Я слышу ...твою душу

…Задыхаясь, я крикнула: "Шутка Всё, что было. Уйдешь, я умру." Улыбнулся спокойно и жутко И сказал мне: "Не стой на ветру". Анна Ахматова

Злость, как цунами, накрывала с головой и просачивалась через каждую клеточку моего тела. И я напрасно старалась вернуть себя в нужное русло, твердя заповеди хороших девочек. К черту! К черту хорошее поведение, правильные установки и разумные объяснения всему происходящему. Как? Вот как он, виновник всего происходящего, остался белым, пушистым, обиженным и оскорбленным, а я, та, кого разве что только на пополам не разрывало от боли предательства, еще умудрялась чувствовать свою вину и несла на своих плечах тяжесть обвинений. «Ты же обещала!». Его хриплый шепот до сих пор звучал в моей голове набатом. Злость, сейчас мне нужно было злиться, чтобы с ее помощью выжигать все сомнения. Оставляя пепелище, черную золу, на которой еще долго не будет расти даже трава. Что угодно, все возможные способы, только не думать о происходящем, только не вспоминать его перепуганные, растерянные глаза и крепко сжатые в кулаки до синевы пальцы. «Знаю, что глупо сейчас такое спрашивать, но ты в порядке?» Я растерянно повернула голову к Эмбер, за всеми предыдущими событиями совершенно позабыв о ее присутствии в машине. - Наверное, еще не поняла. А ты … - моя голова встала на положенное ей место, и разум наполнился кристальной чистотой ясности. - Ты … ты ведь не говорила сейчас вслух ничего, да? «Наконец, заметила! Так и есть. Ни тут, ни в коридоре, я не говорила с тобой вслух.» Я задержала дыхание, боясь посмотреть на Эмбер и увидеть в ее глазах гадливость. - Понятно. Ты… ты меня теперь боишься? Чувствуешь отвращение? Мы … после всего ты еще хочешь со мной общаться?! «Что за глупость! Почему это я должна чувствовать отвращение или бояться тебя?» От облегчения у меня закружилась голова, и я прикрыла глаза, расслабляясь. Мысленно снова и снова повторяя обычное плоское слово «спасибо», не отражающее даже десятой доли благодарности. - Ты лучше меня, Эм. Не знаю, смогла бы я оставаться такой спокойной, зная, что рядом постоянно маячит человек, посвященный в святая из святых… Давно ты поняла? - Угу, ты когда сильно устанешь или расстроишься, отвечаешь, не дожидаясь вопроса. - Да? Не замечала. - Знаю. Ты вообще очень многого не замечаешь, прикладывая слишком много сил, стараясь держать нас на расстоянии. И знаешь, не все так плохо, ты же ловишь только мысли на поверхности, а дальше никогда не лезешь. Я проверяла. - Проверяла? - Ну да! Мысленно разговаривала с тобой, и тут же свою мысль прокручивала вторым планом, - она подпрыгнула на кресле, делясь со мной зарядом положительной энергии. - Это же так прикольно: иметь такие способности! Ты же у меня как экстрасенс! Нет, ты круче! Знаешь, что телепа́тия одна из самых желанных сверх способностей по опросам в интернете? Я непроизвольно потерла виски, стараясь унять надвигающуюся головную боль, ценя ее попытки отвлечь меня. - Не помогает, Эм. Она просто устало вздохнула, доставая из сумочки мои таблетки и протягивая мне. - Ладно, прорвемся, Чжин. На, выпей таблетки, и поехали на съемки, у нас сегодня нет времени киснуть. Я достала бутылочку воды, делая большой глоток и собираясь с силами, стараясь улыбнуться как можно естественнее. - Ну что, поехали? Нас ждут великие дела! Когда я училась в школе, мои родители записали меня в конно-спортивный клуб, и я ходила туда. Недолго, правда, но ходила. Так вот там, чтобы лошади не отвлекались во время занятий или бега по прямому периметру, им на глаза одевают шоры. И у бедных животных просто не остается выбора, они не отвлекаются и двигаются только к четко установленной цели. Так же как и я теперь, полностью зашоренный человек, запрограммированный на выживание. Смотрим вперед, Чжин, только вперед, и ни шагу назад! Такой стала моя жизнь, по инерции, по тонкой ниточке… Просто нужные установки, необходимые для выживания. Я ежедневно стараясь по максимуму выключить чувства и эмоции, становясь механической куклой. Той, что двигается благодаря туго сжатой пружине завода. Жила и молилась, чтобы этого завода хватило как можно на дольше. Жила, потому что так