Молитвы Грешников

      Воспоминания — хрупкая вещь, и в то же время некоторые события врезаются в память настолько, что ты никогда не можешь забыть. Даже если отчаянно этого хотел.

      Солнечные лучи солнца попадали прямо на огромный витраж. Оставив еду на кухне, я сразу же направилась в кабинет отца. Лучше сразу получить нагоняй, чем тянуть время. Огромный книжный шкаф из тёмного дерева, туго набитый книгами, совершенно не вписывался с потрёпанную обстановку кабинета. Шкаф остался отголоском прошлой жизни отца. Когда он ещё жил в столице, где собственно и нашёл меня.       — Викки, ты меня слушаешь?       — Да, отец.       — И о чём же я говорил? — Мужчина с седыми волосами смотрел на меня со всей строгостью. Казалось его морщины на лбу, придававшие ему суровый вид, были с ним самого детства.       — Что я должна быть более сдержанной и сквернословить служительнице церкви непозволительно. — Фраза, которую я произношу почти так же часто, как дышу.       — И особенно распускать руки. Ты снова сбежала никого не предупредив, а вчера ударила прихожанина у всех на глазах. — Сейчас, поразмыслив над этим, я думаю, что неплохо бы было отвести его в незаметный угол. Там бы я смогла вмазать ему не один раз, а несколько. Я действительно многое упустила.       — Разве, я виновата, что этот отброс…. — После моих слов отец прикрыл глаза рукой. — Прошу прощения, этот падший человек начал трогать меня за интимные места. Тем более перед глазами Господа.       — Ты уверена, что хочешь стать служительницей церкви? У тебя ещё есть время, чтобы передумать. — Нет, нет и ещё раз нет. Пусть даже не начинает снова этот разговор.       — Вы хотите от меня избавиться? — Я выгнула бровь.       — Как ты можешь допускать подобную мысль? Ты же моя дочь!       — Тогда, простите мне мою несдержанность, я искренне сожалею. — Я состроила глазки и мило улыбнулась.       — Лгать в божьем доме запрещено, и ты это прекрасно знаешь. Виктория, ты уже не ребёнок, поэтому должна отвечать за свои поступки. — Назвал полным именем, а не прозвищем, значит, всё ещё злится. — Воющий лес не место для хрупкой девушки. Я же просил тебя не охотится.       — Отец, эта зима ещё суровей прежней. Я ходила на охоту уже несколько раз, но возвращалась с пустыми руками. В этот раз мне очень повезло. У нас едва хватает дров и средств к существованию. Как я могла поступить иначе?       — Ты встала на путь служения Господу. Если тебя увидели бы, то как бы ты это объяснила?       — Они и без этого считали меня ведьмой. — Я хмыкнула.       — Это всё их глупые предрассудки. Рыжие волосы и зелёные глаза — не знак ведьмовства. К тёмным силам может обратиться любой. — Он шумно вздохнул. — Тем более бóльшая часть жителей не верит в эти глупости.       — Меня не интересует их мнение, лишь благополучие нашей семьи.       — Господь всемогущий, ты никогда не изменишься. В наказание за свой проступок перепиши священные свитки десять раз и приберись в библиотеке.       — Это же займёт пару дней! — Я немного повысила голос, но быстро осеклась под строгим и недовольным взглядом.       — Не важно, сколько это займёт, так ты не причинишь неприятности себе и другим. — Хоть последнее слово он произнёс тихо, я его всё равно услышала.       — Я поняла вас, отец.       Почему из-за всяких отбросов, я постоянно получаю наказание? Несправедливость просто зашкаливает. Поговорив с отцом, я отправляюсь готовить обед. Если ранее я почти ничего не умела, то в этой жизни у меня появился шанс обучиться тому, к чему меня раньше даже желания не было. Не то чтобы мне это не нравилось, скорее ощущалось непривычно. Как будто учишься жить заново. Когда я научилась готовить, более-менее эта обязанность перешла на меня. Я очень была этому рада. Мою стряпню хотя бы действительно можно было назвать едой. Главным кулинарным шедевром дяди было жареное мясо на костре, рыба или странная на вид похлебка. Во время походов паладинам часто приходилось питаться тем, что они добыли себе сами. Отец, хоть и считал себя великим поваром, чаще всего умудрялся пересолить все. А его чай настолько горький, что его невозможно пить. Он совершенно неумелый и порой рассеянный. Возможно, до переезда в Кратос отец жил совсем иной жизнью, нежели той, которую он живёт сейчас. Люди, которых я считаю своей семьёй, не фигурировали в романе.       — Гидеон сильно разлился на тебя? — На моё плечо легла рука и легонько сжав его.       — А вы как думаете? — Я повернулась к своему собеседнику.       — Он просто переживает за тебя и не хочет, чтобы ты попала в беду. Но я понимаю, что ты поступила так, как велело твоё сердце, и не могу осуждать тебя.       — На чьей вы стороне? — Я нахмурилась.       — Как я могу выбрать сторону, когда ссорятся два моих самых близких человека?       На губах дяди Леонарда появилась тёплая и ласковая улыбка, которая всегда отражалась в светло-карих глазах. Дядя Леонард — бывший глава корпуса паладинов. Он умелый мечник, которого в своё время считали лучшим. И мой спаситель от праведного гнева отца. Он статный и высокий мужчина с чёрными, но уже сильно тронутыми сединой волос. На поясе дядя носит меч с выгравированным на лезвие священным писанием. Хоть и передвигается только с тростью. В одном из походов на нечисть он получил серьёзную травму правой ноги, и она периодически даёт о себе знать. Хотя я и называю его дядей, по сути, он тоже мой опекун и семья. Один воспитывает со строгостью, а другой балует.       Если брать их отношения, то всё очень сложно. Они оба служители церкви, которые чтят свой долг и веру, поэтому, несмотря на очень давние чувства друг к другу, ничего и никогда не предпринимали.       — Ваш уговор скоро истечёт. Гидеон сказал, чтобы ты пожила как монахиня пару лет, но у тебя и правда плохо получается. Потому что жизнь священнослужителей полна лишений. — Дядя поставил стул и сел напротив меня. — Милая, мы два дряхлых старика, но ты не обязана проводить свою жизнь с нами. Растрачивая на нас свою молодость и время.       — Меня всё устраивает. Тем более если вы два старика, то кто о вас позаботится, как не дочь? — Угрюмо ответила я.       — У тебя есть шанс передумать.       — Вы что, сговорились? Меня все устраивает. — То один начинает этот разговор, то другой.       — Ты с детства свободолюбива, как маленький отважный воробышек. Не ломай крылья своими же руками.       — Дядя, я не хочу ничего, кроме того, чтобы мы втроем никогда не разлучались. Большего мне не нужно. — Я шумно вздохнула.       — Сын булочника и ещё пару юношей расстроились, узнав о твоём решении.       — Я вышью для них платки и подарю, чтобы они утерли ими свои слезы.       Может, я цепляюсь за прошлое, не желая попытаться перечеркнуть свои прошлые отношения, но в Кратосе нет человека, которому я бы захотела открыть сердце. Мужчины, живущие в этот период времени, слишком ограниченные. Они не считают женщин равными и чаще всего не прислушиваются к их мнению. У меня не желания стать каким-нибудь дополнением интерьера, не имеющим право лишнее слово сказать. А искать претендентов за пределами города, я не планирую. Глупо заниматься подобным. Можно жить счастливо и не вступая в отношения. Услышав настойчивое мяуканье, я улыбнулась. Видимо, дядя специально закрыл дверь и не впустил Гарри. У них натянутые отношения.       — По-моему, после нас с отцом единственное существо мужского пола, к которому ты испытываешь симпатию этот рыжий кот.       — Вот видите, одна точно не останусь. Заведу себе много котов и буду жить с ними. Что вас не устраивает? — Я усмехнулась.       — Они не будут с тобой разговаривать и не позаботятся о тебе, и ещё имеется ряд других причин. — Мужчина покачал головой.       — Гарри — прекрасный собеседник. Он всегда меня выслушает и никогда не возмущается.       Поиски любви — самая абсурдная вещь на свете. В прошлый раз я так сильно хотела, чтобы меня любили, что лепила и превращала себя в личность, которой я не являлась. Мне пришлось умереть, чтобы понять очень простую истину. Насильно мил не будешь. А ползать на коленях, выпрашивая любовь — это мерзко. С таким же успехом можно просто вылить себя на голову ведро помоев. Я как дура цеплялась за мужчину, который никогда меня не любил. Стоит вспомнить об этом и сразу чувствую себя грязной. Как я могла вообще любить его? К счастью, я почти забыла лицо своей отвратительной любви. В моих воспоминаниях оно смыто.       — А как же тот художник, что приезжал пару лет назад. Мне казалось, вы неплохо ладите. — Дядя задумчиво потёр подбородок.       — Вы сейчас говорите об Аароне? — Я удивлённо вскинула брови.       — Может, ты… — Я не дала ему закончить.       — Ради всего святого, не вспоминайте о нём. Он самовлюблённый эгоист, мы немного развлеклись и не более.       — Развлеклись? — Как же тяжело подбирать слова, живя в совсем другое время.       — Дядя, я бы не хотела стать женой такого легкомысленно человека, как он. Подобные Аарону никогда не смогут быть верной одной женщине.       — Тебе виднее, милая. Твоё счастье всегда будет для нас важнее всего.       