали внимания на выходки кучки качков с яблочным пюре вместо мозгов, или пытались, подвергаясь психологическому, а иногда даже реальному насилию. Особых смельчаков находили застрявшими в унитазе, в баскетбольном кольце, или запертыми в мусорном баке. Однако после установления некоторых правил, которых ученики были обязаны придерживаться после смерти Анжель, поддерживать порядок стало значительно легче и школа становилась все больше похожей на образовательное учреждение классом выше среднего, чем на исправительную колонию для несовершеннолетних.       Хель говорила, что «в любом месте веселей и в мести» и неустанно восстанавливала справедливость, мстя за униженных и оскорбленных, и вместе с тем получала подлянки практически каждый день. Ей сначала было противно от того, что земля таких людей еще носит, потом смешно от того, что фантазии у обидчиков маловато и их легко вычислить. Тем не менее после того, как не стало Анжель, Хель долго думала о девушке. О том, как могла бы сложиться ее жизнь, если бы она разумно распоряжалась возможностями, которые ей подарили ее любящие, возможно, слишком сильно, родители.       После того, как Лео пересказала подруге все подробности, которые знала сама, у Хель появился практически животный страх перед половыми отношениями. Хотя вся ее жизнь состояла из учебы и общения с Лео, все больше насыщаясь подработками и сокращая время, которое Хель проводила за книгами. Так что в целом половая жизнь ей не грозила, однако с приходом в ее жизнь одного парня все изменилось. Но она слишком долго оправлялась от нанесенной ей обиды, чтобы сейчас думать еще и о нем.       Девушка благополучно упустила тот момент, когда беседа перешла в поле половых отношений, и теперь, абсолютно не понимая, что происходит и что ей сказать, растерянно смотрела на пса, который кувыркался перед ней на траве с угощением в зубах.       «Обещанная вкусняшка от святого отца», - мелькнуло в ее голове.       - Кажется, Монтенегро обрел нового песьего идола, - произнесла Хель, не заметив, как мысль слетела с ее языка.       Микки широко улыбнулся и предложил угостить ее чем-нибудь в благодарность за помощь.       - Не нужно. Спасибо.       Хель взяла трясущимися от волнения ручонками поводок и пошла пристегивать его к ошейнику, пытаясь поймать успешно уворачивающегося от её некрепкой хватки пса.       - Давай, Мо! У нас нет времени на игры, - ворчала Хель, хватая его за ошейник и быстрым движением заправского кинолога пристегивая карабин к кольцу на поводке.       - Я удивлен, что ты пользуешься ошейником, а не шлейкой.       - После того, как он порвал несколько штук, а последнюю сжевал, я их больше не покупаю. Он не причинит никому вреда, максимум залижет до смерти. Но правила выгула собак довольно строгие. Хотя я бы скорее некоторых людей заставляла носить поводок и намордник. Было бы больше пользы обществу.       Микки улыбнулся.       - Если честно, я бы хотел, чтобы ты приходила помогать почаще. Я ни в коем случае тебя не принуждаю. Но у нас отсутствует технический персонал. Я могу платить тебе за помощь с уборкой. Конечно, я не заставлю тебя драить полы у алтаря или чистить церковные туалеты, но небольшая помощь мне бы не помешала. Что скажешь? – чуть покраснев, будто предлагает ей что-то непристойное, спросил священник.       Хель подумала, что святой отец будто прочитал ее мысли. Его слова даже немного отрезвили ее. Предложение поработать, когда все грозило покатиться к чертям из-за того, что дети перестали посещать ее занятия, в данный момент стало для нее подарком судьбы. Она понимала, что вознаграждение будет скорее символическим, чем ощутимым, но ей было приятно, что мужчина о ней позаботился. Хотя странно, что он догадался о ее нужде в деньгах при том, что она ни словом не обмолвилась ни о причинах, ни о наличии самой работы, которая недавно благополучно сделала ручкой и ушла в закат.       