правильно, так надо… Просто не помню, как прошли съемки, не помню, чем занималась в последующие дни. Моя жизнь в очередной раз сделала крутой вираж, превращаясь в кисель, тягучий и сладкий, и я как муха увязла в нем по самые крылышки. Как тот несчастный, что увяз в трясине, и чем больше он дергается, стараясь выбраться, тем быстрее и глубже погружается. Девчонки пытались меня растормошить, вернуть к жизни, и в какой-то момент я сдалась, перестала сопротивляться, отдаваясь течению, полагаясь на волю судьбы… Фотосессия? Хорошо! Реклама? Еще лучше! Съемки нового клипа? Отлично! Работа, работа и ничего кроме работы. Загрузите меня, окольцуйте, не дайте душе выть, а сердцу маяться. Выжмите меня до остатка, так, чтобы не оставалось ни сил, ни желания думать, чувствовать, вспоминать. Так вымотаться, чтобы просто прийти домой и упасть на кровать, ни о чем не думая… Я любила свою работу, любила, когда-то давным-давно, в той жизни, когда я боролась и верила в лучшее. Последняя выходка ДжиДи словно сломала что-то во мне, надломила, и я потерялась, зависла в пространстве без цели и без ориентиров. Меня подвело тело, в один прекрасный момент просто взбунтовавшись и отказываясь иметь хоть что-то общее со свой непутевой хозяйкой. Первая вспышка произошло еще на концерте. Мне резко стало плохо, руки и ноги дрожали, дыхание срывалось, а мысли разбегались во все стороны, как тараканы при включенном свете. В то мгновение я даже не придала этому существенного значения. Подумаешь, слабость, подумаешь, болезнь. Я давно привыкла чувствовать себя не в своей тарелке. Просто пела, просто двигалась в такт песне, вкладывая все свои силы просто в нужные движения. Но настал такой момент, когда я поняла, что за черными вспышками боли в голове просто не вижу, куда мне нужно двигаться. Глаза ослепли, а за шумом в голове я не различала больше никаких звуков. Несколько минут назад закончила свою партию Луна, значит сейчас, судя по времени, мы должны улечься на сцену в художественном беспорядке. Вот только боюсь, если я сейчас лягу, встать без посторонней помощи я уже просто не смогу. Время словно растягивалось, и я, как Алиса в зазеркалье, бежала и бежала, оставаясь на прежнем месте. Все, что я смогла сделать, это присесть на корточки, надеясь, что сумела по максимуму прикрыть короткой юбчонкой трусики. Быстрее, пожалуйста, быстрее, быстрее заканчивайте наше выступление. Пока я еще в сознании, пока еще есть силы контролировать налившееся тяжестью тело… За кулисы я просто выползла, стараясь отдышаться, часто моргая слезившимися от боли глазами и проклинала… Проклинала свое немощное тело, свою больную голову и свою непутевую судьбу. - Чжин, ты как? Как? Как курица-гриль со спекшимися в труху мозгами, но вслух я сказала другое: - Все хорошо, девочки, все хорошо, а если вы мне еще дадите попить, все будет вообще сказочно! - Сама встать сможешь? - Да. Дайте мне минутку. Но минутки у меня уже не было, у меня не было даже секунды. Ко мне двигалась сама моя смерть, яростно размахивая руками и брызжа на всех своим ядом. Я уже говорила, как меня любит наш менеджер? Он меня просто обожает! И старается сделать все от него возможное, чтобы и я, и все окружающие это поняли! - Встала, быстро! Какого лешего ты устроила сейчас, не расскажешь мне? Совсем страх потеряла? Как же ты меня достала! Слышишь? Меня достала ты и все твои вы…ны! – он одним рывком поднял меня над полом, больно впиваясь стальными пальцами в плечи и рыча мне в лицо. - Сколько можно уже заминать скандал за скандалом, связанные с твоей персоной? Сколько можно вести себя как полная тупица и рохля, не умея на сцене сделать даже самого элементарного! Думаешь, мне тяжело найти тебе замену? Да таких как ты я на каждом прослушивании вижу пачками! Такими же, а может, даже лучше! – отбросив меня обратно на пол, как тряпичную куклу, он продолжил говорить, сдерживаясь, чтобы не ударить. А он хотел, очень, я видела это в его безумных глазах, в выступающих венах на крепко сжатых руках. Я читала его мысли, как на раскрытой ладони. - Сегодня была последняя капля, Чхве Чжин Ри, убирайся! Пошла вон с моих глаз! Я снимаю тебе со съемок и со всех выступлений. Вали