From Hell, with love

      Наверняка читателя интересует вопрос: почему Хель при знакомстве оттолкнула Тайлера, но сразу потянулась к Микки? Потому что... она и сама точно не знала почему. Но внутренний голос, если быть точным, один из них, подсказал, что у парня намерения отнюдь не сексуального характера. Друг, который был географически ближе, чем Лео, сейчас бы ей не помешал. Но определённо не с теми целями, с которыми Лео приподнесла ей Тайлера в паутинном коконе на обед, забыв о том, что она не паучиха и не самка богомола, а всего лишь маленькая пушистая пчелка. Хотя девушка больше ассоциировала себя с мохнатой гусеничкой, потому что крылышки ей уже давно оборвали...       Однако надежды превратиться в бабочку она не теряла и по сей день. В конце концов, и Леонардо однажды полетел. Пусть и тот факт, что он действительно испытывал полет с использованием собственных изобретений, является спорным, Хель считала его гением, взлетевшим до невероятных высот, а себя посредственностью. Как бы ни было обидно ей думать, что ее никчемность доказана чуть ли не во всех видах активности, в которых девушка принимала участие, она могла рассказывать об этом спокойно, без жалоб и причитаний, сухо излагая факты, иногда прибавляя эмоциональной окраски для полноты картинки.       Вот и сейчас Тайлер слушал ее рассказ с неподдельным интересом и приоткрытым ртом.       - Ты знаешь, в каждой школе есть такой говорящий шкаф, какой-нибудь игрок в рэгби, борец или тяжелоатлет, который задирает половину школы, в основном младшеклассников и слабых, тех, кто не может за себя постоять. У нас такой тоже был. Он как-то раз что-то забыл у нас на тренировке. Убей не помню, что он там делал, но ему прилетело. Довольно сильно. Мяч с моей подачи попал ему прямо между глаз. Он упал и не смог подняться. Хотя я думаю, что он просто притворялся. Его на носилках в медпункт еле доперли двое его дружков, таких же здоровых, как и он сам. В общем было подозрение на сотрясение. Я же была убеждена, что сотрясаться там было просто нечему. Его мать требовала, чтобы меня исключили из команды. Она состояла в попечительском совете школы и оказывала финансовую поддержку многим школьным проектам через фонд, одним из учредителей которых она являлась, так что рычаг давления у этой женщины определенно был. Тренер попросила отсрочку до выяснения обстоятельств. Она надеялась, что полное обследование этого узколобого как раз завершится к концу чемпионата. Оставалось как раз пара дней. Но я так и просидела на скамье запасных, потому что играть мне строго запретили, дабы не распалять злость этой мегеры. После того, как выяснилось, что парень здоров как бык, тренер просил меня вернуться под предлогом того, что попечительский совет в лице мамаши того парня снизошел до того, чтобы закрыть глаза на этот случай. Смысла в этом не было, вот я и ушла.       - Вот так просто? Лео рассказывала о тебе такое, что я в это ни за что не поверю. Готов поставить две зарплаты на то, что тебя после того дня надолго запомнили. Давай, колись…       - Мне не нужно твое золото, человек, - хищным голосом древнего дракона проговорила девушка.       - Вот поэтому не верю, что ты ушла просто так. Выкладывай, - усмехнулся Тай.       - Помимо нашей бейсбольной команды на чемпионат поехали наши чирлидеры, - продолжила она, театрально подняв глаза к нему, уже довольно уставшая от болтовни о себе, - потому что был еще матч по рэгби на том же стадионе. В общем группа поддержки якобы очень была нужна. А у одной из девушек за час до их выступления случился сильный приступ тошноты. В общем ее знатно так полоскало. Они искали замену для построения коронной фигуры. Нужен был кто-то сильный внизу. Они посчитали меня достаточно крепкой для основания пирамиды. Я уже готовилась нацепить короткую юбку, которая, я знала, на мне не сойдется или треснет (как