Извилистая дорога

19 апреля 2000

      — Доброе утро, Гермиона, — сказала Андромеда, когда Гермиона вышла из камина.       Это было незадолго до рассвета. Гермиона знала, что Андромеда редко спала в ночь полнолуния, не говоря уже о том, что Гермиону беспокоили слова Ремуса о том, что с этой луной будет труднее после всего, что с ней случилось. Вчера она поговорила с Андромедой и договорилась прийти пораньше, чтобы проведать Ремуса. Гермиона намеревалась также помочь с Тедди, чтобы Андромеда могла немного вздремнуть, прежде чем Гермионе нужно будет уйти в Министерство.       — Доброе утро, — сказала Гермиона, намеренно выбрасывая из головы все мысли о вчерашнем дне. — Как все прошло?       — Тихо, как всегда, но это было с заглушающим заклинанием, — сказала Андромеда. — Я понятия не имею, как у него на самом деле дела.       Гермиона вздохнула. Ей хотелось, чтобы Ремус не настаивал на заглушающих заклинаниях. Если что-нибудь случится, никто не узнает, что он пострадал, до следующего дня. Хотя он бы сказал, что они все равно ничего не смогли бы сделать. Однако с аконитом Гермиона пошла бы на риск, несмотря на то, что он был бы очень зол, если бы она это сделала.       — Почему бы тебе не пойти наверх и немного не поспать? Я позабочусь о Тедди, когда он проснется, — сказала Гермиона.       — О, все в порядке, — сказала Андромеда. — Я знаю, что тебе пора на работу и в суд.       — Не раньше, чем в начале девятого, — ответила Гермиона. — Еще полно времени.       Андромеда выглядела нерешительной.       — Пожалуйста, позволь мне сделать это, ты так поддерживала нас последние несколько недель.       — Хорошо, — наконец кивнула Андромеда. — Ты сможешь снять защиту примерно через десять минут. Спасибо тебе, Гермиона. Она улыбнулась и похлопала Гермиону по руке, когда та выходила из комнаты.       Гермиона подождала, пока она уйдет, а затем прошла на кухню и села за стол, уставившись на дверь, ведущую в подвал. Прошлой ночью она провела ночь на площади Гриммо. Сьюзен присоединилась к ним за ужином, и они впятером смеялись и разговаривали допоздна. Взгляды, которыми обменялись Рон и Сьюзен, только укрепили уверенность Гермионы в том, что эти двое были совершенно без ума друг от друга. Она надеялась, что Рон вскоре последует ее совету.       Когда прошло десять минут, Гермиона наложила чары на подвал и тихо спустилась вниз. — Ремус, — сказала она, спустившись вниз.       Он удивленно посмотрел на нее, лёжа на маленьком коврике в углу. — Гермиона? Что ты здесь делаешь?       Гермиона видела, что он вот-вот запаникует. — Все в порядке. Я просто подумала, что приду пораньше и дам Андромеде немного поспать, прежде чем мне нужно будет идти на работу.       — Ты не должна была этого делать, — сказал Ремус, с гримасой принимая сидячее положение.       — Я хотела, — сказала она с легкой улыбкой. — Как ты?       — Болит, — сказал он. — Устал. Как обычно.       — Ничего хуже, чем обычно?       Он посмотрел на нее с улыбкой. — Нет, любимая, я знал, что ты в безопасности.       Она наклонилась, чтобы помочь ему встать, что он и сделал со стоном. Гермиона схватила его мантию, которая была сложена на полке, до которой волк не мог дотянуться. Она помогла ее надеть на руки, а потом застегнуть. Когда Гермиона закончила, он обнял ее за талию. Улыбнувшись ему, она нежно поцеловала его. — Давай отведем тебя наверх.       Она помогла ему подняться по лестнице. Гермиона приготовила ему чашку чая и несколько тостов. Позже, после того, как он вздремнет, ему захочется поесть побольше, но его желудок всегда был немного вспыльчивым сразу после превращения.       — Спасибо, — сказал он, делая глоток чая. Ремус несколько мгновений смотрел на нее.       — Что? — наконец спросила она.       — Я рад, что ты здесь.       Она улыбнулась и потянулась через стол, чтобы взять его за руку. Он съел половину тоста и допил остаток чая, затем зевнул.       — Кровать? — спросила она.       Он кивнул.       — Мазь наверху?       — Да, — ответил он. Ремус встал, и она обняла его, ведя к лестнице. Он прислонился к ней, но не так сильно, как когда они поднимались из подвала.       Когда они добрались до его спальни, он снял мантию, прежде чем опуститься на кровать. Гермиона взяла с прикроватного столика баночку с мазью, которую Ремус втирал в суставы. Он потянулся за ней, но она не выпустила ее.       — Я сделаю это, — сказала она тихо, чтобы не разбудить Тедди.       — Обычно я делаю это сам, — сказал он.       — Я знаю. Она отвинтила колпачок и начала втирать ему в плечи.       Он застонал.       — Я причинила тебе боль?       — Нет, — сказал он, опустив голову. — Так лучше.       Она продолжила спускаться по его рукам, затем перешла к бедрам и ногам, наконец остановившись на лодыжках. Когда она встала, Ремус взял ее руку и поцеловал тыльную сторону.       — Возможно, нам нужно сделать это обычным делом, — сказал он, и она улыбнулась.       — Ложись.       Он подчинился, и она натянула на него одеяло. Гермиона села на край кровати, и он снова взял ее за руку. — Тебе еще что-нибудь нужно?       — Нет, — сказал он. — Спасибо, что пришла сегодня утром.       — Ты не должен благодарить меня. Но не за что. Поспи немного. Она наклонилась вперед и снова поцеловала его. Он улыбнулся ей, когда Гермиона отстранилась. — Я зайду сегодня после работы.       — Останься на ужин, — сказал он.       — Хорошо, — согласилась она. Гермиона сжала его руку и встала.       — Я люблю тебя, — сказал он.       — Я тоже тебя люблю. Она подошла к двери, а когда оглянулась, его глаза уже были закрыты. Гермиона улыбнулась и вышла из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.

