он сможет еë сберечь

В Лондоне шёл снег. Гермиона бежала, скользя мокрыми подошвами по тротуару. Хотелось поскорее скрыться от противного снега, забивающегося под пальто. Она открыла дверь первой попавшейся кофейни и зашла внутрь. Спокойствие, царившее внутри, сбило её с толку. Там, снаружи, лютовал снег, сметая всё на своём пути, а здесь время будто остановилось. Гермиона прошла в зал. Она уже было приметила себе место в дальнем углу и направлялась туда, громко стуча каблуками, но голос, раздавшийся откуда-то сбоку, заставил её остановиться: — Грейнджер? Гермиона обернулась и увидела Драко Малфоя. Он сидел за столиком у окна в метре от неё. Кого-кого, а Малфоя здесь она точно не ожидала увидеть. Драко смотрел на неё вопросительно, по-доброму улыбаясь уголками губ, и это на секунду заставило её усомниться, что перед ней именно Малфой. Потому что Малфой никогда не умел улыбаться — он только скалился. Гермиона замерла. — Грейнджер, может, ты всё-таки присядешь? — осведомился Драко. Видимо, молчание слишком затянулось. Прокашлявшись, Грейнджер села напротив Малфоя, выпрямила спину, вскинула подбородок и сцепила руки в замок. Вся её поза будто говорила: «Я тебя не боюсь, Малфой. Мы уже не в школе». Она продолжала без всякого смущения разглядывать Драко. Он очень сильно изменился. Мальчик, который раньше сверкал лоском, превратился в помятого и уставшего мужчину: волосы посерели, лицо избороздили морщины, взгляд потух. Перед ней будто сидел высушенный до дна человек, и только глаза светились каким-то необъяснимым теплом. Было непривычно видеть Малфоя таким. — Что ты так смотришь, Грейнджер? Я так сильно постарел? — Драко растерялся, зарделся и начал ощупывать свои волосы. Гермионе тут же стало стыдно за себя, и она тут отвела взгляд. — Прости, — сдавленно пробормотала она и еле слышно выдохнула. — А ты почти не изменилась, — произнёс Драко, смотря на Гермиону в упор. Гермиона на секунду прикрыла глаза, пытаясь понять, как реагировать на слова Малфоя. Радоваться? Плакать? Или послать к чёрту? — Если это была попытка меня задеть, то она очень слабая. Попробуй ещё раз, Малфой. Драко криво улыбнулся. — Мы не виделись десять лет. Не думаешь, что пора оставить школьную вражду в прошлом? Лучшая защита — это нападение, да? Чёрта с два. Иначе бы Гермиона сейчас не чувствовала себя полной идиоткой. Драко мог бы добить её презрительной усмешкой, но вместо этого он смотрел на неё так, как будто понимал, почему она себя так ведёт, как будто видел её насквозь. Гермиона вцепилась ногтями в свои ладони и до боли сжала зубы. Какого чёрта ты так пялишься?! — Иди к чёрту, Малфой, — выплюнула Гермиона. Самое страшное было не в том, как Драко на неё смотрел, а в том, что она прямо сейчас готова была разрыдаться. Растечься лужицей по полу и позволить Малфоя за этим наблюдать. Гермиона никак не ожидала, что встретит Малфоя здесь, в ничем не примечательной лондонской кофейне. Она пришла сюда, потому что дома было оставаться невыносимо. Хотела побыть здесь, в окружении людей, и почувствовать себя хоть немного живой. Вдохнуть полной грудью, забыть о боли, которая медленно выедала всё внутри, забыть о том, что жизнь выплюнула её на обочину, как надоевшую жвачку. Но ей посчастливилось встретить Малфоя. Надо же, какая удача. Гермиона ухмыльнулась своим мыслям, и эта улыбка, кривая и полная отчаяния, заставила Драко содрогнуться. Он смотрел на неё и не понимал, куда делась та Гермиона Грейнджер, которую он знал, — смелая, бесстрашная и полная жизни. Перед ним сидела вовсе не она, а её оболочка. Он молчал, потому что не знал, что сказать. Что бы он ни сказал, это будет воспринято Гермионой как насмешка. Но Драко не хотел смеяться. За годы, проведённые у больничной койки Астории, он и вовсе разучился это делать. Поэтому в Грейнджер, разбитой и поникшей, он узнавал себя. Он хотел протянуть руку и крепко сжать её ладонь в своей, чтобы показать, что она не одна, но боялся. Гермиона поняла, что молчание снова затянулось, и поэтому произнесла: — Что ты тут делаешь? Твоё эго уже не помещается в Малфой Мэнор, поэтому ты решил прийти сюда, маггловским воздухом подышать? Драко улыбнулся. Его обрадовало то, что Грейнджер всё ещё была способна шутить. Значит, не всё потеряно. — А ты сама-то что тут делаешь? Я слышал, твоя карьера в Министерстве Магии пошла в гору. Гермиона дёрнулась, как от пощёчины, и Драко тут же пожалел о своих словах. — Меня уволили, — холодно бросила