Логика чувств

2 года до описываемых событий. Лондон. Чешем-плейс, дом русского посольства. В последние лет десять Кирилл Владимирович Разумовский уже не видел необходимости торопиться, чтобы успеть приехать к самому началу бала. Танцы увлекают лишь молодежь. Он не жаждал занять главные строчки в бальных книжках красавиц. Зачем? Переживать, стараться, соответствовать... Со своим возрастом, капиталом и влиянием князь Разумовский был выше любых брачных игрищ. Пара широких жестов в сторону интересующей его женщины и, в большинстве случаев, крепость можно было брать без боя. В 50 лет князь Разумовский приезжал на подобные танцевальные мероприятия лишь для того, чтобы усладить свой взыскательный взор, уважить хозяев праздника, да приятно побеседовать под бокал шампанского, не более. Танцевать было ленно. Пусть молокососы расшаркиваются перед барышнями. Сегодня Его Светлость задержался у большого зеркала, поправляя свой дорогой галстук из белого шелка. Он с удовлетворением разглядывал свое отражение. Несмотря на возраст, князь знал, что выглядит очень достойно и был горд своим отменным здоровьем и прекрасным цветом лица. Неожиданно его внимание привлекла незнакомая барышня, спешно поднимающаяся по лестнице. На юной благородной прелестнице было надето сложное нежно-розовое платье. Довольно высокая, крепкая, хорошо сложенная... Вся она излучала доверчивое сияние юности. Лошадка, почти жеребенок. Особенно князя поразили прекрасные голубые глаза девушки. Из зала послышались первые осторожные звуки скрипок, которые начали первый вальс. У барышни должно быть был сегодня один из самых счастливых дней, потому как двигалась она особенно легко и свободно, не замечая своей восхитительной грациозности и восторженных взглядов окружающих. Князь учтиво поклонился незнакомке, и она в ответ смущенно кивнула. Ее румянец стал еще ярче. Из зала навстречу барышне выбежал молодой офицер. - Анна Викторовна, какое счастье, вы успели! Пойдемте скорее, мы успеваем на этот тур! - воскликнул он, и девушка с готовностью дала ему свою руку. Молодежь унеслась в зал, влекомая звуками оркестра. Разумовский задумчиво посмотрел в спину барышне Анне, заинтересованный хрупкой гибкой фигурой и тяжелыми косами, причудливо уложенными на затылке высоким крепким узлом. Кирилл Владимирович танцевать не любил. Он прошел к русскому послу, поздоровался и завязал неспешную беседу ни о чем, ни на минуту не выпуская очаровательную незнакомку из виду. Давно он не был так заинтересован женщиной, да еще такой юной. Прелесть поздней женитьбы и состояла в том, что невесту можно было выбрать много младше, тепленькую, прямо из-под родительского крылышка. Когда Анну в очередной раз приглашали на танец, внутри него поднималась темная волна гнева и ревности. На всех - на дерзких юнцов, на распорядителя танцев и на саму барышню, охотно соглашающуюся на очередной тур вальса. Словно в насмешку над возрастом князя, все кавалеры барышни были как на подбор, молодыми, полными сил и здоровья юнцами. Уже только за это ему хотелось поубивать их всех. Разумовский дождался перерыва и словно случайно оказался рядом с послом в то время, когда ему представляли Анну. - Мисс Миронова Анна Викторовна, дочь адвоката Виктора Ивановича Миронова из Затонска... После знакомства Разумовский нашел повод для разговора с барышней и ее опекуном. - Затонск? Ну надо же, мы с вами земляки, практически соседи. Правда, я давно не появлялся у себя в имении. Служба, знаете ли. - Да, разумеется, мы наслышаны о вас, Ваша Светлость, и очень польщены столь близким знакомством! - торопливо сказал Петр Иванович. Весь вечер Разумовский осторожно подпаивал родственника прелестницы и сосредоточенно собирал информацию об Анне и ее семье. Князь понял, что хочет во что бы то ни стало заполучить эту девушку себе. Право, ее дядя слишком беззаботен, чтобы доверить ему сторожить этот бриллиант. Он совершенно не смотрит за племянницей. Хотя... Откуда, скажите на милость, не имеющему особой собственности человеку знать чудовищно болезненный зуд собственничества?! Затонск, 2 года спустя. Духи не понимают, день сейчас или ночь, удобно тебе говорить с ними, или ты занят, и тебе не до проблем мертвых. Так произошло и сегодня... Ночью Анна проснулась от пронизывающего холода, такого сильного, от которого было не спрятаться даже под толстым пуховым одеялом. Барышня застонала во сне, заворачиваясь