──────── • ✤ • ────────

      Гермиона прошла через атриум к лифтам.       Гермиона улыбнулась про себя, входя в лифт. Тедди был чрезвычайно взволнован, когда она вошла в его спальню тем утром. В конце концов ей пришлось наложить на них «оглохни», чтобы он не разбудил Андромеду или Ремуса, пока он болтал с ней о том, что хочет на завтрак и во что они сыграют потом. Тедди был немного расстроен, когда ей пришлось уйти, но после того, как она объяснила, что вернется к ужину, он успокоился.       Лифт прибыл на второй уровень, и Гермиона вышла, не обращая внимания на шепот, который начался, как только она это сделала. Она закатила глаза, направляясь в свой кабинет, задаваясь вопросом, сколько времени пройдет, пока следующий скандал не отвлечет внимание от нее и Ремуса.       — Доброе утро, Сесили, — вежливо сказала Гермиона, прежде чем войти в свой кабинет. Она нахмурилась, когда увидела письмо, лежащее на ее столе. Конверт был толстым, почти распухшим, и на лицевой стороне было нацарапано только ее имя. Отступив от него на шаг, Гермиона заставила себя вдохнуть и выдохнуть.       — Сесилия, — сказала Гермиона, возвращаясь в главный офис. — Ты знаешь, откуда это письмо на моем столе?       Сесилия нахмурила брови. — Письмо? Какое письмо?       Сердце Гермионы заколотилось. — Во сколько ты была здесь сегодня утром?       — В восемь часов, как обычно, — сказала Сесилия.       — Кто-нибудь входил?       — Насколько я видела, нет, — сказала Сесили. — Но я была в задней комнате около пятнадцати минут, чтобы взять несколько папок для мисс Фосетт.       Гермиона кивнула и с трудом сглотнула. Она вернулась в свой кабинет и наложила на свой стол защитное заклинание и столько оберегов, сколько смогла придумать. Она закрыла за собой дверь в свой кабинет.       — Никого не впускай в мой кабинет, пока я не вернусь, — сказала Гермиона.       Сесилия выглядела обеспокоенной. — Мисс Грейнджер, в чем дело?       — Может, и ничего, — сказала Гермиона. — Но мне нужно привести Гарри.       Сесилия кивнула, когда Гермиона поспешила из кабинета. Она практически побежала в отдел авроров и, проигнорировав секретаршу, направилась прямо к столу Гарри.       — Гермиона? — спросил он, как только увидел ее. — Что случилось?       Джинни стояла рядом с ним с озабоченным видом.       — Там письмо, — сказала Гермиона. Она почувствовала, как у нее дрожат руки.       — Письмо? — повторила Джинни.       — Это у меня на столе, — выдавила Гермиона.       Выражение лица Гарри посуровело, и он протиснулся мимо нее. — Рон, — позвал он.       Рон встал из-за стола в нескольких метрах от них. — Что случилось? О, привет, Гермиона. Его брови нахмурились, когда он увидел выражение лица Гермионы.       — У Гермионы на столе письмо, — сказал Гарри.       Глаза Рона расширились, а затем его рот сжался. — Тогда пошли, — сказал он Гарри, и они вдвоем направились к выходу из кабинета.       — Гермиона? — спросила Джинни.       Когда Гермиона не ответила, молодая женщина подошла и встала перед ней. Через несколько секунд она обняла Гермиону. — Все в порядке. Гарри и Рон все уладят.       Гермиона кивнула и сделала еще один вдох. — Я должна пойти с ними. Я установила защиту. Две ведьмы вернулись в кабинет Гермионы.       Гарри и Рон уже были внутри, накладывая всевозможные заклинания на письмо, лежащее на ее столе. Гермиона и Джинни стояли в дверях вместе с Сесили и Маргарет. Когда прибыли другие коллеги Гермионы, они тоже собрались возле ее офиса, пока Маргарет не настояла, чтобы все вернулись к работе, даже Сесили. Маргарет осталась рядом с Гермионой.       — Все чисто, — наконец сказал Гарри, и Гермиона почувствовала облегчение.       Джинни, которая обнимала ее за талию, сжала ее, а Маргарет положила руку на плечо Гермионы.       Гарри посмотрел на Гермиону. — Ты хочешь, чтобы я открыл это?       Гермиона закусила губу, но кивнула. Гарри вскрыл конверт и вытащил лежавший внутри пергамент. Рон прочитал через его плечо.       — Все в порядке, — сказал Рон. — Похоже, это что-то связанное с твоим предложением об оборотнях. Из архивов.       — О, я совсем забыла об этом, — сказала Гермиона.       — Архивы, — повторила Маргарет. — Почему они просто не послали записку?       — Я искала некоторые конкретные записи, — объяснила Гермиона. — И они не смогли найти их сразу. Джеффри сказал мне, что отправит их, как только найдут. Из-за всего, что произошло на прошлой неделе, это просто вылетело у меня из головы. Гермиона покачала головой. — Прости, Гарри, — она выдохнула и почувствовала, что ее руки снова дрожат.       Джинни и Маргарет подвели ее к одному из стульев перед ее столом и усадили на него Гермиону. Гарри наколдовал стакан и наполнил его водой из своей волшебной палочки, а затем присел перед ней на корточки. — Все в порядке, Гермиона.       Она покачала головой, быстро моргая, пытаясь сдержать слезы. Она вела себя нелепо. Гарри поднял глаза, и Рон кивнул, жестом показывая Маргарет и Джинни оставить их наедине.       — Все хорошо, — сказал Гарри, когда все ушли.       — Прости, — прошептала Гермиона. — Я веду себя глупо.       — Нет, это не так, — сказал он. — Ты была права, что пришла ко мне. Она фыркнула. Гарри взял ее руки в свои.       — Я что, теперь буду делать это каждый раз, когда получу почту? — с горечью спросила она.       — Гермиона, ты выписалась из больницы всего два дня назад, — мягко сказал Гарри. — После всего, что с тобой случилось, я не удивлен, что ты так отреагировала.       Гермиона снова фыркнула, злясь на себя. Ради Мерлина, она была практически напугана дурацким конвертом из архива.       — Кроме того, — продолжил Гарри. — Почему они вообще положили записи в конверт? Они должны были просто положить их тебе на стол.       — Это личная информация, — сказала Гермиона, пожимая плечами. — Я уверена, они не хотели, чтобы она просто валялась где попало.       Гарри встал и слегка потянул Гермиону за руки. Когда она поднялась, он притянул ее в свои объятия. — Все в порядке, Гермиона.       Гермиона обняла его в ответ, ее руки сжались в кулаки на спине его мантии, когда она проглотила комок в горле.       — Бояться — это нормально.       Гермиона зажмурилась. Она не заплачет, только не снова. Глубоко вздохнув, она отпустила Гарри и отступила назад. Он посмотрел на нее с беспокойством, но она провела рукой по глазам, а затем изобразила улыбку на лице.       — Я в порядке. Она знала, что Гарри ей не поверил, но ничего не сказал. Она взглянула на часы на стене. — Нам с Джинни пора спускаться в зал суда.       Гарри кивнул. — Мы с Роном должны привести Саттерфилда.       Гермиона несколько секунд смотрела на него, а затем снова обняла. — Спасибо, Гарри.       Гарри крепко обнял ее. Когда он отпустил ее, Гермиона открыла дверь своего кабинета перед встревоженными Джинни и Роном. Маргарет разговаривала с Сесилией, но обеспокоенно оглянулась, когда Гермиона вышла из своего кабинета.       — Я в порядке, — немедленно ответила Гермиона. — Простите, что всех потревожила. Боги, может ли это быть еще более неловким? — Джин, нам пора в зал суда.       — Ты уверена, Гермиона? — спросила Джинни.       — Конечно, — сказала Гермиона.       Джинни выглядела не более убежденной, чем Гарри, но все равно кивнула.       — Мисс Грейнджер, — сказала Маргарет, — это те файлы, которые указаны в ваших заметках во втором разделе?       — Да, — ответила Гермиона.       — Тогда я просмотрю их, — сказала ее босс.       — Мы можем обсудить это сегодня во время обеденного перерыва?       — Я думаю, что да.       — Хорошо.       Маргарет склонила голову в знак признательности и пошла в кабинет Гермионы, чтобы забрать файлы.       Гермиона оглянулась на своих друзей. — Я в порядке, обещаю.       Рон все еще выглядел обеспокоенным, но Гарри схватил его за руку. — Нам нужно спуститься в камеры предварительного заключения, Рон.       — Хорошо, — сказал Рон, слегка улыбнувшись Гермионе, прежде чем последовать за Гарри к выходу из кабинета.       Гермиона выдохнула и повернулась к Джинни. — Готова?       — Да, — ответила Джинни.       Гермиона кивнула, и две ведьмы вышли из офиса к лифтам.