она. — Извини. — Драко прокашлялся. Грейнджер взяла салфетку и начала нервно комкать её в руках. Её глаза словно покрылись ледяной коркой, а рот сжался в тонкую линию. — А я слышала, что ты женился на Гринграсс и у вас родился прелестный сыночек. Малфоя прошиб холодный пот. Ему показалось, что в голосе Гермионы прозвучала желчь. И это ему очень не понравилось — Всё верно. Вот только Астория умерла, — безэмоционально сообщил Драко. Теперь он смотрел на Грейнджер с опасением и был готов держать удар, если вдруг девушка решит пойти в наступление. — Мне жаль, — сухо ответила Гермиона. И Драко понимал, что это ложь. Он насквозь видел всех этих лицемеров, которые делали несчастные лица и стыдливо мямлили такое осточертевшее ему «мне жаль». Все они только притворялись. На самом деле каждый только и ждал, когда сможет вырваться из удушающих путов чужого горя и вернуться к своей обычной жизни. И Драко не мог их винить, вот только каждый раз во рту появлялся этот мерзкий привкус горечи и нестерпимо хотелось что-нибудь разбить. — Грейнджер, я знаю, что тебе ни черта не жаль. Можешь не строить эту кислую мину, — произнёс Драко. — Ладно, — просто ответила Гермиона и сложила руки на груди. А потом задала вопрос, который выбил у Малфоя весь воздух из лёгких: — Ты любил её? — Гермиона смотрела на него прямо, так, словно держала на прицеле. Она изучала его, следила за каждым движением, и было такое ощущение, что была готова наброситься и разорвать в клочья сразу же, как почувствует слабость. Сейчас она напоминала ему тётку Беллатрису — такая же обезумевшая и жаждущая чужой крови. Драко хотел закрыться от неё, спрятаться, защитить свои хрупкие чувства, но было уже поздно. — Да, — хрипло ответил он, — любил. — Окончание слова утонуло, разбившись о воздух — слишком хрупкое и тихое. Гермиона отстранённо кивнула, поджав губы. — Не знала, что ты умеешь. — Её губы растянулись в улыбке. Но эта улыбка не была злой. В ней было какое-то тепло, которое наконец пробилось сквозь толщу ледяного отчаяния, наполняющего Грейнджер. Малфой чувствовал, что это была какая-то неумелая попытка подбодрить его и скрасить неловкий момент, и поэтому не мог злиться. Из груди Грейнджер вырвался нервный смешок. — Любовь ещё никого не доводила до добра, — цинично произнесла она, горько усмехнувшись. — Если ты замужем за Уизли, могу понять твоё отчаяние. Улыбка сползла с лица Гермионы. — Уизли никогда не был моим мужем. Кто тебе сказал такую чушь? — Гермиона недоверчиво прищурилась. — Да? А кто тогда разбил тебе сердце? Гермиона бросила на Драко уничтожающий взгляд. — С чего ты взял, что моё сердце разбито? — Не надо быть гением, чтобы догадаться, Грейнджер. Не злись. Я ведь всего лишь пытаюсь помочь. — Гермиона всполошилась, хотела что-то сказать, но Драко её опередил: — «Засунь свою помощь себе в задницу, Малфой». Это ты хотела сказать, да? Так вот, не засуну. Я знаю, какого это — чувствовать себя так, будто тебя прожевали и выплюнули. Может, наши истории не так уж похожи, но нам обоим больно. И если мы оба сидим здесь, значит, у нас нет никого, кому бы мы могли поплакаться в жилетку. Так что предлагаю взаимопомощь. — Малфой вопросительно выгнул бровь. Грейнджер опять взяла салфетку и начала теребить её в непослушных пальцах. — Мне не нужна помощь. Тем более от тебя. — То, что ты всё ещё не ушла, говорит об обратном. — Я могу уйти прямо сейчас. — Иди. Гермиона молниеносно встала и направилась прочь, но Драко подскочил, побежал за ней и взял за руку. — Да стой ты, Грейнджер, — недовольно прошипел Драко, сжимая её руку в своей. — Не уходи. Давай просто поговорим. Никаких нравоучений, никаких подколов — просто разговор по душам. Гермиона тяжело дышала, пытаясь справиться с раздражением, но руку не вырывала. — Ты ведь не хочешь уходить, — еле слышно прошептал он, склоняясь к её уху. Жар его дыхание совершенно сбивал её с толку, мысли путались. Что он делает? Гермиона медленно развернулась и в упор посмотрела на Малфоя. В его глазах была какая-то немая мольба. — Неужели не с кем провести сегодняшний вечер? Раньше у тебя от девчонок отбоя не было. — Гермиона усмехнулась. — Люди меняются. Не слышала? Гермиона села и взяла в руки меню. Драко последовал её примеру. — Неужели брак тебя настолько изменил? — Не брак. Любовь. Гермиона издевательски фыркнула и закатила глаза. Драко смотрел с застывшей улыбкой, ожидая нового удара. — Фу, когда ты стал таким сентиментальным? — Когда ты стала такой