Ты и есть мой дом

Ожидание было одним из самых невыносимых чувств. Особенно, если ты сам не понимаешь того, что может произойти в следующий миг. Вот и Ребека не понимала. Девушка со своей матерью и младшей сестрой, засыпающей у нее на руках, сидела на жестком и холодном металлическом сидении в приемной и ждала пока из палаты выйдет врач и расскажет им всю правду. Ей было страшно, очень страшно. Она боялась потерять своего отца, которого любила невероятно сильно и была готова отдать все что угодно, чтобы сохранить его жизнь. Домигес, закрыв глаза молча плакала и молилась богу, чтобы с папой все было хорошо. Валенсия, заметившая слезы на щеках старшей, коснулась пухлыми пальчиками ее лица, стараясь вытереть их. — Почему ты плачешь, Ребе? Тебе грустно? От сказанных Валенсией слов, хотелось разрыдаться еще сильнее. Милая, наивная девочка не понимала всего происходящего, не понимала почему мама сидит рядом с застывшем выражением лица и глядит в одну точку, почему сестра льет слезы, которые струятся по ее белоснежному лицу бесконечным потоком. Трехлетний ребенок не понимал ничего. А Ребека и не хотела этого. Нечего было маленькой жизнерадостной девочке нести на себе столь тяжелую ношу. Она попыталась собрать в себе остатки самообладания и широко улыбнулась, создавая иллюзию радости, о которой и речи быть не могло. — Нет, бусинка, мне не грустно. Я просто очень устала, — сказала она, погладив рыжую макушку Валенсии. — А почему папы нет с нами? — поинтересовалась малышка потерянно смотря по сторонам. — Папа… он уехал ненадолго. Но он вернется, обязательно вернется! В глубине души Ребека знала, что поступает в какой-то мере неправильно, обманывая ребенка, но по-другому она поступить просто не могла. Она посадила сестренку на сидение между ней и матерью, говоря девочке обнять маму. — Исадора, Ребека! Девушка повернула голову туда, откуда донесся знакомый голос. Это была никто иная, как госпожа Белен Гавира, за которой шли также ее сын и муж. Пабло-младший выглядел очень потерянным и взволнованным. Он заметил, как подруга отвернулась на долю секунду, вытирая остатки слез с щек и сердце парня сжалось от вида этой картины. Ему всегда было больно видеть ее слезы, в детстве он говорил, что никогда не даст ее в обиду и будет бороться с любым, кто будет доводить ее до слез, но сейчас полузащитник был бессилен и понятия не имел как помочь плачущей, такой беззащитной и хрупкой Ребеке. В то время как Белен и Пабло-старший пытались привести мать девушки в чувство, разговаривая с пребывающей в шоке женщиной, футболист сел рядом с подругой и молча обнял ее, прижимая голову Домингес к своему крепкому плечу. Она держалась за него так крепко, словно боялась отпустить и потерять свою единственную опору. Парень слышал редкие всхлипы и чувствовал как плечи ее подрагивают в беззвучном плаче. Оторвались они друг от друга лишь в тот момент, когда из операционной вышел доктор. Все присутствующие в миг вскочили со своих мест, а Гави, взглянув на Ребеку, переплел их пальцы, ободряюще сжимая их. — Не стану скрывать, у господина Домингеса состояние тяжелое. Другой автомобиль сбоку въехал в его, оттого и повреждения серьезны. Видимо колени Альваро ударились о приборную панель, после чего и случился перелом левой бедренной кости. А также, ваш муж, госпожа Бланко, получил черепно-мозговую травму, что повредило центральную нервную систему, впоследствии чего он впал в атоническую кому. Исадора закрыла рот рукой и почувствовала как ноги ее стали ватными, а голова закружилась, словно еще немного и сознание покинет женщину. Если