──────── • ✤ • ────────

      Когда они вошли в зал суда, Гермиона заметила Гвендолин, сидящую несколькими рядами выше. Гермиона и Джинни поднялись по ступенькам навстречу ей, и Гвендолин широко улыбнулась.       — Гермиона, как ты? — спросила она.       — Я в порядке, спасибо. Ты знакома с моей подругой Джинни Уизли?       — Нет, но я знаю твоего отца. Он высоко отзывается обо всех своих детях, — сказала Гвендолин Джинни, когда Гермиона представляла их друг другу. Гермиона и Джинни устроились на скамейке рядом с ней.       — Ты давала показания на днях? — спросила Гермиона женщину.       — Да, — ответила Гвендолин. — Я тебя здесь не видела.       — Меня не было, — сказала Гермиона.       Гвендолин вопросительно посмотрела на нее.       — Это долгая история. Гермиона могла сказать, что Гвендолин было любопытно, но зал суда был не тем местом, чтобы обсуждать это. — Хотя мы были здесь вчера.       — У меня была встреча, поэтому я не пришла. Я слышала, что пропустила не так уж много.       Да, — сказала Джинни. — Пустая трата времени.       — Надеюсь, сегодня все будет по-другому, — сказала Гермиона. Она повернулась к Гвендолин. — Как продвигается новая работа?       Три женщины поболтали несколько минут, пока Кингсли и Визенгамот не вошли в зал суда. Они выжидающе подняли головы, но боковая дверь не открылась.       — Где они? — прошептала Джинни, когда прошло десять минут, а Гарри и Рон все еще не привели Саттерфилда.       Гермиона прикусила губу и покачала головой. После слов Кингсли секретарь суда поспешил выйти из комнаты.       Пять минут спустя Гарри вошел в зал суда в сопровождении секретаря. Гарри сделал знак Кингсли, затем произнес то, что, как знала Гермиона, было «оглохни». Гарри и Кингсли поговорили несколько минут, выражение лица Кингсли с каждой секундой становилось все более разъяренным. Гермиона пожалела, что не умеет читать по губам.       Гарри снял заклинание и снова покинул зал суда, когда Кингсли повернулся лицом к Визенгамоту. — Дамы и господа, я приношу извинения за задержку. Похоже, мистер Саттерфилд, возможно, заболел. Я прошу вашего терпения, пока его осматривает Целитель.       В Визенгамоте и среди зрителей послышался ропот.       — Заболела задница, — фыркнула Джинни.       Гермиона вздохнула. Весь этот судебный процесс превращался в фарс.       — Должна признаться, я удивлена, что он не попробовал это раньше, — сказала Гвендолин.       — О чем они рассказывали в первый день слушания? — спросила Гермиона.       — В основном обсуждали пьянство Саттерфилда и жалобы на него в департаменте. Они так и не добрались до денежной поддержки Сами-Знаете-Кого или оборотней, до казней. Она бросила на Гермиону извиняющийся взгляд.       — Такими они и были, — сказала Гермиона. — Тебе не нужно ничего подвергать цензуре для меня.       Они подождали еще двадцать минут, прежде чем Гарри вернулся в зал суда и провел еще одно совещание с Кингсли. Когда Гарри ушел, министр снова поднялся на ноги. — Обвиняемый присоединится к нам буквально через несколько минут.       Верные своему слову, Гарри и Рон прибыли с Саттерфилдом несколькими минутами позже.       — Он действительно преувеличивает, не так ли? — спросила Джинни.       Саттерфилд изо всех сил старался казаться больным. Периодически он хватался за живот с выражением боли на лице. Он морщился при каждом следующем шаге. Рон и Гарри не слишком нежно усадили его в кресло перед Визенгамотом, и цепи поднялись, чтобы обвиться вокруг его рук.       — Вы готовы начать? — спросил Кингсли.       — Прошу прощения, министр, мне нужна минутка, — сказал Саттерфилд, морщась и ерзая на стуле, как будто пытаясь найти удобное положение.       Гермиона закатила глаза. Она могла сказать, что Кингсли быстро терял терпение.       — Мистер Саттерфилд, вас осмотрел квалифицированный целитель, который не нашел у вас ничего плохого. Кингсли повернулся к клерку. — Мы продолжим.       Секретарь суда зачитал обвинения против Саттерфилда, касающиеся его финансовой поддержки Волан-де-Морта и ситуации с оборотнями.       — Как вы реагируете на эти обвинения? — спросил министр.       Саттерфилд поднял голову с растерянным выражением лица. — Извините, министр, я не обратил должного внимания. Не могли бы вы повторить обвинения?       Гермиона недоверчиво посмотрела на Джинни и Гвендолин.       — Если Кингсли не убьет его до конца дня, я буду удивлена, — прошептала Джинни.       Гермиона закусила губу, чтобы не рассмеяться. Кингсли уставился прямо на Саттерфилда, пока снова зачитывали список обвинений. Каждый раз, когда Саттерфилд морщился или закрывал глаза, Кингсли поднимал руку, останавливая клерка, позволяя ему продолжить только тогда, когда казалось, что Саттерфилд обращает на это внимание.       — Что вы на это скажете? — переспросил Кингсли, когда клерк закончил во второй раз.       — Ну, это немного раздуто, — сказал Саттерфилд.       — Как же так? — спросил один из членов Визенгамота.       Саттерфилд сделал паузу с выражением боли на лице. — Извините. Не могли бы вы повторить вопрос?       Гермиона видела, что многие члены Визенгамота начинали раздражаться.       — Министр, это смешно, — сказал один из участников, в котором Гермиона узнала отца Эрни Макмиллана. — Очевидно, что мистер Саттерфилд просто пытается тянуть время. Другие разделили то же мнение.       — Мужчине явно больно, — возразила женщина.       — Его осмотрел Целитель, — парировал мистер Макмиллан.       — Посмотри на него, — сказала она, махнув рукой. — Он едва может сидеть.       Вспыхнула волна споров. Гермиона посмотрела на лицо Саттерфилда и увидела намек на ухмылку, прежде чем он скрыл ее другой гримасой.       Кингсли установил заклинание приватности, и в зале воцарилась тишина, прежде чем зрители начали тихо переговариваться между собой. Визенгамот явно все еще спорил, и Гермиона задавалась вопросом, смогут ли они прийти к консенсусу.       — Я не понимаю, почему Саттерфилд пытается продлить это, — сказала Джинни. — Я имею в виду, что у них наверняка достаточно доказательств, чтобы осудить его, даже если он не ответит ни на один из их вопросов.       Гермиона задумчиво прикусила губу. — Я думаю, это просто спектакль, — наконец сказала она. — Похоже, он действительно наслаждается тем, что сеет хаос. Она снова посмотрела на Саттерфилда. Улыбка появлялась на его губах всякий раз, когда он думал, что никто не видит.       — Он ведет себя как придурок, просто потому что ему это нравится? — с отвращением спросила Джинни.       — Это не в первый раз, — пробормотала Гвендолин.       Гермиона вздохнула. Внезапно она пожалела, что присутствовала сегодня на суде. Она могла бы поговорить с Маргарет о документах, полученных ею, и изменениях в предложении. Саттерфилд явно не собирался признаваться ни в чем, что он натворил, по крайней мере, не в том, что касалось Волан-де-Морта или оборотней.       Кингсли снял защиту конфиденциальности и призвал к порядку. Саттерфилд, казалось, на данный момент отказался от своей затеи.       — Поскольку мистер Саттерфилд, похоже, не желает помогать в своей собственной защите, мы представим другие показания, — сказал Кингсли.       — Наконец-то, — пробормотала Джинни себе под нос.       Гермиона посмотрела на Саттерфилда, но его лицо ничего не выражало, и она была слишком далеко, чтобы разглядеть выражение его глаз. Хотя он, казалось, отказался от своей шарады с болезнью.       — Тогда давайте продолжим, — сказал Кингсли, садясь.       Показания Хьюза и Уоррингтона относительно причастности Саттерфилда были зачитаны в официальном протоколе. Были представлены записи из Гринготтса, показывающие переход денежных средств из хранилища Амбридж в хранилище Саттерфилда вскоре после того, как Волан-де-Морт взял Министерство под свой контроль. Викторию, бывшую секретаршу Саттерфилда, допросили о визитах Амбридж в офис Саттерфилда. А затем Дженсена Барбари вызвали в зал суда. Конечно, он давал показания на суде над Уоррингтоном, но это ограничивалось тем, чему Барбари был свидетелем, когда работал с подразделением по поимке оборотней.       — Я не могу поверить, что они не арестовали его, как часть всего этого, — яростно сказала Гвендолин.       Гермиона прикусила губу. Она знала о реальном статусе Барбари в департаменте как «крота» Кингсли, но, очевидно, это еще не стало известно.       — Что с ним случилось после ареста Саттерфилда? — спросила Гермиона.       — Он просто перестал ходить на работу, — сказала Гвендолин. — Я подумала, что он сбежал.       Гермиона ничего не сказала, пока Барбари сидел в кресле давая показания.       — Пожалуйста, расскажите суду, в каком качестве вы работали в Департаменте регулирования и контроля магических существ, — сказал Кингсли.       — Изначально меня наняли в группу по поимке оборотней, — сказал Барбари. — В конце концов, меня повысили до главы Службы поддержки домовых эльфов.       Гермиона увидела, как Гвендолин напряглась. Кингсли открыл рот, чтобы задать еще один вопрос, но один из членов Визенгамота заговорил раньше, чем он успел. — Разве это не странный перевод?       — Да, — ответил Барбари. — Мистер Саттерфилд ясно дал мне понять, когда меня нанимали, что если я поддержу его, то он поддержит меня в ответ.       Гермиона краем глаза взглянула на Гвендолин. Челюсть пожилой женщины была сжата от гнева. Как в толпе, так и в Визенгамоте послышался легкий шепот.       — Однако моей истинной целью было завоевать доверие мистера Саттерфилда, а затем отчитаться перед министром.       Зал суда взорвался. Гермиона ухмыльнулась, увидев выражение шока на лице Саттерфилда. Она снова посмотрела на Гвендолин, и ее лицо почти повторило выражение Саттерфилда.       — Порядок! — снова крикнул Кингсли.       Толпа постепенно успокоилась, но Визенгамот все еще был в смятении. Кингсли снова включил защиту конфиденциальности и попытался всех успокоить.       — Что за чертовщина? — недоверчиво произнесла Гвендолин. Она посмотрела на Гермиону, затем прищурилась. — Почему ты не выглядишь удивленной?       — Потому что я уже знала, — сказала Гермиона.       Гвендолин выглядела еще более шокированной. — Как?       — Помнишь мальчика, которому я помогла сбежать от отряда по поимке оборотней? Уилла?       Гвендолин кивнула.       — Ну, в ходе всего этого министр объяснил, кем на самом деле был Барбари. Прости, что не сказала тебе, но я поклялась хранить тайну. Мы не могли рисковать. Саттерфилд мог всё узнать.       Гвендолин выдохнула и оглянулась на Барбари, который все еще сидел в кресле, ожидая возобновления допроса. Саттерфилд метал кинжалы в него, и Гермиона была чрезвычайно рада, что ее бывший босс прикован к своему креслу.       Визенгамот вернулся на свои места и стало относительно тихо. Кингсли повернулся к Барбари и снова начал допрашивать его. Они вернулись к его показаниям на суде над Уоррингтоном, а именно к тому, что Барбари подозревал, что Уоррингтон выдумывает обвинения, чтобы дать ему право вызывать оборотней для допроса. Но было ясно, что Барбари понятия не имел, чем на самом деле занимался Уоррингтон. Барбари также был свидетелем тесных отношений между Саттерфилдом и Уоррингтоном. Он был совершенно уверен, что Саттерфилд знал о том, что делал Уоррингтон.       — Я подозреваю, что повышение в Службе поддержки Домовых эльфов было сделано для того, чтобы вытащить меня из Отдела по поимке оборотней, — сказал Барбари. — Я полагаю, что мистер Саттерфилд начал беспокоиться, что я узнаю о казнях, учитывая, что я все больше подозревал Уоррингтона. Хотя мистер Саттерфилд чувствовал, что я поддерживаю его, мне ясно, что он не был уверен, как я отреагирую, узнав о деятельности Уоррингтона.       — Это смешно! — Саттерфилд внезапно закричал.       — Мистер Саттерфилд, Визенгамот не вас спрашивает. Вы будете хранить молчание, — сказал клерк.       — Я не буду молчать! — парировал Саттерфилд. — В моем отделе был шпион!       — И если бы вам нечего было скрывать, то это не имело бы значения, не так ли? — спросил Кингсли, явно пытаясь сдержать свой гнев.       Лицо Саттерфилда стало почти фиолетовым от ярости. — Он лжет!       — Мистер Саттерфилд, у вас будет шанс ответить на обвинения, — сказал глава Визенгамота. — Сейчас вы должны следовать протоколу и вести себя тихо.       — Я отвечу сейчас, — настаивал Саттерфилд. — И я говорю, что он…       Но у него не было возможности закончить предложение, поскольку Кингсли взмахнул палочкой и заставил мужчину замолчать. Гермиона покачала головой, увидев разъяренное выражение лица Саттерфилда. Мужчина начал дергать за цепи, которыми были скованы его запястья, и биться в кресле. Кингсли проигнорировал его и возобновил свой допрос.       Когда они, наконец, закончили допрашивать Барбари, приближалось время обеда. Кингсли на мгновение уставился на Саттерфилда, но, должно быть, решил, что мужчине нужно немного больше времени, чтобы успокоиться, потому что объявил перерыв до двух часов дня. Было ясно, что Саттерфилд протестовал, когда Гарри и Рон выводили его из зала суда, но Кингсли не отменил заклинание.       — Полагаю, я должна извиниться перед Барбари, — сухо сказала Гвендолин, когда они покидали зал суда.       — Я уверена, что он этого не ждёт, — сказала Гермиона. — Он взялся за эту работу, зная, что, скорее всего, произойдет.       — И все же, — сказала Гвендолин.       Все трое направились к лифтам в тишине, мысли Гермионы уже были заняты документами, которые она получила из архива. В зависимости от того, что в них было, возможно, потребуется внести небольшие изменения в ее предложение.       — Гермиона? — сказала Джинни, и Гермиона посмотрела на свою подругу. — Все в порядке?       — Извини, — сказала она. — Просто задумалась.       — У тебя есть время пообедать? — спросила Гвендолин.       — Вообще-то, нет, — извиняющимся тоном ответила Гермиона. — Мне нужно встретиться с Маргарет по нескольким вопросам. Ты собираешься вернуться на суд сегодня днем?       — Да, мы можем встретиться?       — За пределами моего офиса? — предложила Гермиона.       Гвендолин согласилась и попрощалась с ними обоими, выходя из лифта на четвертом этаже. Гермиона и Джинни поднялись на второй. Они остановились у офиса авроров.       — Спасибо, что пошла со мной, Джин, — сказала Гермиона.       — Ты будешь держать меня в курсе результатов?       Гермиона кивнула.       — И вы с Ремусом будете на матче на следующей неделе?       — Конечно!       Джинни улыбнулась, и они попрощались. Гермиона отправилась в свой кабинет, чтобы обсудить с Маргарет ее предложение.