циничной? —парировал Малфой. — Ваша золотая тройка всегда была примером для подражания: идеальная дружба, правильные ценности, головокружительные планы на будущее… Задрали слишком высокую планку и не смогли её удержать? Слышал, у Поттера делишки идут довольно паршиво. — Теперь была очередь Малфоя ехидничать. И он не остался в долгу: вложил в свои слова максимальное количество яда. Его губы растянулись в злобно-торжествующей усмешке, и от её вида у Гермионы по спине побежал холодок. Вот теперь у неё не осталось сомнений, что перед ней сидит Драко Малфой: презрительная усмешка, надменный взгляд, вальяжно-покровительственная поза — всё на месте. Гермиона напряглась: Малфой попал прямо в цель. — Ты же обещал, что не будет никаких насмешек. Драко перестал улыбаться. — Ты первая начала. — А ты продолжил. Нравится добивать лежачего? — А ты не строй из себя невинную жертву. Ты только и делаешь, что пытаешься меня задеть. — С каких пор ты стал таким уязвимым? — С тех пор, как умерла моя жена, — отчеканил Драко. Гермиона цокнула языком. — И снова ты пытаешься меня пристыдить. Я ведь ничего такого не сказала. И я не виновата в том, что ты реагируешь слишком остро на всё, что связано с ней. — Ты знаешь обо мне гораздо больше, чем я о тебе. Соответственно, ты точно знаешь, когда нужно бить, чтобы причинить боль. У меня такой возможности нет. — Да ладно? А по твоему предыдущему выпаду и не скажешь. Малфой вскинул брови. — Оу, так тебя это задевает? Не знал. Приму к сведению. Гермиона стиснула зубы от злости: тягаться с Малфоем в словесном уничижении она не могла. И даже не хотела пытаться. Уж в чём-в чем, а в этом нахальному мальчишке со Слизерина равных не было. Гермиона устало вздохнула и откинулась на спинку кресла: — Я не хочу соревноваться в словесном абьюзе, Малфой. Если это всё, что ты хотел мне сказать, то проваливай. — Это ведь ты хотела уйти, нет? Внутри у Гермионы медленно закипала ярость. Девушка вцепилась в край столешницы и начала скрести по ней ногтями, представляя, что это лицо Малфоя. Драко заметил, что Гермиона уже на грани срыва, и смягчился: — Ладно, прости. — Он поднял руки, показывая, что больше не намерен нападать. — Давно я не чувствовал такого азарта. Ну, знаешь, когда соперник не даёт тебе спокойно вздохнуть — на каждую твою «шпильку» у него найдётся достойный ответ. — Оскорбления — твой конек, я помню. Малфой проигнорировал её реплику: — С тобой я всегда чувствовал этот азарт. Всё, на что были способны сосунки Поттер и Уизли — дохленькие выпады в стиле: «на себя посмотри, хорёк». Но ты… — Малфой облизнул губы в каком-то странном предвкушении, — совсем другое дело. С тобой мы были на равных. Гермиона не знала, что ей делать: плакать или смеяться. — Скучаешь по Хогвартсу? — внезапно спросил Малфой. — Да, — честно ответила Гермиона, — а ты? — Да. — Гермиона улыбнулась. — Не ты ли в своё время называл Хогвартс «жалким подобием школы»? — Было дело. — Малфой прикрыл глаза, словно довольный кот, и улыбнулся своим воспоминаниям. — Я был юным, мне хотелось доказать свою уникальность… — Поэтому ты связался с Пожирателями? Гермиона думала, что сможет задеть его этим вопросом, но Малфой и бровью не повёл: — Можешь думать что хочешь, Грейнджер, но у меня тогда не было выбора: Волдеморт использовал меня, чтобы держать в узде моего отца. Прибавь к этому моё врожденное тщеславие и получишь тот исход, который мы имеем. — Мальчик, у которого не было выбора, да? — хмыкнула Гермиона. Драко положил руки на стол, сцепил их в замок и приблизил своё лицо к лицу Гермионы. — А ты… — Малфой сделал вид, что усердно о чём-то размышляет, даже подбородок почесал для пущего вида, — дай угадаю… Девочка, которая летала слишком высоко, но упала и сломала крылья? Гермиона снисходительно улыбнулась. — Может, ты и прав, — устало произнесла она и скучающе подперла рукой щеку. Её задели слова Малфоя, но она не собиралась это показывать. И пусть сейчас она слаба, и пусть сейчас у неё не хватает сил на достойный ответ, но падать лицом в грязь она не собирается. Не даст Малфою почувствовать себя победителем. — Так что всё-таки случилось? Гермиона сжала руки в кулаки и до боли вцепилась ногтями в кожу. Говори. Иначе он подумает, что ты сдалась. — Я вышла замуж за козла, который украл все мои научные разработки, а потом обвинил в связи с Пожирателями и выгнал из Министерства. И сам стал его главой. Ах да, и ещё он врал, что меня любит, а я, как наивная дурочка, верила во всю