После последнего приступа Хель ходила на очередной плановый осмотр к окулисту и прогноз был довольно неутешительным. Прогрессирующее падение зрения и постоянные усилившиеся в последнее время головные боли требовали проведения операции, которая, как и все в США, стоила немалых денег. Для девушки сумма была абсолютно неподъемной, а на помощь родителей в этом вопросе рассчитывать не приходилось. Единственный источник дохода Хель покатился к чертям, поэтому она судорожно пыталась найти хоть какую-то подработку, чтобы ее возможно было совмещать с учебой, отнимавшей неимоверное количество времени и сил.       Больнее всего было то, что, когда Хель поделилась своей болью с подругой, та решила, что девушка в очередной раз преувеличивает и затемняет реальную картину вещей, что все не так плохо, выход найдется, если активно его искать.       Конечно, выход всегда находится. Но в том случае, если знаешь, где искать… А я не вижу ничего, кроме слабого света в конце длинного темного коридора…       - В следующий раз моя очередь задавать тебе вопросы, идет? – спросил Микки, лукаво подмигнув улетевшей мысленно в свои проблемы девушке.       - Д-да, хорошо.       Она наклонилась к псу, чтобы пристегнуть поводок к ошейнику и почесать его за ухом, но тот с видом несчастного попрошайки смотрел на своего нового песьего бога-благодетеля, не обращая особого внимания на девушку.       Они попрощались и Хель, уставшая, но с небольшой искрой надежды, которую она бережно держала в ладонях, словно хрупкий источник света в кромешной тьме, плелась домой, увлекаемая натянутым поводком.       Вечером того же дня Лео позвонила по видеосвязи и услышав, что Хель полдня провела в компании сексуального священника, буквально с цепи сорвалась.       - Мои брови жаждут крови, - произнесла подруга Хель.       Эта фраза, как знала по опыту Хель, всегда означала то, что Леона, игриво двигающая бровями, хотела знать все мало-мальски грязные подробности ее встречи с парнем. Ну то есть вообще все вплоть до цвета его носков. Хотя прекрасно знала, что у Хель вряд ли хватит смелости заводить очередные отношения, пусть даже дружеские, после того, как «красиво» с ней обошелся ее последний объект обожания.       Получив символический удар ножом в сердце Хель долго отходила. Ее депрессию могли, если не вылечить, то ненадолго приглушить разве что марафоны по просмотру сериалов про убийства, расследования и копания в трупах, которые она проводила в позе распластавшейся на песке медузы, только на диване и в окружении мохнатых боков ее верных товарищей, никогда ее не подводивших, несмотря на несносный песий нрав и кошачий эгоизм.       - У этого мужика есть аккаунт в Telegram?       Хель молча прислала ссылку на аккаунт подруге. Та посмотрела на фотку и прикусив нижнюю губу комично повела бровями, обмахиваясь при этом ладонями, будто ей внезапно стало очень жарко.       - Вау...- протяжно низким голосом произнесла Лео. - Этот красавчик уже отпустил тебе грехи?       - Лео, - многозначительно ответила Хель, закатив глаза.       - Что?       Настолько невинно Леона захлопала ресницами, что Хель оставалось только покачать головой и попытаться перевести разговор в иное русло.       - Ты какая-то расстроенная. Больше, чем обычно. Это от того, что он не вставил свою свечку в твой тортик?       - Лео, твою ж...!!!       - Нет правда, я серьёзно, скажи. Я ведь беспокоюсь!       - Ага, чтоб ты потом опять издевалась? У тебя шутки, будто ты еще не переросла пубертатный период.       - Ну ма-ам!       - Не мамкай!       Конечно, Лео пришлось рассказать о встрече во всех подробностях. Надо же было поделиться с кем-то, кроме четвероногих. Матери про священника говорить не стоило. Сивилла их терпеть не могла. Возможно, потому что они были своего рода конкурентами на смежных рынках духовных и эзотерических услуг.       - Ладно, - сказала подруга. – Вынуждена признать, что Тайлер проигрывает ему как минимум по нескольким параметрам.       - Например?       - Этот священник всегда одет элегантно. Он старше. Судя по фамилии, ирландец…       -Я ведь упоминала про целибат?       - Я тя умоляю. Не факт, что он сказал тебе правду насчет всего этого. Он еще мог не давать обет. И вообще…       - Так, все. Мы не будем это обсуждать. Пока у меня нет причин не верить ему на слово.       - То есть ты не отрицаешь, что он тебе понравился? - уточнила подруга, театрально потирая руки, словно жирная злобная муха.       Признаться самой себе и собственному стыду, что дьявол в колоратке украл её сердце, означало признать поражение и освободить пухлого чертенка с рыжими кудрями, сидящего на плече и шепчущего о том, что стоит пересмотреть взгляды на жизнь в духе: "как насчёт безответной любви, которая почти покинула твою душу? Совсем забыла о ней? Тц-тц-тц, ай нехорошо! Она скучает, а ты о ней не вспоминаешь. Как тебе не стыдно!"       - Ты знаешь ответ. Я не общаюсь с теми, кто мне не нравится…       - Ой, посмотрите, кто запел! Ты просто не умеешь говорить «нет»! С твоей вездесущей толерантностью тебе можно хоть сейчас Нобелевскую премию мира выдавать.       Остаток вечера прошел за сплетнями о рабочих буднях Лео и, конечно, о ее новых друзьях, с которыми она тусуется каждые выходные.       Несколько дней Хель провела со взмыленной жопой дабы успеть подготовить большую часть реквизита и организовать всю прочую дребедень, необходимую для праздника. Когда назначенный срок наступил и состоялась встреча с Тайлером, Хель не знала, от чего она нервничает больше – от того, что приходится делать это снова, или от того, что пришлось втянуть в это друга.       По дороге к огромному парку Друид Хилл (в этот раз усилиями членов местного сообщества удалось устроить праздник на территории города, а не у черта на рогах в непонятном лесу, в котором не ловит навигатор) Хель последовательно объясняла Тайлеру, в чем именно состояла их задача.       - …и я уверена, что ты можешь добавить что-то из меню своего кафе, чтобы люди потом приходили к тебе почаще. Но основное меню будет не на тебе. Приму удар на себя. Готовлю не я, не волнуйся. Только прослежу за процессом готовки и количеством еды.       - А разве еда не должна быть тематической?       - Ты можешь адаптировать рецепты или внешний вид. От тебя требуется не такой уж и широкий ассортимент. Белтайн символизирует начало лета, это праздник плодородия и солнца, поэтому основу меню, помимо горячего и алкоголя, составляют десерты, молочные продукты и фрукты. Можно взять что-то простенькое, чтобы не заморачиваться сильно с дизайном и с приготовлением…       Тайлер широко улыбался, периодически поглядывая на Хель, зарывшуюся на пассажирском месте в телефон и какие-то бумажки.       - Что? – непонимающе спросила она, вопросительно выгнув бровь.       - Ничего. Просто… Ты настоящий организатор.       - Пф.       На ее коленях лежала странная книга, в которую были вложены многочисленные закладки кислотного цвета, кончики которых настолько контрастировали со старой потрепанной обложкой, что смотрелись нелепо.       - Что за книга?       - Кельтская кухня.       - Не знал, что такая существует.       - Можно найти столько всего интересного, когда роешься в старых библиотечных запасах.       - Ты так много времени проводишь в библиотеке?       - Я там работала. Летом.       - Здорово. Наверное, там интересно.       - Очень пыльно и темно. Но книг там и правда навалом.       Черт. Он ведь сможет вспомнить про книгу, а я ее так и не начала…       - Странно, что после этого у тебя не пропала любовь к книгам.       Хель благоразумно промолчала, пытаясь придумать, как повернуть разговор в иное русло, пока речь не пошла о его подарке. Но они были уже на подъезде к парку и это спасло девушку от лишних вопросов.       