──────── • ✤ • ────────

      Аппарировав в сад, Гермиона направилась к дому. Она была безмерно рада, что сегодняшний день закончился. День был почти таким же раздражающим, как и утро. Она горячо надеялась, что суд закончится завтра, как и ожидал Кингсли, и вердикт будет вынесен самое позднее в пятницу.       Гермиона постучала в заднюю дверь, и прошло всего несколько мгновений, прежде чем она услышала топот маленьких шагов внутри.       — Моя Герми, — Тедди воскликнул, когда дверь открылась, Андромеда стояла позади него.       — Привет, Тедди, — сказала Гермиона, наклоняясь, чтобы поднять маленького мальчика. Она поцеловала его в щеку, и Тедди захихикал. — Привет, Андромеда.       — Привет, Гермиона. Как прошел твой день?       Гермиона вздохнула и обняла Тедди. Андромеда ухмыльнулась. — Так плохо, правда?       — Хуже, — сказала Гермиона.       — Ты видела мои книги?       — Я бы с удовольствием посмотрела на твои книги.       — Сегодня мы совершили короткую поездку в Косой переулок, чтобы дать Ремусу немного покоя, — объяснила Андромеда. — Тедди нашел несколько вещей во «Флориш и Блоттс».       Тедди заерзал в объятиях Гермионы, и она опустила его. Он схватил ее за руку и потащил в гостиную.       — Минутку, Тедди, — сказала Гермиона. Она повернулась к Андромеде. — Могу я чем-нибудь помочь?       — Занять Тедди было бы огромной помощью, — немедленно сказала она. — Ремус все еще очень уставший.       Гермиона нахмурилась и позволила двухлетнему малышу отвести ее в гостиную. Ремус полулежал на диване, завернувшись в одеяло, его голова покоилась на подлокотнике, глаза были закрыты.       — Папа! — позвал Тедди, и Ремус вздрогнул.       — Твой папа отдыхает, помнишь? — сказала Гермиона. — Нам следует вести себя тихо.       Тедди торжественно кивнул и направился к Ремусу. — Папа? — прошептал он.       Ремус открыл глаза и улыбнулся сыну, затем Гермионе. — Да?       — Герми здесь, папочка.       — Я вижу это, — весело сказал Ремус.       — Я беру свои книги, — сказал Тедди и побежал к маленькому приставному столику рядом с корзинкой для игрушек.       Гермиона присела на кофейный столик и взяла Ремуса за руку. — Как дела?       — Просто устал, — сказал он.       Она нахмурилась, и он поднял их сцепленные руки, притягивая ее к себе. Он нежно поцеловал ее и улыбнулся, когда она отстранилась.       — Мои книги, — сказал Тедди.       Гермиона повернулась, чтобы посмотреть на Тедди, который держал в руках три новые книги. Она взяла его на руки и перенесла в кресло возле дивана. Усадив его к себе на колени, она полюбовалась новыми книгами, а затем подождала, пока Тедди решит, какие из них стоит почитать. Взглянув на Ремуса, она улыбнулась поверх головы Тедди, затем снова переключила свое внимание на него, когда он поднял одну из книг.

──────── • ✤ • ────────

      Ремус наблюдал, как Гермиона читает Тедди. Его сын уютно устроился в ее объятиях и увлеченно слушал. Он поправил волосы, чтобы они были в тон волосам Гермионы, и у Ремуса перехватило дыхание. Он видел это раньше, конечно, Тедди постоянно менял прическу, чтобы соответствовать окружающим, но в тот момент все было по-другому. Ремус мог представить другого кудрявого ребенка, сидящего на коленях у Гермионы, пока она читает сказку. Их ребенок.       Тогда все это обрушилось на него, как удар бладжером. Он хотел этого, хотел всего, с ней. Брак, дети, все это. Но это было слишком рано, слишком рано. Они встречались всего чуть больше месяца, ради Мерлина. Гермионе было всего двадцать, она только начинала свою карьеру в Министерстве, он сомневался, что она уже хотела замужества и семьи. Не говоря уже о том, что старые законы все еще действовали. Если бы их не изменили, Ремусу не следовало бы даже рассматривать идею брака. И если он не мог дать ей этого, должен ли он вообще думать о будущем с Гермионой?       Гермиона на мгновение оторвала взгляд от книги и поймала его взгляд. Ее брови нахмурились, и он одарил ее, как он надеялся, ободряющей улыбкой. Однако он не думал, что был настолько убедителен, поскольку она продолжала время от времени поглядывать на него, и на ее лице читалась озабоченность.       Когда они дочитали две из трех книг, Тедди объявил, что теперь они будут играть в драконов. Гермиона опустила его на землю и предложила маленькому мальчику достать игрушки, а сама она будет там через несколько минут. Как только Тедди был занят, она снова пересела на кофейный столик.       — С тобой все в порядке? — спросила она Ремуса, убирая прядь волос с его лба.       — Я в порядке, любимая, — сказал он, снова улыбаясь.       — Ты так не выглядишь.       — Не обращай на меня внимания, — сказал он. — Это просто Луна, делает меня немного … задумчивым, иногда.       — И о чем ты размышляешь?       — Ни о чём важном, — сказал он. Гермиона не выглядела убежденной. Он взял ее за руку и переплел их пальцы. — Я обещаю тебе, что со мной все в порядке.       — Ты довольно устал за этот месяц, — обеспокоенно сказала она.       Ремус пожал плечами. — Стресс перед луной даёт о себе знать. Она сразу же посмотрела виновато, и он покачал головой, сжимая ее руку. — Это была не твоя вина.       — Я знаю, — сказала она со вздохом.       — Иди сюда, — тихо сказал он.       Она наклонилась вперед, и он снова поцеловал ее, глубже, чем в первый раз, его свободная рука легла ей за голову. Когда он отстранился, она лениво улыбнулась ему и сжала руку, которую все еще держала.       — Моя Герми, — крикнул Тедди.       — Тебя вызывают, — сказал Ремус.       Гермиона рассмеялась и наклонилась вперед, чтобы поцеловать его еще раз. Когда она отстранилась, беспокойство исчезло с ее лица, и Ремус был рад этому. Последнее, что ей было нужно, так это услышать его мрачные мысли.       — Герми, играть! — настаивал Тедди.       — Иду, Тедди, — сказала Гермиона. В последний раз сжав руку Ремуса, она отпустила его и обошла диван, чтобы присоединиться к его сыну.

