И дольше века длится день

      Жан и впрямь сложил руки на груди и закрыл глаза. Спит или притворяется?! Аннушка оперла подбородок о сцепленные пальцы, рассматривая его и пытаясь осмыслить происходящее. То, что Жан может быть прав, не желало укладываться в голове. После смерти Жан стал для нее старшим братом, а Кривич — дедушкой Славой, и они оба — семьей… А тут надо выбрать кого-то одного из них. Поверить кому-то одному. Или поговорить с дедом?..       Но прочитанное в сознании Жана пугало и совершенно не хотелось пойти к деду, а потом очнуться где-нибудь в подвале с яйцом василиска в животе… Что это такое, когда тебя прикусывает обративший вампир, Анна знала, и лишний раз испытывать не желала. Боль, смертный ужас, паралич воли, забытье, выпадение памяти - и полная покорность еще час-два… а то и день-два. Честно говоря, ей хватило одного раза! Ну, одного с половиной… Жана же дед только на ее глазах прикусывал раза два. Нет уж, спасибо. Я понятливая.       Жан же поначалу на нее частенько шипел и скалился, мог скрутить и швырнуть о стену или вывихнуть палец, даже руку, особенно когда она была еще совсем юной, а у него испортился характер из-за вырванных клыков, но не кусался. Хотя ему просто нечем было!       Но как дед Слава, которого она всегда считала таким добрым, мог выращивать других вампиров на корм василиску… Ну пусть бы каких-то других, но не членов же семьи, вот его, Жана! Ну как?! Столько лет вместе, и — василиску скормить?! Кем же надо быть?!       Нет, это просто бред. Бред-бред-бред! позвонить Андрею и с ним обсудить?.. Не хотелось бы, дела семейные, что он о них подумает! Жан, наверное, действительно просто сошел с ума, а во всем совершенно наверняка виновата Ольга! Каким-то образом.       Аннушка попыталась осмыслить версию связи деда Славы и Ольги (но безо всяких василисковых яиц!), и она показалось ей чуть более осмысленной… В конце концов, обратившийся Кривич действительно жуткий, но еще и… Она бы никому в жизни в этом ни за что не призналась (и Жану в самую последнюю очередь!) но и впрямь было в обратившихся вампирах что-то такое, что заставляло у нее самой вылезать клыки, и не только… Аннушка слегка покраснела.       А уж если принять во внимание, какая Ольга развратница! Аннушка вздохнула и все-таки написала Андрею. Что она подозревает Ольгу, расспросила Жана, и кое-что намерена сегодня же проверить, и они с Жаном без предупреждения зайдут к Воронцовой в гости вечером. И чтобы он подстраховал: побыл с дедом и Барановским, и если те дернутся, сообщил бы.       И между ними тут же завязалась активная ругань… ну ладно, не ругань, Андрей вообще не ругался! Спор по переписке.       «Ласточка» домчала Аглаю с Женьком до Москвы за три часа. — Вначале отвезем образец, Женя, а потом домой. Поедим, освежимся. Вечером можем куда-нибудь сходить. — Так уже вечер-то… — Для вампира это еще не вечер. — Ну-у… а вы меня в клуб отпустите? — Хорошо, сходим в клуб. Женек усмехнулся, искоса глянув на Аглаю. В какой еще с ней клуб?! Она вообще… не про это. — Я за свою жизнь достаточно повидала, — сдвинула в ответ брови Аглая, — что меня этой вашей возней глупой и кривляниями… не удивишь. Пару часов потерплю как-нибудь, присмотрю, чтобы ты не нахулиганил. А вот без меня — никуда!       Женёк представил себе Аглаю, вот прямо в таком вот виде сидящую у стойки бара, и потупил глаза, чтобы не палиться. Зрелище получалось — ни одной нейросети не изобразить!       