обратно в Сеул. Я откинула голову назад, стараясь говорить четче и не отрывать расплывающегося взгляда от его ненавистных глаз: - Как скажете! - Что ты вякнула? - Я сказала, "как скажете"! В Сеул, так в Сеул! Хоть к черту на рога, только бы подальше отсюда! - и от вас, от вашей похоти, грязных мыслей, сальных глазок и мокрых от пота рук… а это мысленно, не вслух, не посвящая окружающих в суть происходящего… - Ты … ты …, - мои слова стали последней каплей и он размахнулся ударить, забить, уничтожить. Чертов слабак, уверенный, что только силой можно добиться желаемого… Дальше все слилось в хаос движений. Девчонки кричали, какой-то высокий парень перехватил его руку, удерживая на весу и не давая двигаться, другие держали его грузное тело. А мы смотрели друг на друга не отрываясь, ненавидя, проклиная и уничтожая. Все началось уже давно, очень давно, еще со времен стажерства. Сначала это просто были намеки, легкие шуточки, случайные встречи, вовремя подставленные руки. Если бы я не умела читать его мысли, может, я бы и поверила в этот акт доброй воли, поведясь на выкрутасы доброго «папика», но, но, но... Раньше он еще сдерживался, находил силы, уходить в тень, выжидая своего времени. Теперь все поменялось. Не знаю как и откуда, но он уже знал, что у меня появился парень и его крыша дала окончательную течь. Меня подняли на руки и потянули куда-то, а я закрыла глаза, прерывая нить протянувшейся ярости и ставя точку на очередном скандале между своими, который, конечно же, умрет в этих стенах. Мы шли по длинным коридорам закулисья, а я пыталась, не открывая режущих от света и слез глаза, понять, кто меня несет на руках и, главное, куда?! А, впрочем, какая разница! Надеюсь, лимит моих неприятностей на сегодня уже исчерпан, и меня просто унесут туда, где темно и нет людей. Тихо скрипнула дверь и меня бережно опустили на ровную мягкую поверхность дивана. Я слышала его, слыша собранные четкие мысли, разбитые на конкретные движения. Вот сейчас он отойдет от меня и найдет бутылочку с минералкой, приглушит лампы дневного света. Он думал обо мне как о своей сестре, и делал все то, что делает, когда плохо ей. Просто приводит в чувства и возвращает к жизни. Странный парень: он как полководец во время военных действий. Никаких лишних чувств, никаких лишних эмоций, все только нужное и важное, основное … - Кто ты? - Это имеет сейчас какое-то значение? Его тихий смешок и голос с хрипотцой заставил мое сердце на несколько минут застыть, а потом возобновить свой бег в бешеном ритме. Оперившись руками я села, пытаясь приоткрыть глаза, и тут же зажмуриваясь, понимая, что с эти придется повременить. Стон непроизвольно сорвался с моих губ, и я обхватила голову руками, крепко сжав зубы, стараясь удержать волны растекающейся боли. Давай, испугай парня, он и так уже думает что ты при смерти. - Прости. - Что у тебя болит? - Голова, голова просто раскалывается… - Иди сюда, только не бойся… Он сел рядом со мной, уложив мою голову на свои колени, и стал нажимать какие-то точки, зарываясь прохладными сильными пальцами в мои волосы. Так хорошо-о-о-о, Господи как же хо-ро-шо, он точно знает, что делает. Легкими, но сильными движениями, словно вынимая раскаленные гвозди из моей головы, даря блаженное расслабление. Я снова не удержалась и застонала, только теперь уже не от боли, а скорее от наслаждения. Зря я это сделала, он, конечно, воспитанный молодой человек и все такое, но прежде всего он мужчина, а потом уже все остальное. Его пальцы напряглись, а я замерла, решая, нужно ли мне уже скатываться с его коленей, или можно еще понежиться. Его глубокий вздох и чисто мужской сильный голос, который пытался меня успокоить: - Все хорошо, расслабься, иначе все мои действия будут бесполезными. Нужно отдать ему должное, пришел он в себя очень быстро. Если бы я не знала каких ему стоит усилий обуздать себя и не чувствовала головой твердость, подтверждающую его возбуждение, никогда бы не подумала по его размеренному холодному тону, что я его зацепила. В конце концов, это просто физиология, мы не всегда можем контролировать свое тело, а вот проявить сейчас внимание к этому моменту будет уже грубостью. Почему я не боюсь