Сердце труса - самое верное

Может, Ньюту Питер и говорил, что Герта вполне способна обойтись одним только обществом Паршивца, однако на самом деле он сам так, конечно же, не считал. Ну что сможет новонаречённый Розмарин по сравнению с Петтигрю, правильно? Крыс всё-таки оставался обычным животным, даже не магическим подвидом. И, сколько бы Грейнджер ни билась над поведением Розмарина, он навсегда останется обычным крысом… пускай и дрессированным. Ему же Герта, к примеру, не сможет пожаловаться ни о чём? Не сможет! То есть, сможет, конечно… но никакого эмоционального ответа со стороны Розмарина не будет — он же крыса, что ему девичье-человечьи проблемы. И в этом Мистер Санни всегда будет лучше, чем какой-то… Паршивец. Не то чтобы Питер ревновал Герту к другому крысу… хотя, возможно, это всё-таки была ревность… в общем, как бы там ни было, а Петтигрю решил на всякий случай напомнить Поттер, что именно он — её любимый и дорогой питомец. Проще говоря, Питер решил провести с Гертой день — как в старые добрые времена, когда их отношения ещё не испытывались на прочность постоянными пропажами Мистера Санни неизвестно где, а Герта не проявляла несвойственных ей черт характера. Когда небо было голубее, трава зеленее, а Питер не ломал голову над проблемами, которые он вроде как вообще решать не должен. Ну да не надо о грустном. Оказалось, что за прошедшее время, которое Питер занимал решением сложных задач и восстановлением своих шантажно-социальных связей, Герта выросла. Впрочем, не то чтобы это стало для Петтигрю откровением: он всё-таки в доме Уизли провёл немало времени, так что отлично знал, насколько быстро могут расти дети. Но видеть этот рост в Герте… в общем, это было даже немного грустно. Словно Поттер не только свою детскость в прошлом оставляла, но и спокойные деньки, опять же. А ещё Герта успела хорошо сблизиться с Малфоем, не потеряв при этом контакта со своей Грейнджер или с Рольфом. Если Герта не была со своими прошлыми друзьями, то она точно находилась рядом с белобрысым. И вроде как там даже проскальзывало что-то вроде первой влюблённости… но Питер не был в этом уверен. Может, детки просто на себе разные модели поведения испытывают. А может там что-то серьёзнее. Кто знает. — Твоя крыса снова с тобой, Поттер? — Миста Санни, видимо, нагулялся, — хмыкнула Герта, почесав Питера между ушами. — Надеюсь, ты больше никуда не сбежишь. Питер возмущённо зацокал, мол, он никогда, ни за что, он всегда рядом!.. но больше для вида: кажется, Герта прекрасно понимала, что скоро снова будет ходить без крысы на плече. Малфой посматривал на Петтигрю со смесью любопытства и брезгливости. Привитое родителями мировоззрение не позволяло наследнику Величайшего В Истории Рода не то что иметь ручную крысу — смотреть в её сторону с положительными эмоциями. Но это была крыса Герты, а Герта Драко нравилась настолько, что это было невооружённым взглядом… вот и мучился Малфой-самый-младший от нерешаемой дилеммы: возмутиться хвостатому рядом или всё-таки задрать нос и великодушно проигнорировать? — Скоро будет игра Слизерина против Хаффлпаффа, — решил в итоге применить игнор Малфой. — Ты придёшь? Герта недовольно замычала и даже остановилась посреди коридора. После уроков мало кто шатался по хогвартским галереям, так что вокруг не было ни души. Только фигуры дементоров за окном — так далеко, что неясно было: это игра воображения или реальная опасность? Небо было тёмным, низ окон покрылся изморозью, а на подоконнике скопились приличные конденсатные лужицы. Хогвартс страдал от присутствия рядом тварей, которых Ньют никак не мог заставить уйти от детей. Дети-то ведь были для дементоров такими вкусными!.. ну точно сладенькие пирожки. Как от таких уйти-то, правильно? Вот