Сердце льва. Дочь крымского хана

      Утро следующего дня началось с расследования. Сначала Бали-бей опросил госпожей. Почти все они были спокойны.       Шах Султан держалась гордо и с достоинством отвечала на все вопросы Малкочоглу. Хатидже Султан всем видом показывала полное равнодушие к этой истории. Но Махидевран Султан не была так спокойна, как предыдущие представительницы династии.       Когда Бали-бей спросил, что она знает об этой истории, Махидевран гневно нахмурилась:       — Почему ты спрашиваешь меня об этом, Малкочоглу? Может, ты думаешь, что это я подстроила?       — Простите, госпожа, если мои вопросы обидели вас, но я лишь выполняю свою работу. Мне приказано опросить всех, — ответил Бали-бей.       — Я ничего не знаю об этом, — сказала Махидевран.       — А что если все же знаете? — спросил Бали-бей, немного помедлив. — Если дело в мести? В украденном у вас счастье?       Махидевран на несколько мгновений замерла в возмущении. А после спокойно проговорила:       — Я уже давно смирилась с тем, что повелитель полюбил Хюррем. Как и Гюльфем, впрочем. Ты и ее можешь спросить о том же, о чем меня спрашивал. Я не простила ни ей, ни повелителю, но смирилась. В моих мыслях только Мустафа и забота о нем. И я правда не знаю ничего об этом, Малкочоглу.       Бали-бей кивнул и отпустил султаншу.       Затем пришел шехзаде Мустафа, но и он не сообщил ничего, что могло бы оказаться полезным при поисках.

***

      Прошло еще несколько дней. Прогуливаясь по саду с Мустафой, Мехмед решил извиниться перед ним за безосновательные обвинения.       — Прости меня, брат, — повернувшись к старшему шехзаде, сказал он. — У меня и в мыслях не было тебя огорчать.       — Чем же я так обидел тебя, Мехмед? Что ты мог так думать обо мне? — вздохнул Мустафа.       — Ты ничем не обидел меня, брат. Знаешь, во время похода я просил повелителя отправить меня в другой санджак. Поверь, я думаю, что это несправедливо по отношению к тебе. Я и повелителю сказал то же, и тебе говорил об этом, однако ты не стал меня слушать и повел себя так, будто я во всем виноват.       — Но я же сказал, что ты тут ни при чем, — взглянув на младшего брата, отозвался шехзаде.       — Но я понимаю, каково тебе. Мое сердце не на месте, и все мои мысли только о тебе, брат… и о маме. Это тяжело, — вздохнул Мехмед.       — Я знаю, Мехмед… Знаю… — кивнул Мустафа и обнял младшего шехзаде в знак примирения.       Тем временем в коридоре дворца Афифе-хатун спрашивала Сюмбюля-агу:       — Куда подевался Мерджан-ага? Я с самого утра его не видела.       — Клянусь, Афифе-хатун, мне неизвестно это. Может, он с повелителем покинул дворец? — предположил евнух.       — Бали-бей требовал, чтобы он присутствовал с ним на допросах, — отозвалась стоявшая рядом с Афифе Фахрие-калфа.       — Фахрие, — обратилась к ней хазнедар, — шехзаде Джихангира одного оставлять не смей. Он переживает очень… Как бы не заболел.       Калфа кивнула в знак согласия.       Внезапно глаза Сюмбюля-аги расширились от удивления. Повернувшись в сторону входа во дворец, Афифе-хатун и Фахрие заметили слугу, который поддерживал под руку какого-то человека, помогая ему передвигаться.       — Дюзгюн-ага? — окликнула его Афифе-хатун.       Дюзгюн, обратив на нее помутненный взор, потерял равновесие и упал на пол.       — О Всевышний! Быстрее зови лекаря! — крикнула Афифе слуге и бросилась к Дюзгюну-аге.       Бали-бей снова перечитывал поддельное письмо, пытаясь найти в нем что-то полезное для поисков, когда в открытую дверь его покоев вбежал Сюмбюль-ага.       — Бали-бей! Бали-бей! — запыхавшимся голосом воскликнул он. — Всевышний услышал наши молитвы: только что объявился Дюзгюн-ага!       — Кто это?       — Ага, который сопровождал Хюррем Султан во время поездки в Конью.       — Где он теперь?       — Его отправили в лазарет, он очень плох.       — Немедленно сообщите повелителю, — ответил Бали-бей и направился в сторону лечебницы.       Когда султан Сулейман вошел в лазарет, Дюзгюн-ага уже очнулся и со страхом взирал на него.       — Ты знаешь, где Хюррем? — спросил падишах.       — Нет, повелитель, простите. По дороге в Конью на нас напали. Мы с госпожой выскочили из кареты и побежали к лесу. К нам подбежали какие-то люди в масках, меня тяжело ранили, а Хюррем Султан забрали. Я не смог помешать им.       — Так ты сбежал! Сбежал, вместо того чтобы спасти госпожу?! — с этими словами султан накинулся на слугу.       Бали-бей и Афифе-хатун бросились к падишаху.       — Прошу вас, успокойтесь, повелитель! — взяв его за руку, сказала Афифе.       — Едем на это место! — потребовал Сулейман и вышел из комнаты.       Спустя некоторое время султан в сопровождении Малкочоглу, Дюзгюна-аги и отряда воинов приехал на место, где пропала его жена.       — Это было здесь? — спросил он Дюзгюна-агу.       — Да, повелитель. Госпожа споткнулась об этот камень, когда мы бежали к лесу, — отозвался слуга, указав на большой камень возле дороги.       Сулейман, Бали-бей и воины двинулись дальше в лес.       — Узнаешь это место? — вновь обратился султан к Дюзгюну, когда они вышли на открытую местность.       — Узнаю, повелитель. Возле этого дерева я видел госпожу в последний раз.       Спустившись к поваленной ветке большого дерева, Сулейман осмотрел пространство вокруг и заметил в траве изумрудное кольцо, которое он когда-то сделал сам для Хюррем. Подняв его с земли, султан тихо вздохнул.       — Обыщите все вокруг, — обратился он к страже. — Осмотрите каждый куст, каждый камень. Заходите во все дома, какие увидите поблизости, осмотрите все фермы в округе. А ты? — он еще раз взглянул на Дюзгюна-агу. — Ты здесь ее бросил? Вместо того чтобы защищать госпожу ценой собственной жизни?       — Повелитель, я… — проговорил слуга, но Сулейман знаком приказал увести его.       — Хюррем, — прошептал он, глядя вдаль. — Где ты, Хюррем?..