Логика чувств

2 года назад. Лондон На сегодняшний спиритический сеанс в огромном лондонском особняке графа Пембрука собрались в основном гости из России. Хозяин дома, хоть и был урожденным англичанином, но его горячо любимая бабушка - Екатерина Семеновна Воронцова до замужества имела честь быть фрейлиной при дворе вдовствующей императрицы. Даже через поколение связи с русской аристократией и дипломатическим ведомством, что возглавлял русский прадед, этой семьей утеряны не были. Наследники бережно хранили вещи из далекой России, когда-то принадлежащие бабушке. Например, гостям родового замка с гордостью показывали настоящие русские сани, стоящие на вечном приколе на заднем дворе у конюшен. Сам Сидни Герберд, граф Пембрук, был человеком неординарным. Его привлекала магия, оккультизм и, особенно, спиритизм. Увлечение последним побуждало далеко не бедного человека вкладывать огромные средства в организацию общения с умершими близкими. Спиритические сеансы в его доме были не редкостью. Графа часто обманывали, а порою почти грабили коварные медиумы и их помощники, требуя с аристократа огромные гонорары за усилия по вызову духов. О прекрасной русской спиритке слухи в Лондоне поползли совсем недавно, произошло это после того, как юная мисс Миронова совершенно неожиданно помогла знакомой ему семье пообщаться с духом пропавшего на войне сына. Русская мисс подробно рассказала об обстоятельствах его кончины. После этого восхищенный граф Пембрук приложил все усилия, чтобы пригласить загадочную Анну Миронову к себе на сеанс. Князь Разумовский прибыл аккурат к началу действа. В спиритов Его Светлость не верил, самого графа считал экзальтированным идиотом, позорившим родовитую фамилию и зря спускавшим деньги. Но у Пембрука собирались соотечественники князя. Кирилл Владимирович предпочитал держать руку на пульсе, и, пользуясь случаем, пообщаться с теми, кто мог быть ему полезен. Сегодня на сеансе князь встретил Анну Миронову и довольно улыбнулся. Девушка все еще волновала его. Он пытался выкинуть ее из головы - не любил иметь слабости, но не получилось. За те недели, что Разумовский не видел барышню, она стала еще краше, просто расцвела. Князь сел за стол прямо против Анны и теперь внимательно наблюдал за девушкой. - А теперь просим нашу гостью из России - мисс Миронову провести спиритический сеанс. Мы наслышаны о вашем потрясающем даре! - восхищенно сказала леди Пембрук. В гостиной раздались аплодисменты. Князь мысленно поморщился. Неужели Анна Викторовна столь глупа, что верит во всю эту ерунду? Какой конфуз, ведь она казалось ему умной барышней! Или же это хитрый спектакль для простаков? - Господа, положите на стол по одной принадлежащей вам вещи и после этого возьмите друг-друга за руки! - доброжелательно улыбнулась Миронова. Граф Пембрук закатил глаза от восхищения. Гости, кто с совершенно серьезными, восхищенными, как у хозяев особняка лицами, кто слегка подхихикивая, подчинились. Разумовский, иронично подняв бровь, на время расстался с фамильным перстнем. Анна Викторовна вызывала дух Екатерины Воронцовой, дочери русского посла начала века и бабушки графа Пембрука. - Дух Екатерины Воронцовой, приди! Дух Екатерины Воронцовой, приди! Спустя несколько минут Разумовский и все присутствующие в комнате гости были глубоко потрясены увиденным. Князь, не обращая ни на кого внимания, не сводил с Анны Викторовны глаз. Барышня определенно имела дар устанавливать связь с потусторонним миром. Сегодня этот факт стал очевиден для всех. Потому как иначе объяснить происходящее, было нельзя. Мимика барышни, тембр ее голоса разительно переменились, и перед гостями предстала не юная девушка , а словно сама шестидесятивосьмилетняя леди Пембрук. Несколько высокомерным командным тоном хозяйка ругалась на родственников и прислугу за неправильное содержание фамильного замка и негодовала на то, что наследник продал ее имение в России. Барышня сообщала такие поразительные вещи, которые могла знать только сама старая леди и ее семья. Гости затихли и, трепеща, внимали каждому слову медиума. Вечер, несомненно, удался. В этот вечер Разумовский окончательно понял, что Анна Викторовна Миронова будет очень, очень выгодным приобретением. А как заполучить барышню в свое полное распоряжение, следовало подумать. Именно тогда князь всерьез задумался о женитьбе. *** Особняк князя Разумовского. 