The Dark Maladies Line

             Гермиона перебирала бумаги на своем столе, пока не нашла конверт, который искала. Она вздохнула, вскрыла его и перечитала сопроводительное письмо, одновременно барабаня пальцами по столу, периодически поглядывая на часы, висящие у нее на стене. Он мог быть здесь с минуты на минуту, как бы она ни пыталась отложить их встречу. Но это являлось частью ее работы в качестве старшего Заместителя Министра и главы Бюджетного Комитета Министерства, поэтому она выслушает его. Даже если это не было задачей, от которой она пришла бы в восторг ранним утром понедельника.       Ведьма почувствовала, как пронзительный разряд пробежал по телу, у нее перехватило дыхание, на мгновение она закрыла глаза и медленно выдохнула, несколько раз согнув и разжав пальцы. Девушка попыталась стряхнуть это чувство с себя, такое происходило довольно регулярно с тех пор, как Беллатрисса применила к ней проклятие Круциатус в Малфой Мэноре. После судороги руку еще минуту покалывало там, где все еще слабо проступало слово «грязнокровка», но она привыкла к этому ощущению, не в приятном смысле, конечно, просто после двенадцати лет она знала, что это такое и что это пройдет. Гермиона попыталась отвлечься, перечитывая последнее предложение, на котором остановилась, напоминание о Малфой-Мэноре было последним, в чем она нуждалась перед этой встречей.       Раздался стук в ее дверь, она подняла глаза, в очередной раз вздохнув, положила письмо обратно на стол и, выпрямившись на стуле, прочистила горло:       — Войдите.       Дверь открылась, и вошел ее помощник Деннис.       — Драко Малфой здесь, чтобы увидеть вас, мисс Грейнджер.       Прежде чем у нее появилась возможность ответить, Малфой протиснулся мимо парня в комнату и остановился посреди кабинета, по всей видимости, чтобы его появление произвело должное впечатление.       — Доброе утро, Грейнджер, — сказал он тоном, который можно было бы назвать веселым, если бы не холод в его глазах.       — Малфой, — коротко кивнула она, указывая на стул перед собой и перевела взгляд на своего помощника. — Спасибо, Деннис.       Деннис оставил их в ощутимой тишине, щелкнув за собой дверью.       — Драко, — сказал Малфой через мгновение, выходя вперед.       — Что?       — Драко. Не Малфой, — повторил он ровным тоном, когда остановился перед ее столом, игнорируя ее предложение сесть. — Я хотел бы знать, почему ты отклонила мой запрос на финансирование.       Ее мысли все еще крутились вокруг заявления, которое он сделал о своем имени, но она не теряла сосредоточенности на текущем вопросе.       — Потому что я не думаю, что результаты, которые вы получили в ходе тестирования, являются достаточно убедительным доказательством, и что ты реально можешь сделать то, что здесь описывается.       — Я совершенно точно могу, Грейнджер. Как ты можешь увидеть из предоставленных мною данных, каждая партия зелий, которые мы готовим, дает все меньше побочных эффектов и больше соответствует намеченным результатам. Я признаю, что они еще не достигнуты, но именно поэтому я здесь. Нам нужно больше денег для вложения в компанию, чтобы мы могли достичь намеченных целей, мы уверены в себе, и наш запрос вписывается в Раздел 43 законов о финансировании магических корпораций: «Исследовательские и опытно-конструкторские проекты, способные улучшить повседневную жизнь в волшебном мире с помощью средств исцеления, зелий или других подобных оздоровительных чар и средств защиты».       — Я в курсе Устава, — Гермиона слегка прищурилась, глядя на него. — Но я не уверена, что ваши зелья были созданы с учетом пользы для общества.       — Я подробно изложил все причины в первоначальном запросе.       — Я прочитала твой запрос.       — Ну, только потому, что ты не понимаешь концепцию, — он четко произносил каждое слово, — это не означает, что наши продукты плохие.       — Я действительно понимаю это…       — Очевидно, что нет. Эти продукты готовятся специально для того, чтобы устранить некоторые остатки Темной Магии в организме волшебников, подвергшихся проклятиям во время войны, — прервал он ведьму, разочарованный ее отказом и начиная терять хладнокровие. — Ничего подобного этим зельям никогда раньше не производилось. Я обнаружил смесь ингредиентов, необходимую для устранения следов Темной Магии, Грейнджер. Как ты можешь говорить, что не видишь в этом пользы для общества?       — Я понимаю, что ты пытаешься сделать, — огрызнулась она, — но я не верю, что у тебя были благие намерения принести пользу обществу, создавая их. У меня проблемы с финансированием этого проекта по той причине, что ты явно просто пытаешься извлечь выгоду из трагедии, к которой сам же был причастен. Кроме того, я думаю, вам еще многое нужно доработать, чтобы продукция могла выйти на рынок, у вас все еще слишком много побочных эффектов, которые помешали бы нам когда-либо в будущем одобрить эти зелья для использования гражданами, что делает ваше текущее «открытие» пока немного бесполезным. И я не уверена, что средства, которые ты ищешь, приведут вас туда, где Департамент по Регулированию Экспериментальных Заклинаний и Зелий смог бы это одобрить.       Драко положил руки на стол, наклонившись к ней.       — Они могут стать невероятно полезны для всего волшебного мира, как только будут устранены некоторые недочеты. И я делаю это не для того, чтобы нажиться на трагедии. Не притворяйся, что знаешь, кто я такой.       Гермиона была немного озадачена его последним заявлением, поскольку выгода для себя была именно тем, что она ожидала от него.       — Тогда почему, Малфой? Тебе вдруг стало не все равно?       — Драко, — сказал он низким голосом, и отражение его глаз запылало в ее. — Какая разница, каков мотив? Единственный факт, который имеет значение, — это то, что как только я усовершенствую эти зелья, они улучшат жизнь людей. Я знаю, что предстоит пройти долгий путь, но я также знаю, что могу сделать это. Если ты просто поставишь свое чертово имя в моем запросе на финансирование.       — Не то чтобы у тебя не было средств. Просто используй деньги своей семьи, если это так важно для тебя.       — Я не стремлюсь связывать это открытие с фамилией Малфой, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Да, я использовал часть своего наследства от бабушки и дедушки для первоначального запуска и текущих расходов, потому что, веришь или нет, моя бабушка была достойным человеком и хотела бы, чтобы деньги пошли на благое дело. Но для протокола, бóльшая часть этого наследства была пожертвована на благотворительность. Не стесняйся проверить квитанции. Все остальное, что я вложил в создание и развитие этой компании, было сделано на деньги, которые я заработал за шесть лет работы помощником аптекаря. И я потратил еще пять лет на исследование и разработку этих зелий, и это время я просто так не выброшу впустую. Это мое наследие, и я не буду строить его на деньги моего отца.       Гермиона открыла рот, чтобы ответить, но ничего не вышло. Это совершенно не вписывалось в ее представление о том, как пройдет эта встреча. Она снова закрыла его, пристально глядя на волшебника. Было много вещей, которые она могла увидеть в его взгляде: он был полон решимости, несомненно, возмущен и немного зол на нее, но она не могла разглядеть никаких эмоций за пределами этих; никакой подлости или обмана. Девушка гордилась тем, что довольно хорошо разбиралась в людях, но с ним было трудно. Она предполагала, что Малфой просто пытался добиться своего и хотел заставить Министерство оплатить его расходы. Но его ответы на ее вопросы подтолкнули Гермиону в направлении к мысли, что этот проект важен лично для него. Не в финансовом плане. И к этому откровению она была не готова.       — Я еще раз рассмотрю твое предложение и обдумаю его, — наконец сказала она. — Мы можем встретиться в пятницу.       Он оттолкнулся от ее стола, поправляя пиджак.       — Спасибо, — по его тону было слышно, что он все еще был расстроен, но это лучшее, что он мог сейчас получить от нее. — Тогда увидимся в пятницу. С любыми вопросами ты можешь обращаться к моей помощнице Сьюзан.       Он повернулся, чтобы уйти, даже не оглянувшись, а она с любопытством смотрела ему вслед, затем взяла лежащие перед ней бумаги, чтобы перечитать их еще раз. Возможно, она слишком поспешила с выводами, когда предложение впервые попало к ней на стол.       Девушка нечасто видела Драко со времен войны (это имя звучало странно даже в ее мыслях, и она удивилась тому, что он так упорно на нем настаивал). Гермиона ожидала, что он вернется в Хогвартс со всеми остальными, кто пропустил занятия на седьмом курсе, но она отчетливо помнила, как почувствовала облегчение, когда его там не оказалось. В последние несколько лет она иногда видела его то тут, то там, когда он бывал в Министерстве по вопросам, связанным с бизнесом: разрешения, лицензии, утверждения зелий, и прочих, подобного рода вещей. И он никогда не был с ней особенно мил.       Гермиона начала свою карьеру в Департаменте Регулирования и Контроля Магических Существ, где провела первые пять лет, работая так усердно, что ее повысили до руководителя Отдела Одомашненных Существ. Она провела следующий год тесно сотрудничая с командой Министра, чтобы принять некоторые законы о домашних эльфах, как всегда и мечтала. Из-за нее был принят закон, согласно которому всем домашним эльфам должна предлагаться компенсация за их работу, и теперь они имели право подавать жалобы на несправедливые условия труда в Министерство. Однако для домашнего эльфа не было обязанностью принимать компенсацию или использовать свои новые права; она узнала, что значительное количество домашних эльфов не хотело иметь ничего общего с изменениями, и в конце концов ей пришлось с этим смириться. Но она сделала все, что могла, чтобы, по крайней мере, дать каждому из них возможность выбора.       Когда спустя шесть лет после окончания Хогвартса ведьма добилась этих результатов, она оказалась не в восторге от будущих перспектив в Департаменте и быстро подала заявку на должность в канцелярии Министра в качестве помощника Заместителя Министра, где много времени уделяла бумажной работе, одновременно изучая все тонкости процессов, чтобы в дальнейшем продолжить свое продвижение наверх. Два года назад Гермиона заняла должность Заместителя Министра, когда оно снова оказалось вакантным. Так у нее появилась возможность чуть глубже внедриться в политическую систему: присутствовать на важных встречах с Кингсли, узнавать о том, как правительственные ведомства слаженно работали, как внутри, так и с внешними организациями, такими, как бизнес в Волшебном Мире.       Когда она присоединилась к команде Министра, Драко как раз в это время тоже довольно часто начал появляться в Министерстве, поскольку находился в процессе создания своего бизнеса и получения всех разрешений, необходимых ему для открытия и начала своих исследований. Его отношение к ней всегда оставалось таким же, как в Хогвартсе: высокомерным и как будто он был выше всех процессов, через которые должна была пройти каждая компания, чтобы поставить галочки в графах соответствия. Но сегодня он был немил иначе. Так, будто он действовал из искренних побуждений, будто у него могла быть законная причина быть раздраженным ее отказом. Так что, возможно, это она была неправа.       