эту чушь. Теперь ты доволен? — Грустно. — безэмоционально произнёс Драко. Он будто бы мстил её за то, как она отзывалась о смерти Астории. Гермиона закатила глаза. — Мне плевать на твою драму, а тебе — на мою, так что давай не будем утомлять друг друга лишними условностями. Малфой не успел ответить, потому что к их столику подошёл официант: — Готовы сделать заказ? Малфой взял меню, быстро пробежался глазами по блюдам и сказал: — Мне, пожалуйста, тирамису. — А вашей даме? — Мужчина указал на Гермиону. — Во-первых, я не его дама, — огрызнулась Гермиона, — а во-вторых, я сижу прямо перед вами, так что могли бы спросить напрямую у меня. Официант покраснел, а Драко еле сдерживал хохот. Гермиона выглядела как разъяренная гарпия, готовая в любой момент броситься в атаку и разорвать свою добычу на части. — П-простите… Что будете заказывать? — Яблочный штрудель. — Гермиона вскинула голову и одарила официанта презрительным взглядом. Он кивнул и молча ретировался. — Да ты рвешь и мечешь, — хохотнул Драко, — Удивлён, что ты не врезала ему. Грейнджер закатила глаза. — Ты до сих об этом вспоминаешь? Если хочешь знать, я жалею о том, что тогда ударила тебя. Я не имела права тебя трогать. — Я уже давно тебя простил. — Ох, спасибо, достопочтенный Драко Малфой. Не знаю, что бы я делала без вашего прощения. — Гермиона сложила руки, как в молитве, и низко опустила голову. Драко рассмеялся. Атмосфера между ними теплела, и ему определённо это нравилось. — Я был тем ещё мудаком. Сейчас мне хочется вернуться в прошлое и врезать самому себе. — Маховик времени подкинуть? — Украдёшь его из Министерства? Из-под носа у своего бывшего? — Ради такого не жаль и на преступление пойти. — Я даже организую тебе алиби. — Отлично. — А теперь серьёзно: если бы у тебя был Маховик времени, что бы ты изменила в прошлом? — Не вышла бы замуж за козла. Разве не очевидно? — Тогда всё было бы ещё хуже: вышла бы за Уизли. — Да с чего ты взял, что мне нравится Рон? Мы просто дружили. — Ага. И он таскался за тобой, как пёс. И не говори, что не видела этого. — Окей. — У тебя ещё был Крам. И Поттер. — Крам — высокомерный придурок. А Гарри был влюблён в Джинни. — А ты — в него? — Заткнись, Малфой, — зло прошипела Гермиона, — если хочешь знать, я вообще не искала отношений. В моих планах была только карьера. Официант принёс блюда, аккуратно поставил их перед Драко и Гермионой и исчез. Драко взял вилку, отделил кусочек тирамису и отправил его в рот. — Захват всего магического мира? Гермиона недовольно цокнула. — А сам-то чем занимаешься, а? — Преподаю в Хогвартсе. Гермиона едва не выронила вилку из рук от удивления. — Ты? Преподаёшь? И что же, позволь узнать? Драко продолжал невозмутимо поглощать пирожное. — Зельеварение. Дядюшка Снейп ушёл в отставку и доверил мне свой драгоценный предмет. Так что, Грейнджер, не одна ты у нас такая крутая. — Я? Крутая? Меня попёрли из Министерства. — Грейнджер нервно рассмеялась. — Но ты же там работала. Да ещё какой-то хмырь украл твои разработки и стал главой. Впечатляет. — Ты тоже удивил. Не ожидала, что ты выберешь преподавательскую деятельность. — Гермиона помолчала, задумавшись, а потом добавила: — Ты вообще очень изменился, Драко. — Она впервые за вечер назвала его по имени, и это заставило Малфоя перестать есть и поднять взгляд на Гермиону. Его серые, доверчиво распахнутые глаза на секунду сбили её с толку, но девушка взяла себя в руки и продолжила: — Ты стал серьёзнее. Перестал кривляться. В тебе чувствуется какая-то сила. — Спасибо, — сдержанно ответил Драко. — Ты тоже изменилась. — Гермиона даже перестала дышать, ожидая, что же скажет Малфой. — Потухла. Она ожидала этого, но обиженное сердце всё равно бухнулось куда-то вниз, и живот свело судорогой. Драко заметил, как Гермиона изменилась в лице, и поспешил исправить ситуацию: — Нет, я к тому, что… Ты должна вернуться к жизни, понимаешь? Пошли к чёрту этого козла. Ты не должна из-за него убиваться. Ты ведь такая талантливая волшебница, Грейнджер! Да ты горы можешь свернуть, если только захочешь! — Не могу поверить, что это всё говоришь мне ты, Малфой. Ты же всегда мне завидовал, — глухо отозвалась Грейнджер. А потом улыбнулась, пытаясь за этой фальшивой улыбкой скрыть то, как ей на самом деле больно. Драко фыркнул. Он видел Гермиону насквозь. Видел, как она изо всех сил прячет свою боль, но молчал. Лн уже проходил это с Асторией сотню раз и знал, что люди не любят, когда кто-то видит их