Они сели на такси, и спустя час по пробкам оказались в каком-то тихом райончике, и на Москву-то не похожем. Домики в три этажа, стоящие квадратом, тихие дворы с проходом через арку… Какие-то детишки в песочнице играют, бабки сидят…       Аглая, проходя через арку, кивнула какой-то женщине, ненадолго остановилась перекинуться с ней словом, та посмотрела на Женька, позвонила по телефону — и они пошли дальше. Женёк присмотрелся и понял, что ему показалось странным: вокруг были сплошные женщины. Девчонки в песочницах, девочки постарше прыгают в «резинку», девицы сидят на лавочках с телефонами, вперемешку с бабками… Женщина вышла и села в машину…       Аглая набрала длинный код — цифр девять, не меньше! — и они зашли в подъезд. — Веди себя тихо и вежливо, мы здесь ненадолго. И ничего не бойся.       Обычная дверь, даже старорежимная какая-то, дерматином обитая, открылась в помещение, вызывающее ассоциации с продвинутым частным медицинским центром. Даже что-то вроде ресепшена здесь было, и стоящая за стойкой девушка в модном хирургическом костюме с шапочкой. — Тетушка Аглая. — Сестрица Илария. У меня образцы ДНК.       Женёк с интересом оглядывался, и потащил из кармана телефон. — Съемка запрещена! — быстро среагировала девица. И припечатала Женька таким тяжелым взглядом, что у него аж клыки полезли. Она приняла несколько пакетиков, сложив их в какой-то лоток, и промаркировала под указания Аглаи. — Еще в один кабинет зайдем на минутку, — сказала Аглая, и поманила к себе Женька. Тот нервно пожал плечами, но пошел. — Матушка Малуша, это тот самый обращенный Кривича, что из единой кости восстал, — представила Аглая Женька после обмена приветствиями с какой-то бабулей в белом халате. — Ох ты ж какой паренёк славный! — расцвела улыбкой бабуся, — ну-ка дай на себя посмотреть! Как звать? — бабуля схватила Женька за плечи и развернула к окошку, — ну каков молодец! Из единого черепка да за пару месяцев! Ай и ладный, и статный… Женёк смущенно усмехнулся. — Только дурной, — сказала Аглая. — Да счастливей будет! — замахала бабушка руками, отвернулась к холодильнику, достала оттуда конфету в красивой бумажке, вручила Женьку — и вдруг единым движением цапнула его за руку, тот даже ойкнуть не успел.       Бабуля посмаковала его кровь в задумчивости. — Да, василискова кровь… да плоть нетакова. Плоть… негодящая. Ну да переродится, даст Бог! Отрок-то вроде ничего… нрава смирного, да и незатейлив, все как Кривич любит. Ешь сласть, ешь, ее упырям можно…       Женёк потер уже заживающую руку, опасливо глянул на бабулю. Развернул бумажку, понюхал — пахнуло неожиданно вкусно, каким-то забытым фруктово-шоколадным запахом.       Женёк осторожно откусил. Вкусно! Почти как жанова кровь… Он быстро слопал конфету, не обращая внимание на то, о чем бабка говорит с Аглаей. — …сама княгиня в Москву прибудет… Ну идите с Богом! Идите!       Они снова прошли через странный женский двор и сели в ждущее такси. Водителем, кстати, тоже была женщина, с которой Аглая обменялась кивками.       В машине Аглая Никифоровна расслабилась, вздохнула, расстегнула верхние пуговки платья. — Ну что, Евгений Дятлов, и в какой же ночной клуб ты хочешь сходить? — спросила она. Женёк поймал в зеркале смеющийся взгляд водителя. — Ну, это… А вы какой посоветуете? — чувствуя себя донельзя смущенным и опасливо прислушиваясь к внутренним ощущениям — нет, от вкусной конфеты его вроде не замутило, а напротив, прибыло сил и на душе становилось постепенно как-то спокойно и радостно. — Я, дружок, по клубам небольшой ходок… был такой «Птюч» популярен недавно, вроде как… — Сводите его в Gipsy, Аглая Никифоровна, — посоветовала водительница. Аглая в это время печатала сообщение. — Генрих вот советует Simach, говорит, приличный, — сказала она. — Тоже неплохой. Ну или Шестнадцать тонн… — О! Я про него слышал! — оживился Женёк. — Беспроигрышный