Неприкасаемая

-А теперь возьмите черную гелиевую ручку и обведите получившееся в тех местах, в которых хотите сделать акцент. – Оля скосила глаза на сидящего рядом Пашу, он слегка высунул язык и старательно выводил что-то на своем листочке, все занятие он просто не давал ей поглядеть на свое творение, прикрывая его рукой, клятвенно обещая, что все будет, стоит только закончится занятию. На ее собственном небольшом, формата А5 или даже меньше, листочке красовались разноцветные анемоны, недавно вычитала, что они помогают от плохих мыслей, а так как на дворе уже был не сезон для них, решила, что такой мотив прекрасно подойдет для картины. -А теперь поставьте дату и подпись, позже можно будет поставить в рамку или кому-то подарить, - преподаватель ходила от одного ученика к другому, с интересом заглядывая в их работы и старательно подбадривала тех, кто думал, что у него совсем не получилось. Рядом с Пашей она как-то слишком надолго задержалась и взглянув на сидящую рядом Олю мило улыбнулась: -Вам, пожалуй, мои комментарии будут излишними, - брюнетка откинулась на спинку стула, старательно прожигая Рыкова взглядом. В конце концов, не выдержав аккуратно пихнула его по ноге: -Сейчас-сейчас, - буркнул он и наконец закончив отодвинулся, ярко улыбаясь. Оля приблизилась и застыла, шокировано всматриваясь в свое собственное смеющееся лицо, смотрящее на нее с Пашиной картинки, пусть и довольно неумело, крупными мазками, но вполне узнаваемо, на душе так потеплело, забыв, что они не одни брюнетка потянулась и поцеловала мужчину в шершавую щеку. -Ты по ночам рисовать учишься что ли? – она тихонько рассмеялась и обняла его за руку, радостно разглядывая, получившийся шедевр. -Просто талантливый человек, талантлив во всем, посмотри на свои цветочки, хоть сейчас в рамку и продавать, готов поспорить, что ты срубишь на этом состояние. -Дурак, - отстранилась и легонько стукнула по плечу, снова прижимаясь. -Ну как тебе наша сегодняшняя арт терапия? – середина зимы, а на дорогах по-прежнему чисто и если снег и был, то растаял благодаря потеплению. Они медленно идут по направлению к дому, за это время Пашина квартира серьезно преобразилась, они оба начали вить там гнездо, порой поражаясь самим себе, с каким рвением выбирали обои, а цвет новой мебели, а новый сервиз. -Восхитительно, можно я отнесу твою картину Марии? Только покажу и все, - он усмехается по-доброму и накрывает ее руки, сомкнутые на его предплечье своей большой ладонью: -Все что угодно, моя королева, все что угодно, кстати, как продвигается терапия, в последнее время ты совсем перестала рассказывать. -Ну что там происходит, рассказывать толком нечего, результаты ты и сам видишь, спать стала значительно спокойнее, а люди уже не кажутся такими страшными -А Рома, кажется? – она тяжело вздыхает и отводит взгляд в сторону -На самом деле, как раз сейчас это и прорабатываем, пока что ничего не могу с собой сделать, стоит подумать о сексе, закрыть глаза и вот он собственной персоной, я так злюсь, что нет сил даже плакать, а потом перестаю злиться и плачу и так каждый раз, поэтому Мария посоветовала арт терапию и вообще всякого рода творчество, мол вымещай там злость, твори и все такое, но это кажется не для меня, - Паша некоторое время молчит и вдруг дергает ее в противоположную сторону: -У меня есть идея, пойдем-ка.       Час спустя они оказываются в тире, Паша о чем-то шепчется с хозяином, тот согласно кивает и уходит. -Сейчас постреляем, у меня тоже есть к Арефьеву пара невысказанных вопросов, - Оля с интересом оглядывает помещение, специальные наушники и облегченный травматический пистолет, если бы еще вместо цели повесить лицо бывшего было бы прекрасно и вдруг в загончик между стрелками и мишенями выходит тот самый мужчина, с которым Рыков только что общался и к ее вящему удивлению на той стороне действительно оказывается мишень с наклеенной поверх головой Арефьева.              Оля довольно разглядывает испещренную дырками мишень, Паша был значительно точнее, но даже несколько пуль, попавших прямо в цель, делают ее невероятно счастливой, вот оно, что ей было нужно, отомстить или хотя бы поверить в это.       В голове само собой всплывает воспоминание двух месячной давности, она тогда была на работе, взвинченная, злая, всю ночь просыпалась от того, что Арефьев ее доставал и Паше спать не давала, а утром, дождавшись пока он, обессилев, заснет сбежала на работу, прекрасно зная, что доволен он не будет. Дверь без стука открылась и туда тут же полетела ручка, задорно отскакивая от груди. Паша приподнял одну бровь и проследил за траекторией. -Вставай, мы уезжаем -Мне надо работать, Рыков, - он просто сложил все ее вещи в сумку и подошел вплотную, слегка наклонив голову со скептическим взглядом -Ладно, поехали, - она резко дернула из его рук свою сумку и чуть было не выронила ее. Ехали молча, только изредка Паша направлял куда: прямо, налево, направо. Вскоре за окном замелькали деревья, разноцветные литья кружат вокруг, то и дело приземляясь на капот. -Вот тут останови, - она послушно паркуется у обочины, выходит и оглядывает необычайной красоты лес, вероятно летом он тоже хорошо, но осень добавляет ему какой-то особенный шарм. -А теперь кричи, ругайся, матери его на чем свет стоит, можешь даже покидаться чем-то, - она слегка поджимает губы, начинает сначала тихо, опасливо, но все сильнее разгорается буря внутри, и вот она уже кричит во все горло о том, какой же он скотина, как она жалеет, что вообще познакомилась с ним, слезы текут вместе с тушью, она плюет на это кричит, срывая голос. Обессилев падает на колени прямо посреди этих красивых цветных листьев и ей правда легче. С криком и слезами уходит напряжение и злость, Паша тихо подходит и присаживается рядом: -Полегче? -Угу, - она уже успокоилась, слегка поджимает губы и улыбается обессиленной, но счастливой улыбкой: -Спасибо, - он тепло улыбается и помогает встать -Пойдем в машину, умоемся и чаю горячего попьем, я еще бутербродов взял. – Паша берет ее под руку и уводит, усаживает на пассажирское сидение с любовью глядя, с каким аппетитом она ест бутерброды, оно и не удивительно почти целые сутки без еды. -Я уже говорила, что очень люблю тебя? – он согласно кивает и стряхивает навязчивую хлебную крошку из уголка ее губ.