Аарон был моей мимолётной слабостью и последствием огромного количества выпитого вина. Я почувствовала себя такой одинокой. Как и бывает при алкогольном опьянении. Мне хотелось тепла и ласки. Аарон приехал к нам рисовать Святые земли и Воющий лес с группой других художников из какой-то академии в столице. Наша императрица помешана на искусстве, поэтому построила академию, чтобы таланты могли учиться и развиваться. У Аарона было смазливое личико, он не жил в Кратосе. У нас выдался веселый месяц. Он был достаточно опытный, чтобы первый раз не оставил неприятных воспоминаний, в отличие от прошлой жизни. Конечно, я не настолько глупа, чтобы бы спать с парнем и не подумать о возможных казусах. Мы оба пили снадобья, поэтому переживать было не о чём. Времяпрепровождение выдалось весёлым, тем более это случилось летом и чем-то напоминало курортный роман. Мы никогда не встретимся более, и в этом главный плюс.       — Дядя, а если бы Святая появилась об этом точно сообщили? — Спросила я, вытирая руки о передник.       — Святая? — Он удивлённо посмотрел на меня, выронив трубку изо рта.       Я сразу же присела и подняла её. Курение — вредная привычка дяди, от которой он и не собирается отказываться, несмотря на моё постоянное ворчание.       — Ты никогда не интересовалась подобной темой. Что-то случилось? — Его тон был слишком обеспокоенный для такого простого вопроса.       — Нет. — Я отдала ему трубку. — Небольшой интерес и не более.       — Вот как. Появление Святой — самое важное событие, особенно в войне против нечисти. Цитадель всегда пытается её найти в раннем возрасте, чтобы научить пользоваться силами. Она главная надежда для всех жителей.       — Это я знаю. Цитадель могла умолчать о её появлении?       — Навряд ли. Если только кто-то специально не будет прятать её от Цитадели. — Он взял меня за руку и ласково сжал её, улыбнувшись. Руки дяди мозолистые и тёплые. Они дарят покой и чувство защищенности.       — Я встретила Тома, он сказал, его сестра пропала. Думает, что она могла уйти в Воющий лес, но там нет следов. Снег, конечно, мог их замести, но Лизбет не ушла бы глубоко в лес по такой погоде.       — Ещё одна. Не к добру это, как я и думал. — Пробормотал дядя.       — О чём вы? — Я нахмурилась.       — Милая, не выходи из храма после захода сумерек. — Он погладил меня по голове и встал со стула. — Погода ухудшается не стоит тебе бродить одной. Я схожу к Гидеону, узнаю принял ли он лекарство.       Стоило дяде открыть дверь, как Гарри проскользнул ко мне и принялся тереться об ноги. Что-то в словах дяди очень сильно меня насторожило. Отец не забывает никогда выпить лекарство. Это лишь способ уйти от меня и ответов. Я взяла кота на руки, задумчиво посматривая на закрытую дверь. Мог ли дядя что-то знать и скрывать от меня? Не уверена. Они с отцом никогда не врали мне. Я старалась гнать дурные мысли прочь и снова принялась за готовку. Только нехорошее предчувствие не исчезло до самого вечера.       После ужина, я отправилась молиться. Нужно принять ванну перед тем, как отправиться спать. Хотя натаскать и нагреть воды — то ещё удовольствие, но я не готова ходить потной и неприятно пахнуть. День был слишком насыщенным и изматывающим. Тем более, чтобы выскользнуть незамеченной. Я проснулась не свет ни заря. Я становлюсь на колени и складываю руки для молитвы. Удивительно, что и во второй жизни я так же привязана к вере. Мне нравилось ощущение спокойствия, которое дарили стены храма. Нравилось жить тихой и мирной жизнью вдалеке от всех. Почти полчаса, я прошу прощение за всё, что сегодня совершила. Бог знает, что мной не двигает злой умысел. Я бы правда хотела иметь другой способ помочь отцу и дяде, но его нет. До перерождения мне очень нравилось танцевать. Но если бы я начала зарабатывать подобным ремеслом на жизнь, отца бы хватил удар. Танцовщица в этом мире не лучше куртизанки. Я знаю, как отцу тяжело, от осознания, что рискую жизнью. И что он не в силах помочь. Такие же чувства и у дяди. Но пока у меня есть возможность, я ни за что не отступлю.Перед тем, как уйти я зажигаю несколько свечей у алтаря.       «Чем больше мы зажигаем свечей в храме, тем светлее жизнь, тем меньше скорбей в нашей жизни.»       Эти слова часто повторяет отец. Такому, как он, совершенно не место в прогнившей церковной власти. В Неарийской империи, где происходило действие романа, церковная власть стремилась к полному контролю людей и общества, ставя задачу полностью подчинить все аспекты человеческой жизни. Церковь часто злоупотребляла своей властью и была коррумпирована, особенно в столице. Они одержимы заполучить больше политического влияния. Прибрав в свои руки Святую, они могут давить на всех ещё сильнее. Ведь люди пойдут за ней. Религия этого мира и прежнего были почти идентичными. Папа Неарийской церкви управлял духовенством огромного континента. Молитвы и атрибутика — всё сходилось. Различия были лишь в некоторых названиях и местоположениях.       