Проект "ВЕЧНОСТЬ"

— Ира! Ира, давай, выходи. Все. Перед глазами все плыло, голова гудела так, словно по ней били, как в колокол. Или… или головой били о колокол? Неизвестно, что хуже. Я попробовала что-то сказать, но с губ сорвался лишь стон. — Тихо-тихо, дочь, — в лабораторию вошел отец в своем медицинском халате, с маской на лице. В руках он держал пульт управления. — Показатели приходят в норму быстрее, чем раньше. Хорошо. Давай-ка, — он помог мне сесть. — Сколько пальцев видишь? — Ноль. Пап, давай уже сменим пластинку, а? Сколько меня не было на этот раз? — Два дня почти. Я метнула взгляд на часы: десять вечера. Выходные пролетели, как миг. Завтра новый день, снова на репетицию в театр. Кстати, об этом… — Пап, а эффекта просачивания не будет на этот раз? А то с этими экспериментами репетировать становится все сложнее. Папа снял медицинские перчатки и выкинул их в мусорку. — С учетом того, как колебались твои показатели в процессе нахождения в «Лимбо», процент вероятности этого… «просачивания», как ты его называешь, кстати, хорошее название, равен где-то двадцати процентам. Но вот то, что тебе привиделось… Я аккуратно встала с кушетки, подошла к раковине, чтобы умыться. Папа открыл окно лаборатории, и летняя свежесть аккуратно прикоснулась сначала к моей спине и кудрявым волосам, а потом, когда я повернулась к окну, еще и к лицу и мокрым рукам. Как же хорошо!.. Вот бы сейчас выйти из «Павлова» и пойти прямо до ВДНХ, до парка «Дружба народов», упасть там на лавочку и уставиться в ночное небо. А отрубить мысли помог бы папин приемник с песнями из «Радио Будущего»… — Ира, идешь? — позвал папа, стоя в дверях лаборатории. — А, да, иду.

***

      Разумеется, в это время в комплексе давно уже никого не было, кроме охраны, которые работали в ночную смену, а еще «Пчел», по обыкновению, патрулирующих каждый квадрат Предприятия. Я вышла на улицу, подошла к будке охраны, отметилась и хотела уже сворачивать на дорогу, ведущую на вокзал, чтобы добраться до гостиницы «Легкая», где уже месяц с лишним жила труппа, но увидела, что и папа тоже вышел из комплекса и сдал охране ключ. — Пап? Ты что, тоже домой? А как же анализ полученных данных? Папа снял очки, протер глаза и выдал полный усталости вздох. Это прозвучало красноречивее всех слов. Дальше по дороге мы шли молча. Я, по привычке из детства, держала папу под руку, чуть опустив голову ему на плечо. Да, не ожидала от «Лимбо» такого эффекта и работы с моим подсознанием. Все то, что я видела… Такое странное и непонятно, откуда взялось. Неужели я действительно об этом думаю? О таком?! Или это все от того, что я слишком впечатлительная натура? Да и тут еще репетиции дипломного спектакля. Последнюю неделю работа вообще не ладилась. Из-за меня по большей части: слишком на многих мероприятиях хотелось побывать и со многими людьми встретиться. Да еще этот майор… — Ира! — папа снова вывел меня из оцепенения раздумий, когда мы зашли в вагон «Маглефа» и сели на свои места. — О чем ты опять так глубоко задумалась? Я уж было подумал, что действительно начался этот… эффект просачивания. Я промолчала и тоже глубоко вздохнула. Папа продолжил: — Не бери в голову то, что видела. Сеченов говорит, что «Лимбо» пока слишком сырое пространство, там еще изучать и изучать. Зря наверное предложил тебе… — Нет-нет, папа, все хорошо. Мне самой интересно стало. Хорошо, что «Коллектив» отправили на доработку после того сбоя, я знаю точно, что ты не погиб, не упал в полимер, да, мы рассорилимь, я уехала в Питер поступать в театральное, мы не общались четыре года почти... Но никакой войны или того хуже, армагеддона с кучей человеческих смертей, нет. — Я кое-как, но смирился, что моя дочь стала таки актрисой, — добавил папа, откупоривая бутылку воды и разливая ее по стаканам, — а это для меня самое сложное. — Ну, — я поставила стакан с водой рядом с собой и потянулась за яблоком на блюде, — есть еще одно дело, на которое тебе нужно решиться. Харитон Захаров, мой отец поднес свой стакан с водой к глазам и посмотрел на меня сквозь жидкость и стекло. Он всегда так делал, еще с тех пор моего детства, когда я не на шутку испугалась, когда увидела его с таким перекошенным от злости и раздражения лицо. Но он быстро убрал стакан, осушив содержимое буквально за пару глотков. — Не дави на меня, дочь. Ты знаешь, почему я не могу… Лучше перестань в свое подсознание добавлять майора Нечаева. Я даже представить не мог, что ты думаешь о таком, да еще и так убедительно. — Сергей — видный мужчина. И, кстати, единственный, кто тебя не боится. Но ты прав, мне стоит получше сконцентрироваться на репетициях. Режиссер уже волосы на себе рвет. Но что я могу сделать, если хочется показать зрителям действительно живой спектакль, а не эту робосказку, к которой привыкли в театре Плисецкой! — Тогда оставьте только тот цыганский танец, которым вы встречали Диму, — посоветовал папа и усмехнулся. — Ты же знаешь, как он «обожает» любые песни и танцы, кроме балета. Я поддержала идею тихим смехом. Постановка действительно уже стала похожа на базар и пеструю цыганскую юбку — не знаешь, где начало, а где конец. Всем хотелось внести лепту в постановку, всем хотелось выделиться… в лени, нежелании делать что-то больше, чем просил режиссер. Зачем напрягаться, есть же роботы. Вот такой подход меня страшно бесил. Чтобы хоть как-то успокоиться, я и пришла к отцу, чтобы поучаствовать в эксперименте входа в «Лимбо» — маленький личный рай. Только вот мой оказался настоящим сюжетом для фантастического фильма ужасов. Неужели это все отголоски всех накопившихся страхов, сомнений? После маминой смерти у нас с папой и правда все пошло наперекосяк, но не до такой же степени, чтобы папа был готов убить меня, а потом истребить все человечество!       Поезд тихо и плавно ехал или точнее плыл до нашей станции, За окнами было темно, но то и дело мелькали светлые пятна фонарей и прожекторов. До нашей остановки было еще немного времени, и я решила, пока папа засмотрелся в окно, походить по вагону. А если сказать по правде, то потанцевать, размяться. И танцующей походкой, после каждых двух шагов делая акценты бедрами в сторону, я несколько раз прошлась из одного конца вагона в другой. Потом в динамике заиграла мелодия из балета «Щелкунчик» и интерес к танцу моментально пропал. Я остановилась у ближайшего окна и, скрестив руки на груди, подытожила: «Как хорошо, что все это был лишь сон, несбыточное будущее, порожденное моими страхами. Ведь если бы такое случилось взаправду… Спасибо «Лимбо», что показало, чего не стоит делать, чтобы все старания полетели в тартарары, — обернувшись на барную стойку, где Рафик аккуратно протирал очередную пустую бутылку, я нахмурилась: — И все же, нельзя, чтобы роботы заменили нас во всяком труде. Иначе, лет так через сто люди без помощников даже ходить не смогут, станут похожи на дойных коров или свиноматок». Во что бы то ни стало, я решила бороться с полной автоматизацией жизни людей. И для начала нужно найти сообщников. Например... Майор Нечаев.