Помоги мне все исправить

Кроваво-рубиновый закат вонзался в горизонт, разрывая его на части. Своды святилища рушились с неистовым грохотом, кроша камень в пыль. Каждый удар сотрясал землю, отдавался эхом в ушах, гулом заполняя сознание. Тени тяжёлых облаков сгущались в свинце неба, поглощая неясные контуры приближающихся отголосков бури, словно отрезанного участка жизни, искаженного необъятной эфимерно-кроваво-мозаичной пеленой. Там, где еще недавно царила неотвратимая колдовская мощь, осталась только ватная пустота, нарушаемая лишь стонами ветра, пробирающего искореженные обломки некогда величественного замка, во мгновение ока обратившегося в безжизненные руины. В безмолвном крике, порываясь к освобождению, в руины обращалась и душа Ванды. Путь осознанного избавления — тот же выбор. Пожалуй, самый верный из тех, что ей когда-либо представлялось сделать. — Этерналь… Реверсо… Мортем… Трансмуто! — прохрипела она, пытаясь сдвинуть с себя груду обломков, неподъемной тяжестью сдавливающей едва ли живое, изнеможенное тело. Силы предательски покидали в самый неподходящий момент. Отчаяние ледяной рукой сдавливало сердце. — Акронимус… Веритас… Фатуум… Тяжелый, изодранный глухим хрипом кашель исторгся из гортани и, впечатываясь в бесформенные останки стен, металлическим привкусом оседал на языке. Заклинание требовало неимоверных усилий, вытягивало остатки жизненной энергии, и лишь обрывки роковых слов, по крупицам тлеющие в отголосках памяти, нестерпимой болью вгрызались в глубины измученного сознания. Перед потухающим взором заплясали призрачные черно-алые пятна. По иронии, именно в такой цветовой палитре Ванда и запомнила все свое бренное существование. — Азури… Обливио… Этернус…Фино… — вкрадчивый шепот всколыхнул бесформенные груды камня, некогда хранящие в себе высеченные багровыми нитями витиеватые узлы пентаграмм. Древняя первозданная магия обожгла ладони. В воздухе полыхнул багровый свет, оплетая алым маревом рвущиеся стены. Будто скованные невидимыми цепями, огромные валуны задержались в невесомости. В воздухе повисла могильная тишина, и лишь гулкое сердцебиение отдавалось в ушах оглушительным набатом. Ванда истерзанными пальцами сгребла осыпавшуюся крошку камней; секунда растянулась в мучительную вечность — дыхание замерло. «Сейчас», — рваное пульсирующее свечение теплило подрагивающие кончики пальцев. — Каирос… Летум… Ноэзиус…Иницио… Небо над головой разорвалось; тёмные тучи скрутились во вьющиеся спирали, подобно уродливым лживым зеркалам её внутреннего самонаказания, извергнувшиеся ужасным воем, эхом раскатывающимся по всей долине. Пространство вокруг начало видоизменяться, искажаться, подчиняясь леденящим заклятиям, что рождались из её души, отказывающейся подчиниться разуму. Ало-багровая пелена взмыла вверх разгневанным бушующим стопом, подобно голодному зверю, готовому разорвать всё вокруг. Окружающий мир наполнялся бурлящим потоком хаоса, ускоряющимся и удушающе сгущающимся вокруг нее. С каждым мигом ярость магии становилась всё невыносимее, с силой, порожденной абсолютным самоотречением, разрывалась невообразимыми потоками ослепительного света. Взгляд затуманился отчаянием и решимостью; тень горькой улыбки сорвалась с иссушенных губ и вмиг померкла. Она больше никому не сумеет причинить зла. Никогда. — Закрой… врата… навек! — последнее слово разнеслось всепоглощающим эхо, выплетаясь разверзавшимися вихрями необузданной магии. Ванда прикрыла глаза. Ленты кровавого тумана поглотили в себя истощенную фигурку ведьмы, необъятным плотным сгустком охватили тело, проникая в каждую пору её сущности. Мгновение. Вспышка. Душераздирающий вопль. Видения прошлого стерлись, оставив лишь призрачные образы, наполняющие разум беспросветной тьмой. И пустотой…