вариант. Бывала там. Туда и сходим, — решила Аглая. — Заедешь за нами к часу, сестрица? — Как скажете, тетушка. Женёк расцвел, и откинувшись на сидение, благодушно рассматривал изнывающую от жары июльскую Москву. — Жан… — Аннушка тронула его ладонь, крепкую, с длинными пальцами, красивой лепки, настоящую руку хирурга, тихонько сжала — и поймала обрывок сна, какого-то полутемного, стремительного кошмара: ночь, снег, догорающие дома, крики, рычание, ошметки плоти, стремительная крылатая тень падает с небес, хватает и тащит в воздух звериные тела, единым движением перекусывая хребет и роняет разорванными обратно, автоматные очереди… Бегут какие-то с ранцами за спиной, струя огня из огнемета прямо в лицо…       Аннушка вскрикнула, отпрянув, а Жан сел на постели. — Тебя не учили, что подслушивать нехорошо?! — осведомился он, потирая лицо руками. — Жан, сейчас приедет Андрей, и пока он там будет с дедом любезничать, мы можем удрать прямо в окно, всё, что надо, уже в машине… — Хорошо, — кивнул Жан. — Ну, в общем, я готов.       Они сидели в сгущающихся сумерках бок о бок на кровати. — Что тебе снилось? — Как мы с дедом воевали, — ответил Жан, помолчав. — Расскажешь? — Не хочу. Ты там была, и сама можешь себе… представить. — Жан, и после всего, что вы с дедом вместе… — Не начинай.       Раздался звонок в дверь, дед пошаркал открывать, в глубине квартиры заревел ребенок, послышался голос Усачёва… — Пойдем!       Двумя тенями Аннушка с Жаном спрыгнули на землю и вскоре уже неслись к имению Воронцовой.       Жан потянулся за телефоном. — Не вздумай ее предупредить! — зашипела Аннушка. — Пускай сюрприз будет. — Надеешься застать графиню неглиже? — хмыкнул Жан. — Зачем тебе лишние крики… — Без предупреждения. И в окно! — прошипела Анна. — Только так! — Ладно, ладно… Я ее во всех видах видал, да и от тебя Ольге большого смущения не выйдет… Разве что у них там засрано, как всегда. Как всегда с появлением Барановского.       И впрямь, дом стоял тихим, пустым и неприбраным. — Ань, может, хватит играть в разведчиков в тылу врага, — сказал Жан, которому надоело спотыкаться об одежду, посуду, гитары и поскальзываться на памперсах, — тупо позвоним Ольге и выясним, где ее черти носят? Может, у нас какой-то театр на гастролях, она пошла на спектакль, а я и не в курсе… — Театр! Да, конечно, она может быть и там… — Аннушка, глупость какая-то выходит, зачем мы бросали машину в кустах, крались сюда, как два идиота, когда… — Чш-ш! — Ты как хочешь, а я позвоню, — заявил Жан спустя еще минут пятнадцать крадущихся блужданий по пустому дому. — Я намеревался ее предупредить, а не проникать в альковные тайны… — Мало ли чего ты хотел! — Ну да, ну да, пошел я нахер. Что за дела?!       Они спускались в подвал, когда Жан все-таки набрал номер Ольги — и неожиданно из-за неприметной дверки раздался ее рингтон.       Аннушка вышибла дверь — и они оказались лицом к лицу с Ольгой. Голой. И каким-то мужчиной… нечеловеком…       Жан дернул Аннушку за руку назад. — Басманов, мы поговорить! — крикнул он из коридора, обращаясь. — Беги, — прошипел он Аннушке и оттолкнул ее в сторону. — Какого черта?! — в дверях вместо Басманова показалась разгневанная Ольга. — Какого черта ты изменяешь нам с Сергеем?! Ладно, это не важно, мы вообще приехали за молоком, Василий, как ни странно, хочет есть. Ну и, видимо, придется обсудить некоторые вопросы… — Жан перегородил собой проход, по которому, как он надеялся, убегала Аннушка. — Какие вопросы? — Басманов появился в человеческом обличье, приобнял Ольгу за плечи. — Например, — раздельно, нарочито медленно произнес Жан, — как и где нам всем спастись от Кривича?..