Рассказы романтического андроида

Космос. Безмятежное пространство, полное звёзд, планет, комет, астероидов и других объектов. Космос словно океан — только бесконечно глубокий и чёрный. Но благо, что бескрайняя тьма — явление столь далёкое, что даже космические пираты туда бы не отправились, чтобы зализывать раны после хорошей баталии. Однако герои наши не космические пираты. То были биологи-путешественники — а точнее, путешественницы, — с корабля «Венера». Специолизировались исследовательницы в основном именно на обитателях планет: животных, растениях и прочих. Всего было три девушки: рыжая и кудрявая Отэм — ботаник и лидер группы с планеты UB-89, колонии бывших землян; Вирго — зоолог-инопланетянка с зелёной кожей с планеты Ктулхалис, названную в честь книги Г. Ф. Лавкрафта из-за её необычных обитателей — гуманоидов с щупальцами заместо ног и лица; а также Байрон — высокий андроид с синей кожей и кудрявыми темными волосами, выполнявший работу механика «Венеры». Хоть и малая, но дружная команда путешествовала по бескрайней тьме, усеянной звёздами, на среднего размера корабле «Венере». То был исследовательский корабль, потому он содержал большую дискообразную часть, на которой располагались лаборатория с личными комнатами экипажа. Лаборатория была по центру, окружали её коридор, из которого уже можно было попасть в комнаты. В коридоре у окна, через который открывался прекрасный вид на чёрный океан, была плоская пластина, служившая лифтом для перемещения в фаллическую часть корабля — места для пилотов и выхода на поверхность планет. Интересно, но по форме корабль напоминал зеркало Венеры (возможно, потому он был и назван «Венерой»), поскольку два места для пилотов располагались в боковых местах. Работал корабль на обычном двигателе на основе тёмной материи, поскольку она вырабатывает много энергии при затрате малых ресурсов — как раз для длительных путешествий. На этой ноте переходим к самой истории. 1.025.356 год по календарю неоземлян. Мирное путешествие в Солнечной системе, близь забытых планет. Отэм управляла кораблём — роль второго пилота была на ней — и наблюдала за молчащими звёздами. Тишина, слегка смазанная техногенным фоном. Отэм, поправив свои кудри, по радиосвязи связалась с Байрон. — По левому флангу все хорошо? — спросила Отэм. — Да, астероидов, грозящих разрушить наш корабль, не наблюдаю, — сказала Байрон, осмотрев пространство слева от себя. Блеснув своими красными, без зрачков глазами, она добавила: — Только безмятежность и далёкие пространства, усеянные глазами ангелов. — Вновь заговорила красиво? — спросила Отэм, улыбаясь от красоты сказанных Байрон слов. — Вы же знаете, что я читаю Джорджа Байрона. После прочтения каждый заговорит красиво, — ответила Байрон спокойным, даже слегка скучающим голосом, который был присущ андроидам. Он придавал красивым словам особый романтический окрас, как считала Отэм, между прочим, большая любительница литературы. В будущем приоритетом хоть и являлась наука, но искусство и в целом культура бережно хранились. Идеального баланса между прагматичностью науки и высокодуховностью искусства достичь было сложно, но именно к такому идеалу стремились лучшие умы мира наступившего будущего. И получилось это вполне неплохо. Пример тому, Отэм: она была не единственной учёной, любившей как науку, так и искусство. Но у неё было особенное, трепетное отношение к литературе, особенно к романтизму. Это ощущение свободы было ей сродни тому чувству, которое она испытывала, посещая дикие планеты с обильной растительностью. Одной из таких была планета, на которой был важнейший отпечаток человеческой истории. — Планета Саваж… — задумчиво произнесла Вирго, находившаяся в лаборатории. О ней давно не слышали, поскольку на планете большинство разумных обитателей предпочли жить закрыто, в своём Эдеме биотехнологий. Остальные никак не могли с ними связаться, а среди «переехавших» людей нынешние земляне стали называться «корнями» за свою привязку к родной Земле. И хоть формально Земля называлась дикой, это была отнюдь не дикая планета. Просто там все пришло к раю — технологии, человечество и природа стали едины. Всё стало единым потоком жизни, физические оболочки стали не нужны, остался только сияющий чистый разум, генерирующий лишь мысли о высшем — о жизни. Этот живой поток разума превратил планету в особый живой организм, спокойно дрейфующий по космосу. Такой уникальный синтез технологий, высшего разума и природы нигде не встретишь более, потому Землю старались не трогать, боясь нарушить единственный в своём роде баланс. — Приближаемся к поверхности, — сообщила Байрон, пилотируя кораблём словно ас. Из-за изменения атмосферы деревья здесь вырастали до ста-двухста метров, а самые большие деревья вообще достигали километра. Потому приходилось пролетать осторожно, чтобы не зацепиться за какую-нибудь толстенную лиану. — Вы уверенны, что хотите спуститься? — спросила Байрон у надевающей скафандр Отэм. — Да. Здесь находится то, чего нет во всей вселенной и за её пределами! — воскликнула она. — Но Вы так и не сказали, что