1888г. Анна сидела за столом темного сукна и с непониманием оглядывалась, потихоньку приходя в себя. После сеансов у Его Светлости ей почти всегда было нехорошо. Дух, которого они с Кириллом Владимировичем вызывали, был на редкость зловредным. Спиритический контакт с призраком высасывал из нее все силы. Анна поморщилась и потерла виски. - Очень хорошо! - порадовался Разумовский. - Великолепная работа, впрочем, как и всегда. Водички? - Да, пожалуйста. Кирилл Владимирович позвонил в колокольчик, и на пороге появилась служанка с уже заготовленным для барышни напитком - водой с соком лимона и ложечкой сахара. Без дозы сахара барышня могла и в обморок свалиться, что князь уже наблюдал неоднократно. Один раз он даже хотел воспользоваться ситуацией, чтобы прикоснуться к столь притягательному телу и попробовать сорвать поцелуй, но побоялся, что Анна Викторовна очнется и поднимет крик. Петр Иванович неизменно находился в соседней комнате и сторожил племянницу. - Я могу идти, Ваше Сиятельство? - подняла брови барышня. - Нет. У меня к вам разговор! Разумовский вытащил из кармана бумагу и сел против Анны. Барышня неприветливо смотрела на него усталым, чуть раздраженным, вопрошающе-нетерпеливым взглядом. - Вас видели в компании полицейского, Штольмана! - недовольно и вкрадчиво сказал князь, внимательно наблюдая за лицом девушки. Анна стушевалась и опустила глаза. - Вы же понимаете, что это время, эти месяцы относительной свободы, я дал вам просто по доброте душевной. Вы умоляли меня не торопиться, сказали, что не готовы к браку, и я не настаивал. Хотя мог в любой момент обратиться к вашим родителям и предъявить ту расписку. - Ваше Сиятельство, вы дали мне два года. И за это время я надеялась вернуть вам деньги и не решать все проблемы замужеством. Разумовский рассмеялся и заинтересованно посмотрел на барышню. - Вы удивительно наивны и строптивы, моя дорогая. Помилуйте, двести тысяч рублей, как вы мне их вернете? Ваш папенька не настолько богат, как вам, наверное, кажется... А вот после нашего венчания ваш долг вернулся бы ко мне. Проблема решена. Мне, как вашему счастливому супругу ничего бы не осталось, как просто простить эту немаленькую сумму, которую два года назад я со всей щедростью потратил на вас. - В конце концов, я не просила тогда платить за меня, Ваше Сиятельство! - Вы полагаете, я просто должен был стоять в стороне и смотреть, как мою юную соотечественницу отправят на виселицу на потеху всему Лондону? - Ваше Сиятельство, мой дядя выплачивает вам долг за меня, не так ли? Хотя бы проценты? - Да, Петр Иванович передал мне свою долю в торговом предприятии. Весьма малопривлекательный, хлопотный актив, скажу я вам, и последние месяцы платит мне какие-то копейки. Анна с досадой потерла лицо. - Итак, моя дорогая, как ваш будущий жених, я предупреждаю один раз. Вы не должны встречаться с полицейским. Я запрещаю вам это делать. - Вы не можете мне запрещать, Ваше Сиятельство. У меня есть еще время. Князь закрыл глаза, борясь с раздражением. Ладно, барышня, - подумал он, - зайдем с другой стороны. - Думаете, Штольман - хороший человек?! Я вас разочарую. Он - тайный сотрудник Третьего отделения и давно негласно наблюдает за мной и, следовательно, за вами в том числе. - Вы сейчас специально это говорите! - не поверила барышня. - А вы вот почитайте. Успели узнать его почерк? Аня несмело кивнула. - Я так и думал, - снисходительно сказал князь. Он, мягко улыбаясь, передал ей бумагу. Отчет о проведенном наблюдении за особняком К. В. Разумовского за период с 12.09.1888 по 19.09.1888 г. Ваше Высокоблагородие, довожу до вашего сведения, что за вышеозначенную неделю Его Светлость контактировал со следующими лицами: Далее текст отчета был вымаран, очевидно, потому что не был предназначен для глаз Анны. Для нее оставили строки: Миронов П. И. и его племянница Миронова А. В. с невыясненной целью посещали князя в субботу с 06 пополудни и остались в особняке до утра. Одеты были буднично, сумок, свертков и иного багажа либо бумаг у них замечено не было. Внизу Анна с ужасом увидела ту самую подпись, выведенную рукой дорогого человека: Штольман Я. П. Князь с удовлетворением смотрел, как нахмурилась его Анна, покраснела и, в конце концов, вздохнула, подбираясь и пряча эмоции. Она чуть заметно всхлипнула. Разумовскому понравилось. Он находил ее слезы очень эстетичными. От них глаза барышни казалась просто необыкновенно прекрасными. Князь решил, что цель достигнута и воспитательный разговор пора заканчивать. - Ну полно, полно, моя дорогая! - он покровительственно похлопал по ее руке. - Я понимаю, Штольман - мужчина видный, и вам, как юной девушке, свойственны переживания и любовные томления. Помните, что этого господина учили морочить головы женщинам для достижения своих целей. Не плачьте. Ей-Богу, после замужества вы станете куда менее восприимчивы к чужим мужским чарам. - Я пойду! - вытерла слезы и взвилась Аннушка. - Больше не разочаровывайте меня. Документ заберите на память, вдруг опять попадете под очарование этого субъекта. А теперь сядьте. Мне нужен еще один сеанс. - Я не смогу сосредоточиться! - А вы постарайтесь... *** Аня пришла домой совсем обессиленная и надломленная от обиды. Казалось, что после предательства Якова Платоновича у нее не осталось больше надежды. Антон и дядя - они не такие сильные, как Штольман. Аня больше не хотела никому доверять. Она осталась со своей бедой совершенно одна. Духа, что Анна вызывала для Разумовского, уговорить пойти на контакт не получилось. Князь остался недоволен, впрочем, так Его Светлости и надо! Аня