поплотнее, но все оказалось тщетно. Дух священника средних лет и не думал уходить. Он оглаживал небольшую бородку и смотрел на духовидицу. Иногда в другие дни Аня так хотела ночью спать, что зажмуривалась посильнее, и ночные гости уходили, так и не дождавшись ее внимания. Но сегодняшний дух был очень настойчивый. Наконец, Анна совсем замерзла. Она вздохнула и села, завернувшись в одеяло как можно плотнее. - Кто Вы? Дух молчал. - Вас убили? Ночной гость покачал головой. - Что же вы хотите от меня? Батюшка вздохнул и показал на окно. На запотевшем стекле появились слова "Волк рядится в овечью шкуру". - Ну хорошо, хорошо. Я утром схожу в полицейский участок и все расскажу Антону Андреевичу. Мы вместе подумаем, чем вам помочь. Извините, батюшка, я очень спать хочу. Дух постоял, изучая Анну и словно проверяя, сдержит ли духовидица свое обещание и, наконец, ушел. *** Кабинет полицеймейстера Штольман в первый же день переделал по своему усмотрению. Первым делом новый начальник распорядился унести сильно пахнущие "бабушкины" цветы - герани по другим помещениям и, особо крупные экземпляры выставить в приемную. - Этакой красотой брезгуете, Ваше Высокоблагородие! Я пять лет растил! - чуть не плакал урядник Рябко. - У меня голова болит от запаха, а когда у меня голова болит, я не могу работать! И потом, они очень много уличного света от окна забирают! Темно мне, братец! - пояснил Штольман. Следующим распоряжением полицеймейстера стала полная ликвидация из кабинета и приемной старых толстых ковров. - Ну, а это зачем? - мрачно спросил урядник Рябко. - Чтобы чаще мыли пол и легче дышалось! - усмехнулся Штольман. Яков Платонович освободил кабинет от ненужной мебели и вообще максимально очистил пространство, даже пальму, и ту приказал убрать. Для продуктивной работы ему нужна была аскеза и опрятность. Когда нет ничего лишнего, даже думается легче. Удивительно, как Иван Кузьмич, бывший полицеймейстер этого не понимал. Штольману казалось, что будь воля Артюхина, он бы и кухарку сюда притащил и оборудовал обеденную зону, чтобы еще и столоваться как дома. Штольман сразу попросил Коробейникова принести особо значимые дела за последние несколько месяцев и погрузился в чтение. Молодой следователь не соврал, все дела действительно были раскрыты, преступники найдены. Правда, Штольман заметил некоторые странности. Либо этот мальчишка гениален и может делать далеко идущие выводы буквально "из ничего", возможно у него очень хорошо работает интуиция, и он просто по наитию идет по нужному следу. Остальное - дознание, осмотр места происшествия, оформление улик и бумаг - выглядело чрезвычайно топорно. Внешней стороной дела Коробейников явно пренебрегал, и эту привычку молодого следователя срочно нужно было исправлять. Ведь только идеальное оформление дела защитит его в случае проверки. Высокое начальство обожает докапываться до недостатков в бумагах. В картотеках тоже был бардак. Улики хранились как попало... Штольман набросал список замечаний, собрал совещание и живо отправил служащих исправлять найденный непорядок. Яков Платонович пока не сильно сердился. За молодым дарованием, да и за всем штатом полицейского управления стоило понаблюдать, а уже потом делать выводы... *** На следующий день после приезда Штольмана в Затонск, на прием к полицеймейстеру пришел присяжный поверенный Миронов в сопровождении неизвестной дамы. Штольман понял, о чем пойдет речь. Предполагаемая жертва шантажа выглядела весьма колоритно - довольно полная, хорошо одетая женщина сорока пяти - пятидесяти лет. Да, пожалуй, так и выглядят почтенные добропорядочные матери семейств, до смерти боящиеся за свою репутацию. - Господин Штольман, моя доверительница, госпожа Екатерина Михайловна Булочкина расскажет вам свои затруднения. Не откажите, пожалуйста, сделать для ее спасения все, что сможете. Сам я откланиваюсь и оставляю вас. Миронов ушел, плотно прикрыв за собою дверь. Купчиха осталась сидеть насупленной. Штольман очаровательно улыбнулся. - Ну, сударыня, не робейте. Я к вашим услугам. - Господин Штольман, дайте я с духом соберусь, ой как непросто мне все вам рассказать! Немного успокоившись, потерпевшая принялась рассказывать о своем "необыкновенном" деле. - Восемнадцати лет от роду я вышла замуж за купца II гильдии Булочкина и прожила с мужем двадцать три года, родила четырех детей. Теперь уж два года как вдовею. Дело