Отчуждённость

Душа и без тела споёт...

      Перед глазами Нико всё ещё маячило лицо юнца, которое он видел в голове врага. Вспоминая его тщетные попытки добиться признания, узнать, кто твой родитель и добиться хоть чего-то путевого в жизни... Ничего у полубогов с тех пор не изменилось. Разве только боги стали напыщеннее. И всё же... Теперь Нико знал. Знал, как победить, как не дать планам врага сбыться. Он даже знал, как избавить Лукаса от боли. Но почему же тогда у него появилось это гнетущее чувство в груди? Это предвосхищение опасности или случайная побочная реакция организма на нововведения в нём?       Насчет второго Нико сильно сомневался. Он уже не первый месяц ходит, изменив своё тело под стать своим целям. До сей поры этого не было. Может, это связано с тем, что в него дважды ударила молния? Тоже исключено. Он в достаточной мере владеет электромагнетизмом, чтобы оправиться после подобного тычка, а его клетки могут делиться с бешеной скоростью. Повреждение мышц? Даже если бы так, они бы зажили в кратчайшие сроки. Повреждение... Костей? Куда уж там. Они были неразрушаемы, по-настоящему неразрушаемы. Значит, первый вариант.       Но он готов к опасностям! Не важно, каким, он выстоит и победит. А после победы в этом Поиске настанет очередь достижения другой, нет, единственной на данный момент главной цели. Поиск, победа над врагом, лишение Лукаса боли и зависимости от части Кроноса, которая в нём осталась — это всё инструментальные, побочные цели. Но главнейшая, важнейшая сейчас для него...       Он услышал, как кто-то позвал его. Казалось, что звук идёт издалека, и неудивительно — он сейчас прибывал внутри себя.       Нико открыл глаза. Как и ожидалось, его звал Лука. — Ну, ты меня слышишь? — Я здесь, — кивнул брюнет. — Отлично. Не думал, что ты снова ушёл в себя, так что хотел только спросить: мы готовы? — Почти. — Что-то ещё нужно? — с готовностью спросила Аннабет, выступив вперёд. Нико, однако, обратился к ней совсем не так, как та хотела бы: — Ты здесь не нужна, Чейз. — Перси — мой парень. И я буду рядом с ним! — смело ответила та. Лука сразу же попытался их успокоить: — Аннабет, Нико, хватит. Нико, они имеют право здесь находиться — что Аннабет, что Хейзел, что Пайпер. Они беспокоятся за свои половины, так что... Ты не против компромисса?       Лука развёл руками и натянул улыбку. Вместо ответа, Нико сжал правую руку в кулак. Непроизвольно, конечно.       Парень развернулся к четверым полубогам. Те выглядели жалко.       Лео засунул свои руки в волшебный пояс, но ничего не извлекал из него. Фрэнк, не обращая внимания на друга сбоку, сидел, упершись взглядом на дырку в полу. Джейсон ни разу не моргнул с того самого момента, как очнулся. Перси выглядел слабее всех — сказывалось ранение, нанесённое прямо в сердце. Сын морей неглубоко дышал, иногда покашливая, но ничего не говорил. Всех их объединяло одно — глаза, лишённые огней жизни. В комнате физически ощущалось уныние. Оно плохо влияло даже на тех, кто не попал под раздачу врага.       Нико шагнул к Джексону, направив руку к груди Перси. Она проскользнула сквозь кожу и кости сына Посейдона. Нико выждал пару секунд, только после чего вынул руку.       Брюнет обернулся к членам Поиска. На их лицах читалось отвращение и легкий испуг. — Нико, ты... Ты просто мог проверить его пульс любым другим способом, — держась за рот, чтобы не вырвало, заметила Хейзел. — Мог, дочь Плутона. — Ты всё ещё можешь называть меня сес...       Спата на поясе Хейзел завибрировала, волосы Джейсона встали дыбом, лампочка на потолке начала мигать и вскоре лопнула.       Не было у него больше никакой сестры. Она умерла во всех смыслах. Малейшее упоминание о ней, не важно, сожаление или случайно упомянутое имя — и вокруг Нико всё становилось опасным, как и он сам. А если кто-то говорил, что можно забыть её или, не дай боги, заменить... Вы поняли.       Вот и сейчас было опасно что-то говорить о Бьянке. — Нико, — Лука сразу понял, что ситуация катится в тартарары и попытался смягчить воскресителя, — она не хотела... — У меня нет семьи. Вам пора уяснить.       Лука сжал зубы; девушки переглянулись между собой. Каким бы устрашающим, жестоким и чёрствым им не казался Нико, такие высказывания оставляли впечатление сбившегося с пути человека, потерявшего всё. Таким он и был, по правде сказать. — Так ты что-то хотел сказать? — поинтересовалась через время Пайпер. — Джексон слаб. Рисковать будет опасно для его жизни. Сердцу после подобного нужно больше времени для того, чтобы оно пришло в себя. — Так давайте дадим им больше времени, вот и всё. — Чем дольше они будут в таком состоянии, тем тяжелее будет их из него вытащить. Из них уйдёт вся воля и стремления, они станут овощами через время, — объяснил со спокойным лицом Нико. Кто знал, что скрывалось под маской покоя.       Аннабет побледнела. Она сама посмотрела на парня, но Перси было всё равно на её присутствие. Она забыла о недавней перепалке с Нико и заговорила с ним: — Но ты же... Ты же его спасёшь? Пожалуйста, Нико, н... — Я круглые месяцы не давал монстрам побеспокоить его семью. Я не дам ему исчезнуть. Это может быть сильным ударом для Салли Джексон.       Лука оценивающе оглядел его: мол, когда ты успел заделаться прогрессивным гуманистом? Вслух же попросил его выйти из комнаты: — Пусть они сейчас посидят с ними, а мы выйдем, Нико, — мягко, но твёрдо попросил он. — Зачем? — Нико, это срочно, — уже настойчивее попросил Лука.       На сей раз, ничего не сказав, Нико зашагал к двери, оставив девушек наедине с их парнями. Люк в коридоре мотнул в сторону лестницы: — На первый этаж, пожалуйста. — Я могу прочесть твои мысли и... — Давай-ка лучше как обычные люди, — предложил Кастеллан уже у лестницы. Нико последовал за ним, но всё же проронил: — Мы не обычные люди.       Только спускаясь, Лука был уверен, что их не услышат. — Пророчество, Нико. — Лукас, не начинай... — Нет, послушай. Сколько бы ты не говорил про то, что ты вне его действия, это не так.       Ди Анджело потер виски, а герой великого пророчества продолжил: — Наша девятка отправилась в путь, так? — Это произошло бы и без пророчества, — парировал темноглазый. — Во время битвы про долг не забудь, — это про нас. Ты ведь своим долгом считаешь находиться рядом со мной? Ты сражался с врагом при первой нашей стычке, но когда меня ранили в плечо, ты забыл про это и сразу же решил помочь. — Я сделал это не из-за пророчества, а потому что не дам тебе страдать. — Злато прошлого титана лик осветит, Драконья гордыня им путь не затмит... Первая строка про Колосса Родосского, он был не богом, а титаном. А про драконов... Ратон оказался слишком горд, чтобы оказывать тебе услугу или просто переговорить и поплатился за это жизнью. Его гордыня не закрыла наш путь. — Я бы в любом случае его убил, — возразил Нико. — Что? — изменился в лице Лука.       