слабость. — Завидовал? Громко сказано. Просто меня бесило то, что ты такая заучка. — Это и называется зависть, — подметила Гермиона и широко улыбнулась, довольная собой. И эта улыбка была почти искренней. Драко тоже улыбнулся. Улыбка у Гермионы была очень заразительной. А ещё очень красивой. Драко почувствовал, как что-то внутри него тянется к Грейнджер, такой хрупкой и светлой. Ему хотелось, чтобы она всегда была такой, чтобы не закрывалась, не натягивала маску безразличия и отвращения. — Может быть, я и завидовал, но не конкретно тебе, а всей вашей «золотой тройке». Вы готовы были друг за друга кому угодно глотку перегрызть. — А как же Крэб и Гойл? — Они просто были тупыми. Это другое, — отмахнулся Драко. Гермиона почему-то рассмеялась. И не оттого, что шутка была смешная, а оттого, что ей просто было тепло рядом с Драко. Сейчас она могла не думать о своих проблемах, а просто смотреть на улыбающегося Малфоя и наблюдать за тем, как нелепо он пытается её подбодрить, думая, что она не замечает. Ха-Ха. Это странно, но ей даже было приятно. Он так осторожно разговаривал с ней, так тщательно подбирал слова, с такой заботой на неё смотрел, что она просто не могла на него злиться. Этот Малфой был другим, не таким, как в школе. Этот Малфой слишком хорошо знал, что такое боль, и поэтому так бережно относился к её чувствам. У этого Малфоя в глазах таилась огромная, невысказанная печаль. Этот Малфой больше не хотел разрушать. — Кстати, как там наши любимые профессора в Хогвартсе? Драко оживился: — Почти все уже ушли на пенсию. Мадам Стебль на посту преподавателя Травологии заменил Невилл Долгопупс, мадам Трелони — Луна Лавгуд. Удивительно, но многие ребята из нашего выпуска подались в преподаватели. Может, тоже рванёшь? Гермиона нахмурилась. — И что я буду преподавать? Курсы для неудачников? — В Хогвартсе появилось много новых предметов, кстати. Магическое право, колдомедицина, мифология, мировая художественная литература, обрядовая магия… Думаю, ты сможешь найти что-то себе по душе. Гермиона даже рот раскрыла от удивления. — Серьёзно? И кто там теперь директор? — Грейнджер, ты как будто из пещеры вышла. Ты не слышала? Гермиона отрицательно покачала головой. — Минерва Макгонагалл. Она всерьёз взялась за реорганизацию системы образования. Гермиона размашисто кивнула и отправила в рот последний кусочек штруделя. Драко к этому времени уже доел свой десерт и сейчас смотрел на неё с какой-то затаённой надеждой в глазах. Как ребёнок, которому обещали показать какое-то чудо, и теперь он каждую минуту предвкушал это событие. Грейнджер неловко кашлянула и отвела взгляд. Она стеснялась этих робких взглядов Малфоя, потому что попросту не понимала, как на них реагировать. Что он хочет? Чтобы она бросилась к нему в объятия? Что ты хочешь от меня, Малфой? — Пойдём? — неловко произнёс Драко. — Куда? — обескуражено спросила Грейнджер, выпучив глаза от удивления. «Куда пойдём-то? Мы же даже не вместе пришли. Куда мы с тобой должны пойти, Малфой? Зачем?» — хотелось прокричать ей, но она сдержалась. Драко встал со своего места, одел своё пальто, а потом подошёл к Гермионе, взял её пальто со спинки стула и подал его ей, как будто он был её кавалером. Гермиона совершенно растерялась, но вместо того, чтобы отчитать Драко, она спокойно встала и приняла его помощь. Она даже и не думала, что Малфой может быть таким галантным. Тем более с ней. Во всём этом была какая-то магия. — Пойдём? — повторил Драко, на этот раз прямо над ухом Гермионы. Гермиона кивнула и последовала за ним. Они должны были разойтись в разные стороны, как бывшие одноклассники, которые больше не о чем разговаривать, но вместо этого они идут сейчас чуть ли не рука об руку. Гермиона бросила взгляд на Драко и увидела, что он смущен не меньше, чем она. Всё это было так странно: это неловкое молчание, эта тихая музыка, провожающая их, эти взгляды… Когда они наконец вышли на улицу, Гермиона полной грудью вдохнула морозный воздух. Всё было белым-бело, и с неба падал снег. Казалось, ему не будет конца. Гермиона почувствовала, как мороз начал зло кусать её щёки и уткнулась носом в вязаный шарф, пытаясь уберечь лицо от холода. Магия прошла. — Я могу тебя подвезти до дома, если ты не против, — предложил Драко, пытаясь поймать взгляд Гермионы, но она постоянно его отводила. — Я сама дойду. — Брось, Грейнджер, — рассердился Малвой, — ты посмотри, какой снегопад. Он понял, что она снова замкнулась в себе. Ещё там, в