──────── • ✤ • ────────

      Андромеда отнесла Тедди в ванную, а Гермиона присоединилась к Ремусу на диване. Он подошел к столу поужинать, но Андромеда отправила его обратно в гостиную, как только он поел. Гермиону все еще беспокоило, что он выглядел намного более уставшим, чем месяц назад.       — Перестань волноваться, — предостерег Ремус. — Хорошенько высплюсь сегодня ночью и я буду, как новенький.       Она прижалась к его боку после того, как неоднократно убедилась, что он больше не болит. Немного болел, но ничего такого, с чем он не мог бы справиться. Кроме того, он слишком сильно хотел, чтобы она была рядом с ним, чтобы признаться в какой-либо боли. — Расскажи мне, что произошло сегодня.       Гермиона вздохнула. У них еще не было возможности обсудить это, не желая делать это в присутствии Тедди. — Саттерфилд — полная задница.       Ремус фыркнул. — Я думаю, мы оба это уже знали, любимая.       Гермиона пересказала Ремусу события дня.       — Барбари был кротом Кингсли? Что? — удивленно спросил Ремус, когда она дошла до этого откровения.       Она кивнула.       — Ты знала?       — Мы с Гарри знали, да, — сказала она. — Кингсли рассказал нам во время всей этой неразберихи с Уиллом.       — Довольно умно со стороны Кингсли, — сказал Ремус. — Хотя я немного удивлен, что он позволил этому выйти наружу. У него, должно быть, были другие.       — Я спросила Гарри об этом, — ответила она. — У Кингсли действительно были люди в других департаментах, но все эти расследования завершены.       — Тем не менее, он не сможет использовать эту тактику снова.       — Я не думаю, что он этого хочет, — сказала Гермиона.       — Нет, я полагаю, что нет, — согласился Ремус.       Она закончила свой рассказ о событиях, и несколько минут они лежали в тишине.       — Ну, Саттерфилд не может делать себе никаких одолжений, действуя таким образом, — сказал Ремус. — Я не могу представить, что это не повлияет на Визенгамот против него.       — Я надеюсь на это.       — Они закончили допрос сегодня?       — Нет, — сказала она. — Завтра будет еще одно заседание. Кингсли надеется получить вердикт к пятнице.       — Хочешь, я пойду с тобой завтра на суд?       — Честно говоря, я даже не уверена, пойду ли я, — сказала Гермиона.       Ремус подвинулся, чтобы видеть ее лицо. — Почему нет?       — Просто все будет похоже на то же самое. Мне с Маргарет нужно обсудить еще несколько вопросов по моему предложению.       Ремус поцеловал ее в лоб. — Мне жаль, что ты не сможешь представить его. Гермиона рассказала ему и Андромеде о статусе своего предложения за ужином.       — Не делай этого, — предостерегла она, без сомнения, увидев вину в его глазах. — Если это не моя вина, что ты испытывал стресс незадолго до полнолуния, то не твоя вина, что мы предали огласке наши отношения. И прежде чем ты это скажешь, ты так же не виноват, что оборотень.       Он не смог сдержать улыбки. — Я люблю тебя.       — Хорошо, тогда поцелуй меня, — ответила она.       Он рассмеялся и подчинился.

──────── • ✤ • ────────

20 апреля 2000

      Невилл повел Гермиону по коридору в ту же комнату, в которой они с Роном разговаривали пару дней назад. Он пришел к ней в офис, попросив ее прийти, чтобы сделать официальное заявление о том, что произошло с Делией. Хотя Гермиона знала, что это было необходимо, она не ждала этого с нетерпением.       — Ты собираешься записать мои показания? — спросила Гермиона Невилла.       — Нет, это будет Праудфут.       — О, — сказала она. По крайней мере, это будет не Уильямсон.       — Прости, Гермиона, — сказал он с сожалением. — Робардс не позволит Гарри, Рону или мне сделать это. Он говорит, что мы слишком близки к тебе и делу.       — Я понимаю, — сказала Гермиона.       Она согласилась, но это не означало, что ей это понравилось. Рон и Гарри все равно были на суде над Саттерфилдом. Гермиона решила не присутствовать этим утром по причинам, которые она изложила Ремусу накануне вечером. Она глубоко вздохнула, пытаясь успокоить нервы, и подпрыгнула, когда Невилл положил руку ей на плечо.       — С тобой все в порядке, Гермиона? — спросил он.       Гермиона кивнула. Она вела себя глупо. В конце концов, это было всего лишь несколько вопросов.       Он посмотрел на нее с беспокойством. — Ты уверена?       — Да, — сказала она. — Просто мне не очень нравится думать об этом.       — Я понимаю, — сказал Невилл. — Есть много вещей, о которых я тоже предпочел бы не думать.       Гермиона взяла его за руку и сжала ее. Невилл улыбнулся ей.       Они добрались до комнаты, и Невилл двинулся открывать дверь, когда открылась другая дверь через коридор. Гермиона подняла глаза, когда Ремус вышел. Он выглядел так, как в тот день, когда она проснулась в больнице Святого Мунго, с облегчением и ужасом одновременно.       — Гермиона, — выдохнул он, и она поспешила к нему. Не заботясь о том, кто смотрит, она позволила ему обнять себя. Его нос тут же зарылся в ее волосы, и она услышала, как он глубоко вдохнул.       — Ты давал показания? — тихо спросила она и почувствовала, как он кивнул. Ее руки крепче обняли его.       — Мисс Грейнджер, — произнес чей-то голос, и Гермиона слегка отстранилась. Праудфут встал позади Ремуса. — Извините, но мне нужно записать ваши показания.       — Хорошо.       Ремус отступил от нее. Она испытующе посмотрела на него. Он ободряюще улыбнулся ей, чему она не поверила ни на секунду. Хотя Гермиона и не горела желанием рассказывать о своем испытании, Ремусу, должно быть, было еще хуже. В конце концов, Гермиона большую часть времени была без сознания.       — Я в порядке, — сказал он, сжимая ее руку.       — Ты мог бы подождать в моем кабинете, — предложила она, но они оба знали, что это плохая идея. Она прикусила губу, когда он покачал головой.       — Со мной все будет в порядке, любимая. С тобой все будет в порядке?       Она кивнула. — Гриффиндор, верно?       Он улыбнулся ей и поцеловал в щеку, сжав ее руку, прежде чем отпустить.       — Мисс Грейнджер, — повторил Праудфут.       — Ладно, извини, — сказала она. Она снова посмотрела на Ремуса. — Поужинаешь сегодня у меня?       Он кивнул, и она повернулась, чтобы последовать за Праудфутом в комнату.