Они уже были у барной стойки. Владелец отеля сидел с наушниками в ушах и уткнулся в свой ноутбук. — Я бы убил его, даже если бы получил что-то путевое. — Какого Аида? — вспыхнул Лука. — Он был тираном. Я не хотел, чтобы драконы жили в страхе перед тиранией. Дорг куда лучший кандидат на роль их лидера, чем Ратон. Он мне напоминает тебя.       Лука сел на стул перед стойкой. Он понял, к чему клонил Нико, но всё же... — На меня, говоришь, похож? И чем? — Тоже не терпит контроля и желает лучшего для таких, как он. — Гм, — издал звук Лука. — Ладно, но мы отбились от темы. Воля надежды умрëт... Нико, ты так и сказал, что они сломлены. Враг сломил их волю и надежды для них почти больше нет. — Верно, — нехотя согласился Нико. Лука забарабанил пальцами по деревянной стойке. — И теперь... Душа и без тела споёт... Я буду прав, если скажу, что ты собираешься исцелить их каким-то таким способом? Работая вместе с их душами?       Нико сложил пальцы в домик. — Я не знаю, что точно выйдет. Моя работа с душами груба и жестока. — А как это? — из любопытства спросил сын Гермеса. Нико на минуту затих, что-то обдумывая. Луке показалось, или сбоку от Нико на долю секунды показалось чьё-то призрачное лицо? — Так, ничего особого. Но я имею догадки. — Давай выкладывай, — ухмыльнулся Лука и положил голову на руку. — Души могут испускать вибрации. Эти вибрации можно почувствовать своей душой.       Люк присвистнул. — Я и не знал этого. — Их сложно засечь. Но если вытащить душу из ещё живого тела, то можно будет яснее услышать звуки душ. Возможно... — Возможно, что это и есть то, о чем говорится в пророчестве. Душа и без тела споёт... Да, точно!       На секунду Лука позволил себе улыбнуться. Но воспоминание о самых последних строках пророчества шрапнелью впились ему в кожу. Он почувствовал, как похолодел и сглотнул. — Видишь?... Черт, я же говорил, что всё идёт согласно пророчеству, Нико! — Лукас, я думаю, имели бы мы пророчество или нет, сделали бы то же самое... — Да почему ты так уверен? Твоя минутная стычка с Мойрами ещё не доказательство этого!       Нико, глядя в голубые озёра Кастеллана, попытался приободрить его: — У меня есть и другие мысли об этом. Тебе не нужно волноваться и предполагать, что... — Да пойми же! — громче, чем раньше, прервал его блондин. Нико резко смолк. — Я не могу просто взять и поверить тебе, когда на кону... Я не...       Он едва мог подбирать слова, как тогда, в машине. Даже мысль о том, что может случиться, ввергала его в панику. — Я не хочу, чтобы...       Он не успел договорить. Холодные пальцы опустились на тыльную внешнюю сторону ладоней Луки. Он поднял глаза на лицо Нико. Оно было спокойно, как июльская озёрная гладь в глубине равнины в безветренную погоду. Холод освежал, давал мыслям стать взаимосвязанными и осознанными. Взгляд чёрных бездонных глаз чудесным, если не чудным, образом успокаивал.       Голос Нико был таким же. — Я видел всю твою жизнь. Не раз. Я ощущал всё то же, что и ты. Я знаю боль внутри тебя. Я знаю, что ты каешься. Я вижу, как ты пытаешься найти способ исправить своё положение, закрасить чудовищные картины прошлого. Я слышу, как ты желаешь начать всё с чистого листа. И в этой новой жизни ты боишься призрака прошлой. Призрака под именем "Потеря". Твой страх мне ясен. Но ещё мне ясно другое: ты сможешь его победить. Ты веришь в то, за что бьешься. В этом бою, если раньше ты был одинок, то в этой новой жизни — нет.       Лука ловил каждое слово, завороженно наблюдая за лицом ди Анджело. — Я знаю, что тебе не просто одолеть те сомнения, которые в тебе остались. Но их не надо одолевать. Они часть тебя настоящего. Ты должен принять своё прошлое, и уже вместе с ним идти вперёд, на борьбу со своим врагом.       Сквозь холод пальцев просачивалось тепло. Нико немного сжал ладони Лукаса. — И вместе с тем, ты должен помнить. Я вне этой судьбы. Когда я говорю это, я ясно осознаю свои слова. Что сказано в пророчестве — не важно. К тому же, не важно оно вдвойне, если ты не сможешь верно понять его послания. Ты знаешь не всё, Лукас. — И ты хочешь, чтобы я просто... Дал тебе...       Рука Нико плавно соскользнула с ладони Луки. Она, затем, коснулась шрама на лице блондина. — То, чего ты стоишь, думаешь?       Другой рукой он коснулся своего шрама — чёрного, глубокого, закрывающего время от времени обзор на правый глаз. — Или то, чего я стою? Это так важно?       Рукой, трогающей свой шрам, он теперь описывал символы в воздухе. — Ты — не совокупность своих ошибок. Ты не своё прошлое. Ты что-то большее и лучшее. Ты — сумма своих добродетелей и грехов. И Лукас... Я тебя не покину.       Легкий ветерок проникал к ним в помещение. Слова Нико... Что это было? Попытка придать уверенности Луке? Или только его мысли, которые он высказал без цели? Чтобы это ни было, Лука стал беспокоиться чуть меньше. И вместе с этим стал благодарнее своему воскресителю.       Владелец отеля сглотнул и снял наушники. — Мне стыдно, что я вас слышал, но боялся вас прервать. Я, наверное, мешаю... — и он почесал затылок. Нико немигающе уставился на него. — Ох, чую, ничего не выйдет, — хныкнула Пайпер.       Она, Лука, Хейзел и Аннабет из отеля направились в город на машине с владельцем отеля. Нико решил остаться с полубогами, чтобы самому подготовиться к их исцелению и проследить, чтобы они были в порядке. Было решено не оставлять никого с ним, чтобы не провоцировать случайного убийства. Остальные сошлись на том, что отель надо быстро покидать и направляться по пустыне на север. Но не пешком же. Поэтому, решили в городе купить машину.       Знаю, знаю, это звучит странно, но как ещё им путешествовать по пустыне? Нико хотел использовать тени, но Лука категорически был против этого. "— Тебе и так предстоит столько трудностей! Не используй силы попусту", — сказал парень.       Вот теперь они и ехали в город. Погода была жаркой. Вот тебе и краткое её описание в пустыне.       Саймон, прибавляя газу, поинтересовался: — Зачем, говорите, вам в город? — Хотим купить машину, — ответила с заднего сиденья Аннабет.       Саймон округлил глаза. — У вас... Такие деньги?       Лука, сидящий впереди и попивающий что-то из бутылки, хмыкнул: — Ммм... Насчёт этого было бы неплохо подумать. Хейз, мы сможем расплатиться чем-нибудь?       