И дольше века длится день

— Константин Сергеевич временно отсутствует и назначил меня исполняющим обязанности Хранителя по Смоленску, — веско произнес корпулентный мужчина в темном, дурно пошитом костюме. — Самусенко Виктор Валерьевич.       Дед Слава сидел на диване. — Да помню, помню я тебя, Витенька, да вот тут какое дело… — начал было он. — Виктор Валерьевич, — весомо поправил тот. — И тут вот такое дело. Налоги вы не платите. — Налоги? — удивился дед Слава. — Какие же это налоги я с пенсии своей платить-то вдруг должен?! — Да не с пенсии, Кривич. А с нетрудовых ваших доходов. Налоговая инспекция интересуется… но этот вопрос мы порешаем. Вы нам сумму передадите, а мы всё уладим.       И протянул листок. На котором были написаны две цифры. — Первое — это недостача. А второе — это в месяц. Деньги будете передавать мне. И еще эти… ампулы розовые. Тоже мне. — Угу… — только и сказал Кривич.       Ох и наивная нынче молодежь пошла. Прямо вот так, в лоб, не стесняясь! — А вы мне, значит, квитанцию выдадите. Приходите, — вздохнул дед Слава, — через пару деньков. Послезавтра. А лучше дня через три! -- Через два дня, - уходя, бросил Самусенко.       Ни Аннушке, ни Жану о своих визитерах внезапных дед Слава сообщать не стал. У Аннушки и так дел по горло, а Жанчик весь в сборах. Чего им зря волноваться… Да и сам он как-то запамятовал, ну закрутился, с кем не бывает!       Несмотря на столь ранний час, у Святослава Вернидубовича уже были гости. Жан успел перед отъездом заказать у местного антиквара новый дубовый стол, и его уже доставили, так что сидели чинно, благородно, кушали кофий… — Или, может быть, чайку лучше, Андрей Петрович, а? — склонился к плечу столичного гостя дед Слава. — Не беспокойтесь, Святослав Вернидубович, — в своей малость вальяжной, барской манере, усугубившейся после перехода на службу в Контору, в тот самый «восьмой отдел», поблагодарил Усачёв.       Подполковник Андрей Петрович Усачёв дураком никогда не был. И то, что происходит со случайно окунувшимися в вампирскую тематику, прекрасно понимал. А уж он-то внезапно вляпался в жизнь кровососов обеими ногами. Надо сказать, само мистическое открытие впечатлило его не то чтобы сильно — скорее, его личная сопричастность к нему. Работая следователем в Москве, неизбежно рано или поздно начинаешь натыкаться на всякие плохо объяснимые с рациональной точки зрения происшествия, и, в общем-то, привыкаешь выносить их за скобки, но осадочек-то остается… Андрей Петрович, скорее, был шокирован тем, что встретился с потусторонним лицом к лицу в Смоленске — и тем, что оное потустороннее, оказывается, составляло главный нерв его собственной жизни…       Осознав, что данное открытие из него можно будет вытравить разве что лоботомией, и уполномоченные органы безо всяких колебаний пойдут и на это, Андрей Петрович решил сработать на опережение и начал искать знакомых. И нашел. Контора, несомненно, должна была быть в курсе, и она была. Через «шесть рукопожатий» удалось выйти на нужных людей, в неформальной обстановке обговорить с ними случившееся, упомянуть свою связь как со смоленскими вампирами, так и со смоленскими Хранителями (столичные связи Ирины Витальевны тут оказались тоже кстати), и, хотя линия административная и конторская были традиционно на ножах, тем не менее, удалось придти к консенсусу. Андрей Петрович сменил мундир. И поступил в Восьмой отдел, с потерей в звании, конечно, но зато без потерь памяти. Благо Восьмой считался в Конторе далеко, гм, не престижным.       