Безумство любви

Валдомиру примчался в больницу к внуку: - Мальчик мой дорогой, как ты? - Голова очень сильно болит, дедушка. - Дорогой мой, - Валдомиру обнял его и поцеловал в макушку. - Я не хочу лежать в этой больнице, я хочу домой к Пати. - Ты поедешь домой, как только будут готовы все твои анализы, - сказал Фигейра, - а пока мы с тобой побудем здесь. - Я тоже с тобой здесь побуду, мой мальчик, - ласково сказал ему Валдомиру. - Дедушка, а если я умру, я попаду к маме? - Рафаэл! - воскликнул Фигейра. - Рафаэл! Дорогой мой, ну что ты такое говоришь?! А как же мы? - Я очень скучаю по маме! - заплакал мальчик. - Родной мой! - обнял его Валдомиру, - я тоже очень по ней скучаю, но твоя мама смотрит на тебя с небес, и ее сейчас очень расстраивают твои слова. Анализы ничего плохого не показали, и на следующий день Рафаэла отпустили домой, но у него началась депрессия. Жуниор, который пришёл навестить мальчика, не выдержал. - Мне нужно кое-что Вам сказать, пойдёмте в сад, - позвал он Рафаэла и Пати. Придя с детьми в сад, Жуниор заставил их поклясться, что они никому не расскажут о том, что сейчас от него узнают, и они дали обещание. - Ваша мама и мой отец живы. - Что? - переспросил Рафаэл. - Ты врешь! Зачем ты это делаешь?! - накинулась на него Пати. - Я не вру, это правда, они сбежали вдвоём, потому что Вашу маму могли посадить в тюрьму. Папа очень любит ее, и вдвоём они очень счастливы. Папа звонит мне раз в месяц в 4 часа утра, когда все спят, его следующий звонок через три дня, я могу попросить его позвать в следующий раз донну Режину, и Вы поговорите. Только никто об этом не должен узнать, иначе Ваша мама окажется в опасности. Аделму жутко разозлился на Жуниора за то, что он не смог удержать язык за зубами. - Папа, но Рафаэл ведь заболел, он ведь ещё маленький и очень скучает по своей матери. - Ладно, я позвоню тебе на этот телефон завтра в то же время, только прошу тебя, постарайся, чтобы Вас никто не увидел и не услышал. - Хорошо, папа. Аделму очень сильно занервничал, вдруг у детей ничего не получится, и их засекут, ещё больше перенервничала Режина, но узнав о болезни сына, она сказала, что Жуниор сделал все правильно. Все получилось хорошо, Пати и Рафаэл пришли понянчится с Аделминьо попросились остаться ночевать у дедушки, естественно, что им никто не запретил, ночью все трое встали и около четырёх подошли к телефону и стали ждать звонка. Как только он зазвонил, Жуниор быстро схватил трубку. - Алло. - Алло Жуниор, Пати и Рафаэл с тобой? Передаю трубку Режине. Режина трясущейся рукой взяла трубку: - Алло! - Мама! - расплакалась Пати. - Мамочка, ты жива? - тоже заплакал Рафаэл. - Дорогие мои! - пыталась сдерживать льющиеся потоком слёзы Режина, - пожалуйста, простите меня, я не хотела вас бросать! Я очень люблю Вас. Я так виновата. - Мы тоже тебя очень любим, мама, - сказала Патрисия. - И мы очень рады, что ты жива, - сказал Рафаэл. - Ладно, нужно заканчивать, иначе нас поймают, - сказал Жуниор. - Пока мамочка, - сказал Рафаэл. - Мы ведь ещё увидимся с тобой, мама? - спросила Пати. - Надеюсь, что увидимся, - ответила плачущая Режина. Дети положили трубку, а Режина ещё долго сжимала в руке телефон и обливалась слезами. - Ну хватит, все же хорошо, - Аделму стал разжимать ее пальцы и вынимать трубку телефонного автомата, потом он прижал плачущую Режину к себе и стал успокаивать. - Ничего не хорошо! Я разрушила наши жизни! Наши дети растут вдали от нас! - Со временем все изменится, любимая! Мы уже начали делать шаги к этому, теперь они знают, что ты жива, все будет хорошо. У Режины после разговора с детьми началась депрессия, в свободное от работы время она просто лежала, глядя в потолок. - Когда я родила Пати, то пообещала быть для неё лучше, чем мои родители для меня, но у меня абсолютно ничего не вышло, после рождения Рафаэла наши отношения с Фигейра настолько ухудшились, что мне хотелось уйти из дома и никогда туда не возвращаться, я была очень нервной в этот период, потому что не высыпалась, с двумя маленькими детьми у меня не было даже минутки свободного времени. Алваро терпел все мои выпады, но строил из себя такого мученика, что все мои близкие сочувствовали ему, а я старалась держаться от него подальше и нашла спасение в работе. Потом я научилась держать все в себе, и у нас все наладилось, со стороны всем казалось, что у нас идеальная семья, нашим детям тоже так казалось... - А что было потом? - Потом я узнала, что он несколько лет мне изменяет и не с простой женщиной, а с престарелой проституткой! Это была Карлотта Валберз! - Донна Карлотта?! Не может быть! Она же потом с твоим отцом... - Не хочу даже об этом думать! Я ничего не рассказывала