и получалось, что никак. Да и Министерство давило, судя по словам Скамандера… а Дамблдору почему-то присутствие тварей рядом было на руку — ничем иным Ньют объяснить вялые действия директора не мог. Они были настолько вялыми, что из действия уже переходили в бездействие. С тем авторитетом и связями, что были у директора, Дамблдор вполне мог бы поднять на уши всю магическую Англию и часть Европы. Но он этого не делал... почему-то. Питер в этом смысле не понимал других взрослых. Почему никто из родителей родовитых деток бучу не поднимал? Всех устраивало, что рядом с их отпрысками, — зачастую единственными, наследниками фамилий! — летают существа, способные одним небольшим поцелуем оборвать всякую надежду на будущее? Странные люди. Питер бы наизнанку вывернулся, если бы его действия хоть что-то значили. Но у него были другие заботы, поважнее… — Не знаю, Малфой. Можно сходить… но я не люблю квиддич, ты же знаешь. — Всего одна игра, Герта! Увидишь, как я разнесу Седрика, и больше я тебя звать на трибуны не буду, обещаю! — Ну… ладно. Да, у Питера другие заботы. К примеру, поиски способа помочь Герте зашли в тупик. Вернее говоря, это Питера завели в тупик: во время очередной его вылазки за пределы хогвартских стен Петтигрю, сам того не желая, столкнулся с местной «легендой» Сибиллой Трелони. Женщина была абсолютно трезва несмотря на все те слухи, что о ней ходили. И даже не удивилась, когда рядом с ней вдруг из крысы вырос Питер. А сам Петтигрю, столкнувшись взглядом с женщиной, — она была без своих вечных толстенных очков, — замер, как и положено правильному грызуну. Как он вообще умудрился её не заметить — большой секрет. У Питера не было никаких идей насчёт этого… — А, — сказала Трелони без всякого интереса, глядя стеклянными глазами сквозь Питера, — ты. Она могла бы закричать, наставить на Петтигрю, — незнакомого мужика, анимага в Хогвартсе! — палочку или хотя бы выстрелить в воздух красными искрами. Вместо этого Трелони просто сказала: — Не там ищешь. Ты смотришь далеко, а ответ совсем рядом, буквально у тебя под лапами. Затем женщина развернулась и прошла мимо Питера в замок, обдав Петтигрю стойким запахом благовоний и жжёной полыни. — Э-э… — мужчина тряхнул головой и проводил взглядом Трелони, вспомнив наконец, что она была правнучкой Кассандры и вообще происходила из древнего рода пророков. — А почему не в стихах? Трелони обернулась; тоненько звякнули амулеты, многочисленные бусы и браслеты. — За стихи платить надо. За пророческий транс и закатывание глаз — по тройному тарифу. Сделать? — Н-нет. Не надо. Спасибо… Она пожала плечами. — Да не за что. У малышки такие покровители, что лучше передать, чем с ними ссориться. Эта встреча не шла у Питера из головы. И, что самое странное, Петтигрю о произошедшем никому не рассказал. Ни Луни, ни Ньюту… а больше он ни с кем и не общался, собственно. — Как думаешь, Миста Санни, — спросила Герта вечером, сидя на кровати и расчёсывая волосы перед сном, — Малфой… скажет мне о своих чувствах? Питер тяжело вздохнул. Да кто его знает-то, этого белобрысого… к тому же вопросы любви, хоть и имели большое значение для подростка, по сравнению с проблемами Питера казались детским лепетом. Несвоевременно рассказанным анекдотом. — Вот и я не знаю, — покачала головой Герта. — Какой-то он… не-ешительный. Она выключила магический светильник и, пожелав Питеру спокойной ночи, завернулась в одеяло. Петтигрю подтащил поттерову мантию-невидимку к изголовью, свил из волшебного шёлка себе гнездо и залез в середину. Холодная струящаяся ткань успокаивала, стоило только начать жмакать её крошечными крысиными пальчиками. Эх, Трелони… «ответ у тебя под лапами», спасибо! Нельзя было яснее выражаться? Или это тоже по тройному тарифу?