Хрусталь и глина

      На колокольне было значительно прохладнее, так что девушке нужно было заранее подумать о том, чем согреваться ночью. Странный архидьякон был нелюдим, но все-таки пустил женщину в значимое для его жизни место. Смирение либо приходит к человеку уставшему, либо к глупому. Звонарь выглядел одиноким, но точно не обделенным умом. В его теле хранилась чистота души, сокрытая от проходимцев. Настоящее сокровище.       Квазимодо ушел с лоджии, коротко попросив Камиллу пойти с ним. Взгляд его блуждал по колокольне, ведь отец серьезно озадачил юношу. - Отец сказал, что я должен дать тебе работу. Прости, но… я не знаю какую. Все будет слишком тяжелым для твоих рук. – Он обернулся, чтобы увидеть ее ответ. - Я могу чистить и полировать их. – Дюбуа указала на ближайшую «певицу» собора. - Да, хорошо. Сойдет для тебя. Нужно где-то спать. Я дам тебе мое место. Маленькая келья, тепло. – Разглядывая колокола, Квазимодо осознал какая проблема была самой главной. – Уши! Нужно найти, как тебе сохранить свой слух, иначе ждет та же участь, что и меня… Будет больно видеть тебя глухой. Очень больно. – Горбун на секунду позволил девушке увидеть его печальный взгляд. Он хотел донести ей, что оглохнуть - значит умереть.       «О Господи, он так переживает за меня, действительно, доброй души человек… Какой я была дурой, что расплакалась при нем. Я ведь чуть не попала в дом терпимости, а теперь, благодаря этому бедному человеку, я спасена.»       Экскурсия по колокольне была быстрой и неловкой. Горбуна терзали разного рода мысли о том, какого будет делить свое убежище с этим прекрасным созданием. Не захочет ли она убежать, упорхнуть от него? Ему хотелось сделать все возможное, чтобы скрасить обстановку дома. Но пока не было ни единой мысли о том, как это лучше сделать. Проводя девушку в келью, он немного замешкался. - Мадмуазель, скажите, Вы действительно хотите тут быть? Не смотря на то, какой …я? – Грубый голос был сдавлен желанием сбежать и спрятаться, но юноша стойко переносил стыд за свой облик. - Да, хочу. Простите, что так вышло утром, я просто… – Не успела она договорить, как горбун рукой остановил ее. Ему не хотелось видеть, как фарфоровый ангел перед ним извиняется. Стыдить или обижать это создание он совсем не желал и никогда бы себе не позволил снова довести до слез. Никто раньше не извинялся перед ним. Никому не было дела до его чувств. Кроме отца. Только Клод заботился и любил его. Но может теперь все изменится, и он больше не будет так одинок?

***

      Обустроив свой маленький уголок с постелью, девушка заметила, как сдержанно и постно живет звонарь. У него была твердая постель без перины, маленький стульчик и стол. Небольшой деревянный крест висел на стене. Больше ничего. Казалось, что никакие мирские дела не просачиваются в это одухотворенное место. Любой из семьи Дюбуа сказал бы, что этот юноша просто бедно живет. Что у него всего-навсего не хватает денег на нормальную постель, на дорогую мебель. И только Камилла была восхищена скромностью этой кельи, как и полагалось каждому служителю Господа. Только со временем люди забыли, что мирское не делает их лучше в глазах Его, дорогие вещи не получится забрать с собой после смерти, нет. Здесь, в этой комнатушке было так спокойно и уютно, как никогда не было в родительском доме. Окруженная комфортом и прислугой, девушка всегда ощущала себя лишней. Теперь же ее терзала только мысль о том, что бедный звонарь вынужден спать на полу.       Когда Камилла полностью обустроилась, было решено начать работу. Мягкий полдень освещал колокольню, неописуемая красота была поглощена пылью. Подойдя к звонарю, девушка легонько тронула его горб, как это делал архидьякон. Квазимодо повернулся в сторону руки, ожидая увидеть священника, но очень испугался, поняв, кто стоит за его спиной. - Простите, я не хотела напугать. – Начала оправдываться Камилла. - Нет, все в порядке. Просто неожиданно. Что хотели? – Покраснев от смущения, юноша все равно был вынужден смотреть на девицу, ведь иначе он не узнал бы, что она говорит. - Не знаю, ведро? Вещи, чтобы мыть тут все? - А, да. Сейчас, я принесу воды и тряпки, подождите пока. Посмотрите, какой красивый полдень. – Горбун поднялся и начал быстро искать что-то в ближайшем шкафу. – Подождите, а Вы не голодны? Уже ведь обед, а Вы так и не ели ничего, да? - Ну, не отказалась бы, если честно. – На счастье Дюбуа, никто кроме нее не слышал, как урчал живот. - Да, я принесу поесть, а потом начнете свои работы, ничего страшного. Подождите тут… Камилла.       Смотря в спину уходящей фигуре, внутри девушки что-то щелкнуло. Она впервые услышала, как звучит ее имя из его уст. Было в этом произношении что-то мягкое и нежное как перышко. Грубый голос еще никогда не звучал таким мелодичным и приглушенным, как сейчас.       «Ох, что-то мне не по себе… Как-то резко жарко тут стало, что произошло? Погода вроде та же, а в груди так горячо, и щеки горят огнем. Неужели…»