Он задал этот вопрос, зная о способности Хейзел доставать из-под земли драгоценные металлы. Девушка поразмыслила и ответила: — Можно попробовать. — Ты чудо, — похвалил Лука и отпил из бутылки.       Аннабет, изнывающая от жары и жажды, заметила это. — Не хочешь поделиться? — она протянула руку вперёд. — Конечно, держи, — Лука держал бутылку настолько рядом с её пальцами, что, казалось, вот ещё немного и бутылка уже у неё. Но стоило ей только попытаться схватить её, как Лука совсем немного сдвигал её в воздухе. — Дай... Сюда... Пожалуйста... Люк! — Аннабет старалась как могла, но так и не смогла взять в руки напиток. — Вот она перед тобой, возьми. Мне что, прямо в руки тебе её запихнуть? — как ни в чем ни бывало, спросил юноша.       Аннабет почти уже выхватила у него бутылку, но опыт и умения лучшего мечника за многие годы сказывалась. — Ну, если не хочешь пить, то как хочешь, — и Лука ещё отхлебнул. — Лука, Аид тебя дери, дай мне! — взорвалась Аннабет. Но Лука только поводил пальцем по воздуху: — Не доросла ещё до этого, Энни. — Вы ей брат? — уточнил владелец отеля. — Да, — хором ответили Лука и Аннабет. Кастеллан улыбнулся в зеркало заднего вида.       Пайпер спросила у водителя: — А у вас нет воды? Больно пить хочется. — Забыл взять, — развёл плечами тот. Лука с готовностью кинул ей на колени бутылку: — Не за что. — Ты... Ей... А мне... — Аннабет переводила взгляд с Луки на Пайпер. В конце концов, она с силой откинулась на спинку сиденья и скрестила руки на груди.       Пайпер попробовала напиток и не сдержала смешка. — Вода и растворимый лимонад? А я думала, Нико научился шутить.       Хейзел тоже усмехнулась. Лука в притворной обиде кинул ей: — Уважай чужие вкусы, жестокий вегетарианец.       Не успели они и полминуты провести в молчании, как Саймон невзначай поинтересовался у Луки: — Так что у тебя с тем... Эээ, Нико, да?       Аннабет, с которой Пайпер поделилась водой, поперхнулась. Самой дочери Афродиты не нужна была вода для этого. Хейзел ахнула. — О чем он, Люк? — Так они не знали? Прости, — Саймон вжал голову в шею, устыженный тем, что ляпнул. — Не знали о чем? — даже не успев оправиться, всунула свой носик Аннабет. — Они... Мне просто показалось, что они в... Между собой, но мне показалось, — жутко покраснев, кряхтел Саймон. Ему не надо было выговаривать то самое слово, чтобы все поняли. — Люк? — девушки рискнули посмотреть в зеркало заднего вида. Там различалось лицо Луки. На удивление, оно было спокойным, если не отреченным от дел мирских. — Саймон, ты знаешь, я ведь убивал людей, — как будто говорит о погоде, сообщил ему Кастеллан. — Ты... Воевал? — в надежде спросил Саймон. — Ммм... Ага. По мне и не скажешь, но мне за двадцать. И знаешь... Ты ведь слышал мой разговор с Нико? — Только последнюю часть... — пытался оправдаться мужчина. Лука махнул головой: — Отлично. Тогда ты слышал про то, что это моя вторая жизнь? Я не хочу снова возвращаться к делам своей прошлой жизни... Спроси, вон, Аннабет, она подтвердит, что я не вру... Но если ты продолжишь, то я, боюсь, снова запятнаю себя кровью, — и Лука достал свой личный дневник, принявшись преспокойно себе его перечитывать. Оставшуюся часть поездки все провели в молчании.       Вскоре, показались очертания города. Табличка при въезде с востока гласила: "Меса, Темпе, Феникс". Аннабет вспомнила курс географии: — Тут ведь что-то вроде городской агломерации? — Несколько городов слились практически в один, — кивнул Лука.       И действительно: зданий было очень много, высоких и не очень. Меса, первый город на их пути, был полон парков и растений вместе с частными низкими домами. Люди выгуливали своих питомцев, собирались на пикники, подростки терлись около озёр и речушек. — Дальше — больше, — улыбнулся Саймон.       И действительно: зданий становилось больше, они становились выше, количество парков уменьшалось, но выглядели они цивилизованнее. К несчастью, вместе с этим Аннабет говорила всё больше и больше. — Корпоративный центр Феникса! Построен в 1965-ом. Самое высокое здание в штате — сто четыре метра в высоту! О, а это Центр Розенвейга, построен годом ранее. Строители и спонсоры сомневались, будет ли стоить строительство того... — Аннабет, если помолчишь — куплю мороженного, — захныкала Пайпер, сидящая справа от неë. — Вы увлекаетесь архитектурой? — выруливая из перекрёстка, спросил Саймон. — Ага! — улыбаясь от уха до уха, сообщила Аннабет.       Люк попросил его остановиться: — Сайм, вот тут, стоп.       Ребята повыскакивали из машины. — За вами заезжать не надо? — уточнил владелец отеля. — Жди через час-другой и готовься удивляться, — самонадеянно ответил Лука. Саймон пожал плечами и вскоре его стало не видно на шоссе. — Итак! — громко начал Лука. Девушки чуть не подпрыгнули на месте. — План таков: Хейзел находит в земле совсем капельку драгоценных металлов, немного отдаёт мне, другое мы несём в ломбард, достаем деньги, идём в автоцентр, покупаем нужную тачку и... — Стоп. А почему я должна отдавать тебе золота? — изогнула бровь Хейзел. Лука ответил, как само собой разумеющееся: — Потому что ты очень доброе создание, которое может добывать всякие полезные штучки. И таков план. — Но... — Не сомневайся во мне. Я отличный стратег. Если все согласны, то мы начнём прямо... Сейчас.       Хейзел вздохнула. Она потянулась руками к земле. Аннабет, Пайпер и Лука окружили её, чтобы прохожие не заметили такого чуда. И через секунд пять Кастеллан присвистнул: — Отсыпь немного, будь добра, Хейзел.       Девушка держала в руке кусок алмаза — обработанный, с множеством граней, в её ладонь. Аннабет ответила вместо подруги: — Люк, ты глава Поиска или кто?       Тот только развёл плечами: — Как скажешь. Но Хейзел, всё же... — Ну что? — Засунь его в карман. Не ровен час как на нас наткнется полиция и обвинит в грабеже. Ага, молодец. Теперь, если ты не против, веди. — И чтобы мы без тебя делали, — толкнула её в плечо Пайпер.       Пока они шли в поисках ломбарда, солнце припекало всё больше и больше. Оно, собственно, и неудивительно: Феникс считался одним из самых жарких городов Америки. Жители к этому привыкли, но только не полубоги. — Нас ведь точно не учуят монстры? — Нико же говорил, что нет, — почти сонно ответил Лука. — А о чем Саймон говорил? — полюбопытствовала Аннабет. Лука покраснел — и это не из-за жары. — Понятия не имею. Мы с Нико просто... М... Обсудили планы насчёт Поиска. — Правда? — не поверила Аннабет. — Нет. На самом деле он рассказал, как хочет прикончить Перси, пока тот спит. — Ты уходишь от вопроса. — Ни капельки. Это твой вопрос ускользает от меня, воображала.       