отказалась от чашки чая, предложенной заботливой Прасковьей и легла спать. Ночной сон был ужасен. Бывают такие сны, которых бы лучше не было, потому как увидишь - ни отдыха тебе ночью, ни покоя от тягостных мыслей наутро. Аня шла через зимний лес, увязая в снегу. Она очень торопилась, поэтому не обращала внимание ни на сапоги, в которые забился снег, ни на то, что давно потеряла перчатки и шапочку. По ее следу шел волк. Долго убегать от зверя девушка не смогла. Зацепив ногой корягу, Аня упала в сугроб взвыла от отчаяния. Волк, злой, огромный схватил ее за полы шубки и поволок в неприметное зимовье. В жарко натопленной избушке шло жуткое пиршество. За столами сидели незнакомые Анне люди и пили кровь из бокалов. Всюду пахло мертвыми. На столе лежали головы и внутренности животных, украшенные самым роскошным образом. Среди гостей она с ужасом узнала Разумовского и женщину, что провожала на вокзале Якова Платоновича и так льнула к нему. Князь жарко поцеловал свою спутницу и не спеша подошел к растерянной напуганной Анне. - Встаньте и идите на место хозяйки шабаша! - приказал он и протянул ей бокал с кровью. Анна отшатнулась. - Все равно выпьете! - усмехнулся князь. - Ведите жертву. Вурдалаки вывели под руки избитого, окровавленного Штольмана. - Аня, не пейте! - с трудом разлепляя губы сказал Яков Платонович. Утром барышня проснулась рано, не выспавшаяся, с ужасной головной болью. Сев в кровати, она поморщилась, но тут же вскочила и заметалась. Вытащила вчерашний злосчастный документ, что презентовал ей Разумовский... Анна вновь вчиталась в сухие строки отчета и скривилась от обиды. Как Яков Платонович мог! А еще таким романтичным казался! Даже влюбленным! Нет, это она - наивная, доверчивая дура! Барышня, вздохнув и нахмурив брови, старательно написала господину полицмейстеру свою последнюю записку: Яков Платонович, прошу вас забыть все, что связывало нас, больше не писать мне и не искать встреч. Я глубоко разочарована открывшимися обстоятельствами вашей службы. Анна. Барышня наспех оделась. Она осторожно, пока домашние не видят, крадучись вышла из дома и бросилась к тайнику. Подойдя к дереву, при виде которого у нее само собой начинало колотиться сердце, Анна решительно засунула в дупло записку и этот ужасный документ. Пусть сами между собой с князем разбираются! Она сердито зашагала обратно. Никто ей не поможет... вот даже Яков Платонович оказался не тем, за кого себя выдавал. Следил, оказывается... Нет, шпионил и отчеты посылал! Какая гадость! А она, блаженная, почти влюбилась в него. Ну хоть в пруду топись! Куда не шагнешь, ситуация патовая. Хотя нет, с князем она еще за свою свободу поборется! Рано топиться. Это всегда успеется. Правда зимой все пруды застынут.... Штольман этим же вечером получил послание от сердитой барышни. Перед сном он вышел прогуляться. Ноги сами привели его к неприметному тайнику в дереве. С предвкушением он вытащил записку, пробежался глазами по строчкам и похолодел. Яков Платонович недооценил коварство противника. Как только Разумовский обнаружил их связь, он тут же нанес решительный удар, прежде всего по Анне и ее чувствам. Штольман вздохнул, смял обе бумаги, потоптался на месте и ушел. Он был очень зол на себя. Так бездарно растоптать хрупкое доверие Анны Викторовны! Следовать ее просьбе он не собирался. Пусть злится, все равно в скором времени барышня остынет, и они поговорят, хочет она того или не хочет. Романтика потом! Не может быть, чтобы нормальный, нравственный человек в здравом уме помогал Разумовскому. Когда Анна Викторовна будет готова выслушать его, он расскажет ей, что князь за человек. *** Милая барышня оказалась неуловима. Штольман больше не встречал ее. В участок Анна Викторовна носа не показывала. Яков Платонович несколько раз пробовал караулить барышню у дома, но безрезультатно. В конце концов, Штольман потерял терпение и поинтересовался у Коробейникова, почему к следователю больше не приходит барышня Миронова. - Так болеет Анна Викторовна с воскресенья. Жар у нее! - развел руками Антон Андреевич. Я хотел проведать, но меня Мария Тимофеевна не пустила. - Вот как! - вздохнул Штольман и перевел разговор на другую тему. *** Через пару недель после описываемых событий на прием к полицмейстеру пришел испуганный купец. - Пощадите, барин! Всю жизнь честно трудился, уж не знаю чем Бога прогневал! Мы с женой и мухи не обидели, только добро людям делали. - Говорите, любезный, что стряслось у вас! - приказал Штольман - Да я не знаю, как к делу подступиться... истинно страсти творятся. Торговля у меня давняя, рыбная лавка. Часть товара мне из здешних озер да рек добывают, а часть рыбин присылают из соседних губерний. Товар приходит в ящиках, против порчи обложенный кусками льда. Сегодня товар принимаем и приказчик, Гришка, обратил внимание, мол, больно пахнет ящик - никак рыба стухла! Я говорю: "открывай, братец, немедля!". Гришка выволакивает тяжелый ящик, натуго перевязанный веревкой. В самом деле, как