Семейный очаг

После интервью Валдомиру и Марсия стали выводить еле живую, ничего не соображающую Режину на улицу. - Марсия Эдуарда, сейчас же свяжись с нашими адвокатами! Я засужу этих наглых телевизионщиков! - возмущался Валдомиру. - Мне это уже не поможет! Дети все видели! Они же ничего не знали! - нервничала Режина, ее всю трясло. - Режина, прошу тебя, успокойся! Ты подвергаешь опасности ребёнка, - пыталась привести ее в себя Марсия. - Зачем я вообще пошла на эту программу?! - Доченька, пожалуйста, успокойся, все будет хорошо, с детьми мы поговорим, они поймут, - утешал ее Валдомиру, - я убью этих чертовых журналюг! Если бы эта наглая ведущая была мужчиной, то я набил бы ей морду в прямом эфире! На подъезде к дому их тут же встретила Элеонор: - Ну вот, видишь, чем это все обернулось?! Снова позор на всю страну! - Элеонор! Хватит! - прикрикнул на неё Валдомиру, - ты что не видишь, в каком она состоянии?! Элеонор обомлела от того, как Валдомиру кинулся словно коршун на защиту своей старшей дочери. - Мама, мы еле ее успокоили! - сказала Марсия. - Правильно! Защищай ее! - пришла в себя Элеонор. - Какие бы Вы с ней гадости друг про друга не говорили, она всегда была твоей точной копией! Что бы ты ни сделал, она обязательно повторит! - Пойдём, дочка, не обращай внимание, - Валдомиру приобнял Режину за плечи и повёл в дом, чем ещё больше удивил бывшую жену. - На своих детей тоже внимание не будешь обращать?! Мы с Марией Антонией вдвоём не смогли их успокоить! - не унималась Элеонор. - Держи голову выше, сейчас не нужно показывать детям слабость, - сказал дочери Валдомиру, - я с тобой, всегда знай это. Зайдя в дом они сразу услышали голос Рафаэла: - Если они будут снова называть маму тем словом, я буду с ними драться! Я не дам им говорить гадости про маму! - А я вообще завтра не пойду в школу! - со злостью сказала Пати, и тут она увидела Режину, и ее глаза запылали, - я хочу переехать жить к отцу! - Это все, что ты можешь мне сказать, Патрисия? Можешь не стесняться! - ответила ей Режина. - Сколько ещё нам терпеть позор из-за твоего поведения? - Мария Патрисия! - впервые повысил голос на внучку Валдомиру, - не забывай, что ты разговариваешь с родной матерью! - Не надо, папа, пусть выскажется. - Не буду я ничего высказывать! - вдруг расплакалась девочка и убежала к себе. Рафаэл посмотрел ей вслед, а потом подошёл к Режине и обнял ее: - А я хочу братика. - Родной мой! - обняла его Режина и непривычно для себя стала покрывать его лицо поцелуями. - Я поговорю с Патрисией, - пошёл за внучкой Валдомиру. - Папа, только пожалуйста, не кричи на неё, она и так сильно расстроена. - Кричать я точно не буду, просто поговорю. Пати лежала на кровати вся в слезах. - Дорогая, прошу тебя, перестань обижать маму, ей ведь сейчас вредно волноваться, а это интервью нам и так тяжело далось. - Почему у всех нормальные родители, а она нас все время позорит?! Раньше я так гордилась ей, хотела быть на неё похожей! - Тебе и сейчас есть чем гордиться, твоя мама очень сильная и стойкая, а ещё она умная. Она много ошибалась, но нашла в себе силы исправить свои ошибки. Дорогая, трудности есть у всех, но не все могут переносить их так мужественно, как твоя мама. Мы семья и должны поддерживать друг друга, и мы друг для друга должны быть важнее всех сплетен и пересудов. И пожалуйста, не говори, что ты не догадывалась про маму с Аделму. - Конечно, догадывалась, - вздохнула Пати, - да даже Рафаэл об этом догадывался! - Ну вот, ты ведь приняла это все, значит и ребёнка тоже должна принять. - Ну, я так понимаю, другого выхода у меня нет? - Нет ничего проще, чем испортить