Пока они спорили, Пайпер и Хейзел заметили вывеску над одноэтажным зданием среди множества других. — Оно, — кивнула Хейзел.       Двери открылись перед ними, и они проследовали внутрь. Там было просторно. Лампы светили белым, а свет, отражаясь от украшений, почти слепил, если смотреть прямо на них. Внутри никого, кроме дамы за стеклом, не было. — Салют, — поприветсвовала её Хейзел. — Вы ведь скупаете драгоценности и всё такое? — задала вопрос девушка. — Не часто, — ответила та. — У вас есть, что мне предложить?       Хейзел высунула из кармана драгоценность. Женщина приоткрыла рот. — Откуда у вас такое... — Чудеса, да и только. Будьте добры, взвесьте и дайте, сколько положено, — попросил Лука. — Я... Сомневаюсь, что это точно ваше, — проговорила неторопливо женщина.       Лука вздохнул и прошептал: — Будь здесь Нико, он бы просто ей это мысленно приказал. — Ну пож-а-алуйста, — с милой улыбкой попросила Пайпер. Женщина сразу же изменилась в лице, как будто меняя своё решение. — Это принадлежит нам, и нам очень нужны деньги. И мы это не крали, — добавила девушка. — Я... Вы ведь не врёте? — Нет конечно! — расхохоталась дочь Афродиты.       После получения денег за находку Хейзел, компания направлялась в сторону автоцентра Тойоты, который Люк заприметил ещё во время приезда сюда. — Вы уверены, что нам продадут? — задала общий вопрос Хейзел. — Ты зря беспокоишься, Хейзел. Когда я... Был не на той стороне, то не возникало никаких проблем с такими вещами, — уверил её Люк. — А я уже угоняла машины. Поэтому, никаких проблем не будет, — добавила Пайпер. — О. Прибавляет уверенности, — согласилась Аннабет. — Сюда, — Лука через главные двери уже заходил внутрь автосалона.       Внутри, слава богам, было прохладно. Народу тут было достаточно, но, не смотря на это, к ним сразу же подошёл какой-то дилер. — Потенциальные покупатели? — доброжелательно спросил он. Лука перешёл к делу: — Нам нужна самая большая. — О, вижу, да, — улыбнулся мужчина. — Проследуйте за мной.       Они прошли мимо дорогих спорткаров (Пайпер была уверена, что Лео не преминул бы опробовать их на месте), миловидных малолитражек и оказались у многоместных автомобилей. Тут можно было выбирать целый день, но Люк указал пальцем на ту, что по его мнению, подходила им лучше всего: — Вон та. — Прекрасный выбор, — похвалил дилер. — Вам нужно для семьи?       Лука переглянулся с друзьями и ухмыльнулся. — Да. Для семьи. — Хорошо. Но прежде, чем вы её приобретёте, вы должны заполнить пакет документов и, если берете ее в кредит, то... — Пайпс, только побыстрее, — попросил Кастеллан, сам уже садясь в машину. Та и сама ухмыльнулась, подойдя к мужчине и начав его очаровывать своим голосом. Аннабет сняла с плеч рюкзак, в который они запихнули наличность. Сам сын Гермеса стал не дожидаться ключа, а за минуту "взломал" авто, заставив завестись.       Когда Аннабет давала ему ключ, он оскалился: — Та-дам! — Дети Гермеса, — безнадёжно выговорила она, сев спереди.       Нико сосредоточенно кочевал из одного разума в другой, сравнивал состояние одного сознания с другим. К сожалению, он был прав. В такой сложной, структурированной системе, как человеческий мозг, произошло нарушение, да такое грубое. Как если бы в конструкции самолёта убрали кое-какие винты одного крыла. Можно ли было исправить это положение? Да. Нико знал, что сможет. Но это будет походить, да это даже будет утончённой хирургической операцией. Малейшая ошибка — и это может стоить квартету всего.       Но и это не было окончанием проблем. Нужно было вылечить и души, что Нико считал операцией ещё куда более тонкой и сложной. Между тем, работать надо будет и над тем, и над другим, ведь атакованы эти части существа полубогов были одновременно, следовательно, надо было начать исправлять их состояние почти в одно и то же время. Две...       Нико нахмурился. Нет, это всё равно что восемь проводимых операций одним хирургом одновременно... А с другой стороны, у него нет границ и пределов. Это был вызов себе самому и своим способностям. Нико никогда не убегал от вызовов его персоне.       В комнату ввалились Лука, Пайпер, Хейзел и Аннабет. На их лицах была написана недавнее веселье. — Всё в порядке? — приблизившись, спросил Люк. — Настолько, насколько может быть с ними. Всё готово? — Ага. Спасибо Пайпс, Хейз и Энни, всё прошло без проблем.       Парни вспарили под воздействием антигравитации, но им было всё равно. Да уж, отсутствие воли к жизни приравнивалось к безразличию во всех аспектах. — Уходим.       Парящие Перси, Джейсон, Фрэнк и Лео шли впереди, за ними Нико, Лука и девушки. Саймон, увидя это, оступился и упал на деревянном полу. Лука, проходя мимо, кинул: — Ты нас никогда не видел, ясно?       Нико на секунду закрыл глаза. — Теперь он действительно будет думать так.       Ребята все вместе забрались в машину (Нико закинул квартет куда-то на задние сиденья, сам сел на пассажирское, а Лука снова был водителем). Они помчались на северо-восток по шоссе.       Солнце теперь ушло из зенита и клонилось на запад. Температура, медленно понижаясь, уступала прохладе ветра.       Нико, до сего момента сидевший с закрытыми глазами, раскрыл их и обратился к Луке: — Сворачивай налево. — Вглубь пустыни? — уточнил блондин.       Брюнет с мрачным выражением лица кивнул. Лука последовал требованию.       Когда они приехали, наверное, миль пять, Нико слегка поднял руку. — Останавливай.       Кастеллан плавно нажал на тормоз. Двери машины распахнулись, сзади вынесло тела Перси, Джейсона, Лео и Фрэнка. Нико и сам вышел из тачки. — Что делать? — с готовностью вышла вперёд и Аннабет. — Молчать.       Это чуть не вывело Аннабет из психического равновесия, но она знала, что Нико — единственное решение их проблем на этот момент. Нельзя было рисковать её друзьями.       Она кивнула. Из машины к Нико вырвалась бутылка с водой — одна из тех, что прихватили дети богов с собой в пустыню. Ди Анджело начал осушать его.       Хейзел в удивлении прошептала Луке: — Разве он не говорил, что может очень мало питаться? — Вода — исключение, — ответил ей юноша.       Нико почти полностью допил, оставив немного на дне. Он вылил оставшуюся часть на лицо Перси. Как и следовало ожидать, реакции — ноль. — Это ему поможет? — выгнул бровь Лука. — Нет. Я просто вылил на него воду. — Потому что он сын Посейдона? — Нет.       Лука хрюкнул: Нико что, обзавёлся чувством юмора?       