Maelstrom of Time

ST. БОЛЬНИЦА СВЯТОГО МУНГО, ОТДЕЛ МАГИЧЕСКИХ БОЛЕЗНЕЙ И ТРАВМ, ПАЛАТА ЯНУСА ТОЛСТИ; 18 ИЮНЯ 1977 ГОДА — Прошел целый месяц, несомненно, уже можно и разбудить девушку, — жаловался Бартемиус Крауч-старший, или сокращенно Барти, целителю, отвечавшему за таинственную пациентку. — Она — часть затянувшегося расследования, вы не можете просто оставить девушку в коме, чтобы избежать последствий, которые ее ожидают! — разглагольствовал глава Департамента Магического правопорядка, уже не в первый раз с момента прибытия девушки. Несмотря на то, что ему было всего около сорока лет, мужчина выглядел гораздо старше. Морщины вокруг его глаз были довольно глубокими, а мешки — темными. Когда шляпа, которую он всегда носил, сдвигалась, под крашеными коричневыми волосами, виднелись седые корни. — Сэр, у нее сильные повреждения, которые только-только зажили. Повреждения тела полученные при помощи заклинаний, не похожи на то, с чем мы сталкивались ранее, не говоря уже о травме мозга, которую получила девушка. Я говорил вам об этом каждый раз, когда вы приходили в мою больницу, дабы досадить мне. Я не собираюсь торопить с ее пробуждением, пока мисс не готова, не зовите меня, я лично пришлю вам сову, как только придет время. — Целитель Уолтерс, пожилой джентльмен, которого вызвали с заслуженной пенсии после появления этого дела, был не из тех, кем можно помыкать. Это касалось и правоохранительных органов, и главы департамента. — У меня есть ордер на ее арест сразу после пробуждения! — Крауч почти кричал, его лицо покраснело, а волосы на усах топорщились в разные стороны. — Вы либо разбудите ее сейчас же, либо я прикажу перевести ее в камеру министерства! — Ни того, ни другого не произойдет, Крауч, — сказал Уолтерс, шагнув вперед и встав между разъяренным мужчиной и невинной девушкой. — Мы выяснили возраст мисс, она несовершеннолетняя и ее личность неизвестна. Так что, если вы не обвиняете ее в убийстве или использовании непростительного, она останется здесь, под моей опекой. Уолтерс скрестил руки на груди, наблюдая, как Крауч раздраженно щелкает челюстью. Ничего больше не сказав, мужчина поправил шляпу, которую носил, и с шумом поднялся со стула. Медсестра, которая ухаживала за бедной девочкой, а порой даже приходила в свободные дни, чтобы проведать пациентку, отошла от кровати и подошла к старшему волшебнику. — Сэр? — сказала она, ее голос был мягким, но ровным, на губах играла улыбка. — Разве вы не планировали разбудить ее сегодня? — Хм, полагаю, планировал, не так ли? — сказал Уолтерс, улыбаясь женщине средних лет рядом с ним. — Мы сейчас же пойдём, мадам Гринграсс, разбудим вашу милую девочку и посмотрим, что она сможет нам рассказать, верно? Хелен Гринграсс улыбнулась целителю и кивнула в знак согласия. Подойдя к девушке, она взяла ту за руку, потирая большим пальцем круги на тыльной стороне ладони, пока мужчина начал снимать заклинания, державшие незнакомку в коме, пока ее тело восстанавливалось. Медсестра шептала успокаивающие слова поддержки и ободрения, зная, что данный процесс может быть резким и пугающим. Спустя какое-то время, девушка начала моргать, открывая свои шоколадно-карие глаза, а взрослая волшебница лишь улыбнулась смущенной пациентке. Когда же она открыла свои потрескавшиеся губы, чтобы заговорить, Хелен наклонилась к ней, прижимая к себе. — Минутку, дорогая, — шепнула девочке добрая матрона, — Ты попала в некую аварию и находишься в больнице. Ты уже довольно давно спишь, поэтому я дам тебе что-нибудь выпить и намажу твои потрескавшиеся губы мазью, прежде чем ты попытаешься заговорить, хорошо? Девочка медленно кивнула, после чего поморщилась. Заметив это, мадам Гринграсс прижалась к лицу молодой ведьмы в любящем жесте. — Ты ударилась головой, — объяснила она, — Успокойся и делай медленные движения. Вот это поможет тебе от боли, а это немного воды, чтобы помочь твоему пересохшему горлу. — Матрона помогла девочке попить через соломинку в стакане, что держала в руках, а затем предложила ей единственное обезболивающее зелье, которое было под рукой. Когда Хелен закончила лечить девочку, и та сидела в кровати с помощью подушек, медсестра наконец отошла и позволила целителю Уолтерсу поговорить со своей пациенткой. — Здравствуйте, юная леди, меня зовут целитель Уолтерс, а это мадам Гринграсс, — сказал пожилой волшебник, его тон был гораздо мягче и более располагающим, чем тот, что он использовал при разговоре с Краучем незадолго до этого. — Вы можете назвать нам свое имя? Пациентка прочистила горло и посмотрела на Хелен, та кивнула, а затем снова вернула свой взгляд на мужчину. — Меня зовут Гермиона, сэр, — сказала девушка, ее голос был хриплым, когда она говорила, от длительного молчания. — Очень приятно познакомиться с вами, мисс Гермиона, — сказал целитель, все еще улыбаясь девушке. — Не могли бы вы сказать мне, сколько вам лет, а также дату вашего рождения? — Мне шестнадцать, и мой день рождения — девятнадцатого сентября, — ответила Гермиона, потянувшись рукой вверх, чтобы заправить прядь волос за ухо. — Очень хорошо, а теперь вы могли бы сказать, как зовут ваших родителей? Я уверен, что они беспокоятся о вас, и мы