бы не Белен, удерживающая подругу, рыжеволосая точно упала бы, не удержавшись на ногах. В голове Ребеки мысли проносились со скоростью света, она не слышала того, что происходит вокруг, не чувствовала как Пабло крепче прижал ее к себе, держа за плечи. Девушка потеряла всю связь с реальностью, будто сейчас она стояла не в коридоре больницы, а была где-то далеко. Собравшись силами, она стала первой, кто смог вымолвить слова в этой непростой ситуации: — И как долго он будет в коме? Врач поправил очки на переносице и дал ожидаемый ответ: — К сожалению, мы не может знать точно, выход из состояния комы - событие, которое практически невозможно предсказать. Примерный срок - около четырех недель, будем надеяться, что так и будет. — Хорошо, спасибо вам, — проговорила Ребека, опуская взгляд вниз. Напоследок, доктор сообщил, что навещать больного можно будет с завтрашнего утра, пожелал им здоровья и удалился. Обе семьи шли в выходу из клиники, отец Гави сказал, что довезет Исадору с дочками домой. Белен, видя ее состояние, не раз предложила остаться с ней, помочь чем может и позаботиться о девочках. Бланко поблагодарив отказалась, а Ребека сама уверила маму друга в том, что они справятся. Всю дорогу девушка смотрела в окно, желая, чтобы этот день поскорее закончился и все его события оказались лишь страшным сном. Пабло не мог перестать переживать за свою подругу, он еще никогда не видел ее настолько сломленной, опустошенной. На руках парня мирно посапывала маленькая Валенсия, время от времени открывая глаза и бормоча что-то себе под нос. — Пабло? — донесся голос рыжей девочки, — Ребе сказала, что папа уехал. Он ведь вернется? — Конечно, моя хорошая. Господин Альваро вернется к вам, не стоит волноваться, — уверял футболист, смотря на расстроенного ребенка. — Ребе плохо без папы. Присмотри за ней, пожалуйста, я не хочу чтобы ей было плохо, — совсем тихо сказала Валенсия, так чтобы никто кроме Пабло ее не мог слышать, в частности старшая сестра, которая казалось давно была не в сознании. — Присмотрю, Валенсия, обязательно присмотрю. Не бойся, я всегда буду поддерживать ее. Доехав до дома семьи Домингес, парень вызвался проводить их. Все также держа на руках сестру подруги, он донес девочку до ее комнаты, помогая Ребеке уложить малютку, чему она была безмерно благодарна. Младшая уже погрузилась в сон окончательно и иногда мило морщила нос. Парень аккуратно накрыл ее одеялом, пока Ребе поправляла подушку под ее головой. — Спасибо, Пабло. — Не стоит меня благодарить, — покачал головой парень, подходя ближе и заглядывая прямо в глаза темноволосой, — Я с тобой, Ребе. Ты можешь положиться на меня, писать и звонить в любое время, просить о чем угодно. Для тебя я всегда свободен. На глаза девушки навернулись слезы. Она совершенно не хотела того, чтобы кто-то видел то, как она плачет, но в случае с Пабло было по-другому. Ей не казалось страшным показывать рядом с ним свои истинные чувства, снимая маску безразличия. Она устала казаться сильной и единственным, кто понимал ее был Пабло. На сей раз Ребека сама обняла друга, скрывая лицо в области шеи футболиста. Домингес ощущала себя в безопасности рядом с ним, будто никакие проблемы и беды были ей не страшны. Парень перебирал темные волнистые локоны между пальцами, закрывая девушку от остального мира собой. Он знал, что был готов пойти ради нее на что угодно, главное, чтобы ей было хорошо. Главное, чтобы на красивых глазах Ребеки никогда не сверкали слезы печали. — Я люблю тебя, Пабло, — прошептала она. — И я люблю тебя, Ребе, — уголками губ улыбнулся парень.

