Dulcitudo

      Услышав про обвинения, Сонхва пришла в форменный ужас. Кому вообще взбрело в голову обвинять идеального профессора Чона в подобном?!       Педагогический комитет немедленно провел заседание, где студентку Сон с пристрастием допросили и даже потребовали пройти медицинское освидетельствование, которое подтвердило – она беременна. Девушку пытались вывести на чистую воду, добиваясь признания, что отцом ее будущего ребенка является вовсе не профессор Чон, однако она настаивала на своём. В доказательство она передала педкомитету записку, написанную собственноручно профессором, в которой он сообщал, что им надо встретиться наедине.       Отец студентки рассвирепел, когда узнал, о чём и как её допрашивали, заявив, что посадит за решетку весь педсостав университета. Своей дочери господин Сон доверял безапелляционно и в её слова охотно поверил, тут же обвинив Чон Джехёна во всех смертных грехах. Ректор хотел разобраться в деле без лишних эмоций и свидетелей, поэтому попросил уважаемого депутата сдержаться, пока они не проведут внутреннее расследование.       Джехёна с пристрастием допросили, но он всё отрицал, указав, что это Ын Су преследовала его, а вовсе не наоборот. И что никаких записок он ей не писал. По неосторожности он упомянул, что ещё до первого инцидента действительно оставался с ней пару раз наедине, чтобы поставить девушку на место и объяснить ей, как не стоит себя вести. За это и уцепились его обвинители.       Сонхва не могла поверить своим ушам. Почему Ын Су вообще такое взбрело а голову?! Как она посмела возводить напраслину? Как ей не стыдно!? Она шла по территории университета, гоняя эти мысли, пока не услышала разговор парней, куривших за раскидистой елью.       – Говорят, он ее изнасиловал.       – И ты в это веришь?       – А почему нет? В тихом омуте черти водятся. Профессор всегда такой милый и спокойный, но кто знает его настоящего? Вспомните все эти скандалы с айдолами, которые на сцены плюшки, а по ночам в клубах наркотик нюхают и проститутками балуются.       – Ну Чона же не видели в клубах, – вступился третий голос.       – Так это и не обязательно. Вот ты видел Ын Су с кем-то ещё?       – Нет. Но это ничего не доказывает.       – Слушай, – первый говоривший с причмокиванием затянулся и выпустил дым, – она за ним бегала как сучка во время течки. Если б не спала с ним, разве вела себя так?       – И то верно. Но изнасилование?       – Иногда жертвы влюбляются в своих мучителей.       Сонхва не выдержала и подбежала к ним.       – Как вы вообще смеете говорить такое?!       – А что, ты тоже профессора защищать будешь?       – Да ну её, она одна из его фанклуба.       – Причем здесь это? – накинулась на говорившего Сонхва. – Как вы смеете обвинять его в том, что ещё даже не доказано?!       – Так докажут. Дело времени.       – А если нет, ты принесешь публичные извинения?!       – Перед тобой что ли?       – Я уверена, что профессор Чон даже не прикасался к ней.       – Чем докажешь?       – Я тоже, как ты правильно заметил, его фанатка и оставалась с ним наедине. Так вот, он меня пальцем не тронул и даже взглядом не намекнул.       – Ну так ты, возможно, не в его вкусе. У Ын Су и фигура интереснее и губки ей красивые сделали. Наверное, ему нравилось когда она...       Пошлые предположения студента прервала звонкая пощёчина, которую Сонхва с оттяжкой ему отвесила.       – Ты чего творишь?! – возмутился парень, прикладывая ладонь к горевшей и вмиг покрасневшей щеке.       – А ты следи за своими словами!       Не желая больше продолжать бессмысленный разговор, Сонхва развернулась на каблуках и быстрее молнии скрылась в учебном корпусе, а там забежала в туалет, чтобы умыться холодной водой. Какие нахалы?! Мало того, что ещё ничего не доказано, а они такие пошлые вещи обсуждают?! Её буквально трясло от пережитой злости и ненависти к парням. Но ещё больше трясло от страха за профессора. Если даже простые студенты позволяют себе подобное...       