Сюжет романа — это история о коррумпированной церкви, праведной и чистой девушке, её встречах и приключениях с друзьями и возлюбленными. Если не ошибаюсь, у главной героини были отношения не с одним мужчиной, а двумя. И всех всё устраивало. Хотя отношения на троих всегда плохо заканчиваются, мне ли это не знать. В итоге один из её поклонников умрёт, запечатав короля демонов в своём теле. Концовку я помню плохо. Всё-таки прошло слишком много времени. Мрачный фэнтези мир книги, которую я читала за несколько недель за своей смерти. Я осознала, что попала в неё, услышав название города — Кратос. Не понимаю, почему он настолько сильно врезался в мою память, словно нечто важное.       В этом мире мне была уготована роль поддельной святой, что была марионеткой в руках Папы и Цитадели. Она прилежно исполняла свою роль, пока не появилась настоящая Святая, которая открыла обман. Подделку обвинили в сговоре с тёмными силами и сожгли на костре, а истинных виновников наказали лишь в конце. Девушка, что просто хотела выжить, была использована и выкинута, как поношенная обувь.       Я тянусь за чётками, но вспоминаю, что отдала их Тому и громко вздыхаю. Нужно рассказать дяде, что я отдала его подарок. Он, конечно, не слишком расстроится, сказав, что это для праведного дело, но всё же они были со мной почти с того времени, когда я приехала в Кратос. Сначала я не понимала, почему отец выбрал подобное захолустье, но, увидев, как он и дядя смотрят друг на друга, обо всём догадалась. Меня радует, что хотя бы остаток своей жизни они проведут вместе. Эти два человека подарили мне столько счастья, и я хочу для них того же.       Нужно спросить у дяди, сможет ли он сделать мне другие чётки. Непривычно, что у меня нет ничего при себе. Они, конечно же, будут не такие сильные. Белую осину не найдёшь в каждом лесу. Дерево редкое, и нечисть к нему больше чем на сотню шагов не приблизится. Вообще, создавать амулеты и защиту против нечисти — обязанность Цитадели. Они должны делать это безвозмездно. Но пока царит коррупция, о подобной щедрости можно забыть. Отец дяди тоже служил в Цитадели, он и научил его создавать амулеты.       Услышав громкий стук в двери храма, я вздрагиваю. Навряд ли это какой-то прихожанин, который захотел помолиться в столь поздний час. Если, конечно, у него вместо мозгов солома, то всё возможно. Мешочек соли со мной, и неплохая реакция тоже. Тем более, чтобы или кто бы там не был, дальше порога оно сможет войти. Из Воющего леса бы никто не выполз, но вот сильный демон вполне может заглянуть, если вселиться в тело человека. Его не удержит даже Святая Земля. Но обычно демоны не интересуются мелкими городами. Здесь слишком тихо. Мало места для пропитания. Стук становится всё настойчивей. Я достаю из дядиного тайника серебряный кинжал и направляюсь к двери. Он всегда учил, что в деле с нечистью нужно быть готовым ко всему. Одной рукой я тянусь к двери, а другой крепко сжимаю кинжал.       — Тише, милая. Не торопись. — Раздаётся голос дядя за моей спиной. — Это могут быть люди.       — В столь поздний час и время года, даже в нашем городе не рискнут выйти. — Напоминаю я.       — Ты же знаешь приблизиться к храму для нежити равно добровольной смерти.       — Позвольте, я открою.       — Нет. — Дядя забирает из моих рук кинжал. — Отойди на пять шагов назад.       — Но…       — Не спорь, Виктория. Хватит геройств на сегодня.       Я поджимаю губы и делаю так, как сказал дядя. Он обучал меня самообороне и стрельбе из лука. Но дяде я и в подмётки не гожусь. Он сражался с таким количеством нежити, что и представить страшно. Я нервно перебираю пальцами ткань рукава, пока дядя открывает дверь.       — Прошу прощения, за столь поздний и неожиданный визит. — До меня доносится грубоватый мужской голос. — Позвольте представиться, пятый апостол Гаррет Валентайн.       Я едва не произнесла ругательства, но, к счастью, сдержалась. Пока они беседуют мои мысли становятся хаотичными. Гаррет Валентайн один из поклонников главной героини. Что, Бога ради, бывший наследник престола забыл в нашем захолустье? События романа не коснулись нас ещё ни разу. Но почему же это чертово нехорошее предчувствие разгорелось с новой силой? Словно визит Гаррета перевернёт наш привычный уклад с ног на голову.