Парень-смерть сел на землю, обставив безвольных членов Поиска вокруг себя. Сидя, он посмотрел на Луку и спросил: — Готов?       Сын Гермеса сглотнул, но твёрдым голосом заявил: — Куда я денусь. — Он про что? — спросила Чейз. — Мы решили, что можно лишить меня от последствий проклятия Ахилла. И заодно, взять под контроль ту часть Кроноса, которая во мне ещё есть, — Лука сел на тёплой земле рядом с ди Анджело. — Ну, сейчас и узнаем, можно ли, — отшутился он, скрывая своё волнение. Столкнуться один на один с Кроносом... У него тряслись коленки.       Нико не нужно было следить за его мыслями, чтобы понять это. Он остановил свои приготовления. — Лукас. — А? — подал голос герой пророчества, сидя по-турецки лицом к нему и спиной к полубогиням. — Я рядом, — прошептал он так, чтобы слышал только Лука. Тот ответил ему благодарным взглядом.       Аннабет, Хейзел и Пайпер стояли столбом. — В машину, — приказал пленник Тартара. — Лукас, тебе лучше лечь на спину. И попытайся расслабиться.       Он так и сделал. Ему казалось, что он расслабился, но потом почувствовал, как слабый ток пробежал по его мышцам и те размякли вовсе, напоминая ему желе. На короткий момент ему стало так хорошо... А потом он начал проваливаться.       Лука открыл глаза уже совсем в другом месте. Небо было красно-желтым, без облаков. Он, пошатываясь, встал. Песок на земле был фиолетовым. Впереди, слева направо, текла река из лавы. По течению реки стоял странный мост, построенный в готическом стиле. Аннабет бы оценила. Он по-своему походил на Золотые Ворота в Сан-Франциско. А за рекой... Лука пригляделся. Впереди был город. Он не мог понять, какой именно: там виднелись многие разные здания. Эмпайр-стейт-билдинг, капитолий из Вашингтона и много всего другого и разного, но все они были выполнены из серого металла. Казалось, это тоже была агломерация городов, но самых расположенных изначально за тысячи миль друг от друга.       Лука заметил на песке следы. Следы были из крови. На фиолетовом песке ясно отпечатались следы ног, вот только тот, кто их оставил, вероятно, истекал кровью. Лука, не видя никакого другого выхода, пошёл по ним.       Следы вели к реке. Оглядываясь по сторонам, он стал уверен, что кроме него тут никого нет. Туч не было, но время от времени в небе били красные молнии. Плохой знак.       Дойдя до берега реки, Лука остановился. Прямо по этой реке из магмы на животе и коленях полз человек! И не просто человек. Это... Был он сам. Те же подстриженные волосы, истрепанная одежда... Он при первой своей жизни. Но зачем он переходит реку таким образом, если есть мост?       Внезапно, Лука понял. Он посмотрел на мост. Тот был прочен, сомнений не оставалось. Но должен ли он проходить по нему? Кастеллан начинал понимать, где и зачем он. Он сделал то же самое, что и он впереди: прыгнул на лаву       Больно было. Лава обжигала, как настоящая. Но Лука впереди уходил вперёд, почти достигнув другого берега. Он должен был достичь себя. Сжав зубы, Люк двинулся вперед.       Никакого чуда не было — боль не исчезала, но он продолжал двигаться вперёд, пытаясь засунуть свою боль куда поглубже. Кожа рук, ног, живота кричала от этого. Но это был единственный способ выжить — двигаться вперёд, достичь другого берега. Он не знал, сколько до него осталось — движение шеи могло даться с невероятными усилиями.       И вот, когда он уже думал, что не выдержит этой боли, его рука докоснулась до песчинок. Люк чуть ли не выпрыгнул из реки. Лёжа на песке на спине, он рискнул взглянуть на свои руки. Но они были целы. Он посмотрел на ноги и туловище — всё было в порядке. Боль была иллюзией?       Времени выяснять не было. Лука увидел, как далеко вперёд ушёл он из прошлого. Встав на ноги, он продолжил свой путь.       Догнать себя было не просто — они уже успели достичь города. Лука на бегу то и дело оглядывался на стены зданий. Они были чем-то исписаны. Из-за дислексии различить было трудно. Да и не важно это было. Он из прошлого завернул в тупиковый переулок. Так уж, по крайней мере, думал Лука.       Но когда он сам вбежал туда, то понял, что был не совсем прав. Тупика не видно было, зато вместо асфальта тут были то ли осколки стекла, то ли шрапнель, то ли отколовшиеся острия мечей и копий. Люк из прошлого шагал по земле босиком.       Лука взглянул на свои ноги. Он был в кедах. Без промедлений, он снял их. До него доходил смысл слов Нико, сказанных им сегодня.       Лука сделал первый шаг. Как и ожидалось, чуда не было. Ноги пронзила острая боль, но вместо того, чтобы отпрыгнуть назад, он поставил другую ногу и сделал шаг вперёд. Каждый шаг доставлял агонию, но Лука, напрягаясь всем телом, шёл вперёд, пытаясь нагнать себя.       Когда серые металлические стены оказались близко с обоих сторон, Лука мог разобрать то, что на них написано. То были имена. Но сосредоточиться было сложно — ноги выли от своего незавидного положения.       Но вот, этот переулок закончился. Лука, скрипя зубами, шагнул на холодный асфальт. Он увидел себя сидящим недалеко впереди. Прямо перед фасадом серо-серебряного небоскрёба.       Лука осторожно направился к себе, но осторожность была излишне. Ему из прошлого как будто было плевать, что здесь есть кто-то помимо него. Ха, помимо него. Вы поняли.       Стоило Луке из настоящего подойти достаточно близко, как он услышал себя. Его голос был... Безнадёжен, слаб. Чувствовалось, как его обладатель не справляется с собой. — Мальчиком, я отвернулся от богов. Я это помню. Я больше не мог верить в силу, что позволила случиться беде с моей матерью. С Талией. Которая ежедневно допускала... Смерть и ужас в таких масштабах. Молиться было не о чем. И не кому. Тогда я поклялся: если бы у меня была сила, если бы у меня был шанс, я бы такого не допустил. Я бы не потерпел неудачу.       Люк приблизился к себе. Он из прошлого водил пальцами рук по стенам здания. И Лука понял, что там написано.       Это были имена. Много имён. — Но я терпел её. Много раз. И я подвёл своих любимых, друзей... И таких же, как я. Я нарушил свою клятву. Однажды я думал, что в центре внимания должно быть то, как я прожил свою жизнь. А то, что грядёт — в руках богов.       Он из прошлого всхлипнул, не поворачиваясь к себе. Его одежды были изодраны, под ними виднелись раны и рубцы. — Но мальчиком, я отвернулся от богов. Ты видишь эти имена?       Ответ был бы излишним — конечно, он видел. — Они все — на моих руках.       Здесь Лука и встрепенулся. — Но тут их слишком много... Слишком много имён. Они погибли от моей руки?       