Допросы по делу профессора Чона продолжились. По всему выходило, что ему нечем себя защитить, словно весь мир отвернулся от него. Даже фанклуб временно приостановил работу, пояснив, что они не могут поддерживать человека, против которого выдвинуты столь ужасные обвинения.       Окружение Со Ын Су и её сокурсники так же были допрошены и подтвердили, что её никогда не видели с другими парнями и что она действительно несколько раз оставалась с профессором наедине в аудитории после лекций или семинаров.       Хотя подобное происходило задолго до скандала, ещё до первых разборок с отцом девушки, убедить кого-либо, что он больше не допускал личных встреч, Джехён так и не смог. Но самое ужасное, что появились слухи, будто бы Ын Су не первая, с кем профессор Чон оставался наедине.       Скандал набирал обороты. Ын Су при поддержке отца подала заявление в прокуратуру, и против Джехёна возбудили уголовное дело сразу по двум статьям. Его отстранили от преподавания на период расследования. Узнав об этом, Сонхва ни на секунду не засомневалась. Выдвижение обвинений ещё не доказательство вины. Ей казалось очевидным, что это дело подстроено, ведь Джехён никогда не был замечен ни в каких скандалах вообще, даже по мелочи.       Ещё больше её шокировал тот факт, что около трети девушек-студенток, напротив, поверили обвинениям, говоря, что первокурсница выглядит слишком уж невинной и напуганной, а вот профессор слишком скрытен, а это может говорить о его порочности.       Фанклуб профессора объявил о закрытии и роспуске в связи с началом официальных следственных действий. Администраторы публично объявили, что не могут больше поддерживать человека, совершившего столь страшное преступление, да ещё против несовершеннолетней. Сонхва пыталась напомнить им, что пока вина не доказана, человек не может считаться преступником, но её никто не слушал.       Кристальная репутация Джехёна рушилась на глазах. Буквально за месяц от него отвернулись почти все, и лишь некоторые студенты и парочка преподавателей всё ещё верили в его невиновность. Невеста профессора тоже оставалась на его стороне, хотя, конечно, и её этот скандал сильно задел. Свадьбу пришлось отложить на неопределенный срок.       Джехён понимал желание Кён Гон отдалиться на время, когда она сказала, что пока поживет у родителей. Хотя они ужинали вместе и продолжали видеться, он замечал, как девушка напугана и как с опаской посматривает на него. Но ничего не мог с этим поделать.       Начались расследования. Кабинет и квартиру профессора обыскали и нашли у него небольшую коробку старых рукописных признаний от студенток, что сыграло на руку стороне обвинения, ведь об их старости говорил только сам Джехён, а в записках не было дат. То, что это были односторонние признания, хранимые им как добрая память, никого не убедило, как и тот факт, что никто не предоставил ответных писем от самого Джехёна.       В прокуратуре стали утверждать, что профессор давно промышлял развратом и, скорее всего, эта жертва будет не единственной. У Сонхвы от таких подробностей волосы на голове встали дыбом. Что, если в той коробке он хранил и её признание?       Весь преподавательский состав был допрошен в суде, хотя почти никто не дал против Джехёна отрицательных показаний. Только один преподаватель, завидовавший популярности молодого профессора, высказал неоднозначные предположения, которые удобно было трактовать как угодно.       Затем пришла очередь студентов. Допрашивать огромный пласт обучающихся было неразумно, поэтому в первую очередь вызвали тех, чьи письма были обнаружены у профессора, и всех, кто добровольно желал дать показания за или против него.       Сонхва не пропускала ни одного судебного заседания, до головной боли вслушиваясь в речи своих же сокурсников. Некоторые из них несли полную чушь, другие говорили что-то неоднозначное, что можно было толковать во вред Джехёну, но нашлись две девушки, которые публично обвинили его в приставаниях. Когда дошла очередь до Сонхвы, девушка с жаром принялась защищать любимого профессора, подробно рассказала о собственной влюбленности в него и его честном отказе, напомнила всем о его жёстких принципах и том, что за все годы преподавания за ним не числилось ни одного скандала. Но даже она не нашлась с ответом, когда её напрямую спросили, чем они занимались с профессором, когда оставались наедине.       – Это какая-то глупость. Мы не оставались... – растерялась девушка.       – Госпожа, у нас есть трое свидетелей, которые утверждают, что вы лично рассказывали им о том, как оставались наедине с профессором.       Сонхва с ужасом посмотрела на вмиг побелевшего Джехёна, опустившего взгляд в пол. У неё самой лицо горело, но она взяла себя в руки.       – Я не понимаю, о чём вы. Если я и оставалась когда-нибудь наедине с профессором, то исключительно в рамках сдачи экзамена в учебной аудитории, как мы все. Ничего больше не могло быть. Могу я узнать имена свидетелей, кто так нагло врёт?       В тот день имена ей не назвали, но позже они были допрошены в суде и это оказались те самые курильщики, одному из которых Сонхва влепила пощёчину. После слушания она специально подкараулила парня в коридоре.       – Как ты посмел наговорить такое?! – зашипела на него девушка.       – А ты думала, я прощу тебе унижение? Да ни в жизнь!       – Но то, что ты говорил – наглая ложь!       – А ты не докажешь, – ехидно рассмеялся ей в лицо парень и прошел мимо.       Горя праведным гневом, Сонхва отчаянно искала способы защитить себя и разрушить ту напраслину, которую возвели на неё. Но сторона обвинения извратила даже её слова, заявив, что это лишь доказывает, как умело мужчина пудрит мозги юным девочкам и развращает, поощряя их наивные чувства к нему. С каждым судебным заседанием Джехён выглядел всё более бледным и худым. Суд складывался не в его пользу. Он горячо отрицал обвинения в свой адрес, а назначенный ему дежурный адвокат не слишком старался его защитить.       В то же время Ын Су представляли сразу три дорогих адвоката, возможно, поэтому дело шло так, как хотела она. На публике девушка часто плакала или выглядела грустной, в университете держалась особняком, не заводя никаких близких отношений даже с одногруппниками, а потому никто толком не знал, какова она на самом деле.       Живот её рос, и очень скоро даже неверяшим стало очевидно, что студентка и правда носит под сердцем ребенка, возможно, от профессора, ведь обратного никто ещё не доказал. Было решено отложить слушание до рождения ребенка, но Джехёну от этого стало лишь хуже. Выезжать за пределы Сеула и тем более покидать страну ему было строго запрещено, а кроме прочего приходилось являться к надзирателю каждую неделю и давать расписку, что он не собирается скрываться. Его лишили работы и права на преподавание, и ему пришлось временно устроиться доставщиком. Прознав об этом, его бывшие студенты специально вызывали именно его и издевались над ним. Тогда мужчина сменил работу на уборщика и теперь скрывался от всех.       В один из первых апрельских дней Сонхва шла по территории университета, когда буквально лицом к лицу столкнулась с виновницей скандала. Живот Ын Су выпирал, как ей казалось, почти на полметра вперёд, рожать ей было в мае, то есть чуть больше, чем через месяц, а самодовольная улыбка так взбесила Сонхву, что она не выдержала и подошла к виновнице скандала.       – Как тебе не стыдно! – набросилась старшая. – Ты ведь врешь, я точно это знаю! Зачем тебе это?       – С чего мне врать? – подбоченилась та. – Всё сказанное – правда. А ты вообще кто такая, чтобы я перед тобой отчитывалась?       – Вот же нахалка! Просто ответь, зачем тебе всё это? Что ты хочешь в итоге? Заставить его жениться на тебе?       – Ещё чего. Стану я выходить за насильника. Хочу, чтобы его посадили и всё тут.       Сонхва открыла было рот, чтобы выразить целую тираду, но её схватили за запястье и потащили куда-то. К её удивлению это был Джехён. Сегодня его с позором уволили из университета, и он пришел забрать свои документы. Остановившись на приличном расстоянии, профессор опустил руку студентки и укоризненно посмотрел на неё.       – Профессор Чон! Зачем вы меня остановили? Я бы ей…       – Сонхва, я прошу вас не опускаться до её уровня и больше никогда с ней не заговаривать. Пожалуйста, будьте выше этого.       – Но это ужасно, профессор, – всхлипнула девушка. – Все эти обвинения... Так несправедливо и ведь совершенно бездоказательно! Хочу, чтобы вы знали, я не верю ни единому слову! Вы не могли так поступить!       – Я очень благодарен вам за это. Но оставьте мне самому разбираться, вы и так много для меня сделали. Спасибо. – Мужчина поклонился в пояс. – Я лишь прошу, никогда больше не связывайтесь с этой девушкой и не предпринимайте ничего для меня. Я сам постараюсь себя защитить и очистить своё имя.       – Я буду молиться Будде, чтобы у вас это поскорее получилось.       – Спасибо, Сонхва, вы настоящий друг.       – Крепитесь, профессор Чон. Если что будет надо, я всегда помогу и выступлю в вашу защиту.       – Я не стану подвергать вас опасности. Спасибо ещё раз. Мне уже пора.       После этого разговора Сонхва рыдала до конца дня. Он оставался для неё самым добрым и лучшим человеком в её жизни, но она совершенно ничего не могла сделать, чтобы ему помочь.       Судебные заседания возобновились в июне, когда молодую мать выписали из роддома и она уже полностью восстановилась от родов. Джехён появился в суде с новым адвокатом. Этот юрист стоил дорого, но как говорили, выигрывал 99 из 100 дел. Наверное, профессор продал почку и часть печени, чтобы оплатить его услуги, шептались студенты.       Новый адвокат, господин Ли, запросил повторный допрос тех, кто дал показания против Джехёна и обвинял его в приставаниях. За несколько заседаний он жёстко и качественно вывел их всех на чистую воду, найдя противоречия в их словах и заставив публично признаться, что они врали.       Далее, адвокат Ли смог доказать, что письма, написанные студентками, действительно хранились Джехеном, но лишь как память, он даже никогда не отвечал на них. Он предоставил так же результаты экспертизы, подтверждающей большой возраст листков, на которых были написаны эти признания.       У Сонхвы немного отлегло от сердца, когда обвинение отказалось от этих двух пунктов. Она перешла уже на четвертый курс, но интерес к этому делу у девушки не пропадал, она желала лично убедиться в том, что Джехён победит.       Сторона обвинения старалась затягивать процесс как могла. Но следующие полгода адвокат последовательно и жёстко разбирал один довод обвинения за другим, находя доказательства или противоречия в показаниях и заключении прокурора. Он отмёл всё подозрения в адрес других студенток, в том числе обелил имя Сонхвы, снял с Джехёна обвинения в распутном поведении и смог доказать, что изнасилования не было. А если что и было, так лишь по обоюдному согласию. В итоге к следующей весне осталось недоказанным только одно – отцовство Джехёна.       Рожденному Ын Су ребенку скоро должен был исполниться год. Девушка стояла на своем – у неё была унизительная связь с профессором и именно он является отцом мальчика. Адвокат Ли по просьбе Джехёна подал ходатайство о проведении судебно-медицинской экспертизы по установлению отцовства. Ын Су отказалась. Никто не мог заставить её провести подобное исследование. Но её жёсткий отказ адвокат Ли представил как доказательство того, что девушке есть что скрывать.       Ещё пять месяцев понадобилось ему, чтобы добиться этой экспертизы. Сотни поданных жалоб, претензий, требований во все возможные инстанции. Ын Су юлила как могла. То ей не нравилось экспертное учреждение, то забор материала у ребенка вызывал её беспокойство, то она болела или болел ребёнок, то ещё что-то не устраивало. В итоге экспертиза всё-таки состоялась.       Джехён настоял, чтобы на судебном заседании присутствовали присяжные и представители СМИ, он больше не хотел проводить слушания за закрытыми дверями. Ын Су яростно сопротивлялась. Но суд всё-таки пошёл навстречу обвиняемому. Были приглашены присяжные и три представителя аккредитованных СМИ. В угоду Ын Су других слушателей на это судебное заседание не пустили и запретили журналистам снимать её с ребенком в зале суда и за его пределами.       