хотели бы иметь возможность связаться с ними, — заявил мужчина. Это была одна из самых сильных несостыковок во всем этом деле. Девочка, Гермиона, явно была ведьмой, ее магические способности зашкаливали для ее возраста, но ни в магическом, ни в маггловском мире не было ни одного заявления о пропаже ребенка, который бы соответствовал ее описанию. Весь отдел ДМЛЕ искал заявления, пытаясь выяснить личность ребенка, но ни на одном континенте она не была объявлена пропавшей, что делало эту ситуацию еще более загадочной. — Я не знаю, сэр, — сказала Гермиона после нескольких минут молчания, ее зрение затуманилось, когда она попыталась проникнуть в глубины своего разума и найти то, что должно было стать простым ответом. — Я могу рассказать вам все о восстании гоблинов в 1433 году, но я не знаю имен своих собственных родителей. — ответила Гермиона, ее дыхание участилось. Хелен поднесла успокаивающее зелье к губам Гермионы прежде, чем приступ паники успел овладеть ею. — Все в порядке, вот и все, моя милая девочка, — сказала Хелен, ее голос стал тише, когда грудь Гермионы перестала двигаться так быстро, а дыхание стало чуть более размеренным. — Мы разберемся с этим вместе, тебе не о чем беспокоиться, вот и все, — словно мантру твердила она ей, когда Гермиона закрыла глаза, из уголков которых потекли слезы. — Вы можете утверждать, что сдавали «СОВ»? — спросил целитель Уолтерс через некоторое время, пытаясь не торопить Гермиону с разговором, к которому она не была готова, но все же пытаясь определить ее. — Мы всегда можем проверить в Министерстве, чтобы узнать, сдавали ли вы экзамены, учитывая ваш возраст и дату рождения, я бы предположил, что вы учитесь на пятом курсе, не так ли? — Это была еще одна вещь, которую искало и перебирало ДМЛЭ. В каждой магической школе по всему миру не было ни одной записи или пропавшего ученика, подходящего под описание Гермионы. Когда она проснулась и заговорила, ее акцент был явно английским, а Хелен знала, что в Хогвартсе сказали твердое «нет», на вопрос о том, нет ли у них пропавшего ученика. — Я не уверена в этом, сэр, — ответила Гермиона, ее глаза все еще были закрыты, а по лицу текли слезы. — Все, что я знаю о себе, это мое имя, возраст и дату рождения. Все остальное будто потеряно мной, я даже не знаю, что со мной такое произошло, и как привело к тому, что я оказалась в больнице. — Теперь хотя бы было понятно, почему его слова вызвали у неё слёзы. — Я даже не знаю, есть ли у меня мама. — Не волнуйся, дорогая, — сказала Хелен, наклоняясь вперед и смахивая волосы со лба Гермионы, на котором проступили капельки пота. — Мы со всем разберемся, — продолжила она, глядя на целителя, который ничем не выдавал своих истинных мыслей. — Куда мне идти? — спросила Гермиона, ее голос был ровным. Хелен предположила, что если бы не успокаивающий сквозняк, Гермиона сейчас была бы почти безутешна. — Я не могу вечно оставаться в больнице, у меня нет денег, нет семьи и я не знаю, кто я такая. Я не знаю, что мне делать, — сказала Гермиона, слезы текли по лицу, которое покраснело и покрылось пятнами, а глаза девушки оставались закрытыми. Когда ни целительница Уолтерс, ни мадам Гринграсс не ответили, Гермиона решила, что они так же, как и она, находятся в замешательстве относительно следующего шага. Тяжесть ситуации была слишком велика, чтобы нести ее дальше, поэтому Гермиона закрыла глаза и позволила сну одержать верх, даже когда двое взрослых стояли и наблюдали за ней. Когда дыхание Гермионы выровнялось, а ее голова склонилась набок, Хелен не могла перестать наблюдать за девочкой. — Ей нужен кто-то, кто сможет противостоять Краучу и министру, кто-то, кто сможет защитить ее, — сказал целитель Уолтерс, наблюдая за тем, как Хелен смотрит на спящую девочку. — Даже если держать в секрете ее внезапное появление, люди будут задавать вопросы о том, откуда она взялась, и ей понадобится защита. Мы живем в темные времена, и такая молодая девушка, как она, не выживет, если поместить ее в приют. — Сэр? — позвала Хелен, глядя на целителя, который улыбался ей. — Если мне не изменяет память, то насколько я помню, вы с мужем хотели второго ребенка после рождения вашего сына, — объяснил он, поправляя мантию, и поворачиваясь, чтобы уйти. — Она очень похожа на вашего мужа, тот же цвет глаз и схожее с вами строение костей. За все годы работы с молодежью я понял, что нет более сильного желания, чем желание принадлежать себе и иметь семью. Хелен смотрела, как мужчина продолжает свой путь, закрывая за собой дверь, он в последний раз посмотрел на нее, затем подмигнул и исчез. Миссис Гринграсс обернулась, чтобы посмотреть на ребенка. На ее спокойное лицо, которое она изучала в течение последнего месяца, зная, что материнская сторона ее магии тянется к девочке и пытается обернуться вокруг нее. Она знала, что ее чувство защиты и любви к Гермионе возросло, и теперь Хелен поняла, что ей суждено сделать это. Встав с кресла, в котором она провела бесчисленное время, Хелен поспешила выйти из комнаты, дабы написать письмо мужу. Если она и могла что-то пообещать милой Гермионе, так это то, что о ней позаботятся, и на плечи бедной девочки не ляжет еще одна проблема.