Он из прошлого помотал головой, не поворачиваясь к себе. — От моей руки или во имя меня. От действия или бездействия. Умышленно или случайно. Те, о ком я сожалею. И те, о ком нет. Они все в счёт... Все, — наконец, он повернулся к себе.       У него не было глаз. Вместо них — пустые глазницы, которые иногда он воображал себе у Нико. Из них сочилась кровь. Да, кровавые следы. И вместе с тем его кровавое прошлое.       И он продолжил, периодически срываясь на крик: — Мой выбор — признать всю тяжесть моего влияния на мир! Кровь, которую я просто принял. Однажды, мне кто-то сказал: спасти одну жизнь — значит спасти мир. Теперь, оглянись, — они оба обернулись, вглядываясь в имена. — Видишь мою великую работу? Ты думаешь, что это можно исправить? Принять?       Лука промолчал. — Моя цена подсчитана. Цена моих ошибок. Я закончил с миром. — Но мир с нами не закончил, — возразил Лука. — Я полагал, что система, мир, который я хочу построить, будет лучше того, что уже было. По крайней мере, не сильно хуже... Но... Наши грехи принадлежат нам.       И снова Лука из настоящего промолчал. — Я судил богов, судил людей. Я пытался создать козла отпущения. И потом, разве я не был судьёй мира? Разве я не находил это недостаточным?!       Молчание. — Теперь... Настал черёд судить себя. Разве судья мира не поступит правильно? Ты всё ещё чувствуешь мою боль? — А ты снова становишься суровым судьёй, — заметил Лука, наконец. Люк без глаз вспыхнул: — Тогда суди сам. Разве эти имена не на нашей совести? Разве не мы виновны? Давай! Чарльз Бенкендорф. Умер из-за того, что сражался с нами. Силена Боргард. Умерла, потому что была за нас. Бьянка ди Анджело... — при этом имени Лука из настоящего дрогнул. — Да... Это её братом ты так дорожишь, так ценишь? Она тоже погибла. Из-за того, что была в наших планах. У меня есть вопрос: можно ли нас простить? Никогда!       Здание вдалеке рухнуло. До них донеслась пыль от падения и эхо звука. — Я тянусь к именам. Их тут хватит надолго. Даже без глаз, я их вижу. И у меня всё ещё тот же вопрос... Можно ли нас простить?       Имена отделялись от зданий и кружились вокруг них двоих, создавая подобие вихря. — Эфан Накамура! Погиб, потому что разделял наши взгляды! Ли Флетчер! Умер, потому что не разделял наши взгляды! Кастор! Погиб, потому что не понимал наши взгляды!       Имена ранили. Но вот одна из табличек попала в руки Люка из прошлого. — И... Лука Кастеллан. Он тоже погиб. Я учтён. Как и они...       Вихрь прекратился. Люк из прошлого, беззвучно рыдая кровью, сёл на колени. Лука из настоящего навис над ним. Безглазый задал вопрос: — Можно ли нас простить? — Нет, — ответил тот, что из настоящего.       Прошлое понурило голову, держа табличку с именем в руках. Но Лука добавил: — Потому что мы отвергаем прощение. И тянемся к прошлому. Мы не можем простить себя. Но всё же учитываемся.       Прошлое подняло пустые глазницы. Лука глядел на него с уверенностью. — Нет, — возразило прошлое. — Я слишком многое наделал. Слишком многое пережил. Слишком многое потерял. Мои неудачи слишком велики. Я не могу больше верить в прощение. Поэтому я предпочту это, — он окинул рукой весь мир вокруг, — тому, что может быть.       Повисло молчание. Лука из настоящего прервал его. — Ты не видишь в себе ничего хорошего. — Потому что его нет. В темноте нельзя увидеть света. — Но если бы он был, то кто-то бы до него дотянулся? — задал себе вопрос Лука. Безглазый смутился: — Что? — Да или нет?       Подумав, он ответил: — Да. — Отлично. Потому что в ней уже увидели свет. Уже дотянулись.       Безглазый помотал головой. На асфальт капала кровь. Лука присел на колени позади него и сказал: — Тебе нужно кое-что увидеть. — Я... Не могу. Ты же сам знаешь. Я не могу. Это не в моей власти. Ничто не в моей власти...       Пока он говорил это, Лука из настоящего закрыл его глазницы руками.       А когда развёл... — Узри. Мир. Настоящий мир, — проговорил Лука.       Безглазый стал глазастым. У него были глаза. Крови — нет.       И теперь, он видел. Он видел, как вдалеке из земли полезла куча всякого... Поднялись новые стены, новые здания, новые дома. А вместе с ними, вместе с этим... Новые имена. — Здесь учтено всё, чем я являюсь. Стены из сверкающего мрамора. А на мраморе — имена. Имена, выгравированные во имя меня или мной. Действием или бездействием. Намеренно или случайно. Даже те, о ком я сожалею. Все здесь.       Люк из прошлого встал. Он не верил своим новым глазам. — Нет... Но имена другие! — Конечно, — улыбнулся Лука. — Имена всех, чью жизнь я когда-либо спас.       Люк попытался закрыться рукой от света мрамора. — Нет... Я не осмеливаюсь взглянуть... Сосчитать... Их мало! Даже если их число превышает число мёртвых, тысяча к одному, этого слишком мало! — Так мало, что ты готов от них отвернуться? — спросил Лука из настоящего. — Даже одного слишком много. Слишком много, чтобы мы могли отвернуться от него. Всё учтено. Взгляни на табличку.       Люк с новыми глазами посмотрел на то, что сжимал в руках. Табличка была... мраморной. Имя отливало светом. — Нет! Не может быть! — Люк отпрянул от таблички, бросив её на землю. Лука поднял её. — Может, — с искренней улыбкой ответил он себе. — Ты что, не понимаешь?! — взревело его прошлое. — Мы — наше прошлое! Наше прошлое — наши убийства! Преступления! Грехи! Всё это — на нашей совести! — Ты мыслишь очень, очень узко. Прямо как я пару часов назад, — ответил Лука. — Что?! Я... Я Генерал Кроноса! Я конец богов! — в безумии вскричал прошлый Люк. Но Лука встал. На его лице доброта смешивалась с решимостью. И ему это шло. — Хм. Давай я объясню, — он сделал шаг к себе. Тот отпрянул снова. — Мы несем одни грехи и испытания. Наш выбор. — Лжёшь! — заорал он. Лука изогнул бровь: — Правда? Я мог пройти по мосту, но прыгнул в лаву. Я мог пройти по шрапнели, мечам и стеклу в кедах, но прошёл босиком. И ты тоже. Наш выбор, — повторил Лука.       Люк с новыми глазами не нашёлся, что ответить. — Наше имя... Оно учтено. Почти искуплено. Сам ведь видишь, — он поднял табличку со своим именем. — Всё учтено.       