повеет ветер, так от ящика тухлятиной за версту несет. Внесли ящик на склад, развязали все веревки. Гришка взял топор, да и начал поддевать крышку. Смотрим, сверху все основательно соломой заложено. А Гришка так и егозит, так и егозит! Ругается, что рыбу скверную отправили. Просунул я руку вглубь ящика, нащупал рыбину и вытаскиваю. Святые Угодники! Гришка даже икнул, а после стошнило его. Оказывается, я вытащил за пятку человеческую ногу, обрубленную по колено. Осмотрели мы скорее весь ящик вдоль и поперек, да и побежал я в полицию! - Где тело? - уточнил Штольман. - Так на складе у меня и лежит. Жуть настоящая! Матерь Божья, полвека на свете живу, а никогда такого не видал! Женское тело, разрубленное на части и между ног голова изрезанная всунута. На голове - длинная коса, в нее вплетена лента. Ленту я вытащил. Вот, извольте получить. Купец положил на стол полицмейстеру длинную шелковую пеструю ленточку. Помолчав, посмотрев на улику, Штольман спросил: - Что же вы обо всем этом думаете? - Да что тут думать, господин начальник? Ничего не думаю, жуть! Одно точно знаю - я не при чем! Хоть кого на нашей улице спросите, а купец Никитин - честнейший человек! - Разберемся, любезный. Штольман кратко записал сообщенные ему сведения и, крикнув из следственного отдела Коробейникова и городовых, поехал с купцом осматривать найденное тело. *** Анна всегда была здоровой девушкой с крепкими нервами, поэтому проплакав и промучавшись от жара все воскресенье, в понедельник она почувствовала себя намного легче, как морально, так и физически. Через несколько дней она и вовсе встала. К тому же Кирилл Владимирович уехал по делам, поэтому и на этой неделе, и на следующей спиритические сеансы князь отменил. Аня, когда услышала эту новость от дяди, очень сильно обрадовалась. Живем! Сегодня к ней пришел дух девочки-подростка лет четырнадцати. Анна как раз расчесывала волосы, когда призрак вдруг отразился в зеркале. Девочка плакала. - Почему ты плачешь? - спросила духовидица. Девочка показала ей покосившийся дом и мать с маленьким братом. - Маменька потеряла меня. Скажи ей, чтобы не искала. Маня умерла. - Да как же я такое скажу, милая? - испугалась Анна. - Скажи! Скажи! Дух показал Анне деньги в жестяной коробочке, припрятанные в груде лоскутков. Это был ее заработок за полмесяца. Девочка хотела отдать деньги маме. Также призрачная девочка показала собственноручно сшитую рубашечку для братика, что лежала там же. *** Доктор Милц только закончил осматривать расчлененное тело. Когда Штольман в компании Коробейникова пришел в больницу, Александр Францевич едва успел составить требуемые бумаги. - Яков Платонович, Антон Андреевич! - Здравствуйте, доктор. - Что я могу сказать? Девица лет пятнадцати. Следов насилия нет. Синяки на запястьях. Причина смерти - колющий удар в сердце, похоже шилом. - Антон Андреевич, нужно запросить полицейские участки соседних городов, не заявлял ли кто о пропаже девочки нужного нам возраста! - тут же приказал Штольман. Коробейников сработал хорошо. Уже к вечеру в полицейский участок Затонска была доставлена некая мещанка Ефимова, служащая приказчицей при казенном питейном заведении. Она несколько дней назад заявила о пропаже дочери, похожей по приметам на убитую. С горьким чувством Штольман протянул матери для опознания шелковую, пеструю ленту. - Вам знакома эта вещь? Ефимова судорожно схватила ленту и с воскресшей надеждой радостно проговорила: - Это любимая ленточка моей дочери! Горе несчастной матери, потерявшей дитя, было безбрежно. В слезах она рассказала полиции, что знала: - Господин полицеймейстер, моя дочь Мария, четырнадцати лет, вот уже как с год верой и правдой служила у портнихи Подкаменской, проживающей в соседнем поселке. Сначала дочке жилось у хозяйки трудно, но последние десять дней Подкаменская резко переменилась, стала к Маше доброй и ласковой. В день убийства было воскресенье, выходной, дочка еще с субботы дома была. В обед она отпросилась у меня прогуляться в сквер на часок-другой. Я и отпустила, ничего худого и в голову не пришло! Вечером я на часы смотрю, одиннадцать! Хватилась, а Маши нет. Подруги не видели ее. Я по всему поселку бегала, искала, в Ивановку съездила к портнихе, да все без толку. Вот, через неделю нашлась моя Машенька... *** Анна знала полицейский участок, как свои пять пальцев. Когда случалось преступление, они с Антоном Андреевичем очень часто проводили расследование сообща. Стремясь избежать встречи с Яковом Платоновичем, Анна прошла сразу в следственный отдел. - Анна Викторовна! Вы уже выздоровели? - просиял Коробейников. - Да, спасибо. Не стоило беспокоиться, Антон Андреевич. - Вы к Якову Платоновичу? - Я пришла к вам по поводу убийства девочки. - Вы уже знаете? Жуткое дело. - Ко мне приходил дух девочки, она просила исполнить ее последнюю просьбу - коробку с деньгами передать матери и забрать у портнихи рубашку, что Маша шила для братика. Она работала у швеи? - Да, так и было. В соседнем