Сердце труса - самое верное

Церемонию награждения приветствовало настоящее солнце, а не наколдованные для хороших фотографий солнечные лучи. Питер точно знал, что светило решило выглянуть из-за серого покрывала только чтобы посмотреть на торжество старого замка: дементоры наконец убрались из Хогвартса. Впрочем, в их пребывании здесь больше не было никакого смысла. Сириуса Блека поймали, — об этом трубила каждая газетёнка и радостным голосом наперебой вещали из колдорадио, — так что зачем и дальше держать опасных существ рядом с детьми, правильно? Победу над Блеком министр вполне естественно приписал себе. Дескать, именно под его чутким руководством!.. Именно он направил в Хогвартс Люпина, что способен определить анимага-Блека!.. Именно он прибыл в замок первым!.. и много-много другого «именно», конечно же. А вот неудачную идею с дементорами Министр Фадж приписал своей помощнице Долорес Амбридж, и женщина в итоге была с треском и позором уволена из министерства. Питеру было немного жаль неизвестную ему магичку, но не то чтобы слишком. Всё-таки он её даже в лицо не знал, так с чего бы сильно переживать? В общем, все кроме Амбридж были счастливы: Питер спокойно спал, Министр пыжился от ощущения собственного величия, дети вздохнули с облегчением, Ремусу официально разрешили работать в школе, несмотря на его волчий статус. Как-то Министр хитро всё вывернул, и Лунатик по слухам стал чуть ли не его личным приручённым оборотнем. Воспитанным в духе патриотизма и с идеей защищать детей от любой напасти! Ну а что шерстью обрастает… так это, мистер Дамблдор, будьте добры построить какую-нибудь клетку попрочнее. Работает же у вас призрак? И к нему все привыкли, расписание под него подбивают. Так почему бы не работать в волшебной школе вполне себе волшебному оборотню? Питер слышал в размышлениях Министра слова Скамендара-старшего; как оказалось, Ньют с Фаджем были знакомы через третьи руки, а в последнее время сблизились из-за увлечения Скамандера дементорами. Наверняка Ньют науськал Фаджа на нужную мысль… о том, что Министр был человечком легковерным и внушаемым, знали все. — От окна отойди, — посоветовал Ньют. — Не то тебя увидят. Мы конечно в кабинете ЗоТИ, а не в моём, но вероятность всё равно остаётся. Питер хмыкнул, но послушался. Действительно. Не хотелось бы. На поле для квиддича Хагрид и Люпин едва сдерживали слёзы: великану вновь дозволялось колдовать, а оборотню теперь не грозила бедность. С поста преподавателя Луни ушёл бы разве что вперёд ногами: деньги тут платили хорошие, да и работать с детьми Ремусу нравилось. — Глядишь, и проклятие разрушится, — рассмеялся Ньют, когда Питер поделился с ним своими мыслями. — Всё-таки оно на людей рассчитано, а не на оборотней. — Снейп ядом изойдётся. — О, — отмахнулся Скамандер, — а когда он ядом не плещет, скажи пожалуйста? Я скоро начну образцы собирать, вот сколько он плюётся. Что же, и это правда. Ещё какое-то время понаблюдав за церемонией, Питер покачал головой и ушёл вглубь кабинета Скамандера. — Не уверен я, что Хагриду надо возвращать возможность колдовать, если честно. — М? Почему это? — У него странное определение опасности. Точнее говоря, его словно вообще нет. Ньют улыбнулся и склонился над столом: мужчина читал корреспонденцию, накопившуюся за время его отсутствия. — Ну, я же с таким отсутствующим чувством живу… и даже целый. — Всё равно хорошо, что УзМС у детей ведёте вы, а не Хагрид, — поёжился Питер. — Слышал я разговоры… Какое-то время Ньют молча разбирался с письмами. Питер обошёл кабинет, рассматривая причудливых зверей и странные картины, вывешенные для запугивания ребятни. Оборотень тут тоже был, с раздвоенным на конце хвостом… Луни окончательно утвердили как преподавателя ЗоТИ, а Ньют вернулся к УзМС. И это действительно было хорошо, потому что, как упоминал Питер, на место Скамандера директор хотел поставить Хагрида — если Ньют не вернётся из «своей отлучки». Питер всё меньше