Он снова сделал шаг к себе, и Люк снова отступил назад, вот только наткнулся на стену. Лука продолжил: — Ты сказал, что мы — это наше прошлое. И ты же сказал, что в нас не осталось света. Но... Знаешь что? Есть тот, кто опроверг твои слова. — Ч-что? — прошелестел Люк из прошлого. — Да. Тот, чья сестра погибла от нашей руки или во имя нас. От действия или бездействия. Умышленно или случайно. Мы сожалеем... Нико. Он опроверг твои слова. — Нет... — Увидел в нас то, чего не смогли другие. А почему ещё он вывел нас из Аида? И... Хах... Я сразу не понял... — Лука улыбался от всей души. — Как же я его... Хм... "Ты — не совокупность своих ошибок. Ты не своё прошлое. Ты что-то большее и лучшее. Ты — сумма своих добродетелей и грехов". Его слова. И он прав. Моё прошлое — это часть меня. И мне от этого не убежать, — он сделал шаг к себе, но Люк из прошлого уже не мог уйти назад. — Я должен это принять. Это часть меня. Но не только оно. Раньше... Я не мог простить себя. Я бичевал себя. Но Нико... Опять Нико. Это он помог мне осознать истину. Если мне что-то не нравится в моём прошлом, если мне стыдно за мои ошибки, если я не хочу повторить свои ошибки — я иду вперёд, что-то делаю, не совершаю эти ошибки снова, становлюсь лучше.       И его прошлое посмотрело на него совсем другими глазами. Лука шагнул к себе — и он не попытался уйти. Люк с новыми глазами шагнул вперёд. Лука протянул ему руку: — Мы с тобой... — Едины, — закончило его прошлое. И вместе, они отчеканили: — Мы — свои добродетели и свои грехи, свое прошлое и настоящее.       Табличка с именем засияла ещё сильнее. — Мы не идеальны. У нас есть свои грехи и свои ошибки. Но мы становимся лучше, — сказал Лука из настоящего. — И у нас есть тень, — Люк из прошлого указал на тень, которую отливал Лука из настоящего. Кастеллан взглянул на землю и что же... Это была его тень, вот только она двигалась. Прямо как тень Нико, но от неё не исходило опасности.       Лука взглянул на себя из прошлого — но его прошлого уже здесь не было. Только ветер трепал его волосы. Его прошлое — его прошлое.       Но это было ещё не всё. Тень глядела на Луку, почти говоря: "Вспоминай. Что ещё Нико сказал?" Лука, подумав, сказал вслух: — Я принял своё прошлое. И настала очередь биться с настоящим врагом.       И как ответ на его слова, весь мир содрогнулся. Мраморные и железные здания и стены затряслись, и вот из ниоткуда явился Кронос. Его глаза сияли золотом, но чёткого лица не было — как и подобает некоторым существам божественного происхождения. — Маленький герой победил своё прошлое? Но не меня.       Странное дело: Лука больше не чувствовал страха или даже волнения, как пару дней назад. Форма Кроноса не пугала его. — Ммм... Не скучал по тебе. Но я с радостью прикончу тебя во второй раз, — и в руке Луки появился меч. Кронос загоготал, его грубый голос эхом отдавался от стен. — Тебе не победить меня. В одиночку ты ничто, а я — титан.       Лука, встав в стойку с оружием, усмехнулся: — Так я и не один.       Его тени не было рядом с ним — она оказалась за спиной Кроноса. Выскочив с земной поверхности, она когтями впилась в грудь Кроноса и сжала его руки, не давая высвободиться. — Что?! — взревел титан времени. — Что за трюки? — Нико... — улыбнулся Лука, — я же сказал, что я не один. Если в прошлой жизни, в борьбе с миром, я был один, то в этой новой жизни — нет.       И Лука вонзил меч в лицо Кроноса.       Нико не зря совершенствовал себя. Никто другой не смог бы сделать то же самое, что и он сейчас. Сосредоточенность была максимальной. И это было бы невозможно без его нововведений. В этом случае, главным было разделение мозга на несколько работающих частей. И, конечно же, ускорение движения нервных импульсов. Это сделало его более мультифункциональным. Он мог заниматься множеством дел одновременно: видеть мир глазами Лукаса, читать книгу тёмных проклятий и оттачивать навыки работы с мечом в одно и то же время; исцелять разумы и души нескольких людей в один и тот же отрезок времени. Причём, сосредоточенность не слетала. Что ж, он бы не стал таким, если бы не испытания, которые отгранили его, словно ремесленник глины, трепетно работающий над своим изделием.       Но от этого задача легче не становилась. Малейшая ошибка могла стоить полубогам жизни. Он корректировал те области сознания, по которым тёмной рукой прошёлся враг, благо они были у квартета одни и те же. А вместе с этим, осторожно, не нарушая связи между телом и душой, пытался вытащить второе наружу.       Наверное, минут через пять ему это удалось. Из тел полубогов начали показываться тускло светящиеся сферообразные объекты. И Нико уверился в своём предположении.       Души вибрировали. Они издавали... Будь ди Анджело ничего не смыслящим простаком, он действительно назвал бы это музыкой. Хотя, может, это она и была.       Мелодия была потрясающей и невообразимой. Когда я пишу невообразимой, это то и означает — нельзя было представить себе что-то чище и светлее этой музыки. Души как будто играли на тонких невидимых струнах, и звуки этих струн касались не мозга, ласкали не слух...       Аннабет, Хейзел и Пайпер выскочили из машины, услышав эту мелодию. Они широко пооткрывали глаза от такой симфонии. Кому-то из них приходилось слышать игру Аполлона на музыкальных инструментах, кому-то пение Сирен. Но это было нечто совсем другого уровня.       Музыка была печальной, как будто хандрящий скрипач сел за свой инструмент и затянул грустную мелодию. Вместе с тем, на душах было видно следы ужасного прикосновения. И Нико знал, чьë оно.       Вот только была небольшая проблема. Если симфония душ Перси, Джейсона, Фрэнка и Лео доставляли упокоение слышащим это душам Пайпер, Аннабет и Хейзел, то они жгли остатки души Нико. Мелодия настолько чистая, настолько невинная вызывала отторжение у черствой, сожжëнной и осиротевшей души. Всё равно что капнуть перекисью водорода на соль в кровавой ране. Нико старался держать себя в руках, но лицо от такой мерзости, как пение душ, исказило. Шрам начал разрастаться. Ясным рассудком он понимал, что должен взять себя в руки, иначе все его труды пойдут насмарку. И всё же... Какой волей нужно обладать, чтобы не разорвать в клочья то, что тебе так ненавистно по факту своего существования? Тьма вздыбилась, желала утопить всё в себе и посмотреть, что случится в таком случае с душами.       Точно... Прикосновение врага было подобно дыханию чумы в их лагере. И Нико было единственным, кто мог вылечить эту проказу.       Он выставил руки вперёд, притягивая к себе души. Те неторопливо, как в замедленной съёмке, потянулись к нему, кружась без дуновения ветра. Чем ближе они подходили, тем ненавистнее становилось Нико, тем бурнее реагировала темень внутри него. Тень ходила на земле зигзагами, как бешеный зритель в кинотеатре, так жаждущий увидеть кульминацию всей картины. И Нико сам осознал, что ему частью своей личности тоже хочется посмотреть на то, как будут барахтаться эти души, как будут захлёбываться в своём ничтожестве рассудки тех, кто так его опасается... Но другой частью личности он подавлял это нечеловеческое желание.       