Экспертиза с точностью до 99,9% подтвердила, что Чон Джехён не имел никакого отношения к ребенку, рожденному Сон Ын Су. Даже присяжные, до сих пор относившиеся к подсудимому с предубеждением, удивлённо ахали. Получается, что Ын Су врала все эти годы. Девушка обжаловала экспертизу, и понадобилось ещё полгода, чтобы провести другую, которую обжаловал уже адвокат Джехёна. Была назначена третья и она повторила результаты самой первой.       Не выдержав давления и нагрузки, невеста Джехёна разорвала с ним помолвку, пояснив, что никогда не сможет забыть весь этот ужас, и отменила свадьбу. Этот удар подкосил его даже сильнее, чем всё пережитое в суде. Джехён привык видеть её рядом, и уход Кён Гон оказался для него невероятно болезненным. Расставаясь, она горько плакала, утверждая, что всё ещё любит его, но никогда не сможет забыть пережитого, всех этих ужасных обвинений и судебных слушаний. Она клялась, что верит ему, но у неё не осталось сил, чтобы проходить это испытание дальше, несмотря на то, что он почти полностью очистил своё имя.       Джехён умолял её остаться, убеждал, что они всё переживут вместе и жизнь наладится, но Кён Гон осталась непреклонна. Может быть когда-нибудь в будущем, когда всё забудется, они могли бы попробовать снова.       У него опустились руки.       В конце концов суд устал от этого дела и решил выносить приговор. В прениях Джехён произнес пламенную речь с применением древних латинских истин и просил суд быть объективным и беспристрастным. Его адвокат говорил в более насмешливой манере, а под занавес своего выступления предоставил неопровержимые доказательства, что у Ын Су была связь с немолодым репетитором, который готовил её к экзаменам у неё же дома, и именно он является отцом ребенка. В доказательство, хотя это противоречило судебного процессу, адвокат показал медицинское заключение об установлении отцовства, которое на 87% подтверждало его слова. Адвокат пообещал обязательно возбудить дело о клевете против Со Ын Су и привлечь её к ответственности и возмещению морального вреда.       Чон Джехён был оправдан по прошествии трёх с половиной лет судебных заседаний. Все обвинения были с него сняты, и его имя публично очищено. Однако же осадочек остался у многих. Джехён даже не пытался восстанавливаться в университете, хотя ему и предложили такой вариант. Он попросил адвоката не начинать дело о клевете против Ын Су и отказался в нём участвовать. Но адвокат заявил, что это дело принципа, и он не будет заставлять Джехёна, а проведет его сам и за свой счёт. Кроме того, у него имелись личные причины и претензии к отцу девушки.       Закончив со всем, получив на руки оправдательный договор и бумаги, подтверждавшие его право теперь ехать, куда вздумается, Джехён первым делом отправился к Кён Гон. Уже несколько месяцев они не виделись, он соскучился и надеялся, что ей хватило этого времени, чтобы успокоиться. Но в итоге лишь поцеловал закрытую дверь. Не желая мириться с её отсутствием, он явился к её родителям, которые и огорошили мужчину сообщением, что неделю назад Кён Гон счастливо вышла замуж и теперь находится в свадебном путешествии со своим супругом.       Джехён думал, что его невозможно ударить сильнее.       Увидев в новостях репортаж о завершении слушаний, Сонхва собиралась найти Джехёна и поздравить его с долгожданной победой. Но в университете ей ответили, что профессор в должности не восстанавливался и такой вопрос вообще не стоял на повестке. В его квартире уже поселились другие жильцы, а сама квартира была продана, так как профессору нужны были деньги на адвоката. Сонхва даже обрадовалась, что он продал квартиру, а не почку. Но где его теперь искать?       Девушка потратила немало сил, времени и гигабайты интернета, чтобы выйти на его след. Пару месяцев спустя она сдалась. Профессор просто исчез с радаров. Его не было нигде. Он также удалил все свои странички в соцсетях, всё имевшиеся аккаунты, даже добился блокировки старого сайта, на котором раньше общались его фанатки. Не осталось никаких следов, словно его и не существовало. Сонхва не знала, что и думать. Ей предстояла защита диплома и, может, тогда она предпримет ещё одну попытку разыскать любимого профессора, а пока стоит сосредоточиться на учебе.