Приготовления к празднику длились напряженно, особенно в последние три дня, когда нужно было сделать немыслимое количество украшений из свежих цветов, приготовить еду на несколько сотен человек и отрепетировать порядок перехода от одной части программы к другой. Все эти дни Хель почти не спала, но плотный график отвлекал ее от дурных мыслей.       Когда Тайлер подъехал в день праздника за час до начала, на парковке его встретили две огромные фигуры в плащах и странных головных уборах с оленьими рогами. Очевидно, это были мужчины. Рогоносцы сделали руками приглашающий жест и парень, немного озадаченный, если не напуганный, пошел за ними. В сумерках трудно было разглядеть их лица, но зажженные повсюду фонари позволяли хотя бы видеть, куда наступаешь.       Дойдя до выстроенных в длинную линию тележек с полевой кухней Тайлер, казавшийся странно одетым в своих джинсах и коричневой рубашке поверх белой футболки среди женщин в длинных легких платьях и мужчин в плащах и брюках, услышал знакомый голос. Обернувшись на звук, он заметил, что рогатые уже куда-то исчезли, а на их месте была низкорослая фигура в плаще со скрывающим лицо капюшоном. Парень чуть не подпрыгнул от изумления, когда снявшая перед ним капюшон девушка с ярко раскрашенным лицом подошла поближе, чтобы за боем барабанов и пением хора ее было лучше слышно.       - Где ты научилась так… краситься?       - И тебе привет. В школьном театре. Это называется «успей сделать ровные стрелки, пока автобус делает остановку».       Тайлер хихикнул.       Когда он немного отошел от произведенного девушкой эффекта, понял, почему капюшон полностью скрывал лицо. Он должен был быть поистине огромным, чтобы скрыть еще и гигантский венок из цветов, больше похожий на корону, покоящийся на голове Хель.       - Извини. Просто ты выглядишь ну очень странно.       - Пошли, подберем тебе что-нибудь, потому что в данный момент ты здесь единственный, кто выглядит странно.       - Верно. Я надеюсь, мне не придется надевать рога?       - Можешь надеть цветочный венок.       - Очень смешно.       Когда Тайлеру подобрали костюм, выражение его лица было просто неописуемым: то ли ему так не нравилась идея надевать рога и он решил смириться с тем, что ему досталось, то ли готов уже был попросить что-то более мужественное…       - Я похож на Фродо…       - Быть олицетворением Кернунноса* ты отказался. Пришлось дать тебе костюм пастуха. По-моему, тот Фродо, которого играл Элайджа Вуд, не был таким кудрявым.       - У меня от влажности волосы отказываются подчиняться расческе.       - Могу предложить свой плащ. Тогда хотя бы частично прикроешь эти смешные штаны.       - В моем положении отказываться просто глупо.       Хель без дальнейших комментариев сняла свой плащ, который доставал при ее росте до самых пяток (явно с чужого плеча), и протянула другу. Когда он увидел ее костюм, у него упала челюсть.       Да. Она была в платье. И это платье ей очень шло. Ни единого намека на пошлятину на грани нервного срыва (ткань не была полупрозрачной, как у многих других молодых девушек,присутствовавших на фестивале) или моду времен расцвета культуры хиппи (ткань была скорее искусственно состаренной, но была больше похожа на средневековый или даже древний стиль, чем на платье в стиле бохо-шик или лоскутное одеяло). Стоящая перед ним девушка воспринимала всерьез роль, которую ей предстояло сыграть, что вдохновляло Тайлера, и даже немного пугало.       - Хэл, кого олицетворяешь ты? Тебя ведь не пастушкой нарядили.       - Керидвен. Богиня мудрости и возрождения.       - Тебе подходит.       Ее реакция на его слова практически добила его. Она улыбалась. Этот праздник точно был для нее чем-то особенным. С другой стороны, кто ж не любит, когда делают комплименты его умственным способностям.       - Не тяжело?       - Что?       - Такую корону носить весь вечер? Ты ведь не в первый раз…       - Это не корона. Просто венок из боярышника и сирени. И да, он до ужаса тяжелый. Но мне не во что вплетать ленты и цветы, поэтому приходится носить вот это, - закончив фразу она указала пальцем на свои волосы, кончики которых едва торчали из-под огромного головного убора.       С камуфляжем было покончено и Хель с Тайлером занялись делом, помогая расставлять блюда, чаны, кувшины и корзинки с угощением. От такого обилия вкусно пахнувшей и аппетитно выглядевшей еды у присутствовавших и прибывавших гостей глаза разбегались по разным концам длинного стола и слюни свисали до самых щиколоток.       Столы ломились от всевозможных блинчиков, пирогов и булочек с травяными и фруктовыми начинками, творога и сыра, супов из крапивы, овсянки, щавеля, фруктовых и ягодных пудингов, засахаренных лепестков, консервированных цветов, медово-ореховых конфет… Выбор напитков был более ограниченным, однако ни фруктовое вино с травами, ни цветочный пунш, ни чай из сбора ароматных растений никого не оставляли равнодушным.       А еще к каждому блюду благоразумно прикладывали бумажечки с составом, чтобы ни у кого не случилось съесть то, что организм не принимал, вызывая аллергическую реакцию или что похуже…       Тайлеру очень трудно было подобрать что-то, что подходило бы под атмосферу фестиваля, отвечало бы требованиям культуры и традиций кельтов и было бы хоть немного похоже на то, что подавалось в их кафе. Им с Хель пришлось подключить всю свою фантазию и внести изменения в меню кофейни, хотя бы на то время, пока он не поймет, привлечет ли это хоть сколько-нибудь новых посетителей.       В тот день, когда парень увидел у Хель на коленях книгу, попросил дать полистать содержание. Когда он открыл рецепт силлабаба (очередной рецепт того, что невозможно было идентифицировать по названию), спросил у подруги, что означают строки под каждым рецептом. Оказалось, что под каждым подробным описанием блюда, ингредиентов и способа его приготовления в книге были какие-то мудрые изречения, поговорки, истории, связанные с тем или иным блюдом или соответствующим праздником.       - Интересно, - задумчиво произнес Тайлер.       - Думаешь о том же, о чем и я? – спросила Хель.       - Мы можем это как-то использовать, верно?       - Ну американцы внедрили в ресторанное меню печенье с предсказаниями, которого могло на самом деле не быть в Азии, откуда они это якобы позаимствовали. Я думаю, можно провернуть что-то похожее. Не обманом, конечно, здесь не получится. Большинство людей, присутствующих на празднике, знают историю и знакомы с культурой. Но можно пойти по пути новой подачи старого.       - То есть?       - Сделаем печенье с бумажкой, на которой будет написана кельтская мудрость. Что-то вроде этого. Я могу порыться в библиотеке, должны быть еще источники, помимо этой книги. У вас в меню есть какое-то до ужаса простое печенье или пирожное, которое можно наштамповать в больших количествах?       - Называется «Подсолнух».       - С начинкой?       - Нет, оно плоское. Но в тесто добавляется что-то. Семена подсолнечника, мед, а цветной глазурью сверху рисуется цветок.       - Думаю, нам подойдет. На Лугнасад, конечно, было бы к месту. Но у нас нет другого выхода. Ладно. В любом случае терять мне уже нечего, а ты в случае провала к этому вообще не имеешь никакого отношения. Так что давай сделаем, как говорит моя подруга, из говна конфетку. Я про мою идею, а не про печенье, если что.       - Да понял я. Но куда ты предлагаешь засунуть предсказание, которое не предсказание?       На лице у Хель сейчас было написано примерно: «или ты сейчас выдаешь гениальную идею по этому поводу и перестаешь задавать тупые вопросы, или твое анальное отверстие будет наполнено кельтскими премудростями и рецептами, потому что я запихаю эту книгу тебе в зад». Конечно, ничего такого произнести вслух она себе не позволяла, поэтому просто красноречиво дала Тайлеру понять, что надо немного включить воображение, и покрутила пальцем вокруг виска, пытаясь изобразить мыслительный процесс.       - Но… в печенье не получится, оно не слипнется.       Сейчас у тебя что-то не слипнется…       - Можно просто положить бумажку под печенье и упаковать каждое в пакетик.       - Это займет столько времени.       - Отрицаешь – предлагай. Если нет других идей, скажи, что делать, потому что я ни разу не пекла в своей жизни вообще ничего. Могу найти энтузиастов в помощь для замешивания теста, если надо.       Так в меню кофейни плавно добавилось «Мудрое печенье», а Тайлер, Хель и еще парочка подростков-близнецов, которые оказались детьми подруги миссис Трелони (и хорошо знали ее дочь, потому что та иногда была их нянькой, пока училась в школе), всю ночь перед праздником раскатывали тесто, вырезали ровные круги, заправляли духовку и украшали еще теплые заготовки.       В самом разгаре работы бариста отправил Лео фотку с тремя работягами, которые были почти одного роста и оттого все казались подростками, среди которых Хель выглядела чуть постарше близнецов из-за сведенных к переносице бровей и мелких морщинок в уголках глаз, едва заметных под очками. Поскольку все уже вляпались руками в тесто и изрядно проголодались, было решено по-быстрому сколхозить пиццу. Пока они ели, парню пришел ответ от подруги, а Хель находилась рядом с телефоном и, не имевшая обыкновения читать чужую переписку, краем глаза увидела имя Лео и, впервые изменив своим принципам, резко наклонилась к экрану прочитала всплывшую строку: «скажи Хэл, что у нее классная задница». После быстрого выяснения, куда прямо сейчас стоит пойти Тайлеру, беготни по кухне и кидания друг в друга мукой и остатками пиццы, что изрядно повеселило детей, все четверо продолжили работу.       Отпустив близнецов домой парень с девушкой еще около четырех часов занимались разрезанием бумаги на кружочки и упаковкой печенья. Креатив детей зашел довольно далеко: они стали рисовать не только подсолнухи, но еще и другие цветы, а также животных, насекомых, рожицы и вообще все то, на что у них хватило фантазии и глазури на кухне у Тайлера. Идея в равной степени могла быть обречена как на сокрушительный провал, так и на головокружительный успех, так что друзьям оставалось только ждать и надеяться, что праздник пройдет успешно.       Из приятных воспоминаний широко улыбающегося парня в реальность вернуло одно аккуратное, едва уловимое прикосновение женских пальцев, которое показалось ему поражением высоковольтным электрическим током. Парень уставился на девушку, вероятно, ожидавшую ответа на свой вопрос.       - Извини, не расслышал.       Присмотревшись к ее внешности, он понял, что та была довольно симпатичной, с хорошей фигурой и вела себя довольно дружелюбно, несмотря на его полусвинское поведение.       - У тебя уже есть партнер для танцев?       Первое, что сделал Тайлер, - растерялся. Второе, что он сделал, - осознал, что его, возможно, сейчас позовет на танцы, о которых он понятия не имел до этой секунды, прекрасная лесная нимфа. Третье, что он успел сделать до того, как сделает или скажет что-то еще более глупое, - схватил рядом стоящую Хель за руку и громко сказал: «Она мой партнер».       - Отлично! – с энтузиазмом ответила нимфа. - Тогда ждем вас! Музыканты уже готовы и все собираются! Вам во-он туда! - радостно указала пальцем в сторону ярко освещенного круга девушка и скрылась в движущейся толпе.       Только секунду спустя поняв, что он натворил, он обернулся к подруге в поисках спасения, но не обнаружив ее там, где она только что была, в панике схватился за полы рубашки.       - Во что ты нас втянул?       Услышав знакомый голос с нотками гнева, он обернулся на звук. За спиной у него стояла Хель, держа огромный половник двумя руками так, будто была готова в любой момент зарядить им другу по шапке.       - Кажется, мы идем танцевать.       - Ты понимаешь, что нас некому заменить? И что, если бы ты стоял по ту сторону стола, в твой рукав никто бы не вцепился и ты спокойно продолжал бы раздавать еду.       - Понимаю, - виновато ответил он. – Ты ведь знаешь хотя бы один танец?       - Парочку. Идем. Что мне с тобой еще делать…       - Я бы сказал «любить и уважать», но...       - ...эта ноша далеко не для всех, - произнесла она и потянула парня за рукав в толпу зрителей, собравшихся вокруг танцующих.       Кружащиеся парочки, тройки и четверки, вихри цветных лент, спадающих с шеста, аромат вина, трав и горячей выпечки, искры от костров, разведенных для проведения ритуалов – все это создавало атмосферу настоящего праздника, которую Тайлер ощущал последний раз несколько лет назад. Тот год был для него полным пугающих воспоминаний, но то ощущение дикого танца, в который его все сильнее затягивала мрачная черноволосая красавица, вся будто сотканная из темной материи, осталось единственным радостным воспоминанием, лучом надежды, дававшим ему спасение от безумия.       В танце с Хель он ощущал себя по-другому, и все же этот маленький вихрь счастья (именно такой девушка казалась с цветочной короной на голове, простом платье из серовато-белой ткани, похожей на льняное полотно, с нитками деревянных бус и яркой краской на лице), у которого сейчас горели ярким светом глаза, отражая искры пламени костра и рождая собственные, давал ему надежду на то, что светлое будущее для него еще возможно.       Тёплый весенний дождь поливал парк, украшения, людей. Чуть капал, лишь смачивая волосы и одежду веселящихся. И ни один танцующий, ни один зритель сейчас не обращал внимания на то, что происходило в тени деревьев на холме неподалеку от парка. Именно там лишь внимательному наблюдателю с биноклем с функцией ночного видения был бы заметен высокий темный силуэт мужчины в плаще. Но обнаруживший слежку обладатель силуэта на фоне освещенного звездами неба сразу исчез бы из поля зрения наблюдателя и, возможно, присоединился бы к празднику, быстро смешавшись с толпой, или же скрылся бы за толстым стволом одного из мощных деревьев.       Именно в тот момент Хель вышла в середину круга из сцепивших в хороводе руки парней и девушек, девочек и мальчиков, и почувствовала на себе чей-то взгляд. Проследив взглядом направление этой незримой нити, что связывала ее с тем, кто смотрел на нее в это самое мгновение, она увидела тот самый мужской силуэт, и кошмары о погоне и волчьем вое, снившиеся ей всю неделю, будто ожили в ее сознании, она чувствовала, что узнала тот силуэт, но не из реальной жизни, а из сна. Что-то тянуло ее туда, возможно, та самая мысленная нить. Но ту самую нить уже разорвали чьи-то руки, увлекшие девушку в ритме танца прочь из хоровода, потому что ее неподвижность вызывала беспокойство о ее вероятном резком ухудшении самочувствия. Секунду спустя уводимая подальше от бешеного хоровода она бросила нервный взгляд в сторону того холма, но пространство между деревьями являло ее взору лишь темное, утыканное редкими звездами небо.       Уборка поле праздника была доверена другой команде, поэтому после окончания праздника Тайлер отвез подругу домой, поблагодарив за чудесное времяпровождение, а сам поехал к себе, отчаянно надеясь поспать хотя бы пару часов перед тем, как вставать к открытию кофейни.       Медленно и сонно переодеваясь в пижаму, Хель обнаружила на полу выпавший из кармана платья маленький пакетик, в котором оказалось печенье, похожее на то, которое они с Тайлером привезли на фестиваль. Нет, оно было идентичным, совпадало все: от цвета и консистенции глазури до формы и размеров упаковки.       Записка с мудростью под украшенным белым цветком чемерицы печеньем, которой определенно не было среди тех, что она печатала (она бы такое запомнила), содержала наименование растения на латыни и короткую шотландскую поговорку.       Helleborus niger       «Любовь — это цветок, который после брака приносит плоды».