В конце концов, души оказались перед его лицом. Осторожно, чтобы не ранить и не нарушить их связь с телами резким движением, Нико начал их докасаться. И стоило ему прикоснуться к чьей-то душе, как та рана, которую оставил враг, уходила к Нико. Опять, то же тёмное, вбирающее в себя свет нечто отделялось от каждой души и находило хозяина в Нико. И когда темнота уходила, то мелодия душ становилась сильнее, светлее, их апатия уходила, а вместе с уходом тьмы возвращалась воля, воля к жизни!       Души засветились так ярко, вибрировали так резво, что непутевому обывателю пустыни, проходящему мимо, могло бы показаться, что он сошёл ума от такого удовольствия. Аннабет, Хейзел и Пайпер задержали дыхание, чтобы шум от этого в ушах не мешал им упустить и секунды такой симфонии душ.       А Нико чуть ли не разрывался. С разумами было почти покончено... Ещё немного... Последние отделы... Почти... Он как будто вручную убирал всю паутину, скопившуюся в углах столетнего дома. И вот... Да! Готово!       Нико коснулся последней души. Её темнота стала его темнотой. Изо всех сил сдерживая себя, он махнул рукой — и души, оборачиваясь то светящимися сферами, то проекцией тел людей, которым принадлежали, отлетели назад, к Перси, Джейсону, Фрэнку и Лео, и проникли в них. Нико, кровоточа и ощущая бурление и злобу внутри, откинулся на камни позади.       Хрипло дыша, он глядел на то, как Аннабет, Пайпер и Хейзел пытаются привести в чувство своих друзей.       От этого зрелища едва утихшая злоба в нём снова начала двигаться. Где слова благодарности? Где выявление уважения к его действиям? Где оно? От этого перехватило дух.       Лука двинулся и приподнял голову. Вся ненависть в Нико исчезла. Лукас!       Он быстро оказался рядом с ним. Кастеллан слабо улыбался, всё ещё лёжа на спине. Что-то в его улыбка теперь было другое, делавшее её ещё особеннее. — Лукас? — спросил Нико. Он сразу же понял, что его голос охрип донельзя.       Люк уставился на него так, будто только сейчас заметил. Затем улыбнулся ещё шире. — Нико... Я... — Ты в порядке?       Не "Ты победил?", а "Ты в порядке?". — Я... — Лука подумал о том, что произошло с ним. И уже увереннее добавил: — Я счастлив. Я счастлив, потому что не один. Ты много раз говорил это, а я не мог понять. Твои слова... Что ты всегда будешь рядом, что в моей борьбе я буду не один... Как же я рад, что ты сказал это. — Я просто понимал, что происходит внутри тебя. — Моё прошлое я говорило, — продолжил Лука, всё ещё лёжа на спине, — что я — это моё прошлое и мои грехи. Что все жертвы учтены. Но потом я понял посыл твоих слов.       Нико кивнул, мол, слушаю. — Я принял своё прошлое. Я увидел другую сторону своих поступков — скольких я смог спасти. И всё действительно было учтено. Их было слишком много, чтобы отвернуться от своих добродетелей. Я... Думал, что потерял слишком многое, что мои грехи несмываемы. Но ты сказал, что боязнь потери тебе ясна. И ты верил, что я смогу победить этот страх.       Нико почувствовал, как узел ненависти внутри развязывается. И тогда Лука сказал: — Во имя всего светлого, Нико, спасибо, что ты со мной.

***

      На Марсовом поле ещё никогда мертвецы не сражались с римлянами. А между тем, это сейчас и происходило. Римляне пытались остановить мёртвых, но у них ничего не выходило — нельзя было убить то, что уже мертво. Легионеры сражались отчаянно, но мертвецам было нечего терять. Стоило только ранить мёртвого, как он быстро заживлял свои раны и снова шёл в атаку.       Рейна парила над полем боя, раздавая приказы римлянам. Отчаяние медленно овладевало ей. Если всё так и продолжится, то все легионеры погибнут, а мёртвые останутся как ни в чем ни бывало. — Отступаем! — приказала дочь Беллоны. Она жалела, что у римлян не было достойных лучников. Они бы сейчас пригодились.       Римляне подчинились. Они начали уходить назад, к стенам Нового Рима, чтобы защищать ворота. Вот только долго бы они продержались? Какое было у них спасение?       Божественное. Чья-то стрела пронзила черепа нескольких мертвецов разом. Рейна и легионеры взглянули туда, откуда она прилетела. Их сердца исполнили сальто назад.       Группа девочек, лет двенадцати — шестнадцати в среднем бежали к ним с луками наперевес. А возглавляла их девочка с серебряно-золотистыми глазами. Все сразу поняли, кто это. — Диана! — победоносно вскричала Рейна верхом на пегасе. Тот согласно с ней заржал.       И тут произошло что-то странное. Даже те мертвецы, в которых не попали стрелы, вдруг остановились, а через секунду — рухнули на землю. Римляне были в восторге от этого.       Когда богиня приблизилась к ним, они разом присели на одно колено. Рейна спешилась и сделала то же самое. Охотницы и Диана приблизились к ней. — Госпожа Диана... — Предпочитаю, чтобы меня звали Артемидой, — с лёгкой улыбкой поправила богиня, но затем посуровела. — Не это сейчас важно. — Да, госпожа... Нас атаковали эти мертвецы, — согласилась девушка.       Но сестра Аполлона помотала головой. — Мне жаль, что вас атаковали эти... Мертвецы. Но даже это не главное. — Что-то случилось? — насторожилась Рейна.       На мгновение на лице Артемиды появились морщинки. Вздохнув, она рассказала: — Мы отправились к проклятой горе и нашли нечто ужасное, что не поддаётся моему разуму. — Не тяни, — прервала её одна охотница, выйдя вперёд. Рейна узнала её и ахнула: — Талия? То есть, Талия Грейс? — Так похожа на Джея? — ухмыльнулась Талия, но и сама она была бледна. — Слышала о тебе. Но Артемида права. — Спасибо, генерал, — поблагодарила богиня Талию с толикой язвительности, снова повернувшись к Рейне. — Как я и сказала, мы обнаружили невозможное. Атласа нет на месте. — Что?! — ахнула Рейна, а вместе с ней и все римляне, слышавшие разговор. Артемида кивнула: — Ты не ослышалась, претор. Но что хуже всего, никто не держит небо вместо него. — Но... Тогда всё должно было разрушиться! Разве нет? — Рейна и сама почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Артемида снова мрачно кивнула, сжав губы. — Так и должно было случиться. Но... Небо и земля оказались разделены. Они больше не стремятся дотянуться друг до друга. Я нашла следы магии, древней настолько, что ни один бог не может быть ей равен по годам. Как будто кто-то полоснул воздух в том месте, где земля стремилась к небу и разделил мироздание. Никто больше и не должен стоять на месте Атласа. — И... Что нам делать, Артемида? — спросила Рейна. Богиня тяжело посмотрела на землю, сама не зная внятного ответа на такой вопрос. — Молиться.