поселке, Ивановке. Верст двадцать от Затонска будет. Я бы съездил с вами, но мне нужно идти вновь опрашивать купца и приказчика, что нашли тело. Якову Платоновичу не понравилось, как я беседу провел. Пойду исправляться. Ума не приложу, кто на них такое зло держит, чтобы столь жуткий груз подложить. - Я доберусь сама, договорюсь с Кузьмичем, извозчиком. - Только будьте осторожны. Анна Викторовна, а почему вы больше не заходите? - смущаясь, спросил Коробейников. - Так покойники не беспокоили... но вот. Признаться, грустный повод. - И не говорите. А если вам удастся что-то узнать, то вы... - Непременно вам все расскажу. До встречи, Антон Андреевич! Яков Платонович сидел в кабинете, анализируя отчет о вскрытии тела Марии Ефимовой. Нужно было навести справки о модистке, у которой она работала. Он встал и прошел к картотеке, что стояла в коридоре. Недолгая, но кропотливая работа по поиску нужных сведений и вот, нужные карточки были у него в руках. Штольман просто интуитивно догадывался, что искать. Оказалось, что швея Подкаменская была не очень благонадежной мещанкой - темное прошлое, обширные связи с полукриминальными людьми. Вся эта гадкая история бесконечно подавляла. Хоть у Штольмана был огромный опыт расследования самых разных убийств, к смерти, особенно смерти невинных женщин и детей, привыкнуть было невозможно. - Анна Викторовна, заходите иногда, хоть просто чай попить! - услышал Штольман голос старшего следователя. Полицеймейстер поднял усталые глаза в коридор, не веря своей удаче. С ним поравнялась барышня Миронова. Сосредоточенная, аккуратно и просто одетая, грустная. Она шла довольно стремительно. Барышня прошла бы мимо, но узнала полицеймейстера и остановилась, как вкопанная, прямо перед ним. Анна Викторовна смотрела на надворного советника во все глаза. - День добрый, Анна Викторовна. Вы какими судьбами? - Здравствуйте. Я заходила к Антону Андреевичу. - У вас есть сведения по убийству? - Нет-нет. Анна ясно видела, что Яков Платонович подавлен. Ей и самой было не по себе от визита духа девочки. Такая молодая, и такая страшная судьба. Собственные горести и проблемы показались вдруг не столь безнадежными, а обиды - глупыми. Барышня и полицеймейстер молча смотрели друг на друга. Нужно было попрощаться, кивнуть и пойти уже по своим делам, но никто из них не делал этот шаг первым. - Я хотел бы поговорить с вами, но это пока терпит. Позже поговорим. Вы не против? Он не собирался оправдываться. - Позже, - растерянно кивнула барышня. - Могу я надеяться, что вы не будете от меня скрываться? - Вы - целый полицмейстер и, как выяснилось, сотрудник Третьего отделения. Разве это возможно, скрываться от вас? - Я не враг вам, Анна Викторовна. - Вы ничего не знаете, Яков Платонович. - Вот и расскажете мне, что вас мучает, как священнику. Я не причиню вам вреда. Анна покачала головой. - Тогда вместе будем мучиться... Не время сейчас для откровений. Ну, всего доброго! - До свидания, Анна Викторовна. Штольман прошел к себе в кабинет, приоткрыл штору и молча проводил глазами барышню. Мучиться вдвоем, Аня, не так тоскливо, как в одиночку. И выход, когда его ищут двое, из любой ситуации наверняка найдется быстрее. *** Сегодня у Мироновых весь день работала Глаша. Это была служанка, которая приходила помогать Прасковье во всякой тяжелой работе. Аня отвела девушку в сторонку и попросила выручить ее простым неприметным платьем, галошами и платком. У барышни Мироновой такого реквизита для расследований не было. Глаша укоризненно посмотрела на Анну Викторовну, но сбегала и принесла требуемое. - Все одно, барышня, вы - красавица редкая. Глазища огромные, коса с руку толщиной, кожа беленькая. Не похожи вы ни на крестьянку, ни на мещанку. На царевну похожи, в какие лохмотья вас ни кутай! Аня купила в галантерейной лавке полный узелок швейных товаров. Эти вещи она хотела предложить за бесценок портнихе и, благодаря этой хитрости, свести с ней более близкое знакомство. Девушка хотела намекнуть, что украла товар у своей хозяйки и может по дешевке принести еще. А пока госпожа Подкаменская будет торговаться, Аня разведает обстановку в мастерской... Барышня приехала в Ивановку. Извозчик покосился на ее необычный наряд, но промолчал. Кузьмич заверил барышню, что будет ждать ее, сколько потребуется. Аня забрала под мышку узелок, туго набитый разными крючками, тесьмой, кружевом и лентами, и вошла в дом, где жила и работала хозяйка убитой Маши Ефимовой. - Хозяева! Есть кто? Барышня осторожно открыла дверь в кухню. Здесь за большим столом сидели три девчушки лет по 13-15, мастерицы. Ученицы швеи с большим аппетитом уплетали жидкий супчик, быстро черпая из общего чугунка деревянными ложками бульон. Все три мастерицы живо обернулись на шум, но, увидев плохо одетую девушку, дернули плечами и задрали носики, не поздоровавшись. Наконец, старшая девочка неприветливо спросила: - Что тебе нужно? - Мне бы вашу хозяйку увидать. - А тебе на что? - удивилась она. - Никак на работу хочешь пойти? Есть у нас одно место. Только жаба сговорчивых любит. - Да тут у меня другое... кое-какое дело к ней будет. Я - подруга Манина. Мама ее просила вещи собрать. - Ладно, здесь обожди, ужо позову, коль Манина подруга. Вещи тебе Наташка сейчас в узел поскидает. Нам чужое без надобности. Аня прислонилась к косяку входной двери и стала наблюдать за домом портнихи. Девочки, что с аппетитом обедали, ничем не отличались от обычных портняжек при швейных мастерских.