отношения с близкими людьми, наши отношения с твоей мамой испортились, когда она была в твоём возрасте, и вот только сейчас все стало более-менее налаживаться. Ведь любовь родных людей никуда не девается, и я очень люблю твою маму. - Я тоже очень люблю тебя, папа, - сказала Режина, которая все это время стояла в дверях. - Иди ко мне, дочка, - счастливо обнял ее Валдомиру. - Прости меня, мама! - подошла к ним Патрисия и влезла в объятия, - я очень-очень тебя люблю! - И я тебя люблю, моя девочка, - поцеловала дочь Режина. На следующий день Аделму и Жуниор приехали в Рио. Аделму снял скромную квартиру на окраине, первым долгом они с Жуниором поехали увидеться с Лавиньей, но возле входа в городок была толпа журналистов, по-видимому, они ждали Режину, Аделму едва успел скрыться, чтобы не попасться им на глаза. Они ещё раз приехали в другой день, когда журналистов не было, но охрана отказалась впускать Аделму. - У нас приказ сеньора Серкейра не впускать Вас. - Бред какой-то! Тогда позовите мою сестру! Лавинья пришла к выходу и кинулась обнимать Жуниора и своего брата. - Поздравляю тебя, Лавинья! Когда мы сможем увидеть малыша? - спросил Жуниор. - Ты можешь зайти, дорогой, тебе приходить ко мне никто не запрещает. - Ты как-будто в тюрьме! - сказал Аделму. - Так и есть! Мне даже гулять с сыном нельзя, выходить я могу только одна. - Жуниор, пожалуйста, дай нам поговорить с Лавиньей. Мальчик отошёл в сторону. - Держу пари, ты будешь сейчас расспрашивать о Режине. - Она действительно помирилась с отцом или это очередная показуха? - Помирилась! А что ещё ей остаётся делать? Сейчас она прикидывается ласковым котёнком, а Валдомиру с неё пылинки сдувает, она ещё и любовь к Жоакину разыгрывает! Подарки ему покупает! И ты представляешь, у Валдомиру нет ни малейшего сомнения, что это так и есть. - Может быть она и правда изменилась? - с надеждой спросил Аделму. - Она делает это, чтобы продолжать работать в Мармореале на высокой должности! Сейчас она усыпит его бдительность и снова нападет! - Мне нужно поговорить с ней. - Зачем? Ты всерьёз думаешь, что все ещё ее интересуешь?! - Она носит моего ребёнка! - Это она тоже делает для своей выгоды, потому что благодаря этому ребёнку отец гладит ее по головке и все прощает! Она собиралась сделать аборт, но Валдомиру ее отговорил. Теперь она для него великая мученица, которую он ото всех защищает! Не связывайся снова с ней, Аделму. Она тебя просто использовала! Вспомни, как она нас подставила с тобой с этими бриллиантами! Это из-за неё я оказалась в таком положении! - Мы тоже ее обманывали, а она нас переиграла. Получив отказ Лавиньи, Аделму попытался сам выловить Режину, но поскольку ее преследовали журналисты, она стала ездить на работу и с работы с отцом или с Марсией. Он только мог увидеть издалека, как они с отцом мило беседуют, идя по парковке. «Режина не смогла бы так притворятся. Какая бы она не была, лицемерить она не умеет. Если бы она ещё и это могла, то была бы непобедима». На Режине было платье свободного покроя, совершенно непривычное для ее стиля, но это платье очень ей шло, она казалась в нем удивительно миловидной. Судя по ее настроению, чувствовала она себя тоже хорошо. В этот день у Жоакина вдруг поднялась температура, он весь покрылся сыпью и постоянно кричал. Валдомиру срочно пришлось уехать из-за него с работы. Приехавший доктор сказал, что у ребёнка на что-то аллергия, но для того, чтобы установить на что, нужно сдать анализы, а это было слишком долго. Вечером после работы Режина зашла проведать брата. - Ну как он? - Не может уснуть, у него все чешется, - сказал расстроенный Валдомиру, укачивая