Фиби, фейри и фоморы

Тем временем Фиби Адамс и ее сестра Лили тоже обсуждали недавнего гостя. Лили устроилась на кушетке с книгой, но читать ей явно хотелось меньше, чем болтать, а Фиби вернулась к рисованию, от которого оторвалась из-за гостя и даже не помыла кистей, так что теперь их ополаскивала в кувшине с водой. Умела рисовать Фиби не сказать, чтоб изрядно, но сделать открытки друзьям и знакомым ее способностей хватало, и вроде как выходило даже дешевле, чем покупать. Она не была уверена, так как трудно подсчитать расход акварельных красок. Экономить так хорошо, как маменька, она не умела и вообще была слишком ветреной особой с творческими завихрениями, которой из-за этого не светило замужество. Даже несмотря на большие карие глаза, милое личико и вьющиеся светлые пепельные волосы, светлее маменькиных. Хотя, конечно, Фиби мечтала встретить хорошего молодого человека, который очаровался бы ею, как герой героиней в любовном романе. Кто из девиц не мечтает о таком в свои двадцать два? Ну или в двадцать один, как рыженькая, в папу, Лили. Не такая творческая, как сестра, она зато слишком любила читать, да еще и не только подходящие девицам романы, а какие-нибудь вообще малопригодные женщинам труды по биологии или хуже того – по богословию. Так что, хотя Лили и не имела каких-либо затруднений с подсчетами и экономией, но все же с уверенностью считала, что сестре замужество светит куда скорее, чем ей. Ну а Китти, прелестной рыженькой особе двенадцати лет и с характером егозы, задумываться о замужестве было еще рано. Впрочем сия прекрасная поросль семейства Адамсов пока обреталась в пансионате и мечтала там о каникулах с куда большим пылом, нежели обе ее сестры – о замужестве. Но, в отличие от старших сестер, событие сие она не считала таким уж для себя невероятным, хотя и находила его бесконечно далёким от нынешнего, первого в декабре, дня. Фиби сказала: – Мне кажется, мистер Дейвз немного интересуется тобой, Лили. Этот вопрос о том, выучила ли ты пьесу, о которой вы говорили в гостях у Смитов – он ведь должен был запомнить этот разговор. Лили беспечно отмахнулась от предположения сестры. – По-моему, искренне он интересуется не мной, а музыкой. Он и впрямь меломан, ты могла бы заметить. Вспомни, как он страдальчески кривится при плохой игре. Фиби хихикнула: – Да, миссис Робинсон его не впечатлила. – Скорее наоборот, впечатлила – в плохом смысле, – засмеялась Лили. Сестры с полминуты смеялись, вспоминая, как впечатлительный мистер Дейвз сначала высказал кислой миной свое мнение о посредственном исполнении, а потом потихоньку ретировался от пианино. Хотя так тонко слышали точно не все, многих устраивала и такая игра, как у миссис Робинсон. Досмеявшись, Лили продолжила: – Так что мне кажется, он скорее проявлял интерес к тебе, когда спрашивал про рисование. – Даже если и так, это неинтересно, – Фиби махнула рукой, в которой была кисть, и брызги, по счастью, достаточно чистой воды разлетелись над столом. – Он довольно скучный светский хлыщ. Хоть и с музыкальным вкусом. Но говорить с ним можно разве что о погоде, о чае да о том, что вечер сегодня исключительно приятный – исключительно, но каждый раз. – Чем он тебя так задел? – удивилась Лили. – Не припомню, чтоб ты раньше относилась к нему с такой неприязнью. – Ничем, меня он вовсе не трогал, – Фиби пожала плечами и уставилась в окно. Кажется, она что-то позабыла, в самом деле, с чего бы ей раздражаться на мистера Дейвза? – Ах да, я припомнила… Но он правда трогал не меня! – А кого? – Лили подалась к сестре с любопытством. – Эйлу Парсон. Он выдумал говорить ей, что фейри вовсе не существует, а если даже они существуют, то встреча с ними вовсе не к добру и не к злу, а не более важна, чем встреча с любым обычным человеком. И свои желания можно исполнять без всяких фейри. – Мужчина, – снисходительно сказала Лили. – Они правда иногда не понимают, насколько им легче все за себя решать и самим все делать, с их-то правами. Но суфражистские беседы Фиби сейчас не интересовали, она сердилась про фейри и хотела говорить о них. – Он так говорил, что фейри незачем исполнять желания людей, будто говорил про какого-нибудь трубочиста с соседней улицы, а не про волшебных духов. Возможно, они и впрямь не исполняют желания, но всё равно встретить фейри – это же не то же самое, что встретить молочницу или самого мистера Дейвза. Это же соприкоснуться со сказкой! Что он в жизни понимает, этот занудый тип? И думать о нем не хочу! Из последнего восклицания Лили сделала вывод, что до того Фиби о мистере Дейвзе все же думала. Ничего удивительного: он был довольно хорош собой, холост, приятен в общении. Ну казался приятным до этих высказываний про фейри. Тут Лили довольно цинично для девицы своих лет подумала, что, если мистер Дейвз заинтересован в том, чтобы отпугивать невест, то это неплохая тактика, работающая с многими из них. Но делающая в таком случае мистера Дейвза еще более неприятным, чем если бы это были его искренние убеждения. – Значит и не будем о нём думать и говорить, – примирительно сказала она и взялась за свой том о жизни птиц из публичной библиотеки. А Фиби, растревоженная разговором, вернулась к рисованию, думая о том, что хотела бы уметь рисовать всерьёз хорошо и сделать открытки с фейри для тех, кто в состоянии оценить неординарный замысел. Но тут она в своих способностях была уверена твердо: вряд ли ей удалось бы хоть сколько-нибудь симпатично изобразить фейри. Так что она продолжила рисовать украшенную шарами и яблоками елку.