Хорошенькие, в черных передниках, с привешенными на них за веревочки ножницами. Аня про себя посочувствовала девочкам, уж очень усталый у них был вид. У всех троих были самым пошлым образом заметно накрашены губы. Продолжая есть, портняжки совершенно перестали обращать внимание на гостью. Они перекидывались ничего не значащими фразочками. Вдруг одна из девочек сказала: - Эх, Маняша, пропала, можно сказать, зазря! На что ее товарка ответила: - Слишком гордая была, да несговорчивая. Жаба таких не любит. - Ох, редкая красавица была, - продолжали разговор мастерицы. Старшая сказала: - Это все Жаба. Даже носом не повела, когда городовой приходил. А ведь еще неделю назад так перед Маней любезничала, а тут так быстро утешилась, словно и не было ее никогда. Вдруг Аня немного закашлялась. Одна из мастериц опомнилась и сказала товарке: - Ленка, беги за жабой, человек давно уж дожидается. Минут через пять раздались быстрые шаги, и в кухню с настороженной улыбкой змеи вплыла довольно худая женщина средних лет с холодным, злым лицом. Анне хозяйка мастерской напомнила торговку на рынке. - Кто ты такая и что тебе от меня надо? - надменно и сердито спросила Подкаменская. - Я - Манина подруга. Зашла ее пожитки для матери забрать, да на хлеб подработать. Извольте поглядеть, госпожа, принесла вам товар. Аня быстро открыла свой заранее развязанный узелок и рассыпала по чистому столу его содержимое. Хозяйка, предчувствуя выгодную сделку, пододвинулась. Любопытные портняжки обступили Подкаменскую, но та прикрикнула и топнула ногой на них, чтобы не мешали. Началась отчаянная торговля. Аня знала цену на товар, ведь еще недавно сама его покупала. Хитрая портниха давала только четверть, намекая, что догадывается, о том, то девица продает краденый товар. В конце торга они сговорились на пяти рублях вместо потраченных Анной двадцати. - А ты - девка не промах! - задумчиво сказала Подкаменская, оглядывая гостью. - Еще товар приноси. Завтра или послезавтра. Я у тебя куплю на тех же условиях. Анна спешно схватила деньги, Манины вещи, рубашечку для брата убитой и ушла от портнихи. Уже в пролетке она осторожно разобрала вещи убитой. В них, как и предупреждал дух, Анна нашла обещанную жестяную коробочку и положила к нескольким заработанным Маней рублям вырученные у Подкаменской деньги. - Вставай, на борьбу, люд голодный... - пел кучер, которому чуднАя барышня Миронова, переодетая не пойми кем, велела ехать в соседнее село. Платила Анна Викторовна всегда как полагается, поэтому Кузьмич делал свое дело и лишнего не спрашивал. Сомнений у Анны не оставалось, что все силы полиции следует направить именно сюда, к портнихе. Вечером она обязательно сообщит следствию о том, что узнала. *** Чтобы избежать случайного опознания, к портнихе был направлен сторонний агент полиции. Делая заказ на пошив пальто, мужчина нарочно щипал девочек-портняжек за щеки, восхищался их юностью и недвусмысленно дал понять хозяйке, что собственный брак сидит у него в печенках. - Так вы вечером приходите! - милостиво сказала Подкаменская. - Мы с девочками будем вас ждать. - Приду, непременно. Харчей никаких не соображайте! Вина с собой сладкого принесу, закусок, фруктов и конфет для милых дам! - Ах, Николай Александрович, мы уж с девочками постараемся вам угодить! - А могу я с вами побеседовать с глаза на глаз? - Разумеется, любезный! А ну-ка, девочки, брысь отседова! Учениц как ветром сдуло, а сама портниха подсела к агенту. - Слушаю вас! - потупила глазки бандерша. - А вот что я вам честно скажу, любезная моя Настасья Ивановна: я-то сам, конечно, не без приятности проведу время с вашими милыми крошками, но я хотел бы и друга с собой взять. - Так в чем дело? Мы с девочками всегда рады гостям. - Да вот загвоздка. Мой товарищ имеет взыскательный вкус. А ваш выводок уже поди водку хлещет, и накрашены они изрядно! - Отмоем! - не моргнув глазом пообещала Подкаменская. - Он - человек избалованный, всякого в жизни навидался, вкус у господина тонкий. Его первой попавшейся юбчонкой, пожалуй, не прельстишь. - Так ему ландыш невинный подавай? - прищурилась портниха. - Вот именно! Вот именно! - согласился агент. - Ну что же, есть у меня на примете краля - глаз не отвести! Только она несговорчивая. Но красавица редкая. Статная, глазищи синие в поллица, а в глазах жемчужная слеза стоит. - Ну, это то, что нужно! А что несговорчивая, так даже лучше. Нам только двери покрепче, да стены потолще. И чтоб никто не беспокоил! - А вы готовы заплатить, господин