***

Карла узнала о произошедшем на следующий день от самой Ребеки, когда написала ей, спрашивая как у нее дела. Девушка была потрясена этой новостью, предложила вызвать лучших врачей всех Испании, но смущенная Домингес отказалась, говоря, что в этом нет нужды и судьба ее отца зависит не от докторов, а от господа бога. Гарсия во время разговора постаралась немного отвлечь подругу, даже позвала на днях встретиться где-нибудь, если та будет не сильно занята, ведь по себе знала, что в таких ситуациях самое главное было не оставаться одной и не уходить в себя, глубоко погрузившись в собственные гнетущие мысли. На сегодняшней вечерней тренировке Пабло был совершенно несобранным, что не укрылось от глаз всех остальных, в том числе и Карлы. Она знала то, что он сейчас чувствовал и хотела подбодрить друга. Когда художница подошла к Гавире и попыталась с ним заговорить, тот как-то странно отмахнулся и побыстрее убежал в раздевалку, отчего ей стало немного обидно. Эту картину заметил Эрик Гарсия, который шел рядом с молодым полузащитником и решил подойти к темноволосой. — Ты прости его, он сегодня сам не свой, — виновато улыбнулся парень, глядя на поникшую Карлу. — Да, я уже заметила. Тебе не обязательно извиняться за других, Эрик. Все в порядке. Испанец после изнуряющей тренировки был ужасно уставшим. Лицо его раскраснелось, он чувствовал как капельки пота медленно стекают по его вискам, а волосы прилипли ко лбу. Эрик взъерошил свои темные короткие волосы, стараясь придать себе более менее нормальный вид. — А тебе не стоит воспринимать все близко к сердцу. Ты слишком красива, чтобы грустить. Слова Эрика ничуть не удивили ее. Он всегда так с ней общался, постоянно делая различные комплименты. Карла, естественно, пыталась ему сказать, что это немного неправильно, но защитник все равно продолжал невинно флиртовать со знакомой. Касильда, подруга девушки, даже шутила на тему влюбленного в нее Эрика, но всегда получала по губам от художницы. Ей это не нравилось от слова совсем, но и поделать с этим, похоже, не могла ничего. — Когда нибудь ты перестанешь говорить мне такие слова, — улыбнулась Гарсия, наклоняя голову в бок и заглядывая парню прямо в его светло-карие глаза, после чего тот лишь рассмеялся. — Я говорю правду, Карла. Ты одна из красивейших девушек за Земле. — Красивейших и занятых, шел бы ты отсюда, Эрик. Появившийся словно из ниоткуда Педри, заставил защитника поднапрячься. Его сдвинутые к переносице брови, сжатые желваки и серьезный взгляд не сулил ничего хорошего. Гарсия поднял руки вверх, как бы сдаваясь и с улыбкой на лице покинул компанию пары. Гонсалес устремил хмурый взгляд на свою девушку. — Пепи, пока ты не вспылил, он не имел ввиду ничего серьезного. Это же Эрик, он всегда такой. — Жди меня тут, дома поговорим. Слишком резкий тон голоса своего молодого человека совсем не нравился Карле. Педри злился очень редко, но метко. Парня было трудно вывести из себя, но если это и кому-то удавалось, то этому человеку лучше всего было бы съехать на другой материк. А еще полузащитник был жутко ревнивым, что временами раздражало. Почему он не мог понять того факта, что Гарсия выбрала его и не собиралась променивать ни на кого другого, ведь любила одного его безумно сильно. Из раздевалки парень вышел все таким же раздраженным, да и без Гави в придачу, что было совсем странно, ведь обычно он подвозил младшего товарища, у которого не было прав, домой. На вопрос Карлы где же Пабло, он ответил, что сегодня за ним заедет отец. Поездка домой прошла в тишине и крайнем напряжении. Девушка не видела своего молодого человека таким сердитым еще никогда раньше. Казалось еще немного и обычно спокойный и безобидный Педри взорвется и накричит на нее. Когда пара зашла домой, Карла уже не выдержала и решила начать первой. Его молчание пугало еще больше, пусть лучше он будет говорить на повышенных тонах, но хотя бы скажет хоть что-то. — Педро, я не понимаю, в чем проблема? Почему вы все сегодня ведете себя так, словно я пустое место? Что я делаю не так? Получилось немного эмоциональнее, чем она ожидала, но держать в себе свои чувства уже было невыносимо. — Хочешь знать в чем проблема? Мне надоело, что ты флиртуешь с Эриком. С моим, черт возьми, другом! И сегодняшний ваш диалог это далеко не первый случай, — выразил недовольство полузащитник, сняв и небрежно кинув свою джинсовую куртку на край дивана. — Я не флиртовала ни с Эриком, ни с кем-либо другим! Я не виновата в том, что он не держит язык за зубами и болтает без раздумья. Ты прекрасно знаешь как я к нему отношусь и самое главное, ты знаешь как я отношусь к