кофейне, когда он подал её пальто. Чёрт, не надо было этого делать. — Я же сказала: дойду сама. Драко раздражённо выдохнул. Как же сильно его бесило упрямство Грейнджер. — Хватит упрямиться. Ты можешь хоть раз в жизни принять чью-то помощь? Он хотел снова вернуться в кофейню, туда, где Грейнджер улыбалась ему, где все её эмоции были для него как на ладони, где они разговаривали почти как старые друзья. Но это было невозможно. — Не разговаривай со мной, как с ребёнком. — Да ты хуже Скорпиуса, чёрт тебя побери! Ты весь вечер упорно делаешь вид, что тебе не нужна помощь, хотя и дурак видит, что она тебя нужна как никому другому. Гермиона устало прикрыла глаза. Как же он был прав! Но она никогда не скажет ему об этом. Драко в ожидании уставился на Гермиону, а она сжимала и разжимала кулаки, пытаясь справиться с раздражением, которое назревало внутри. Она ненавидела чувствовать себя маленькой девочкой, ненавидела, когда кто-то её поучает, ненавидела терять контроль над ситуацией. А сейчас происходило именно это. Заметив её скованность, Драко устало вздохнул, провёл ладонями по лицу, чтобы стереть с него ненужные эмоции, и протянул ей руку. — Ну же, Грейнджер, я просто тебя подвезу. И она сдалась: вложила свою холодную ладонь в его тёплую и поплелась за ним. Когда они сели в машину, Драко завëл машину и сразу же включил печку. Гермиона сидела, вжавшись в сидение, и упрямо смотрела перед собой. Драко выехал с парковки, и вскоре его машина оказалась в большой пробке, спровоцированной сильным снегопадом. Малфой чертыхнулся и зачем-то начал сигналить впереди стоящему джипу. — Хватит. Это всё равно ничем не поможет. — Спасибо, капитан очевидность! — огрызнулся Драко, но сигналить перестал. А снёг всё шёл и шёл, заметая лобовое стекло машины. Драко включил дворники и устало облокотился на сидение. Шух-шух. Шух-шух. Шух-шух. Дворники работали на износ, но они явно не могли справиться с таким сильным потоком снега. Шух-шух. Шух-шух. Шух-шух. Этот назойливый звук не вызывал ничего, кроме раздражения, и вскоре Гермиона не выдержала: — Выключи их, иначе я сойду с ума. Драко нажал на кнопку, и дворники затихли. Грейнджер издала облегченный вздох. Стало очень тихо. — Довёз до дома, спасибо. Лучше бы сама дошла, — недовольно буркнула она. Драко бросил на неё уничтожающий взгляд. — А я разве знал, что так будет? Не нравится — иди пешком. — Посреди дороги? — Гермиона всплеснула руками от негодования. — Да, посреди дороги! Вот так вот и делай людям добро: всё равно крайним останешься. — Драко сложил руки на груди и обиженно поджал губы. Гермиона замолчала. Из-за своего вспыльчивого характера она часто говорила то, что не должна была говорить. Она почувствовала, как скользкое чувство вины обхватывает своими мокрыми щупальцами её горло и мешает дышать. — Прости, — тихо произнесла она. — Что? — Драко повернул голову к ней и прищурился, делая вид, что не расслышал. — Прости, говорю, — громче повторила Гермиона, а потом тихо добавила: — Спасибо, что согласился подвезти. Драко усмехнулся. — Какая же ты язва, Грейнджер. С возрастом твой характер стал только хуже. — Ты намекаешь на то, что я старая? — всполошилась Гермиона. — Я не намекаю, а прямым текстом говорю, что тебе надо поработать над характером. Стать мягче, что ли. — А ты из тех мужчин, которые считают, что женщина не может быть сильной? — Да я не об этом! Дело не в том, что ты женщина. Дело в том, что ты невыносима! Гермиона даже рот раскрыла от удивления. Она уже хотела было выскочить из машины в традициях лучших драматических фильмов, но быстро поняла, что это плохая идея, поэтому просто скрестила руки на груди и отвернулась к окну, всем видом показывая, что слова Малфоя оскорбили её до глубины души. Драко негромко хохотнул. Реакция Грейнджер показалась ему по-детски милой и даже трогательной. — Брось, я не хотел тебя обидеть. Это просто факт. — Как и то, что ты козёл, — не осталась в долгу Гермиона. — Я думала, ты изменился, но ты так и остался тем же Малфоем: заносчивым и влюблённым в себя мальчишкой. Драко улыбнулся. Эта внезапно начавшаяся перепалка по-доброму забавляла его. — Грейнджер, заметила? Мы ходим по кругу: взаимные оскорбления, потепление, разговоры по душам, потом снова взаимные оскорбления… Может, пора что-то изменить? Гермиона продолжила смотреть в окно, делая вид, что не слышит Драко. Она наблюдала за тем, как город медленно исчезает под покрывалом снега и темноты. Драко, поддавшись