мужа не спустила, коммерцию веду хорошо, умножаю семейный капитал. Семью держу в страхе Божием и пользуюсь среди городских всеобщим уважением. Хоть и совестно мне посвящать Вас, господин полицеймейстер, в свои бабьи дела, да по-другому никак. Затосковала я по сердечному другу, не чувствуя за собой никакой старости. Связалась я на свою беду, с тихим вдовым отцом Владимиром, да обставила наши свидания так, чтобы ни одна живая душа не узнала. С хозяином номеров господином Тейлором все было обговорено, причем его молчание очень хорошо мною оплачивалось. Штольман внимательно слушал госпожу Булочкину, отмечая ее московский говор и неповторимую манеру держаться, присущую очень богатым людям. Купчиха довольно обстоятельно рассказывала историю своих затруднений. Яков Платонович подумал, что госпожа Булочкина женщина совершенно не робкого десятка, но тут совершенно растерялась. - Должно быть, сам господь покарал меня, старую сластолюбицу! После того, как я нашла отца Владимира мертвым, я сильно мучилась, совершенно не зная, как быть. Позвала господина Тейлора. Он ужаснулся, увидев мертвое тело и запер меня в номере, а сам отправил за приставом и доктором. - Фамилии служащих? - Пристав Лукин и доктор Милц. Через час примерно дверь мне снова открыли и вошли господа, чтобы осмотреть тело. Доктор Милц констатировал мгновенную смерть от разрыва сердца. Пристав Лукин составил подробный протокол осмотра и тотчас же заставил подписаться всех присутствующих. Хозяин номеров опосля сказал мне, что пошептался с господами, и если я желаю, чтобы дело мое не получило огласки, то должна передать господину приставу 10 тысяч рублей, господину доктору - 5 тысяч и ему самому - 20 тысяч рублей. - И вы согласились. - А что было делать? Я ушла домой и на следующий день принесла требуемую сумму. - Когда вас вновь стали шантажировать? - Через две недели мистер Тейлор выманил меня записочкой в парк и потребовал еще денег, якобы, чтобы заплатить людям, которые уносили тело, мол заподозрили они неладное и грозятся в полицию пойти. Через месяц история повторилась еще раз. Конечно, я раскричалась, разнервничалась. Господин Тейлор объяснил он свой интерес тем, что хочет продать гостиницу и уехать на родину, где ему понадобятся еще деньги. Уж и кричала я и торговалась - все без толку. - И тогда господин Тейлор пригрозил вам обнародованием протокола осмотра трупа, - кивнул Штольман. - Когда же должно состояться Ваше новое рандеву? - Через два дня. - Я благодарю вас, госпожа Булочкина, за доверие, но пока затрудняюсь что-либо ответить. Во всяком случае, я пообщаюсь с прокурором и за два дня мы что-нибудь, да изобретем. - Ах, ради всего святого, господин полицеймейстер, придумайте, помогите мне, а то, право, хоть в реку кидайся! - Постараюсь, постараюсь, госпожа Булочкина, не отчаивайтесь! Штольман задумчиво смотрел, как тучная фигура выплыла из кабинета. - Коробейников! Поезжайте к хозяину гостиницы и опросите его по поводу смерти отца Владимира. Можете сказать, что нашлись свидетели, которые видели его в тот день с дамой. Нам нужен протокол, где Тейлор даст ложные показания, а потом собственноручно под ними распишется. Далее с этим перепелом можно будет работать в участке. Однако Антону Андреевичу не удалось поговорить с господином хозяином мебелированных комнат. А все потому, что англичанин лежал посреди своего кабинета мертвехонек, и следователь самолично наблюдал огромную лужу крови, разлившуюся под бренным телом. Делать нечего. Пришлось отправлять за городовыми и доктором Милцем. Коробейников достал блокнот и принялся усердно записывать все, что видит на месте происшествия. Этому трюку его научил Яков Платонович. Новый начальник сказал, что расследовать ему, Антону, удается не в пример лучше, чем оформлять дела. Коробейников пообещал исправиться. - Антон Андреевич! - закричал звонкий девичий голос из коридора. Этот голос он узнал бы из тысяч других голосов. Мгновением спустя в кабинете, где был найден убитым мистер Тейлор, показалась нарядная и жизнерадостная барышня Миронова. - Ой! - огорчилась Анна Викторовна, увидев труп и осторожно ступая на запачканный пол. - В участке сказали, вас здесь можно найти. - Да, дорогая Анна Викторовна! Я пришел опросить подозреваемого в вымогательстве и шантаже, а тут такое! Подождите расстраиваться, скажите лучше, а к вам дух сегодня не приходил? - Приходил ночью