тебе, Педро. Я люблю тебя и всегда была честна с тобой, никогда не лгала тебе и не собиралась. — Просто признай, что не любишь меня больше, что твои чувства по отношению ко мне изменились, что ты остыла и хочешь быть с другим человеком, — устало проговорил Гонсалес, зажмуривая глаза и потирая пальцами переносицу. — Ты хоть слышишь, о чем ты говоришь? Твоя необоснованная ревность выходит за рамки разумного и мне это толком надоело! Если ты и правда считаешь, что я не люблю тебя, значит ты не веришь мне. А если ты мне не веришь, тогда зачем мы вообще начали эти отношения? Давай закончим это здесь и сейчас, уверена тебе будет от этого легче. Голос Карлы задрожал, когда она произнесла последние фразы, как бы она не старалась держаться до последнего. Ей было больно, настолько сильно, что хотелось кричать, разрывая голосовые связки. Ее Педри не доверял ей. Слова футболиста ранили девушку в самое сердце, она была в замешательстве и не понимала, что послужило причиной его недоверия. И ее решение, прямо сейчас, казалось самым правильным, хоть в глубине души она не хотела этого делать, понимала, что совершает ошибку. Гонсалес словно очнулся от услышанного. Он в миг пожалел о сказанном раннее. Парень ни в коем случае не хотел обижать Гарсию, но эмоции взяли верх над ним и он вылил на нее все свое возмущение, скопившееся за долгое время. Несомненно, их общение с Эриком его злило, да еще и до такой степени, что порой хотелось выбить всю дурь из товарища по команде, дабы он оставил в покое его девушку. Ведь он прекрасно знал, что друг испытывал сильную симпатию к Карле и в принципе никогда не скрывал этого. А Педри боялся потерять любимую. — Карла… — Неужели я заслужила этого? Быть может… я была не достаточно хорошей для тебя? Или может любила тебя не достаточно сильно? Я ничего не понимаю, — растерянно сказала она. — Пчелка, перестань, не говори так, пожалуйста, — сожалеюще произнес кареглазый, подойдя ближе и потянув ладони к лицу девушки, с желанием вытереть слезы, которые ручьем катились по щекам художницы, но она не позволила сделать этого, отойдя на шаг назад. — Я поеду к родителям, Педро. Заеду за вещами завтра. И не иди за мной, пожалуйста. Так будет лучше. Гарсия развернулась, собираясь покинуть помещение, но парень поймал ее за руку и рывком притянул к себе. Он обхватил ее лицо своими большими шероховатыми ладонями и заглянул в любимые глаза, цвета темного шоколада и ничего кроме боли в них не нашел. Молодой футболист крепко прижался своими губами к ее дрожащим от плача, чувствуя их солоноватый вкус, на что художница даже не отреагировала, а отстранилась от него, приложив пальцы к его устам. — Не надо, Карла. Не уходи, — прошептал он ей прямо в губы. — Прощай, любимый. Она покинула его. Уехала, оставила полузащитника совсем одного в пустом доме. По щеке Педри прокатилась одинокая слеза и пришло осознание того, что он натворил.

***

Постепенно продолжающийся писк кардиомонитора начал действовать на нервы. Светлая просторная палата казалась настоящим адом для семнадцатилетней девушки, сидящей возле кровати, на которой в бессознательном состоянии лежал ее отец и державшей его за руку. Она смотрела на некогда жизнерадостного мужчину и не могла узнать в нем своего папу. Лицо Альваро было в царапинах, синяках и гематомах. Волосы за эти сутки казалось окончательно поседели. Ей было страшно представить, что чувствовал Домингес-старший в момент аварии, когда другая машина врезалась в его, а тот не успел среагировать и уберечь себя. — Привет, пап. Я где-то читала, что люди лежащие в коме, слышат то, что им говорят, да и вообще чувствуют все происходящее вокруг. Не знаю, слышишь ли ты меня, но я хочу верить в правдивость этой теории. Возвращайся домой, хорошо? И чем скорее, тем лучше. Нам без тебя совсем туго. А еще ты обещал мне день отца и дочки, помнишь? — на этих словах девушка опустила голову, прикусив нижнюю губу и не могла больше сдерживать слез, — Я ведь говорила, говорила тебе чтобы ты не ехал, чтобы остался дома! Ну почему ты меня не послушал, пап? Будь проклят тот момент, когда этот урод сбил тебя! Ненавижу, черт бы его побрал! Дверь в палату отворилась и вошла Исадора, заставшая дочь не в самом лучшем виде. Женщине было тяжело, но она была взрослым, эмоционально сформировавшимся и устойчивым человеком, в отличии от Ребеки, которая хоть и старалась никогда не плакать на людях, была очень ранимой и впечатлительной. К тому же, девушка была сильно привязана к отцу. — Я пойду, мне пора на уроки, — спокойно произнесла Домингес, вставая со своего места и вытирая слезы. — Ребе… — Не стоит, мам. Я в порядке.