сына на руках. - Его плач с улицы слышен. Я принесла одну хорошую мазь, она мне очень помогла, когда у Рафаэла в детстве была такая же сыпь. - Мы приобрели все, что прописал доктор, - раздраженно ответила ей Лавинья. - К сожалению пока не получается установить, на что у него аллергия, Лавинье пока сказали питаться одними кашами, - сказал Валдомиру. - У Рафаэла тогда была аллергия на манго, может и у него тоже? Они ведь родственники. - Я как раз вчера ела манго! - сказала Лавинья, - а до этого не ела после того, как родила. Наверное точно от него! Спасибо тебе, Режина. - Я помню, когда Рафаэл сильно заболел в три месяца, но ты мне тогда не сказала, что причина была в манго. - Мы скрыли это от тебя, - ответила Режина. - Что за глупости? Зачем? - удивился Валдомиру. - Я побоялась тебе признаться, что сделала то, что навредило твоему внуку. Мне тогда предписали не есть свежие фрукты, но мне очень захотелось. Ты помнишь, как ты носился с моей беременностью, когда узнал, что будет мальчик? - Ну разумеется, я и с Пати также себя вел. - С Пати все было не настолько критично, но с Рафаэлом ты как-будто с ума сошёл, когда узнал, что будет мальчик. Постоянно спрашивал, что я ем, сколько я сплю, Фигейро совсем достал, упрекая его в том, что он не следит за моим отдыхом. А помнишь, когда я поскользнулась возле бассейна? - Конечно помню! Забудешь такое! - Представляешь, - обратилась Режина к Лавинье, - я была тогда на седьмом месяце, пошла как обычно поплавать, как вдруг я неожиданно покатилась и упала на спину. Ты не можешь представить, какая это была боль! Было такое впечатление, что меня всю разрывает изнутри. - Я представляю! - ответила Лавинья, - ужас. - Я ещё сильно ногу подвернула, она вся опухла, но из-за боли в животе я даже этого не почувствовала. - Я тогда чуть с ума не сошёл, - сказал Валдомиру, - мне позвонили, когда я был в каменоломне, я весь поседел, пока до больницы доехал. - Так вот приезжает ко мне отец, залетает в палату и так заботливо спрашивает: «Мария Режина! Как ты?!». Я ему жалуюсь: «Нога очень болит». А он как гаркнет в ответ: «Да Бог с ней с твоей ногой! Как ребёнок?!». - Действительно ужас! - поразилась Лавинья, - оказывается не одна я чувствовала себя футляром для ребёнка! - Точно! - щёлкну пальцами Режина, - лучшего определения и не подберёшь. - Я имел тогда в виду твой живот! Мне сказали, что у тебя были сильные боли. Да и вообще я сказал первое, что пришло на ум. Вы хоть представляете, как я тогда испугался?! - Надо полагать, Режина испугалась тогда намного больше, - ответила ему Лавинья. - Ладной, я пойду, - сказала Режина и поцеловала орущего на руках у отца Жоакина, - все-таки помажьте его этой мазью, Рафаэлу она очень помогла. Когда Режина ушла Лавинья взяла мазь и стала мазать ей орущего сына. - Вот так, мой хороший, - через некоторое время малыш уснул, и Лавинья с Валдомиру вышли, оставив с ним радио-няню. - Я не думал, что она так болезненно восприняла те мои случайные слова, - задумчиво сказал Валдомиру. - Она ведь тогда была особо уязвима. И по-видимому восприняла это так, что сама она для тебя не важна. - Сколько же я ошибок допустил с ней! Она появилась у меня слишком рано, но мои родители тоже не сильно возились со мной, заставляли, чтобы я с малых лет делал все сам. - И ты точно также воспитывал и Режину... - Да, но она никогда не жаловалась! Наоборот, делала все наперёд, я даже не успевал подумать, а она это уже сделала. - Держу пари, ты постоянно твердил, что ей нужно было родиться мальчиком. - И это тоже, но я ведь готовил из нее свою преемницу! И у нас с ней все было прекрасно, до одного