это такое, — констатировала Байрон. Отэм почувствовала, что Байрон явно хотела выразить недовольство. — Ничего. Расскажу позже, — сказал облачившийся в космический доспех учёный. — Открывай. Байрон потянула за рычаг, открыв маленький люк в конце коридора. Отэм подошла, выдохнула и прыгнула в люк. В глаза сразу бросился океан зелени. Трава, цветы, кусты — все формировало собой полотно, мастерски созданное природой. Отэм желала окунуться в головой в эту зелень, но тут же вспомнила о своей цели. Она прошла вперёд, стараясь лишний раз не наступать на какой-нибудь цветок, чтобы не задавить его. Дойдя до крепких стволов, Отэм зашла в гущу леса. Байрон закрыла люк — перенасыщенный кислородом воздух был нежелателен на борту корабля. Сев на место пилота, андроид подключил рацию. — Прием, Отэм, меня слышно? — Да, слышно. Тебе стоит это увидеть, — Отэм включила камеру со своего скафандра. На стекле появилась проекция записи в «прямом эфире». Байрон открылся изумительнейший вид: толстые кроны деревьев, укутанные лианами, словно великаны тянулись в небеса; густые кустарники тихонько шелестели, и шелест тот был не признаком опасности, а признаком спокойствия — никого бы там не оказалось. Отэм направлялась именно в эти кусты. Аккуратно отодвигая листья в сторону, она продвигалась вперёд, изредка останавливаясь, чтобы проверить карту, находившуюся на маленьком экранчике, встроенном в рукав скафандра. Спустя пару минут, что из-за тишины вокруг казались часами, Отэм все же нашла искомое. Она отключила трансляцию, чтобы не испортить сюрприз. Байрон заподозрила неладное. «Неужели этот объект нужно скрывать? Не понимаю», — думал андроид и стал ожидать прихода учёного. Байрон даже планировала отключиться или проверить доктора Вирго, но тут из рации донёсся голос Отэм: — Байрон, открывай! Байрон, на чьём лице не дрогнул ни один мускул, открыла люк. Благодаря ботинкам Отэм высоко подпрыгнула и очутилась на борту, держа находку завернутой в листья. — Все, можем улетать. Когда «Венера» уже была в космосе, весь экипаж корабля сидел в лаборатории. Вирго смотрела своими жёлтоватыми глазами без зрачков (такой цвет глаз был сформирован за долгую эволюцию, чтобы лучше видеть во тьме родного океана) на листья. Байрон же смиренно ждала, смотря куда-то в сторону. — Ну, так ты покажешь свою находку? — спросила Вирго у Отэм. — И правда, нечего томить вас, — Отэм стала доставать сокральную находку. Это оказался…виноград с плодами в виде звёздочек. — …что это? Виноград? — спросила Байрон. Судя по интонации, андроид отнёсся скептически к винограду Отэм. — Разве виноград не растёт в специальных теплицах? — О, это не просто виноград. Он — космический, — Отэм взяла одну виноградинку. — Вирго, ты тоже возьми. И ты, Байрон. — Но я же не могу есть обычную пищу, — сказала Байрон. — А это не еда. Ты тоже можешь попробовать. Вирго взяла виноградинку, рассматривая её как настоящую звезду. Байрон, немного помешкав, тоже взяла виноградинку. Отэм, улыбнувшись, пожелала товарищам приятных впечатлений. Она первой съела плод, который был холодным и тягучим, как мармелад. Доев полностью, Отэм вдруг резко почувствовала резкий наплыв чувств: и радость, и интерес, и печаль, и тоску, и восхищение. Отэм то улыбалась, то посмеивалась, то плакала — все чувства отразились на её лице. Такое произошло и с Вирго, а Байрон лишь зависла. Подолжалось так секунд двадцать, пока Вирго с Отэм не успокоились, а Байрон вновь включилась. — Фух, — выдохнула Отэм, — да, путешествие в пару миллиардов лет — занятие нехилое. — Богатейшая история… — завороженно произнесла Вирго. — Слишком много информации, слишком много информации, — повторяла Байрон. — Но что это было? — спросили у Отэм. — О-о, это самое великое и самое важное… — Отэм улыбнулась, задумавшись о чём-то масштаба вселенной. — Это вся история человеческая, сосредоточенная в одном лишь винограде. — Получается, у каждой планеты может быть такой конец? — вдруг задалась вопросом Вирго. — Стать полностью зелёной или полностью голубой, но сохранить историю её жителей? — Не знаю, Вирго. Так случилось с Землёй, но не думаю, что Ктулхалис станет чем-то подобным. — …но разве это не интересно? Узнать ответы на все вопросы? — спросила включившаяся Байрон. — С одной стороны да. Сейчас я все осознаю и понимаю! — воодушевленно сказала Отэм. — А с другой тайна, на исследование которой уходит много времени, воодушевляет и поддерживает интерес. Когда все знаешь, как-то…скучно. — Тогда зачем мы попробовали этот виноград, раз он лишает интереса к изучению? — спросила Вирго. — А чтобы показать, какой все-таки бывает жизнь… — медленно произнесла Отэм, думая о чем-то своем. — Сохраним виноград. Все же плод, хранящий всю историю человечества, — величайшее чудо! Так и закончилась эта короткая история. Отэм, Вирго и Байрон, вопреки своим словам, стали проявлять больший энтузиазм в изучении науки. Обладая знаниями об истории Земли, девушки стремились узнать об истории других планет, ведь вся она находится на самой планете, в каждой травинке, в каждом листике, в каждой зверушке.