ему! - Но почему? - Потому что он бы в очередной раз сказал, что это я во всем виновата! Что впрочем и сказали мне мать и сестры! И даже любовница моего мужа! Она буквально пересказала мне все, на что Фигейра ей жаловался! А отец, зная о том, что муж мне изменяет, решил напоследок столкнуть нас с ним лбами, вручив ему управление акциями наших детей! - Но ты же тоже изменяла своему мужу? - Нет! С тобой я изменила ему впервые! - Значит тогда ты хотела ему отомстить? - Да. - Ты так любила его? - проснулась ревность в Аделму. - Я любила его до рождения детей, и то это скорее была влюблённость, отец сказал, что мне не стоит торопиться со свадьбой, и я вышла замуж ему назло, а скорее всего даже чтобы перестать жить с ним под одной крышей и отделаться от его тотального контроля. Хотя у меня тогда ничего не вышло, отец наоборот чуть ли не в ступочки ходил за мной обе моих беременности и ждал здоровых внуков. - Видишь, сеньор Валдомиру любит тебя. - Не меня, внуков. Стыдно признаться, но второго ребёнка я завела, чтобы родить мальчика, отец очень мечтал о внуке, а я побоялась, что первого внука подарю ему не я. - То, что у Вас с отцом очень странные отношения, я понял давно, но что все-таки стало отправной точкой? Режина вздохнула, но решила все-таки рассказать. - Элитный пансион, в который отец отправил меня учиться, когда мне было одиннадцать. До этого я училась в обычной школе, там никто не смотрел на твой социальный статус, у меня там было много друзей, и я очень любила учиться. В том пансионе все было совершенно по-другому, несколько девочек, которые называли себя лидерами класса сразу накинулись на меня с расспросами о том, кто моя мать и мой отец, я честно рассказала, что у отца есть каменоломня и небольшой завод, и меня приняли в коллектив при условии, что я буду давать им списывать. Но одна из них, Изабел, с которой мы жили в одной комнате, обнаглела настолько, что просила меня делать все за неё на контрольных, а ещё на меня все набрасывались, когда я отвечала правильно на вопросы, в которых кто-то до меня ошибался. Все стало ещё хуже, когда Изабел пришла ко мне в гости, а отец при ней ел руками, абсолютно не соблюдая светских манер. Уходя от нас, Изабел сказала, что мой отец пролетарий, этого я стерпеть не смогла и перестала давать ей списывать. После этого на меня в пансионе началась настоящая травля, все девчонки встали на ее сторону, а мальчишки стали меня дразнить, ко мне в школе прицепилось прозвище дочь пролетариата. Однажды кто-то порвал сзади мой школьный пиджак, а я не заметила и пошла на уроки с дыркой, так после этого меня ещё и оборванкой стали звать. - Действительно, и в страшном мне не придумаешь! Ты рассказала об этом отцу? - Вот в этом то и вся соль, когда я пожаловалась ему, то основное, что он услышал - это то, что я во всем обвиняю его! Он сказал мне: «Да, я у тебя действительно такой и ничего менять в себе не собираюсь». Я тогда сказала ему, что мне не нужно, чтобы он менялся, пусть просто вернёт меня в мою прежнюю школу! - А он? - Он сказал, что это самое меньшее, с чем я буду сталкиваться в жизни, и я должна все это терпеть, потому что это лучшая школа и проплачена она на год вперёд! Сеньор Валдомиру ещё и редкостный скряга. - И как ты все это выдержала? - Сначала я пряталась на переменах и после уроков под лестницей, чтобы меня никто не нашёл, и плакала, а когда я приезжала на выходные домой, там ещё и отец стал специально поддразнивать меня за столом, демонстрируя свои плебейские манеры. А потом я объявила Изабел войну. Я сказала, что снова буду давать ей списывать, если она перестанет нападать на меня, она сказала, что сама перестанет, но за других не ручается. Мы ударили по рукам, и я стала писать за неё контрольные. Дошло до того, что мы обе попали на олимпиаду по математике, я быстро написала сразу два варианта, сначала полностью ошибочный, который отдала ей, потом свой правильный. Поскольку эта была олимпиада и ответы смотрели публично, Изабел очень сильно опозорилась, и смеяться всей школой стали уже над ней, а я быстренько собрала свою команду единомышленников, чтобы противостоять ей в дальнейшем. - Ну по крайней мере эту девчонку ты наказала заслуженно. - Так у нас было до окончания школы, потом у меня появились и другие соперники. Однажды я на спор с одним мальчиком пошла из пансиона ночью на кладбище. Нас поймали, и он свалил все на меня, отец тогда устроил мне жуткий нагоняй прямо при всем моем классе, совершенно никого не стесняясь. - Богатые тоже плачут, - пытался переварить услышанное Аделму, - прошу тебя, перестань грустить, я больше никому не дам тебя в обиду. - Спасибо тебе, любимый, - прижалась к нему Режина.