***
Хирако Шинджи нравился Момо намного больше, чем когда-то Айзен. Айзена она боготворила, восхищалась им и считала своим кумиром, но это не было симпатией — к учителям относятся исключительно с уважением. Хирако же был даже не столько начальником, сколько другом, забавным, веселым, иногда раздражающим, но умеющим быть серьезным. Он вел себя с Хинамори, как с равной, но при этом опекал ее, защищал, страховал и всячески давал понять, что хотя ценит ее способности и видит ее огромный потенциал, но не позволит лейтенанту перетруждаться и работать на износ. И все же часто Хирако заявлял, что бумажки пусть забирает себе Момо, чему она, впрочем, была рада — документация успокаивала и помогала забыть о проблемах, сосредоточившись на цифрах. Когда же цифры начинали плясать у нее перед глазами, Хирако появлялся (как чувствовал!), забирал у Хинамори отчеты и отправлял спать. Или гулять, если на дворе был день. Без него она бы попала в Четвертый с переутомлением. Хирако Шинджи был бы идеальным капитаном, если бы не одно «но». Хинамори чуть не застонала, когда Хирако вошел в ее кабинет. По выражению его лица было понятно, что наступило время ежедневного скандала. Практически семейного. Наверное, так отец мог бы отчитывать дочь — если бы отцы сердились на дочерей за такие вещи. Плюхнувшись на диван, Хирако широко оскалился в улыбке. — Вы с Хицугаей сегодня гуляли вместе? Да откуда он знает?.. Момо идеально скрывала свою реяцу, ее не мог заметить даже Широ, если она хотела… но Широ свою реяцу не скрывал. И в Готее-13 везде были глаза и уши рядовых, а бойцов Пятого отряда Хинамори лично учила контролю духовной силы. — Мы не гуляли. Мы вместе несли отчеты в Первый, — буркнула Момо. — Что, даже ни о чем не говорили? — недоверчиво сощурился Хирако. — Нет, — отрезала Хинамори. — Поссорились? — ужаснулся Шинджи. — Совсем-совсем не разговаривали? — Ну… — замялась Момо. — Поздоровались. Немного обсудили дела… — Ух ты! Вы говорите о делах! — искренне обрадовался Хирако. — Чудесно! Это огромный прогресс! Хинамори покраснела. — О чем вы? — Ну как о чем? Рано или поздно вы начнете встречаться! — заявил капитан. — Ну уж нет, — твердо ответила Момо. — Ничего подобного. Мы с Широ просто друзья. Прекратите нас сватать! — Но неужели ты его не любишь? — Не люблю! Не так! Ясно вам? — Хинамори хлопнула о стол стопкой бумаг. С Айзеном она всегда говорила преувеличенно вежливо. На Хирако с легкостью повышала голос и могла отчитывать его, словно это она была старше по званию. — Я-асно, — протянул Хирако. Судя по его хитрой ухмылке, ясно было нечто другое. Хинамори с тоской подумала, что с удовольствием бы повторила за Саругаки, запустив в капитана тапком. — Лучше бы собой занялись, — проворчала она. — У вас нет своей личной жизни? — Как тебе сказать, — Хирако потер затылок. — Есть. Но ты, Момо-чан, сама себе врешь. Тебе нравится Хицугая. А он без ума от тебя. Это видно невооруженным глазом, а вы оба почему-то упрямо твердите: нет, нет, я его не люблю, я ее не люблю… Момо побледнела. — Вы говорили с Широ? Хирако прикусил язык, осознав, что прокололся. — И… Широ сказал, что меня не любит? — в голосе Хинамори послышались нотки грядущего вероятного взрыва. — Да нет, я… — Убирайтесь! — она резко встала. Субординация спряталась в уголочке, принимаясь рыть окоп. Хирако вошел в шунпо, не заставляя повторять дважды — Момо была хорошей вежливой девочкой, но настолько вспыльчивой, что злить ее не решился бы даже нынешний Главнокомандующий. Себе дороже. Хинамори резко открыла окно. Вдохнула, выдохнула… — Шаккахо! Огненный шар сорвался с руки и поразил яблочко мишени на расстоянии около ста метров. Момо сердито засопела. Как Широ мог сказать такое? Как он… ну и пусть. Она его тоже не любит. Не любит, и все! Они просто друзья! Захлопнув окно, Момо вернулась к бумагам.***
— Рангику, — позвал Тоширо. Мацумото демонстративно проигнорировала капитана, перелистнув отчет. — Рангику, прости меня. Она принялась писать что-то, будто не слышала. — Я дурак! — громко сказал Хицугая. Лейтенант Десятого подняла на него глаза. — Допустим, — согласилась она. — И?.. — И ты можешь устроить в отряде вечеринку, — сдался Тоширо. — Хорошо, — просияла Рангику. — Вы прощены. Но все-таки подумайте о том, что я сказала. А то видно же невооруженным глазом, что вы с Момо друг в друга влюблены, но оба заладили: мы просто друзья, я ее не люблю, я его не люблю… Тоширо побледнел. Мацумото испуганно прикрыла рот ладошкой. В кабинете резко похолодало. — Ты говорила об этом с Хинамори? Ну конечно, подумал Хицугая, говорила, как же Рангику — и не говорила бы, тем более, они с Момо дружат… — И Хинамори сказала, что она меня не любит? — Ну… ой, тайчо, я вспомнила, меня вызывали в Первый! — вскочив из-за стола, Мацумото вошла в шунпо. Тоширо остался один. Значит, Момо все-таки его не любит. Ну и ладно. Ну и прекрасно. Он сам виноват, что упустил момент, правильно сказал — дурак… Может, признаться ей? Завтра же. Он же мужчина, в конце концов.