Сердце труса - самое верное

— Эй, Поттер? Герта остановилась посреди коридора и обернулась. Питер встал столбиком на девчоночьем плече: ну что ещё этому малфоёнышу было нужно от его гриффиндорки? — Чего тебе, Малфой? — эхом откликнулась на мысли Питера Герта. Драко, — удивительно, но в этот раз даже без своей привычной компании, — нагнал девочку и остановился рядом с ней. Осмотрев Поттер с ног до головы, он недовольно нахмурился. Было отчего, если честно. У Герты и без того были проблемы духовного характера, — потому что Шаман из девочки дух Тёмного Лорда не вытащил, а просто усыпил подселенца, — так ещё и дементоры вокруг Хогвартса совсем не придавали Поттер здоровья. Ни ментального, ни физического. — Скверно выглядишь, — озвучил очевидное слизеринец. Герта поморщилась и отвела взгляд. Питер закатил глаза, прижимаясь тёплым боком к шее Поттер. Ну, Малфой! Нашёл что говорить девочке-подростку, которая каждое утро минимум по часу смотрится в зеркало, выискивая недостатки в собственной внешности! Драко, кажется, уловил недовольство крыса, потому что чуть ослабил собственный галстук и поспешил исправиться: — То есть, выглядишь ты нормально… неплохо… хорошо ты выглядишь! Как обычно, я имею в виду. Просто нездоровой. Герта поджала губы: кажется, исправить ситуацию у Малфоя не вышло. Какая жалость. — Ты меня остановил, чтобы гадостями облить? — Да какие гадости!.. Драко выдохнул сквозь сжатые зубы, полностью оправдывая собственное имя. Не хватало только искры, чтобы взвилось пламя. — Никаких гадостей, Поттер, — процедил Малфой. — Просто я слышал, что ты упала в обморок вчера в поезде из-за дементоров. И подошёл поинтересоваться, всё ли у тебя в порядке. Питер по-другому взглянул на люциусова сынка. Поинтересоваться, значит? Как… действительно, интересно. Раньше Петтигрю бы и не подумал, что малфоёныша может волновать кто-то, кроме его собственной сиятельной персоны. А тут — вы посмотрите-ка! Герта этому вопросу тоже удивилась. И на Малфоя она смотрела с тем же приятным недоумением, что и Питер. — Я… сойдёт. Не могу сказать, что эти существа вызывают у меня восто-г, но всё более или менее. Особенно после шоколада. — Шоколада? — Да, п-офесоу Люпин дал мне плитку. Помогает после близости дементо-ов. Малфой кивнул, выглядя при этом умилительно-серьёзным. — Я закажу пару плиток шоколада, Поттер. Какой предпочитаешь? — М-м-м… любой. Спасибо, Малфой. «Ола-ла, да неужели у нас тут юношеские симпатии? — Питер удивлённо посмотрел сначала на убийственно-серьёзного Малфоя, потом на чуть покрасневшую Герту. — Просто… ужасно. Учитывая все родовые штучки, дети мои, вы друг другу не пара. Интересно, как быстро Люциус объяснит это сынку…» С другой стороны, возможно, Малфой-старший просчитает выгоды и решит, что потенциальные отношения с Девочкой-Которая-Не-Говорит-«Р» будут полезнее, чем сохранение титулов. Да и, учитывая, что от Поттеров осталась одна только Герта, наследовать в любом случае сможет разве что её ребёнок — в семье Джеймса был жёсткий мужской майорат. Хотя у Поттеров и рождалось множество сильных, умных и одарённых девочек, ни одна из них так и не смогла возглавить древний и славный род горшечников. Аристократические заморочки… зато Джеймс очень гордился тем, что женщины из его рода основали несколько других, пускай и не титулованных, но сильных и матёрых семей зельеваров. Один из родовых талантов, в конце концов. «И всё-таки вряд ли Люциус испортит белую малфоевскую породу, — немного грустно подумал Питер, предчувствуя скорую сердечную боль Герты. — Минусы-то могут и перевесить все возможные дивиденды. Главное, чтобы как у Шекспира в его комедии всё не кончилось». — Давай сумку, — Малфой протянул руку; Герта, чуть поколебавшись, отдала ему свою школьную ношу. — Ты на урок сейчас или?.. — Да. То есть, я в класс. Я слышала от тех, у кого миста Люпин уже пъеподавал, что он отлично владеет… мате-иалом. — Неудивительно, — фыркнул Малфой, закатывая глаза. — Учитывая его… впрочем, неважно. Питер ему вторил, хотя крысиное