Немного освоившись, Андрей Петрович тут же связался с Тамарой… то есть, Аннушкой. И жизнь его расцвела новыми красками. Поспособствовало их сближению и то, что брутального уральца Влада, крутившегося вокруг Ани, удалось мобилизовать. Он, конечно, пошел по вампирской линии, а потому имел некие привилегии, но во всяком случае, сего персонажа получилось отослать.       Надо сказать, что мысль об обращении Андрея Петровича посещала, и далеко не его одного. Но в Москве это стоило очень, очень, просто-таки запредельно дорого, да и было делом ненадежным: ознакомившись с материалами по его новому месту службы, Андрей Петрович выяснил, что свежеобращенные московские вампиры погибают примерно с такой же частотой, как и люди сходных с ними занятий. Древних в Москве было мало, по пальцам пересчитать, старше двухсот лет немного, и почти все они так или иначе входили во властные структуры. Ну почти все. Были, само собой, и пришлые гастролеры, и упертые диссиденты.       Вот с ними, в основном, Восьмой и работал. Ну, разумеется, не только с вампирами, но другой нечистью занимались другие группы. Андрей Петрович к ним не лез, и они им не интересовались. Андрей Петрович сосредоточился на своих проблемах. Ну и связь с Ириной Витальевной поддерживал, само собой, с Костей познакомился, с Настенькой, а потому о переезде семьи Хранителей узнал первым, и не просто узнал, а и принял в нем горячее участие. Посадив их на самолет и удостоверившись в благополучном пересечении всех границ, Андрей Петрович сообщил новость… но не Аннушке, как вначале собирался, а внезапно первым позвонившему ему Святославу Вернидубовичу. Кажется, первородный вампир уже всё знал и был искренне расстроен.       Потом было несколько весьма суетливых и нервных дней, в ходе которых Андрей Петрович, не смыкая глаз, занимался «челночной дипломатией», и вот он, наконец, получил отмашку. И немедля выехал в Смоленск, не утруждая себя сборами. Это все потом.       И буквально за пять минут до отъезда начальство внезапно придало ему силовую группу. Сказали, «на всякий случай»…       Такие вот «случаи» Андрею Петровичу вовсе не нравились, особенно потому что ему не прояснили, против кого нацелены бойцы: экипировка была как противовампирская (огнеметы, газовые гранаты и все такое наподобие), так и вполне себе штатная… Людская. Не хотелось бы навредить Аннушке. И хорошо, что Костя с дочкой уже далеко.       Поздно вечером Андрей Петрович был уже в Смоленске, ночью побывал в местном Восьмом и все прояснил, а наутро уже сидел у Кривича. — После такой ночи кофе самое то, Святослав Вернидубович, — улыбнулся Андрей Петрович. — А вообще и впрямь предпочитаю по старинке, чай. На кофе все больше молодежь помешалась.        Аннушка тоже сидела за столом, пила томатный сок из пакетика, и улыбалась Андрею. А он ей в ответ. А дед Слава ласково улыбался всем.       И если б не штурмовики в коридоре, и мрачная Ольга Анваровна на диване, картинка бы была самая что ни на есть благостная. — Аня, а тебе не пора на вокзал? — нервно и зло спросила Кровавая барынька. — Я не пойму, зачем вы Сережу туда оправили?! — Ничего с ним не будет, с твоим Сережкой, — проворчал дед Слава, — подъезжают они уже, чего ты… Иди и впрямь, Аннушка! Пора! А то пробки…       Аннушка покорно встала и отправилась встречать «мальчиков». Дед Слава со вздохами понес на кухню использованную посуду, и Андрей Петрович немедля поднялся ему помочь. Там они и уединились, прикрыв за собой дверь. — Ты на Жанчика-то, Андрей Петрович, ежели вдруг что, не обижайся… — слегка заискивающе сказал дед Слава. — Он паренёк-то горячий… Да и с вашей Конторой у него недавно история вышла… — «Недавно» — это ведь в пятьдесят втором? — уточнил Усачёв, отстраняя деда Славу от раковины и принимаясь, засуча рукава, за скопившуюся там посуду.       