его? Почему мне не противно? Почему я настолько доверчиво отношусь к совершенно постороннему человеку? Только потому, что он помог мне? Потому, что помогает снять боль? Потому, что я вижу себя в его мыслях, как сказочную принцессу? Так много вопросов, на которые у меня просто нет ответов. - Часто такое происходит? - Ты о головной боли или о моих неприятностях? - О боли. - Врачи меня обожают и приходят в восторг от записи моей персоны к ним на прием. - Я понял. Самое странное, это то, что он действительно понял. Даже среди самых близких, есть очень мало тех, кто действительно понимает, чего мне стоит каждый прожитый день. А он просто принял это как должное… Говорю же, что он солдат. Жизнь - это вечная борьба, и он отдает должное воинскому искусству. Кто же он? - Расслабься, Чжин, я не сделаю тебе ничего плохого. Ты очень напряжена, и это мешает оттоку крови. - Ты меня знаешь? - Да. - А я тебя знаю? - Сомневаюсь. – Он помолчал какое-то время, а потом заговорил еще тише. - У тебя очень красивые волосы, такие густые и длинные, очень длинные… Мне очень хотелось съязвить, уточняя, только ли у меня волосы красивые, но я промолчала. Умнею прямо на глазах. Пожалуй, если в голову лезет ирония, значит жить я буду, надеюсь, что долго и счастливо. - Мне говорили. А у тебя шикарный голос, никогда не слышала ничего подобного. Он легко засмеялся и скопировал меня: - Мне говорили. - А тебе говорили, что у тебя просто волшебные руки? - Нет, вот это они как-то упустили из виду. - Неучи! - И не говори. Засмеявшись в ответ на его хрипловатый смех, я поняла, что немного поторопилась с выводами. Пожалуй, до полного выздоровления мне еще ой как далеко. Но увидеть я его все-таки должна. Женское любопытство, будь оно неладно. Новая попытка, и ничего. Перед глазами только крепкие бедра, обтянутые темной джинсой. Пытаясь развернутся, я неловко вывернула голову и вспышка боли просто ослепила. - Просил же тебя не дергаться! Что ты пытаешься сделать, сломать себе шею? - Я просто хочу тебя увидеть. Череда картинок в его воображении меня дезориентировали. Опа-на, так он мой поклонник? Теперь мне еще больше хочется его увидеть, но то, как он вспоминает меня, это не только взгляд поклонника со стороны. Это не только интернет, реклама, дорамки и концерты. Это взгляд изнутри, так, словно он и сам крутится в этой сфере. Может быть, он и не айдол, но какое-то отношение к сцене он все же имеет… - Я точно тебя никогда не видела? - Может быть когда-то и видела, ты мало обращаешь внимания на окружающих тебя людей. Это прозвучало так, словно это его расстраивает. - Не могу сказать, что я не люблю людей, просто мне тяжело с ними. - А им с тобой… - А им со мной, - согласилась я с ним. Правда - она такая, ее никаким маркером не замажешь. – Спасибо тебе. - За что спасибо? - За то, что помог. За то, что помогаешь. - Не вижу в этом ничего странного, любой бы мужчина на моем месте поступил бы так же. Я не хотела ломать его иллюзии и спорить. Надежды и вера в лучшее, это самое главное, если ты хочешь жить и радоваться… - Может быть и любой, но помог только ты. Как тебя зовут? - О, девушки, непостоянство вам имя, ты еще помнишь про свою головную боль? - Рада бы забыть, да вряд ли получится, и в оригинале было не «непостоянство», а «вероломство». - Пусть достопочтенный Шекспир меня простит, но оригинал мне не подошел по смыслу. - Скажи еще что-нибудь. - Что сказать? - Все равно что, просто говори, мне очень нравится тебя слушать. Ты любишь Шекспира? Ты вообще любишь читать? Он говорил, а я не вдумываясь в слова просто погружалась в его голос, заворачивалась в него как в теплое одеяло холодной ночью. Подтянув колени поближе к груди я свернулась в уютный комочек. Тело расслабилось, дыхание выровнялось, и я медленно, но верно стала погружаться в сон. Так хорошо я себя чувствовала только с одним человеком, но я не хочу сейчас думать о нем, я вообще не хочу думать. Хочу тихонько уплывать на лодочке сна, под тихий рокот мужского голоса, зная, что рядом есть сильные руки, что спасут в случае шторма. Последнее что я помню, это мужские пальцы, мягко гладящие мои волосы и легкий поцелуй влажных губ на моем разгоряченном лице.