фырканье было больше похоже на чих. Да уж, неудивительно! Петтигрю подслушал, как Луни ведёт свои уроки: минимум «материала», максимум практики. Может, для шебутных детишек так и надо было, однако, продолжи Люпин таким образом, и к ЖАБА или СОВ по ЗоТИ Герте придётся готовиться самостоятельно. Зато УзМС она сдаст на раз-два благодаря лекциям Ньюта и практике Ремуса. Не дожидаясь, пока детишки доберутся до класса, Питер дёрнул Герту за волосы и соскочил с плеча девочки. Поттер, не отвлекаясь от разговора с Малфоем, слепо помахала питомцу рукой — привыкла уже, что Петтигрю может в любой момент пропасть. В кабинет оборотня Питер заходить не собирался. Он и без того рисковал, просто появляясь рядом с Люпином: близость полнолуния делала волчий нюх острым, а уж на память по запахам Ремус никогда не жаловался. Как собака, он мог запомнить любой аромат. И со временем эта память совсем не выветривалась! Питер поспешил отойти от основных школьных путей, чтобы никакой спешащий на занятия студент его не задавил по случайности. Были уже прецеденты… да та же Гермиона, которая, зачитавшись, могла что угодно не заметить — как и вышло в этот раз, кстати, когда Грейнджер за учебником по Трансфигурации не заметила кресло в гостиной. Лежит теперь Гермиона в Больничном Крыле, отдыхает и злится на саму себя: год ещё не начался толком, а она уже пропускает занятия! Как сказала мадам Помфри, очень уж неприятный у Грейнджер случился перелом. Вместо обычного сращивания кости ту пришлось удалять вовсе и выращивать на её месте новую; Питер, несмотря на свой возраст, всё ещё продолжал восхищаться магией и её возможностями. Жаль конечно, что нельзя было решить проблемы по одному только щелчку пальцев… Он нашёл дыру в стене и проскользнул внутрь, на крысиные тропы. Тут можно было передвигаться спокойнее: в Хогвартсе не было более умной, хитрой и матёрой крысы, чем он сам. Коты здесь также водились только волшебные: чистокровки-низзлы или полукровные, но достаточно разумные. С ними даже пообщаться можно было. Эх, если бы не Мародёры, вдруг решившие ворваться в жизнь Питера, то всё было бы очень даже приятно. Хорошая еда, тёплая постелька, обращались с Мистером Санни, опять же, не в пример лучше, чем с Коростой. Да, были проблемы с одержимостью любимой хозяйки, но это ведь, если подумать, можно было решить… или Питер убеждал себя, что это можно было решить; всё-таки был у Петтигрю внутри маленький червячок сомнений, если уж говорить совсем откровенно. Крошечный! Но очень мешающий жить. Питер прошёлся по своим старым схронам, сделанным ещё во время учёбы в Хогвартсе. Всё было на месте: и случайные фотографии, за которые даже сейчас можно было получить неплохие деньги, и неведомо как попавшие в руки маленького Питера письма. Даже кольцо, что когда-то нынешний глава рода Нотт подарил девице из Креббов — и то было на месте, никуда не делось! А вот компромата на Малфоев что-то не виднелось… и куда только подевался? Как и на Блеков, кстати говоря. Хотя последнее было не очень-то и нужно: в бумагах Питера были лишь доказательства чрезмерной жестокости Беллатрикс да любовные пописульки Андромеды. «Тоже мне, новость, про психопатку-то, — подумал Питер, копаясь крошечными лапками в ворохе старых бумажек. — К тому же, ученицу-Беллу я не застал… да оно и к лучшему. Уже в таком возрасте она проявляла… фамильные черты характера, гм. Достаточно было и одного Блека мне на голову!» Расчихавшись от поднятой пыли, Питер недовольно заскрипел зубами. Не то, не то, всё не то… Но это ничего. У него было достаточно времени, чтобы как следует прошерстить все свои нычки и найти подходящую информацию. Что-то пикантное, чтобы его пустили в родовые библиотеки, но не «остренькое», чтобы не прибили сразу за владение подобными знаниями. А если он не найдёт необходимое в своей старой коллекции, то всегда можно заявиться в спальню Дамблдора, где директор хранил записи о своих самых «выдающихся учениках. К бесконечному удивлению Петтигрю, директор свою спальню совершенно не охранял.