Дед Слава закивал. — Борьба с космополитами… «Убийцы в белых халатах». Да, я видел материалы, — признал Андрей Петрович. — Можно его понять. Возмутительно, если до сих пор никто не озаботился принести извинения.       Дед Слава пожал плечами. — Я готов исправить это недоразумение.       Дед Слава снова покивал. — Надеюсь, помиримся и будем сотрудничать.       Дед Слава выразительно вздохнул и добавил: — Вот и хорошо, вот и славно! Худой мир лучше доброй ссоры! Я вот так думаю, что со всеми лучше в мире жить, по-хорошему… — Аполитично рассуждаете… Потому и посольство к Калите отправили? — усмехнулся Андрей Петрович.       Кривич изобразил целую пантомиму, пожимая плечами, качая головой, хмурясь и жмурясь. — Тут, Андрей Петрович, вот какое дело… Не любят московиты Жанчика-то, ох, не любят… Все конюшни в кремлевских соборах простить не могут… — А Жан, так сказать, непосредственно участвовал?.. — Так он же француз! — изумленно воскликнул дед Слава, и больше вопросов Андрей Петрович не задавал.       Кто-то позвонил в дверь — но это была не Аннушка. — Ох! Виктор Валерьевич! Заходите, заходите, — гостеприимно пригласил дед Слава хранителя, — познакомитесь заодно… Вот, Андрей Петрович. Говорит, Костик его ВРИО назначил. Пришел с нас налог подоходный собрать, так? У меня тут где-то… А, вот! — дед Слава вытащил изрядно помятую бумажку с цифрами, — и документ остался, так сказать, запрос вот от ентного, значит, официяльного лица…       Андрей Петрович взял у деда Славы бумажку и с интересом рассмотрел. — Хороший аппетит у вас, молодой человек… — и мигнул корочкой. Хранитель уставился на Усачёва в некотором недоумении, резко подскочившем, когда тот сорвал у него с лацкана значок…       Когда Аннушка с ребятами вернулись домой, там царил некоторый хаос: люди Усачёва паковали смоленских хранителей… вполне возможно, уже бывших.       Наконец-то, все чужие ушли. — А где Жанчик-то? — наконец спросил дед Слава. Сергей и Женёк переглянулись. — Не знаю, дед Слав, — наконец, протянул Женёк. — Я проснулся, а его уже не было… Дед Слава перевел вопросительный взгляд на Барановского. — Не знаю я, — отрезал Сергей. — Я ему не сторож! Позвонил ему кто-то, из купе вышел, и больше уже не вернулся. — Загулял, — тяжко вздохнул Кривич. — Ну ладно, что уж. Дело молодое. Садитесь, есть будем. — Что Андрею-то скажем? — тихо спросила у деда Аннушка уже вечером. Дед Слава опустил газету. — А что? Все как есть и скажем. Загулял. Бывает с ним такое. Вот, помню, в шестьдесят седьмом году… — Тысяча восемьсот или тысяча девятьсот шестьдесят седьмом? — А-а, без разницы… — дед Слава вздохнул. — Лучше так, Аннушка. Лучше так. Чтобы, знаешь… лишних вопросов не было. — А мне… искать? — еще понизив голос, спросила Аннушка. Дед Слава в ответ лишь вздохнул и снова погрузился в чтение. — Так искать? — через некоторое время повторила Анна. Дед Слава пошуршал газетой, и, перелистнув страницу, наконец, проворчал: — Сам придет, куда денется. Нагуляется и вернется. — А что там Барановский рассказывал, про Жана и этого… московита?! — А вот сюда, Аннушка, не лезь. Не лезь! И Андрею, знаешь… — дед Слава вновь опустил газету, — вот об этом Андрею Петровичу точно знать не надо.