какому-то необъяснимому порыву, накрыл своей рукой сжатую в кулак руку Грейнджер. Гермиона, как ни странно, не стала отдёргивать руку. Драко хотел сказать ей, что всё будет хорошо, что он не злится на неё, что он всё понимает, но молчал. Просто переплёл свои пальцы с пальцами Гермионы и надеялся, что она всё поймёт без слов. Пожалуйста, Грейнджер, очнись ото сна. Пожалуйста, позволь себе снова быть счастливой. Гермиона повернулась к Драко и уткнулась носом ему в шею. порывисто, быстро, так, что Драко даже не успел ничего понять — только почувствовал, как кожу кольнуло холодом. Гермиона слышала, как равномерно бьётся его сердце. Тук-тук-тук. Всё внутри у неё выло от холода, а Драко был таким тёплым, живым. Хотелось вцепиться в него зубами и выпить до дна. Драко неуклюже обнял Гермиону и замер. Ему казалось, что он держит снаряд, который может взорваться в любую минуту и разнести здесь всё к чертям. Он осторожно повернул голову и вдохнул аромат её волос — они пахли яблоками и шоколадом. Надо же, сама такая ледяная, такая колючая, а пахнет домом. Пахнет радостным и беззаботным детством. — Что же с тобой случилось, Грейнджер? — еле слышно спросил Драко, опуская голову, чтобы заглянуть девушке в глаза, но вместо ответа Гермиона отвернулась и положила голову ему на грудь. Драко обессилено выдохнул и поцеловал Грейнджер в макушку. Гермиона отчаянно жалась к нему, а он сидел и не знал, что делать. Он был совершенно сбит с толку: сначала она огрызалась, твердила, что ей не нужна его помощь, а сейчас прижимается так, как будто он был единственным, кто может её спасти. А где же чёртов Поттер? Или пресловутый Уизли? Неужели после стольких лет дружбы им плевать на неё? Как так вышло, что Грейнджер, которая в школе была готова разбить ему нос за них обоих, сейчас так отчаянно ищет у него тепла? Драко сжал кулаки от злости. И где теперь ваша хвалёная дружба? Какого чёрта позволили Грейнджер вляпаться в это дерьмо и потерять себя? Гермиона всегда думала, что Малфой сделан изо льда, что к нему даже прикасаться противно, потому что он скользкий и холодный, но сейчас, прижимаясь к нему, ощущала себя колючей льдинкой, пытающейся согреться у большого и ласкового солнца. Она знала, что это её убьёт, но всё равно продолжала льнуть к нему. Большие, неуклюжие руки Малфоя обнимали её, заставляя кожу гореть, и ей нестерпимо хотелось, чтобы он обнял её всю, чтобы растопил вековой лёд в груди. Она неосознанно тянулась к нему, такому опустошённому и раздавленному болью, как и она сама. Гермиона подняла голову и накрыла губы Малфоя своими. Малфой сначала замер в недоумении, но потом ответил на поцелуй, запустив пальцы в волосы Грейнджер. Гермиона, осмелев, заключила лицо Малфоя в свои ладони и подалась ближе. От прикосновения её ледяных ладоней Драко вздрогнул, но не отстранился. Он хотел согреть эту снежную королеву, и пусть даже ценой своей жизни. Этот поцелуй был мягким, несмелым; Драко то полностью накрывал губы Гермионы своими, то согревал её губы лишь невесомыми касаниями. Он всё ещё не понимал, как ему себя вести рядом с ней, чего она хочет. Но она ведь первая его поцеловала, значит всё в порядке, да? Или нет? Драко метался, но отстраняться было уже нельзя — спугнёт. Гермиона старалась отвечать на поцелуи Драко, но губы были непослушными, замёрзшими. И каждый робкий поцелуй Малфоя был для неё как глоток свежего воздуха, как доза спасительного тепла; каждый поцелуй пробуждал что-то живое и давно забытое внутри. Она бы никогда не подумала, что Малфой, этот надменный мальчишка, может целовать её так нежно. И уж точно не подумала бы, что она, ни жива ни мертва, будет ждать, когда же его тёплые губы вновь сомкнутся на её губах. Он не дразнил её, не увиливал, просто был робок и осторожен, но Гермиону всё разно изнутри сжигало мучительное ожидание. Ну же, дай свои губы, дай мне себя, дай мне тепла. Когда Драко в очередной раз отстранился, Гермиона сама потянулась к нему и, притянув за ворот пальто, сначала мазнула губами по щеке, а потом впилась в его губы поцелуем. И Драко почти задохнулся. Она целовала его грубо, жадно. Так, словно хотела выпить всё его нутро. Когда Гермиона отстранилась, Малфой взял её окоченевшие ладони в свои и сжал, смотря ей прямо в глаза. Щёки Гермионы раскраснелись, она тяжело дышала, но взгляд не отводила — смотрела в упор. — Ты согрелась? — лукаво спросил Драко. — Теперь да, — ответила Гермиона. А потом снова прижалась к Драко. Он почувствовал, как