Хрусталь и глина

      Мягкие тени на холодном снегу рисовали интересные узоры. Повозка быстро ехала по замерзшим камням мостовой, подводя юную француженку к Собору Нотр Дам. Величественный вид здания как бы говорил, что здесь балом правит духовность и скромность парижан. Однозначно, такой прекрасный вид может стать еще лучше только с музыкой. Время было раннее и, как бы не заставляя долго ждать, раздался колокольный звон. Сначала почти незаметный и тихий, но с каждым новым усилием звонаря голоса медного хора становились все увереннее и громче.       Мелодичный звон из множества колоколов разных тональностей просто восхищал. Именно в таком месте люди могут остановиться и подумать, а туда ли они идут? Стоит ли та спешка их жизни? И у каждого, несомненно, будет свой ответ. Звонарь же был искусным дирижером, что так умело и точно подбирал голоса своих медных вокалисток. - Неужели вы слышите это каждый день? Это ведь просто великолепно! – Глаза брюнетки сияли от счастья, что ей наконец самой посчастливилось попасть в этот город, в эту среду духовности. - Да, мадмуазель, каждый день несколько раз, лучше всего по праздникам, шумиха та еще! Этот бесноватый парень просто сходит с ума от всего этого, говорю вам. – Кучер немного отстраненно вел беседу. По нему было видно, что он не в восторге от звонаря. - Что Вы имеете в виду под словами… - Хотела спросить пассажирка, но ее сразу же перебил заговорщический шепот. - Да то и имею, звонарь оскверняет Собор своим присутствием! Он демон, а его хозяин – демонопоклонник, вразумите же моим словам, мадмуазель.       В смешанных чувствах Камилла покинула карету, все еще восхищенно смотря вверх, желая увидеть происходящее воочию, но с подобного ракурса ничего нельзя было увидеть, пришлось довольствоваться приятным звучанием колоколов.       «Бесноватый звонарь? Демон? За какие проступки можно так называть человека, всецело отдающего себя на служение звонарем? Неужели он кого-то убил? Что, если его колокольня это не выбранная им «келья», а намеренная тюремная клетка? Но разве может человек с грязными помыслами писать такие проникновенные письма? Разве может он так же сильно понять кого-то и помочь исцелиться своими словами? Демон! Что за чушь!? Только необразованные мужланы могут так говорить… но зачем? Может они лишь завидуют ему, и все тут? Неважно.»       Дождавшись окончания утренней мессы, девушка кое-как смогла проникнуть на лестницу к своему «другу по переписке». Архидьякон наверняка не одобрил бы подобного визита, поэтому скрыть свое присутствие на лестнице было необходимостью. Из соображений логики было решено подниматься наверх, аккуратно заглядывая в каждую открытую дверь. Тем самым получилось довольно быстро найти нужный вход, ведь большинство дверей были просто заперты. Перед глазами возникли не самые приятные вещи. Взамен волшебного места таинственной колокольни Собора Нотр Дам, она получила лишь серое пыльное место, где красовались потемневшие колокола. Их могучий вид не радовал, а устрашал. Огромные языки свесились вниз, куда, казалось, ведет бесконечный полет прямиком в чистилище. Повсюду стояла пыль, ведь звонарь не так давно окончил свое прямое назначение. Но его нигде не было видно. Или быть может этого человека и вовсе не видно днем?       Камилла медленно продвигалась внутрь, рассматривая еще гудящие от своих размеров колокола, как бы ощущая их недовольное дыхание. Из-за одной балки выглядывал одинокий глаз. В нем можно было прочитать изумление и злость одновременно. Никто посторонний не должен сходить на колокольню без разрешения самого архидьякона. Но в таком случае Квазимодо мог бы быть предупрежден о госте. Мало того, она еще и без сопровождения. Мужчине не были известны мотивы ее беззаконного визита. - Эй, тут есть кто-нибудь? – Робко начала звать брюнетка, - Меня зовут Камилла, я переписывалась с Вами, месье… - Уходите. Вам здесь нельзя находиться без бумаг, подписанных архидьяконом о посещении колокольни. – Голос звучал грозно, пробирая до мурашек. - Но месье, я пришла сюда ради вас! - Повторяю, уходите. Если у Вас нет бумаг на посещение, то уходите. – Глухой звонарь не мог больше ничего сказать. Цели визита незнакомки были ему непонятны, он просто хотел огородить пташку, случайно залетевшую в логово зверя. Но неожиданно для него самого, девушка начала рыться у себя в сумочке и достала оттуда какие-то бумажки. Не зная, как должна выглядеть подписанная бумага, но умея читать, Квазимодо решил проверить подлинность документа. - Положите это сюда на стол и отвернитесь. Я должен взглянуть на бумаги. – После этих слов он смотрел как незнакомка что-то говорила, перебирала в руках листки и наконец сложила их одной стопкой на небольшом столике чуть дальше в комнате. Положив документы на проверочное место, Камилла отошла от стола на пару шагов, отвернулась и закрыла глаза руками. Квазимодо медленно направился в сторону стола, стараясь одним глазом следить и за девушкой, и как бы наперед заглянуть в написанное на листах слова. Взяв их в руки, мужчина понял, что это не документы о посещении, нет. Это его письма Камилле Дюбуа, что он так старательно выписывал ей. - Вот видите, это я, Камилла! – Девушка резко обернулась, чем застала беднягу врасплох. Он не успел спрятать себя, или сделать хоть что-то, что смогло бы спасти от неминуемого позора.       Вскрикнув, девушка отвернулась обратно, боясь повторить свой трюк снова. Ее фарфоровые ручки покрыла крупная дрожь, глаза налились слезами. Камилла и представить себе не могла, что может существовать кто-то, чей вид так отвратителен и непонятен. Но трястись и плакать было бы очень неприветливо с ее стороны. Все-таки это она решила навестить звоноря, а не он позвал девушку. Теперь ей было понятно почему.       Пока Дюбуа старалась заставить себя обернуться, за спиной послышались тяжелые шаги обратно в темный уголок за балкой. Оттуда раздался грустный и смиренный голос. - Уходите. Я понял кто Вы, мадмуазель, но я не могу заставить Вас составлять мне компанию. Я знаю, какой на вид, и не могу себе позволить мучать кого-то этим. Не пытайтесь мне ответить. Я не услышу ни единого слова. Я глух уже давно… - Его слова звучали как последний рык дикого зверя, что загнан в ловушку. Словно на последнем издыхании, зная, что сейчас его час настанет, он был готов принять любую кару.       Медленно и очень неуверенно девушка все же смогла повернуться обратно. Ее лицо раскраснелось от стыда и слез. По щекам текли горячие капли горя, что брюнетка была не в силах скрыть. Камилле было тяжело признать самой себе, что она не таким представляла себе того романтика, что писал ей аккуратным подчерком о том, как прекрасны колокола, и какая восхитительная музыка окружает его.