понимал, чего добивается директор. Ну правда. Насколько бы Хагрид ни был потрясающим и добрым, он же даже школу не закончил, что уж говорить о каком-нибудь колледже. И заслуг у него никаких, а преподавание в Хогвартсе — это всё-таки статус. Да Хагрида хотя бы те же слизеринцы не уважали. Какое тут преподавание? — Блек мёртв. — Что? — Блек мёртв, — повторился Ньют, вставая из-за стола с письмом в руках. — Точнее говоря, не совсем мёртв… его поцеловал дементор. Скамандер отдал Питеру письмо, подписанное лично Фаджем. Петтигрю взял плотную бумагу трясущимися пальцами. То есть, как это… мёртв? — Его же увели на допрос в тот день? — пробормотал Питер, вчитываясь в ровные бездушные строчки; «Дорогой Ньют, такая приключилась с нами беда!..» — Как это… — Видимо, до него добрались дементоры, — бесстрастно сказал Ньют. — Насколько я знаю, Фадж не собирался его казнить. Наследство Блеков теперь осядет в карманах гоблинов, если не найдётся кто-то, кто может его принять… Питер поднял голову и уставился на Ньюта. Лицо у Скамандера — озёрная гладь в безветренный день, ровное спокойствие и тёмная глубина. — Это вы сделали? — спросил Питер. Ньют поджал губы. — Я Блека не целовал, если ты об этом. Но вот что интересно… в культуре дементоров есть такое понятие как «Кхашисс». Дословно — жертва побега. Знаешь, почему «жертва»? — Нет? — Потому что тот, кто сбежал от дементоров, становится их личным врагом. Неважно, что им скажут, они будут стараться уничтожить «Кхашисс» любыми способами. Они, — Скамандер оборвал себя, едва не уйдя в очередную лекцию. — В чём-то ты прав, и я действительно причастен к смерти Блека. — Как именно? — Указал дементорам, где искать беглеца, — сказал Ньют, забирая письмо. — Так что я теперь для них «Тхашисс», «друг из жертв». — …ясно. Питер сел за одну из парт и принялся ожесточённо тереть лицо руками. Почему-то Петтигрю не чувствовал ни носа, ни щёк, ни подбородка. Словно всё заморозилось. — Вы это ради меня сделали, да?.. Ньют, собиравший письма в неволшебный портфель, вздохнул. — Ни в коем случае, мистер Петтигрю. Вы же человек, а я за свою жизнь понял, что людей люблю меньше животных. Последним от меня ничего не надо, а вот люди только и делают, что требуют. Но это конечно же не касается ближнего круга, для которого я согласен на всё, вы понимаете… в общем, я сделал то, что посчитал нужным. Для моей воспитанницы и её забавного ручного зверька. Питер невесело рассмеялся. Да. Мистер Санни точно заслужил больше, чем жалкий Петтигрю, в этом Ньют был прав. Но всё же… — Это законы природы, Питер, — спокойно добавил Ньют, защёлкивая замки на портфеле. — Либо ты, либо тебя. Не воспринимай это близко к сердцу. — У вас профдеформация, мистер Скамандер. Люди не живут по «законам природы». — Никакая это не «профдеформация», — фыркнул Ньют. — У меня опыта больше, чем у тебя, только и всего. И я знаю, когда нужно жить по «законам джунглей», а когда надо включать цивилизованность. Питер кивнул. Смотреть на Ньюта почему-то было стыдно; может из-за того, что Питер этого всего не заслуживал… Блек был лучше, чем он: богаче, красивее, сильнее, в конце концов. Он, наверное, мог бы дать Герте больше, чем Питер… — Мне попросить вдуть душу Блека обратно? — с насмешкой спросил Ньют. Питера передёрнуло. — А это возможно? — Конечно же нет. Этот вопрос для другого был нужен. Понравилась перспектива? Питер всё-таки посмотрел на Скамандера. Нет, не понравилась. Петтигрю сразу стал думать, как избавиться от Блека — на этот раз окончательно. Чтобы этот чокнутый аристократишко не смог даже посмотреть в сторону его хозяйки!.. Герты, то есть. — Вот и не раздувай трагедию, — посоветовал Ньют, подхватывая портфель. — И не засиживайся, в замке много посторонних. Скамандер вышел из класса, оставив Питера в одиночестве. Петтигрю встал из-за парты и вернулся к окну. Глядя на своё отражение в стекле, он не мог поверить, что… …впервые выиграл у Блека. Выиграл в самом важном.