её непослушные волосы укололи его в подбородок, и несмело улыбнулся. Опять обнял её и начал гладить по спине. Ему хотелось спросить, что же это за боль такая, которая точит её изнутри, но знал — сейчас лучше молчать. А Гермиона сцепила зубы, чтобы не разрыдаться. Только не здесь, только не сейчас. Она чувствовала себя оголённым проводом. Всё, что она так долго держала под замком, рвалось наружу. И она заплакала — слёзы просто сами потекли по щекам, и она не смогла их остановить. Она не знала, сколько проплакала. Из забытья её вывел голос Малфоя: — Грейнджер, какой у тебя адрес? Она слышала его, но губы будто слиплись, и она не могла выдавить из себя ни звука. Перед глазами всё было покрыто пеленой слёз. Малфой выругался себе под нос и аккуратно отстранил её от себя, а потом машина тронулась с места, и Гермиона услышала, как заработали дворники. Шух-шух. Шух-шух. Шух-шух. И она заснула. Проснулась она от того, что кто-то прикоснулся к её руке. Грейнджер инстинктивно отдёрнула руку, а потом открыла глаза. Первым, что она увидела, было встревоженное лицо Малфоя. — Пойдём. Мы приехали. — Куда? — Гермиона нахмурилась. — Ко мне домой. Я напою тебя чаем. Тебе нужно немного отогреться. А потом сразу же отвезу тебя домой. Гермиона застыла. Это сон или явь? Что происходит? — Слышишь меня? — Драко взял её лицо в свои ладони и обеспокоенно заглянул в глаза. Гермиона кивнула. Драко подал ей руку и помог выбраться из машины.

***

Гермиона сидела на диване. Драко ушёл на кухню за чаем, а она осталась здесь, в его маленькой уютной гостиной. Из-за снегопада в доме не было света, поэтому комнату освещали лишь несколько ароматических свечей, которые зажёг Драко. Гермиона вдыхала запах хвои и улыбалась. Впервые за долгое время ей не хотелось грустить. Когда Драко зашёл в комнату, держа в одной руке поднос с едой, а в другой — маленький железный чайник, Гермиона не смогла сдержать смеха. — Тебе подходит образ лакея. Драко возмущённо фыркнул, поставил поднос и чайник на стол и сел рядом с Гермионой. Его лицо сияло. Гермиона несмело улыбнулась в ответ. Она взглянула на поднос: там были фрукты, шоколад, печенье, пастила, пряники, вафли и другие сладости. — Ты когда успел ограбить магазин, Малфой? — Гермиона выпучила глаза и вопросительно уставилась на Драко. Он лишь рассмеялся. — Я просто сладкоежка, Грейнджер. Заедаю стресс сладким, знаешь ли. Как видишь, стресса в моей жизни много. Гермиона хмыкнула. Она хотела спросить, что же Малфой делает здесь, в Лондоне, в этой крохотной, безликой квартире, но не стала. Потому что это было ни к чему. Ни к чему лезть друг другу в душу и выпытывать подробности. Они и так понимали друг друга без слов. — Надеюсь, ты любишь цветочный. — Малфой взял чайник и начал разливать чай по кружкам. — Люблю, — Гермиона кивнула, и Драко поставил перед ней кружку с ароматным напитком. Грейнджер взяла в руки фарфоровую кружку и вдохнула сладкий запах чая. Её пальцы наконец-то согрелись. — Бери сладости. Я один всё это не съем. Гермиона протянула руку и взяла кусочек пастилы. Малфой не сводил с неё зачарованного взгляда, но сейчас это её не пугало, а наоборот — дарило какое-то необъяснимое чувство тепла. Грейнджер откусила кусочек пастилы и тихо рассмеялась. — Что смешного? — удивился Драко. — Она так тает во рту. Совсем как в детстве. — я серьёзно, Грейнджер. хватит смеяться и давай ешь. Иначе кормить тебя начну. — Драко грозно посмотрел на Гермиону, а потом перевёл взгляд на поднос. а потом снова посмотрел на Гермиону, безмолвно обещая привести свою угрозу в исполнение. — Да ем я, ем. Гермиона взяла зефир в шоколаде, отправила его в рот и начала демонстративно жевать. Драко одобрительно кивнул. А потом они оба замолчали. Просто сидели в тишине и ели сладости. Гермиона украдкой наблюдала за тем, как забавно Драко щурится, и в этот момент она чувствовала себя легко. как будто и не было этой тяжёлой боли, раздавившей её сердце. Сейчас оно трепыхалось в груди, вдохновлённое новым светлым чувством. Малфой, заметив светящийся взгляд Гермионы, прижал её к себе и поцеловал в лоб. — Теперь всё будет хорошо. веришь? — прошептал он, щекоча дыханием её переносицу. Он не хотел её отпускать. Не хотел отдавать её холодным лондонским ветрам, потому что знал — они её добьют. Эта девочка с самой красивой в мире улыбкой больше не должна грустить. — Верю. Этой ночью Малфой поклялся, что сделает всё, чтобы Гермиона Грейнджер вновь стала счастливой.