дурацкого инцидента. Марие Режине тогда было одиннадцать, я устроил ее учиться в самую лучшую школу Рио-де-Женейро. Она привела в гости двух своих школьных подружек. Я... вёл себя как обычно, ну... не пытался вести себя согласно светским манерам. Эти девочки стали смеяться над ней из-за моего поведения, дело дошло до того, что Режину стали дразнить в школе. - Но ты же попытался защитить ее? - Нет... - Ты об этом не знал? - Знал, но я решил, что она сама должна с этим справиться, думал, что эти трудности сделают ее сильнее. В принципе, так все и вышло, но.., - Валдомиру развёл руками, - ее характер действительно закалился, а вот сердце... В этом нелегко признаться, но я тогда очень на неё обиделся... - На одиннадцатилетнего ребёнка? - Понимаешь, тогда я был ещё молод... но это меня вовсе не оправдывает! Мы ведь были очень близки с ней до того момента, а тут ей вдруг стало важнее мнение совершенно посторонних людей, и из-за этого она готова предъявлять мне претензии. Я ждал, что она передо мной извиниться, ведь она всегда делала все для того, чтобы меня порадовать, но тогда она впервые проявила передо мной свою твердость. Я подумал: «Ну ладно! Получишь ты у меня!». И между нами будто бы холодная война началась. - Ах, Валдомиру! - покачала головой Лавинья. - Я не знаю, что мне теперь делать? Получится ли у меня теперь все это исправить? - Тебе не нужно ничего делать, просто люби свою дочь. Мы ведь все чувствуем, когда нас любят. «Интересно, а ты чувствуешь мою любовь?», - подумал Валдомиру, а сам сказал, - раньше я тоже чувствовал, что ты меня любишь, но я ошибся, ты никогда не любила меня. - Валдомиру, это не так! И ты об этом знаешь! Я тебе тысячу раз говорила, что с этими проклятыми камнями произошла ошибка! - Ошибка произошла со мной, когда я полюбил тебя! Он ушёл, а Лавинья расплакалась. «Неужели мне никогда не вернуть его доверие?». - Как ты мой маленький братишка? - засюсюкала с малышом Режина, - сыпь почти прошла, он спит спокойно? - спросила она у Лавиньи. - Да, сейчас все отлично, спасибо тебе огромное за твою помощь. - Рада, что помогла нашему ангелочку. Ты не хочешь прогуляться до парка? - Валдомиру запрещает выходить мне с ребёнком. - А мы выйдем втроём, папа разрешит. Режина сходила к Валдомиру, и он дал разрешение. Она сама покатила коляску. - К чему вдруг такое добродушное отношение? - спросила Лавинья. - Ты знаешь, сама от себя не ожидала, - задумчиво проговорила Режина, - вчера, когда Жоакин надрывался от плача и не мог успокоится, у меня от жалости чуть сердце не разорвалось. А ведь ему ещё расти и расти, и со временем он начнёт все понимать. Не хочу, чтобы он плакал по ночам в подушку, а потом был переводчиком между тобой и отцом, как мы с сёстрами. - Ему не придётся быть переводчиком. Благодаря твоей умелой подставе Валдомиру прогонит меня из своего дома как только сын перестанет брать мою грудь. - Моей подставе?! И у тебя ещё хватает наглости так говорить?! - Режина развернула коляску и поехала обратно к дому. - Мы с Аделму не собирались сбегать с бриллиантами! Я хотела вернуть их Валдомиру! - Да-да, конечно! - усмехнулась Режина. - Прошу тебя, поверь мне, поговори со своим отцом, чтобы он не разлучал меня с сыном! Тебя он послушает! - Лавинья схватила ее за руку и посмотрела на неё с мольбой в глазах, раньше бы Режина торжествовала от того, что эта аферистка так унижается перед ней, но сейчас ей вдруг стало очень жаль Лавинью. - Я постараюсь... Но сделаю это не для тебя, а для своего брата! Аделму, который как всегда поджидал Режину у ворот, надеясь на чудо, обомлел, увидев их с Лавиньей. - Режина! - подошёл он к ним.