потом выяснилось, они были на резинках, так что меня и это бы не спасло от позора). Я пошла в раздевалку и заметила, что неподалеку пытался зажечь сигарету наш школьный талисман без головы, башка ростовой куклы рядом на лавочке лежала. Подбежал тренер по рэгби и стал чихвостить его за курение. Я спряталась за углом и развесила уши. Было интересно, что будет дальше, ведь это был один из маменькиных-папенькиных сыночков, который особыми талантами не отличался. Он попал в талисманы благодаря природной харизме, что было его единственным полезным качеством. В общем, его не могли ощутимо наказать за сигарету, но… Когда я увидела голову тукана Тако, одиноко лежащую и пронзительно смотрящую на меня своими яркими глазами, у меня в мыслях что-то щелкнуло. Я поняла – вот он, шанс избавиться от юбки и заодно уйти из бейсбола красиво… Я даже не пыталась бороться с этой идеей в моей голове, тараканы в черепной коробке уже готовились совершить дерзкое ограбление и в предвкушении потирали лапки.       Тренер заставил парня снять костюм, пойти покурить, а потом вернуться и нацепить его обратно, если ему уж прям дико хочется. Как только парень свернул за угол, я схватила костюм и бросилась бежать за женскую раздевалку, нацепив голову тукана уже на ходу. Если бы меня увидели девочки, начали бы лупить своими помпонами за то, что к ним в раздевалку заперся парень. Ну знаешь, они бы только визжали так громко, никто не стал бы меня слушать. Я быстро напялила костюм и прождав, пока девушки выстроятся в линию для выхода, присоседилась в хвосте. Чирлидерша, что стояла в конце, повернулась ко мне, подмигнула и погладила помпоном то место, ну…       - Шишку? – прыснув со смеху произнес Тайлер.       - Да. Именно. В общем, никто ничего не заметил. Чего мне стоило не заржать в том здоровенном костюме в тот момент. Врубился кавер Pentatonix и мы побежали на поле. Я много раз видела, как они репетируют, но в некоторых местах пришлось импровизировать. Сейчас я бы уже так не смогла, мне даже разворот в прыжке дается с большим трудом, голова сильно кружится и я начинаю падать. Но тогда я даже сальто умудрилась сделать. Никогда его прежде не делала, не знаю, как это у меня вышло. Я в тот момент не чувствовала ничего, кроме музыки, кроме этих пяти чистых голосов, которые лились рекой сквозь мои уши. Я даже вони и тяжести костюма не ощущала. Ну и для основания пирамиды я сгодилась благодаря тому, что кроссовки прилично прибавили мне роста. В общем, все были в восторге. Но когда нас повели смотреть матч, нужно было снять костюм, чтобы на лавке не мешать никому. Голова Тако все-таки закрывала обзор как минимум трем людям, сидящим на ряд выше. Я хотела вернуть костюм в мужскую раздевалку и по-быстрому смыться, но тут появился его владелец и сорвал голову талисмана с моих плеч. Надо было видеть лица всех присутствующих: удивление, шок, возмущение, негодование, стыд…       - У той девчонки, что тебя полапала?       - Не меня, а костюм, - с улыбкой и поднятым указательным пальцем уточнила Хель. – Ей стало не просто стыдно, она стала красной как клоунский нос. После того случая меня стали упрашивать стать талисманом, потому что старый им уже надоел, обещали поговорить с его родителями… Я даже дослушивать не стала. Просто сказала, что в спорте они меня больше не увидят, и ушла по-английски.       - Если честно, не понимаю, как они вообще такими игроками могут разбрасываться.       - Я уже говорила, что деньги и связи в нашей школе превыше здравого смысла. Мы пришли.       У ночного клуба уже собралась толпа, хотя до открытия оставалось примерно полчаса. Хель быстро протиснулась сквозь толпу, таща за собой пса на прорезиненном поводке и Тайлера на мысленном. Последний продолжал следовать за ней, будто околдованный, хотя понятия не имел, что за дело могло привести сюда Хель.       