***

      В тот вечер Гермиона вернулась домой, но прежде чем пойти в свою квартиру, девушка поднялась к своему соседу и постучала в дверь. Она услышала шарканье ног изнутри до того, как дверь открылась.       — Привет, Гермиона, — прислонившись к дверному косяку, ей улыбался Гарри.       — Привет, Гарри. У меня есть дилемма, о которой я хотела бы с тобой поговорить.       — Заходи, — он отступил, чтобы она могла пройти, и закрыл за ними дверь.       — Похоже, тебе нужно немного прибраться, — она оглядела беспорядок в одежде и бумагах, разбросанных по гостиной.       — Испытания и невзгоды, связанные с одинокой жизнью и тем, что я приношу свою работу домой, — ответил он, улыбаясь, — не причина быть чрезмерно организованным, когда вы с Роном единственные, кто когда-либо заходит ко мне.       Она бросила на него усталый взгляд, прежде чем переложить его свитер и сесть на диван.       — Так в чем дело? — спросил он, садясь с противоположной стороны.       — Ну, этим утром в мой кабинет наведался Драко Малфой, — начала она, когда Гарри в ожидании посмотрел на нее. — Несколько месяцев назад он подал запрос на финансирование в канцелярию Министра, который я рассмотрела и отклонила. Он работает над партией зелий, каждое из которых связано с послевоенной травмой того или иного типа.       — Как, например, что? — Гарри склонил голову набок, глядя на нее, теперь еще более заинтригованный.       — Ну, куча разных, начиная от чего-то столь же простого, как более сильное успокоительное, только без очевидных побочных эффектов, из-за которых трудно скрывать, что принял его. Ты же знаешь, что то зелье делает тебя немного чересчур расслабленным и, э-э, туповатым.       — Да, я помню, как смеялся, когда Рон сказал мне, что Эррол умер. Draught of Peace на самом деле не позволяет тебе проявлять никаких эмоций, кроме спокойствия и беззаботности, которые действительно могут выйти боком в подобной ситуации. Трудно воспринимать это нормально, чтобы бороться с… э-э, не очень радостными чувствами, которые все еще имеют тенденцию иногда накатывать.       — Верно, — с пониманием ответила Гермиона. — Итак, у него есть несколько подобных повседневных средств, но также есть некоторые зелья, которые направлены на то, чтобы обратить вспять или устранить следы темной магии и проклятий. То, от чего никто никогда не находил лекарства. Он просто предоставил обзор каждого из них и статус около десяти зелий, которые он перечислил в разработке.       Гарри кивнул, явно впечатленный.       — Как ты думаешь, почему он работает над этим проектом?       — Этим вопросом я задавалась с тех пор, как прочла его предложение, — сказала она, покачав головой. — Я просто сразу предположила, что он пытается найти способ получить большую прибыль от войны. Иначе зачем бы ему тратить первые пять лет работы в новой компании на разработку экспериментальных зелий? У него есть отдельный сектор бизнеса, созданный для приготовления стандартных одобренных зелий, которые он может продавать местным аптекарям, но его деньги активно вкладываются в разработку, так что становится ясно, что получение быстрой прибыли не являлось его непосредственной целью.       — Может быть, он хочет попытаться все исправить, — тихо ответил Гарри.       — Вот почему я хотела поговорить об этом с тобой, — сказала Гермиона, вздыхая. — С начала войны у тебя была необъяснимая слабость к Малфою, когда бы о нем ни заходила речь. Я этого не понимаю, но хочу понять, потому что, возможно, я смогла бы увидеть иную мотивацию. Дело не в том, что я не понимаю потенциальных выгод от этого проекта, просто есть другие факторы, которые следует учитывать, когда думаешь о том, куда должны пойти деньги, которые мне доверили распределять.       — Прежде чем я перейду к делу, почему ты отклонила его просьбу, если видишь преимущества? — спросил Гарри, желая узнать всю историю целиком.       — Ну, моя первоначальная причина была из-за нежелания финансово поддерживать кого-то, кто пытается извлечь выгоду из чего-то настолько ужасного, как война. В которую он внес свой вклад. Но помимо моих личных чувств по поводу желания распределять деньги на этически ориентированные проекты, результаты его исследований также сыграли свою роль в моем решении. Несмотря на то, что исследования демонстрируют прогресс, все еще слишком много побочных эффектов, чтобы зелья могли быть одобрены для лицензированного использования. Серьезные недостатки. Он знает это, и именно на это пойдет финансирование. Больше исследований, больше тестов и так далее. Но, видя, сколько времени ему потребовалось, чтобы достичь нынешнего прогресса, я просто не уверена, что деньги, которые он запрашивает, перекроют пропасть между тем, что есть сейчас, и тем, что ему нужно достичь. Конечно, я понимаю, насколько выгодно было бы такое вложение, если бы он смог добиться намеченных целей в конечном итоге. Но это определенно не гарантированный выигрыш, и на моем столе также есть другие заявки на финансирование здравоохранения, которые нужно рассмотреть. Хотя его работы — самые интересные из всех, но это затратило бы весь наш бюджет на один его проект. А для этого нужно очень сильно верить в Малфоя.       — Твои сомнения обоснованны с точки зрения представителя правительства, — сказал Гарри. — Но мне кажется, что это того стоило бы. Я думаю, это может изменить жизнь людей к лучшему. Мы с тобой оба знаем, с какими вещами людям приходится справляться в своей повседневной жизни, даже спустя столько времени после войны.       — Я знаю, — призналась она, — не мог бы ты просто дать мне немного веры в него. Почему ты думаешь, что я должна ему помочь?       — Я просто считаю, что он изменился, — сказал Гарри. — Он уже не тот мальчик, которым был в Хогвартсе.       — Он, безусловно, все еще расхаживает с напыщенным видом, — возразила Гермиона.       — Я уверен, что у него это есть, если застать эту его сторону, — согласился Гарри. — Но если ты попытаешься поговорить с ним, то поймешь, что я имею в виду. Ты столкнулась с ним только по вопросам Министерства, а он бизнесмен, который хочет довести дело до конца. Но на протяжении многих лет у меня периодически случались душевные беседы с ним, и я знаю, что он попытался оставить прошлую жизнь позади. Прошло двенадцать лет, Гермиона. Он просто вырос.       Гермиона сделала паузу, обдумывая свой следующий вопрос. Тот, который вертелся у нее на кончике языка тысячу раз и никогда не срывался.       — О чем ты говорил с ним в тот вечер, когда пригласил его выпить после суда?       Гарри был слегка удивлен этим вопросом. Он ожидал услышать его много лет назад, но не сейчас...       Тогда, после того, как Верховный Колдун Визенгамота зачитал вердикт, оправдывающий парня, Гарри сказал и ей, и Рону, что хотел бы поговорить с Малфоем, но ни один из них не был заинтересован в этом. И друзья никогда не спрашивали, как все прошло, будучи все еще слишком ослепленными его участием в войне. Оба просто хотели оставить Малфоев и войну позади и начать двигаться вперед.       Гарри вспомнил тот поход в «Кабанью Голову», пока пытался придумать, как подвести итог тем трем часам, которые они с Малфоем провели там много лет назад.       — Ну, сначала я извинился за то, что произошло в результате нашей дуэли в туалете на шестом курсе, мне нужно было снять этот груз. И объяснил ему, почему давал показания от его имени. Сказал, что благодарен его матери за то, что она рискнула пожертвовать собой, чтобы сохранить мою тайну в те решающие моменты в лесу. Я спросил его, каково это было — стать частью Пожирателей Смерти, поскольку мне было ясно, что он не хотел этого. Я спросил, почему он был занозой в заднице в течение шести лет в Хогвартсе, — Гарри слегка улыбнулся, вспоминая их разговор: тогда казалось, что с их последней встречи прошли годы осознания, а не несколько мирных месяцев, парни смогли выложить все на стол и забыть общую историю. Они признали, насколько похожим было их детство, даже при всех различиях: оба встали на путь, который кто-то другой выбрал за них, и пытались соответствовать ему.       И хотя Гермиона с Роном не понимали его желания помириться с Малфоем, ему самому это было необходимо. Гарри видел раскаяние, которое испытывал Драко после всего случившегося. Он видел его на астрономической башне: каким испуганным он выглядел, каким мальчиком он в действительности был в то время и перед каким выбором он стоял. И Гарри наблюдал за ним после Финальной Битвы, как, стоя рядом со своими родителями в углу Большого Зала, парень сломался. Тогда он решил, что будет свидетельствовать в пользу него и Нарциссы в благодарность за их помощь, и тогда он осознал, что хотел бы раз и навсегда прояснить ситуацию и протянуть оливковую ветвь.       — А потом я спросил его, как он справляется с последствиями всего этого и что решил делать со своим будущим, — ответил ей Гарри. — Он не насмехался ни над чем из того, что я говорил, и не игнорировал мои вопросы. Ему было неловко, но он был благодарен, что я сделал шаг навстречу. Мы с ним оба знаем, что я уберег его от Азкабана. Но из всего, что он произнес в тот день, я наиболее отчетливо помню, как он сказал, что чувствует себя растерянным в отношении того, как найти баланс между движением вперед, чтобы добиться чего-то от себя, и тем, чтобы также сознательно позволить своему прошлому быть частью его, как способ принять ответственность за то, что он совершил. Это было… глубже, чем я ожидал, и это как бы засело у меня в памяти. С тех пор у нас не было подобных встреч, но мы довольно часто сталкивались друг с другом в городе, и всякий раз он останавливался на несколько минут, чтобы поговорить, и всегда был очень искренен. У меня нет никаких сомнений в том, что он вырос и изменился. Но я уверен, что как бизнесмен он по-прежнему обладает всеми амбициями и манерами типичного слизеринца.       Гермиона слушала его рассказ, стараясь сохранять непредвзятость. Она знала, что Гарри хотел поговорить с Малфоем после суда, но в то время она все еще была слишком поглощена воспоминаниями о поместье и Дьявольском Огне в Выручай Комнате, чтобы пойти на встречу и попытаться понять его точку зрения или даже услышать извинения. Но с тех пор прошло двенадцать лет, и им было уже почти по тридцать. Она все еще придерживалась тех же взглядов по отношению к нему, потому что у нее не было причин пересматривать их. Однако, увидев, как сильно Малфой настаивал на том, что зелья важны для него, она почувствовала, что готова попробовать понять причину.       Девушка все еще злилась на него из-за войны. Она смирилась со всем, что произошло, и продолжала жить своей жизнью. Хотя все еще ощущала последствия произошедшего, они все так или иначе ощущали: физически, ментально, это зависело от дня. Было много вещей, из-за которых она до сих пор просыпалась в холодном поту в четыре часа утра. Но сейчас Гермиона не винила лично его в том, что произошло. Тогда как десять лет назад она возложила часть этой вины на Малфоя, так как он ассоциировался у нее со всем этим.       Малфой сделал неправильный выбор, это не обсуждалось, но она смирилась с тем, что в конце концов он не хотел быть частью всего этого. Она видела сожаление и раскаяние в его глазах во время суда. Гермиона знала, что, хотя он и был тогда в поместье, и искал их в Выручай Комнате, он не пытался причинить им реальный вред ни в одном из случаев. Это были Беллатриса и Крэбб. Они были виновны, а Малфой просто… оказался там. Просто был недостаточно храбр, чтобы пойти против своей семьи или друзей. Из-за этого осознания она постепенно, на протяжении многих лет, избавлялась от обвинений в его сторону. Но это не означало, что девушка забыла об их противостоянии в школьные времена и о чувствах, которые он вызывал в тот период жизни. Но впервые она задалась вопросом — как война повлияла на него, как она его изменила, пытался ли он сделать что-то, чтобы искупить свою вину.       — Я собираюсь одобрить его просьбу с учетом непредвиденных обстоятельств, — наконец сказала она. — Я хочу участвовать и следить за процессом: в том, как расходуются деньги и как продвигаются испытания. Но я теперь немного лучше понимаю твой взгляд на это, и я правда вижу потенциал в этих зельях, если Малфой сможет заставить их работать, поэтому я дам ему преимущество обоснованного сомнения.       — Я думаю, это правильное решение, — со всей серьезностью ответил Гарри. — А теперь, хочешь остаться на ужин? У меня в холодильнике есть кое-какие остатки от миссис Уизли.       Гермиона усмехнулась.       — Конечно, Гарри, остатки — это здорово. А потом мне придется вернуться домой, чтобы подписать это письмо с одобрением. И Живоглот будет не в духе, если я не принесу ему ужин в течение следующего часа.