хороший, за такую редкость? - Сколько? - притворно икнул агент. - Пятьсот рублей! Дело, как вы понимаете, хлопотное! В восьмом часу вечера агент Николай Александрович и загриммированный начальник полиции Штольман подъехали к дому Подкаменской с большой корзиной, набитой разной вкусной снедью. Недалеко засели в засаду городовые, возглавляемые старшим следователем Антоном Андреевичем. Они ожидали приказа. Портниха встретила гостей очень радушно. Кроме ее мастериц на этот раз хозяйка еще пригласила двух хорошеньких гимназисток, лет по 16 - 17 каждая. Якова Платоновича перекосило от негодования. Он никак не мог дождаться момента, когда арестует эту мерзкую женщину. Развела вертеп! Но нужно было терпеть. Необходимо было дождаться развития событий и появления подельника. - Девочки, встречайте гостей дорогих. Смотрите сюда, сколько подарков привезли вам добрые дядюшки! Мастерицы не заставили себя долго упрашивать, подхватили из рук улыбающегося Штольмана увесистую корзину и со звонким смехом поволокли ее на стол. Полиция ради раскрытия резонансного дела не пожалела казенных денег. В корзине были банки сардинок, колбасы. Апельсины, виноград, груши и вина встречались девочками с большим восторгом. Агента Николая Александровича дамы посадили на председательское место, Штольмана - против них, остальные расселись как попало. Видавшие вида полицейские ужасались вздору, что несли хмельные девицы, потерявшие всякий стыд. Подкаменская сыпала скабрезными любезностями, подталкивала Штольмана ногой под столом. Все присутствующие изрядно напились. Яков Платонович цинично думал, что чем больше наберется портниха, тем легче будет проходить допрос. Лишь бы вовсе под стол не свалилась. Через пару часов в комнату вошел рослый мужик и подмигнул портнихе. - Пожалуйте в задние комнаты, господин. Первый номер вам подвезли, как договаривались. Чистый ландыш! - Пропала девка! - пьяно икнула Настасья и развела руками. Штольман сглотнул от напряжения и кивнул Николаю Александровичу. Тот должен был подать сигнал в окно и через пять минут сюда ворвутся городовые. - Ох, хорош "ландыш". Норовистая девица, но первый сорт. Я ее сильно не бил, чтобы личико не попортить. Ясное дело, господин, за такие деньжищи, можно и покуражиться. Мужик, назвавшийся Сивухиным, дал Штольману ключ и условился придти через два часа. Яков Платонович осторожно отпер дверь. В комнате с огромной двуспальной кроватью и множеством зеркал на стенах была заперта Анна Викторовна. Барышня сидела за столом и плакала, уронив голову на руки. - Стоять! Полиция! - раздалось во всем доме. Штольман выдохнул. Анна, не веря своим глазам, бросилась своему спасителю на шею. Яков Платонович крепко прижал к себе барышню, гладил по спине и все никак не хотел отпускать. *** Несколько дней, после задержания портнихи и ее подельника, шли допросы. Барышню Миронову родители посадили под домашний арест. До адвоката Миронова дошли слухи о бесконечных расследованиях дочери, и родители барышни были столь возмущены и озабочены случившимся, что запретили Анне выходить из дома. Девицы из швейной мастерской были очень запуганы. Штольман с Коробейниковым приложили немало усилий, чтобы разговорить мастериц. Пришлось пообещать заступничество. Благодаря показаниям девочек, обстоятельства убийства Марии Ефимовой были установлены. По их рассказам, недели две тому назад, днем в воскресенье, в мастерскую явились хозяйка. Она пришла вместе с Сивухиным и Машей Ефимовой. Подкаминская всех прогнала по разным комнатам и не велела ни под каким видом уходить оттуда. С полчаса доносились до мастериц и голос Мани, и голоса Жабы с Сивухиным. Хозяева то уговаривали, то будто грозились. Наконец, девочки услышали какой-то стук, затем страшный крик Мани, грохот, и все смолкло. Хозяева повозились в комнате с полчаса, и выволокли ящик в подвал. Под тяжестью показаний девочек, Сивухин признался в убийстве Марии Ефимовой. - Не хотел я убивать ее, господин начальник, да больно норовистая Машка девка была. Мы ее купить хотели, заперли, да гостинцы перед ней разложили. А Машка скинула конфеты на пол, сторублевку швырнула мне в морду. Подошел я к ней, схватил, что есть силы за плечи и как закричу на дуру: "Крайний раз тебя, Машка, спрашиваю - хочешь дело по-хорошему кончить?" А она, господин начальник, взяла и как плюнет мне в харю! Тут я выхватил шильце из кармана, да воткнул ей в грудь по рукоятку, аж косточки хрустнули. Страшно закричала она, упала на пол и затихла, губы белесые стали, кровь от щек отлила, ну, словом - померла! Яков Платонович знал, что убийце грозит долгая каторга, а вот Подкаминской вряд ли дадут большой срок. Скорее всего, бандерша ограничится несколькими годами тюрьмы за сводничество. Рябушинский подкупил кого нужно, и вот уже второй номер подряд рассказывал самые мелкие подробности этого гнусного дела. Горожане и жители окрестных сел широко обсуждали историю, жалели несчастную девочку и ее мать. Затонск гудел. Похоронили