Девушка что-то шепнула на ухо вышибале, махнувшему ей рукой при ее приближении и стала ждать рядом с ним, спустившись со ступенек. Тот настрочил что-то на своем смартфоне и снова выпрямился. Через пару минут из-за угла здания появился бармен и стукнул кулаком о кулак девушки.       - О, Хэл, так ты с охраной!       Тай недоуменно поднял бровь, не понимая о нем или о собаке идет речь, и назвав свое имя пожал протянутую молодым парнишкой, представившимся Эдом, руку.       Хель отдала поводок в руки охраннику и указав парню кивком головы следовать за ней пошла в обход здания за Эдом. Они вошли через вход для персонала, прошли через обильно украшенные рисунками и подсветкой коридоры и оказались в просторном зале с танцполом, сценой и баром, которые Тайлер видел впервые.       - Эй, парень, смотри не потеряйся здесь! На этот кусок шедевра можно смотреть вечность!       Пока Тай с разинутым ртом оглядывался по сторонам, следуя за Хель, бармен уже зашел за стойку и жестом пригласил их присесть напротив.       - Вам чего налить?       Они заказали по соку со льдом и каждый погрузился в собственные мысли, пока бармен ловко управлялся с барной стойкой.       - Очень кстати, что ты здесь, Тайлер. Проводишь ее домой, а? Не могу с работы отлучиться.       - Эд, что случилось? Зачем? – встревоженно спросила девушка.       - Владелец просил тебе этот конверт передать. Ты знаешь, что там. И ты знаешь, что он сделает со мной, если ты его не возьмешь. Что ты будешь с ним делать – это твоя забота. Но я бы не хотел потерять работу или еще что посерьезнее.       - Погоди, а когда тот дядька приезжал?       - Да утром после твоего визита. Весь такой гэнгста-бой, с мальчиком и девочкой за спиной, все в черном, серьезные как на выборах главаря в гетто, черт их за ногу.       - Это он тебе передал?       - Да, его инициатива. По глазам понял, что он спит и видит, как будет спускать с меня шкуру живьем, если ты эту бумажку здесь оставишь.       - Ладно, я заберу. Не ссы. Никто не посмеет лишить места наикрутейшего бармена в мире!       - Спасибо, бро. Так что, чел тебя проводит?       - Провожу. Только не называй меня «чел», пожалуйста.       - Не обижайся, - обратилась к нему девушка. – У Эда все классные парни «челы».       Тайлер почувствовал прилив жара к щекам при ее словах. Но Хель, кажется, ничего не заметила, погруженная в собственные мысли при разглядывании этого странного конверта из дорогой плотной бумаги. Эд уже переключился на охранника, что-то пытавшегося ему сумбурно объяснить, Тайлер тупо уставился в стену за барной стойкой, обдумывая слова подруги, а Хель все прикидывала, куда по-быстрому сбыть содержимое конверта.       - Чел, прости, Тай, а ты в курсе, кто сейчас сидит рядом с тобой? – с загадкой в голосе, отдающей барабанной дробью перед объявлением величайшего фокуса всех времен, произнес вернувшийся к ним бармен.       - Супергероиня?       После этой фразы Хель выплюнула в стакан то немногое количество сока, что оставалось у нее во рту и стала судорожно давиться. Как только оба парня к ней подскочили, она одним движением ладони остановила молниеносный порыв ей помочь и призывала взглядом больше так не шутить.       - Круче! Автор дизайна и названия лучшего ночного клуба в городе, его же диджей с потрясающим вкусом и отменной чуйкой, а также потрясающий друг. Этот кусок гения продумал все до мелочей, даже форму, черт их за ногу, стаканов! Парень, если тебе случилось быть другом этой девчонки, будь уверен, ты обрел счастье!       Последняя фраза улыбчивого бармена была произнесена шепотом и сопровождалась похлопыванием Тайлера по плечу.       - Эд! – возмущенно воскликнула Хель, принудительно вышибленная из чертогов разума восторженным тоном парня.       - А что, разве неправда?       - Необязательно всем правду разбазаривать! – притворно возмутилась девушка, скрестив руки на груди.       - А чего? Это ж бесплатно! Поверь, моя реклама еще никому не навредила.       «Как же мило она дуется», - подумал Тайлер, а потом встряхнул кудрявой головой, отгоняя непрошенные мысли, тянущие сердечную мышцу, словно крюк, на который его подвесили, будто окорок в лавке мясника.       - Я диджеем здесь пробыла всего пару дней, - стала объяснять девушка. – Нужна была срочная замена, а я не смогла отказать…       - …по доброте душевной, - закончил за нее мысль бармен.       - Мы засиделись. Пожалуй, нам пора. Спасибо за как всегда теплый прием.       - Для тебя, Хэл, все, что угодно! Заглядывайте на огонек! – весело бросил бармен, махнув на прощание рукой.       - Бывай, - попрощался Тайлер.       Девушка забрала поводок из рук вышибалы, который, казалось, лишь на Хель смотрел приветливо, будто его лицо на миг оттаяло, приняв человеческое выражение, и снова превратилось в фейс холодного стража чертогов Снежной Королевы. Монтенегро радостно махал хвостом, а некоторые в очереди умилялись при виде этого наполненного позитивом комка темной шерсти с просящими глазами.       - Если хочешь, можем взять такси, - предложил Тайлер.       - Тут вроде бы недалеко. Но если ты торопишься, не провожай, это необязательно.       - Я дал слово лучшему бармену, как я могу его нарушить? – с улыбкой ответил парень.       - Насколько я помню, ты ему ничего не обещал. Лишь ответил утвердительно.       - Хэл, не усложняй! Пойдем.       Следующие сорок минут прогулки к ее дому Хель с Тайлером болтали, время от времени бросая взгляд на пса, который умудрялся учудить что-нибудь через каждые 50 человеческих шагов пути.       У двери в дом девушки Тайлер замялся, не зная, как вести себя теперь, когда между ними за такой короткий промежуток времени произошло столько, сколько случалось с ним только в Неверморе с одной особой, которую он наконец-то смог переместить из ментальной свалки с болезненными мыслями в раздел приятных воспоминаний, словно поставив книгу в красивой, слегка потрепанной обложке на полку с упорядоченными историями из собственной жизни. Все благодаря беседам с изучающей в данный момент носки собственных, испачканных землей кед девчонкой, правая рука которой безвольно висела, намотав на нее длинный поводок, пропахший псиной, а левая покоилась в кармане толстовки.       - Спасибо.       - За что? – искренне удивилась Хель.       - Ты знаешь, за что, Хэл.       Будучи все еще не в силах обнять ее, Тайлер решил пойти на компромисс с собственными чувствами и совестью, протянув ей широкую ладонь для рукопожатия. Улыбнувшись уголком рта, девушка ловко перекинула поводок из правой ладони в левую и уверенно пожала протянутую руку.       Сивилла, сидящая в этот момент на кухне, и только что разлившая чай для себя и дочери, улыбалась во весь рот, будто зная, что сейчас произошло за дверью их собственного дома. Через пару минут мимо дверного проема радостно проскакал пес, удовлетворивший свои насущные потребности, затем в кухню еле слышно прошла Хель.       - Ты голодна? – спросила Сивилла.       - Нет, мам. Как продвигается подготовка к Белтайну? – поинтересовалась дочь, плюхнувшись на стул и положив ладони на обжигающе горячую кружку.       - Как раз хотела с тобой это обсудить..., - деловым тоном объявила женщина.       Хель уже знала, что эта фраза не сулила ничего хорошего. Как правило, дело заканчивалось тем, чего она не просто не хотела, а категорически была против делать. Но какие в жизни ее матери могут быть еще радости, когда муж почти все время проводит на работе или в кровати, изредка читая что-то в гостиной, а дочь едва справляется с учебой и ошеломительных результатов не показывает. Девушка тяжело вздохнула, стоически приняла все, что приготовила ей судьба на ближайшие выходные, мысленно прикидывая сколько грехов ей должны будут простить за столь самоотверженное поведение, и допивая свой чай уже принялась наливать себе вторую порцию, долбанув вдвое больше заварки, чтобы успеть сделать всю домашнюю работу в ближайшие две ночи.       - … в конце концов, это твой месяц! Ты почувствуешь себя лучше, как только отдашь дань уважения собственным покровителям. Этот праздник для тебя не пустой звук. Ты ведь так любила его в детстве. Почему сейчас для тебя это такая большая проблема?       - Мам, ты же знаешь, меня утомляет общение, тем более с незнакомыми людьми. Я не отказываюсь, я пойду на праздник и помогу всем, что от меня потребуется. Только не жди, что я буду плюшевым солнышком, у меня просто не хватит на это энергии.       - И можешь привести с собой друзей.       - Лео сейчас на Гавайях.       - Я знаю, - ответила Сивилла, многозначительно приподняв одну бровь.       - Ты же не… Только не говори…       - Пригласи Тайлера.       - Думаю, он будет рад. И тебе будет моральная поддержка.       - Это удар ниже пояса по лежачему.       Женщина посмотрела щенячьими глазками на дочь, и та сдалась под напором материнских чувств буквально через пару секунд.       - Только ради тебя.       Сивилла радостно поцеловала девушку в щеку и забрала у нее чашку, пока та не нарезалась чаю до выпученных от переизбытка теина глаз. Огорченная и полуобессиленная Хель поплелась в комнату, где ей предстояла очередная веселая ночка в обнимку с ноутбуком и шерстяными демонами, грозящими смертью от чрезмерного количества их волос в ее собственных легких.       Через несколько часов клюнув носом пару раз клавиатуру маленькое взъерошенное создание, похожее на домовенка в пижаме, признало, что придется ложиться, иначе оно рискует залить слюной ноутбук. Потому что если уснет за столом еще раз, то уже точно не в силах будет проснуться.       Как только ее голова коснулась подушки, она провалилась в сон, не дождавшись появления тяжелых мохнатых тел на собственной кровати. Однако этой ночью выспаться горе-студентке было не суждено. Через полчаса ее тело начало судорожно дергаться в попытке отогнать нависающий над ней кошмар.       … Надрывный детский плач. Совсем близко, будто доносится откуда-то изнутри. Яростный собачий лай неподалеку. Шелест листьев под бегущими лапами. Или это были ноги?       …Снова погоня. Снова плач преследует ее, но звуки, издаваемые в неистовом бешенстве животными, удаляются. Свист ветра и шелест листвы…       …Темно и холодно. Запахи и звуки старого леса исчезли, уступив место прохладе каменных сводов. Резкий запах крови. Затем далекие и размытые, но знакомые силуэты… Крик младенца…       Хель снова проснулась в холодном поту и в мокрой пижаме. Руки еще дрожали.       «Опять эти собаки», - пронеслось в ее голове. Потом она закрыла лицо ладонями, а пес, лежавший вдоль ее тела на узком одеяле, слизал с ее щеки скатившуюся одинокую слезу. Кот залез на нее сверху и стал мять когтями живот. Хель немного успокоилась и заснула с ладонями на собственном лице.       Тяжелый подъем по второму будильнику и чрезвычайно помятое лицо ознаменовали начало нового дня плохо выспавшейся Хель. Мало того, что у нее было шесть пар, так еще ей нужно было сегодня зайти к научнику. Она искренне надеялась, что это последняя из лягушек, которых нужно было съесть на этой неделе, но от этого огромная склизкая квакуша не становилась менее устрашающей.       На второй паре Хель помогла продержаться ее собственная шутка, позволившая отомстить обидчику, сведя с ним давние счеты руками преподавателя. Профессор что-то говорил о предстоящей конференции, хотя этот человек лишь говорить умел красиво и много. Фактически его слова ничего не значили. Пустой звук. Пшик. Никаких реальных действий. За него отдувались коллеги и студенты. Но иногда он мог рассказать что-то интересное, а иногда очень долго вести диалог с каким-нибудь бездельником, а потом поставить ему хорошую оценку. У Хель он вызывал довольно противоречивые чувства. Но перевес был в пользу отторжения, поскольку она всегда училась хорошо, но у нее уходило больше времени на выполнение заданий, чем у всех остальных. Она знала, какой ценой ей доставались результаты и знания, которые она получала в университете.       - …профессионализм на высшем уровне, - продолжал свою речь профессор.       - скорее, пофигизм, - шепотом прокомментировала Хель.       Кто-то впереди захихикал.       - Что смешного я сказал, мистер Эдвардс? Встаньте, пожалуйста, и объяснитесь.       - Это не вы, а Трелони, - ответил студент.       - Что ж, мисс Трелони получает бонус за хорошую шутку, а вы, мистер Эдвардс, четыре часа общественных работ на благо кампуса.       Секундное, а, может, и четырехчасовое (если Эдвардсу не удастся избежать наказания) торжество справедливости подняло ей настроение.       На третьей паре от монотонного чтения лектора Хель безуспешно пыталась подавить зевоту и уже начала засыпать, практически утыкаясь носом в стол, благо он был достаточно высоким по сравнению с ее ростом и располагался достаточно далеко, чтобы со своего места лектор ее не увидел. Но почувствовав, что рукава ее толстовки стали влажными, девушка приподняла голову, думая, что у нее уже потекли слюни, потому что она могла задремать с открытым ртом. Однако она увидела кровь, провела пальцами под носом и поняла, в чем дело. Резко закружилась голова, в глазах все троилось.       Кажется, надвигается приступ…       Хель подняла руку, чтобы попытаться попроситься выйти.       - Потерпите, Трелони. Десять минут до конца пары.       - Но… - слабо попыталась возразить она, указывая на рукав, испачканный кровью.       Но на нее никто не обратил внимания, профессор просто махнул на нее рукой, а большинство студентов уже беззастенчиво дрыхли или отчаянно боролись со сном, тогда как она тихо сидела, стиснув зубы, и выжидала эти мучительные десять минут, пытаясь остановить кровь и не потерять сознание.       По окончании лекции она буквально вскочила с места и рванула в сторону медицинского пункта, который находился почти на другом конце корпуса. Она надеялась, что медсестра сможет хотя бы остановить кровотечение. Неровной походкой передвигаясь по коридору и пытаясь обогнуть попадавшихся на пути студентов, она все-таки столкнулась с чем-то высоким и очень твердым. Хель успела подумать, что врезалась в стену, прежде чем садануться копчиком и растянуться на полу, но ее кто-то поймал в нескольких дюймах от бетонной поверхности. Ее очки полетели на пол, но так и не достигли цели, поскольку кто-то, вероятно тот же человек, что поймал студентку, подхватил и ее очки.       Как только на ее нос вернулась пластмассовая оправа с чудом уцелевшими линзами, с которыми Хель уже мысленно попрощалась, она разглядела бегающими, словно в панике, зрачками лицо в каком-то смысле спасителя. Но на удивление или проявление каких-либо иных эмоций ее энергии уже не хватало, девушка чувствовала, что вот-вот отключится, и всеми силами пыталась удержать сознание на плаву. Она поняла, что ее телу придали вертикальное положение, и услышала какие-то слова, но все было как в тумане.       «Отец, меня еще рановато хоронить», - было последним, что помнила Хель перед полным отключением сознания. Кажется, это были ее слова.       Первым, кого она увидела, открыв глаза, был священник.       Черт, неужели все так плохо…       Микки заметил, что девушка открыла глаза и улыбнувшись сказал что-то, отвернувшись от нее. Подошел доктор, посветил фонариком в глаза, проверил пульс, давление, рефлексы, попросил Хель попробовать встать самостоятельно. Она послушно поднялась на локтях, пытаясь полностью выпрямиться, но тело отказывалось выполнять команды мозга. Будто ватные, ноги, на которые она с чудом встала, едва ее держали, но она ощущала сильные руки на собственных плечах. Повернув голову влево Хель увидела все ту же обворожительную улыбку, которая встретила ее, вышедшую из бессознательной темноты.       - Что ты делал у нас в универе?       - Ты чуть не приложилась головой об пол, потеряв сознание от потери крови, а тебя волнует, что я тут забыл? – еще шире улыбнувшись ответил священник.       - Я знаю причину своего состояния, не стоит беспокоиться.       - Я пришел договориться о чтении серии лекций, посвященных христианской культуре в сфере образования.       - И мы идем договариваться?       - Ты сейчас поедешь домой, а я займусь этим позже.       - Издеваешься? У меня еще пары…       - И речи быть не может.       - Мне не привыкать, - раздраженно ответила девушка, недовольная тем, что ее временем пытаются распоряжаться, пользуясь ее слабостью.       - Пугаешь меня все больше, - всерьез обеспокоившись ответил Микки.       - Одна из наиболее часто встречающихся реакций людей на меня. Это нормально.       - Ты говоришь так, будто это не тебя я подобрал практически с пола и притащил в медпункт.       - Спасибо, я очень ценю, что ты не бросил меня умирать в холле с риском быть задавленной толпой студентов. Но я тебя об этом…       - …Не просила? – продолжил за нее мужчина. – Меня предупреждали, что ты так скажешь.       - Тайлер настучал?       Она нахмурила брови. Священник деликатно промолчал, давая понять, что это «вроде как тайна исповеди, но для кое-кого это уже явно не секрет».       - Давай так. Ты идешь себе спокойно по своим делам, а я возьму кофе с сэндвичем, потом отсижусь в библиотеке до следующей пары, пойду на лекцию, после встречи с научником пойду домой. Годится?       - Ты же понимаешь, что мне либо придется тебя сопровождать на каждом шагу вплоть до походоа в туалет, либо я насильно запихаю тебя в такси и за ручку отведу к маме?       - Откуда такое беспокойство обо мне, когда мы знакомы едва ли неделю?       - Меня беспокоит судьба рода людского по той простой причине…       - …что ты священник. Не надо прикрываться своим долгом перед Богом. Ты спокойно мог оставить меня в медпункте.       - Хорошо. Тогда на правах друга я просто обязан тебе сказать, что моя обязанность проследить, чтобы ты благополучно добралась домой, и также вежливо попросить тебя заткнуться.       Очаровательная улыбка священника и его деловой тон в сочетании с ругательствами на детском уровне заставили бы растаять кого угодно. Однако полумертвая (по ее собственным ощущениям) студентка в его объятиях так просто сдаваться не собиралась.       - Сейчас как укушу! – попыталась применить другой подход девушка и клацнула зубами в дюйме от пальца сопровождающего, подняв собственное плечо.       - В моем распоряжении более сильное оружие. Я тебя защекочу!       С этими словами он впился пальцами ей в ребра и стал так сильно щекотать, что у нее разболелись бы бока от смеха, при условии что она, конечно, боялась бы щекотки. Вместо этого она лишь стряхнула его руки и вырвавшись неуклюже побежала вперед по коридору.       Пойманная буквально через пару десятков шагов во все те же теплые объятия, Хель уже не дергалась. От резких движений в глазах снова сильно помутнело.       - Как дитя малое, - проворчал куда-то в затылок Хель священник, пыхтя скорее от недовольства, чем от быстрого бега.       - Пустите, дядя! Я кричать буду! – детским голоском возмущалась пойманная в ловушку девушка.       - Предлагаю компромисс: я вручаю тебе справку об освобождении от занятий, которую мне выдал врач, а ты в обмен на это идешь со мной завтракать. Если пойму, что ты после еды сможешь идти прямо, отпущу тебя одну. Идет?       - По рукам, - согласилась девушка.       Почему-то у Хель пропало всякое желание сопротивляться, когда ей удалось вырваться из кольца рук, в которых она могла бы остаться еще очень надолго.