──────── • ✤ • ────────

      Ремус пришёл к Гермионе всего через несколько минут после пяти. Он хотел убедиться, что с ней все в порядке после того, как она дала показания Праудфуту. Мерлин знал, что это не так. Разговор с Андромедой об этом, пока Тедди дремал, помог, но пока Ремус сам не убедился, что с Гермионой все в порядке, он чувствовал себя не в своей тарелке.       — Гермиона, — позвал он, поняв, что ее нет ни в гостиной, ни на кухне. Камин был открыт, так что она, должно быть, дома.       — Я наверху, — позвала она. — Спущусь через минуту.       Ремус пытался ждать, он честно пытался, но после того, как его взгляд по-прежнему был прикован к тому месту, где, как он знал, лежало письмо, он отказался от этой неудачной идеи. Гермиона восстановила ковер, но образ дыры выжегся в мозгу Ремуса. Он поспешил к лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз.       Дверь ее спальни была открыта, и она стояла спиной к нему в лифчике и трусиках, просто натягивая джемпер через голову. Он проследил за тканью, когда она скользнула по гладкой коже ее спины и остановилась чуть выше выпуклости ее бёдер. Она слегка повернула голову, чтобы убрать волосы с джемпера сзади, и увидела его. Она подпрыгнула от неожиданности.       В два шага он оказался в комнате и снова заключил ее в объятия. Она удовлетворенно вздохнула.       — Прости, что напугал тебя, — сказал он ей в волосы. — Как все прошло?       — Все было прекрасно, — сказала она, но он почувствовал, что она немного напряглась.       — Гермиона, — предостерег он.       Она вздохнула. — Это было … неприятно, когда я говорила об этом, но сейчас я в порядке. Она посмотрела на него и провела пальцами по его щеке. — А как насчет тебя? Когда он не ответил, она посмотрела на него.       — Это просто вернуло … все обратно, — наконец сказал он.       Ремус крепче обнял ее. Так они стояли несколько минут, пока Ремус не взял ее пальцами за подбородок и не приподнял ее голову. Он наклонился и поцеловал ее, нуждаясь в заверении, что она все еще здесь, что с ней все в порядке.       Когда они, наконец, расстались друг от друга, Гермиона посмотрела на него. — Я здесь, Ремус, и со мной все в порядке.       Он кивнул, прижимаясь своим лбом к ее лбу. Через несколько мгновений она отстранилась и сделала шаг назад. Она стянула джемпер обратно через голову, а затем протянула ему руку. Взяв его, он позволил ей притянуть себя, пока она медленно снимала с него одежду. Гермиона притянула его к кровати, и он накрыл ее тело своим, покрывая поцелуями ее губы, спускаясь по шее к плечу. Это было не бешеное, грубое совокупление, а медленное и нежное, оба искали утешения друг у друга.       Он перекатился на бок, увлекая за собой Гермиону, так что они оказались лицом друг к другу. Их ноги переплелись, ее нос уткнулся ему в горло. Он провел кончиками пальцев вверх и вниз по ее спине, заставив ее вздрогнуть. Он улыбнулся и поцеловал ее в макушку. — Я люблю тебя.       — Мм, я тоже тебя люблю.       Ремус закрыл глаза. Гермиона поцеловала его в грудь, прежде чем он почувствовал, что ее глаза тоже закрылись. Они задремали, довольные и уверенные в том, что другой был рядом, целый и невредимый.

──────── • ✤ • ────────

      Гермиона проснулась первой, слегка отодвинувшись от Ремуса, чтобы видеть его лицо. Он выглядел гораздо более умиротворенным, чем раньше, и она была рада этому. Она боялась предстоящего судебного процесса над Делией Уилкс. Обсудив это снова с Праудфутом сегодня, Гермиона поняла, что не настолько переживает из-за случившегося, как думала. То, как она отреагировала на письмо, которое получила из архива, должно было быть достаточным доказательством этого. Кое-что, о чем она до сих пор не рассказала Ремусу.       Она знала, что должна. Гарри, Рон и Джинни все знали, и было вероятно, что один из них мог упомянуть что-то, не понимая, что Ремус не знал. Но она все еще чувствовала себя идиоткой из-за того, как отреагировала.       — Я слышу, как ты думаешь, — сказал Ремус.       Гермиона взглянула на него. Его глаза все еще были закрыты, но губы растянулись в улыбке. Она вздохнула и снова прижалась к нему.       Он подвинулся и крепче обнял ее. — Что случилось?       — Ничего, — сказала Гермиона, ее голос прозвучал приглушенно в его груди.       — Почему я тебе не верю? Он слегка отстранился от нее, хотя она упрямо пыталась оставаться, уткнувшись в его грудь. — Расскажи.       Она снова вздохнула и откинула голову назад. — Вчера, когда я пришла на работу, на моем столе лежало письмо. Она почувствовала, как его руки напряглись, а ноги прижались к ее ногам. — Я, ну, я отреагировала не очень хорошо.       — Я не удивлен, — пробормотал он, не ослабляя хватки.       — Я пошла за Гарри и Роном, и они пришли ко мне в офис, чтобы отсканировать письмо. Там ничего не было, просто какие-то документы, которые я запросила в архиве для своего предложения, о которых я забыла.       Она почувствовала, что Ремус расслабился, и он посмотрел на нее сверху вниз. — Почему ты не сказала мне об этом вчера?       — Потому что это оказалось ерундой, и я не хотела тебя расстраивать.       — Гермиона, — сказал он предостерегающим тоном.       — Я знаю, но ты устал, и, честно говоря, я просто не хотела иметь с этим дело.       — Я могу это понять, — сказал он. — Но ты знаешь, что всегда можешь поговорить со мной.       — Я знаю.       Он поцеловал ее в лоб. — Ты хочешь поговорить об этом сейчас?       Она минуту молчала, проводя пальцем по одному из шрамов на его груди. — Я просто хочу забыть обо всем этом.       — Мне знакомо это чувство, — сказал он.       — Я не горю желанием снова проходить через все это на суде.       — Нет, — согласился он.       Несколько минут они лежали в тишине. Она слышала ровное биение сердца Ремуса у своего уха, и это успокаивало ее. Он потерся носом о ее висок и снова провел рукой по спине.       — Давай пойдём, — импульсивно сказала она.       Он вопросительно посмотрел на нее сверху вниз.       — На ужин. А потом, может быть, посмотрим фильм. Я вообще не хочу думать ни о Делии, ни о Саттерфилде, ни о Министерстве, если уж на то пошло. Я хочу пойти с тобой на свидание и заняться обычными семейными делами.       Он улыбнулся ей. — Я думаю, что это звучит, как отличная идея.       Она улыбнулась и наклонилась, чтобы поцеловать его.       — Помнишь тот побег, о котором ты говорила?       Она кивнула.       — Давай сделаем это. В следующие выходные, — сказал он.       Она широко улыбнулась. — Я люблю тебя, Ремус Люпин.       Он улыбнулся и снова поцеловал ее.