Марию Ефимову всем миром. Городской голова распорядился выделить казенные средства. Через неделю Яков Платонович приехал в Ивановку по делам следствия. По просьбе родственников одного покойного проводили эксгумацию тела. Уже все было закончено, и Штольман собирался уезжать. Вдруг полицмейстер заметил у могилки маму Маши Ефимовой и вместе с ней барышню Анну Викторовну. Очевидно, дочь адвоката Миронова взялась опекать женщину. Подождав, пока Анна закончит разговор и попрощается с госпожой Ефимовой, Штольман вышел к барышне. Она как раз собиралась домой. - Анна Викторовна, здравствуйте. - Здравствуйте, Яков Платонович! - Вы в Затонск? Барышня кивнула. - Садитесь! - хмуро сказал он. Анна пожала плечами и села в пролетку. Какое-то время Штольман молча сверлил ее глазами. - Вы спасли меня. Спасибо! - вздохнула она. - Больше не ищите неприятностей. В другой раз могу не успеть. Страшно подумать, куда вы попали в поисках убийцы и что могло случиться. Она отвела глаза. - У меня не выходит эта история из головы. Госпожа Ефимова теперь пьет, крепко пьет. - Она работает в казенной вино-водочной лавке. Скорее всего, на работе проявляют понимание. Но с пониманием пора завязывать, иначе сопьется человек. А у нее ведь еще младший сын. Кто его будет растить, если мать будет пить. - Убийца совершил преступление в сильном раздражении... Это с большой натяжкой можно осмыслить. Но зачем столь злостно надругались над телом девочки? Яков Платонович опять нахмурился, припоминая допрос. - Прочел убийца в одной газетенке, что нынче модно трупы в ящиках рассылать, вот и отправил своему бывшему работодателю тело, предварительно изуродовав. Хотел напугать старика. Барышня и сыщик молчали. Каждый из них по-своему переживал случившуюся гнусность. Ехать от Ивановки до Затонска было около двадцати верст. Они проехали лишь треть пути, и у следователя и барышни был как минимум час для разговора. Штольман решил воспользовался ситуацией, чтобы поговорить с Анной Викторовной. - Анна, вы не должны общаться с Разумовским. Эти ваши встречи до добра не доведут. Барышня побледнела. Князь со Штольманом говорят почти одно и тоже! - Отчего же? - сглотнув, прямо спросила она. - Вероятно, вы плохо осведомлены о делах Его Сиятельства. Он преступник и шпион, работает на иностранное государство. Очень опасный человек. Помогая князю в делах, вы помогаете преступнику. Они опять помолчали. - Я всего лишь провожу для Кирилла Владимировича спиритические сеансы и не делаю ничего противозаконного. Прекратить подобную практику я пока не могу. - Почему? Он принуждает вас? Каким образом? - Я не могу вам сказать. Это наше семейное дело. И следить за мной тоже не нужно, пожалуйста... Если вам нужен Кирилл Владимирович - то пожалуйста, о нем и собирайте сведения. Как вы могли приглашать меня на прогулку и в этот же вечер отправить обо мне отчет Третьему отделению?! Вы использовали меня, чтобы подобраться к князю. - Нет, Анна Викторовна. Не хотел бы оправдываться, но все не так. - Все именно так! Или это был не ваш документ? - Мой. Вас хотят защитить и изолировать от этого человека. И все мои поступки по отношению к вам были абсолютно искренны. Если князя задержат, вы сможете дать показания? - Даже тогда нет. Я знаю, что он - нехороший человек, но ничего говорить не стану. Про дела князя мне ничего не известно. - Я не понимаю. Зачем вы покрываете его? Что между вами произошло? - Не спрашивайте! - покачала головой Анна. - Я обязан спрашивать. Служба у меня такая. Он взял барышню за руку. - Яков Платонович, если вы будете настаивать, то наше общение на этом закончится, и в следующий раз мы будем говорить только в присутствии моего отца. Не нарушайте мои границы. И вообще, если князь преступник, то арестуйте его и избавьте нас всех от его общества! - Если бы я мог. Люди его уровня практически неприкасаемы. Барышня забрала свою руку из ладони Штольмана. Они почти приехали. - Помогая князю, вы рискуете своей репутацией и свободой. - Не давите на меня и не загоняйте в угол, господин Штольман. Вы ничего не знаете. - Так расскажите. Я обещаю, что помогу вам! - Это ничего не изменит. Мне пора. - Анна Викторовна! Он схватил ее за руку. - Отпустите немедленно! - возмутилась барышня. Яков немедленно отпустил. Анна Викторовна раздраженно кивнула ему и вышла из пролетки. - Простите! - громко сказал он, но девушка тряхнула косой и ускорила шаг. Штольман досадовал на самого себя. Он излишне надавил на барышню, и она расстроилась. Он смотрел, как Анна быстро идет к воротам, за которыми начинались владения Мироновых. Что он за человек такой? За руки ее начал хватать, как мальчишка. Штольман лишь убедился в том, что Анна Викторовна попала в плохую ситуацию и сильно боится. Хорошо, не хочет говорить барышня, тогда он тряхнет младшего Миронова. Уж дядюшке точно придется держать ответ. Все, что случилось с племянницей, произошло явно с его ведома. Штольман сощурился, коротко задумавшись, и велел кучеру ехать в отделение.