священник. Спокойный такой, добрый. Он сказал: «Волк рядится в овечью шкуру». - А что это означает? - Не знаю! Ищите, Антон Андреевич! Я вам помогу! - Abstractum pro concreto! - пробормотал в досаде Коробейников, всплеснув руками. - Что вы сказали? - улыбнулась Анна. - Абстрактное вместо конкретного! - раздался резкий голос господина полицмейстера у порога. Она обернулась и увидела господина Штольмана и доктора Милца. Александр Францевич кивнул и деловито занялся осмотром тела. - Позвольте спросить, а вы что здесь делаете? - спросил Яков Платонович. Он отметил, что барышня так разволновалась из-за его неожиданного появления, что даже спрятала руки за спину. А между тем меблированные номера принадлежали гражданину интересующей его страны. Наверняка приближенные князя могли шпионить за постояльцами и размещать в номерах нужных людей. - Я пришла к Антону Андреевичу! - неопределенно сказала она. - Зачем? - не понял Штольман, огибая барышню, чтобы посмотреть, не припрятала ли она за спиной какой-нибудь улики. - Я иногда помогаю господину следователю, - пожала плечами Анна Викторовна. - А еще можете уничтожить ценные улики. Затрудняюсь даже сказать, случайно или специально. - Анна Викторовна часто сообщает ценные сведения по делу! - заступился за барышню доктор Милц. - Наслышан уже от всех! - вздохнул Штольман. - Тем не менее, место происшествия закрыто от посторонних. Прошу покинуть помещение. Посмотрите, как вы здесь все затоптали. - Да где же? - Прямо за вами! - ядовито сказал Штольман и указал на четкие отпечатки женской обуви. - Ой, это, наверное, не мое... что вы делаете? - воскликнула Анна, потому как полицмейстер присел и жестко зафиксировал рукой ее ботиночек. - Именно ваше, - констатировал несносный Штольман, указывая на маленькое пятнышко крови. Он отпустил ножку барышни. - Домой идите. - Да, еще призрак в одежде священника сказал: "Волк рядится в овечью шкуру". Вдруг вам поможет... - Я приму к сведению, Анна Викторовна, вашу информацию от общения с призраками, какой бы странной она не казалась, а теперь вам пора! - Яков неожиданно взял за барышню за плечи и осторожно, даже ласково, выставил барышню за порог. Аня нахмурилась, но не стала спорить. В конце концов, она свою задачу выполнила, послание от духа передала. - Зря вы так с Анной Викторовной! - вздохнул Коробейников. Яков Платонович не посчитал нужным отвечать подчиненному, раздраженно фыркнув. - Яков Платонович, с убитым я познакомился несколько недель назад при весьма печальных обстоятельствах, - заявил доктор Милц. - Меня вызвали осмотреть труп священника, и господин Тейлор очень настаивал на конфиденциальности увиденного, даже взятку предлагал. - И что же вы, доктор? - А что я? Осмотрел труп, расписался в протоколе у пристава и откланялся. Я не могу скрыть факт смерти и обстоятельств произошедшего, я - лицо официальное. А вот болтать бы в любом случае не стал. На выходе из гостиницы Анна увидела экипаж князя Разумовского. Его Сиятельства только не хватало! - Анна Викторовна! - разулыбался князь. Анна вежливо поздоровалась, мечтая оказаться подальше от собеседника. - Полиция? А что случилось? - Убили хозяина гостиницы. - Что вы говорите? - искренне огорчился князь. - Мистер Тейлор был моим хорошим приятелем. Как же это произошло? - Я не знаю, там сейчас полиция все осматривает. - Да, да я позже сам все у них расспрошу... Надо же, какое несчастье. Но, думается, господин Коробейников с вашей неоценимой помощью во всем разберется. - Расследованием руководит господин Штольман! - сказала Анна. - Кто?! Этот... – князь даже немного покраснел. - Вы что, знакомы? - удивилась Анна. - Виделись в Петербурге! - спохватился князь, тут же взяв себя в руки и задумчиво оглядывая барышню. - Вас подвезти до дома? - Нет, нет, Ваше Сиятельство, я сама дойду! - заверила Анна, мечтая поскорее закончить разговор. Кириллу Владимировичу ничего не оставалось, как отпустить барышню, и он с осторожной холодной усмешкой собственника посмотрел, в какую сторону пойдет девушка, а после пустил следом своего человека. Штольман задумчиво смотрел в окно. От него не укрылся тот факт, что барышня Миронова разговаривает с князем. Однако, даже не зная о чем речь, Яков Платонович мог твердо сказать, что Анна Викторовна теплых чувств к Разумовскому не испытывает. Об этом свидетельствовала ее закрытая, несколько напряженная поза. Девушка напоминала нахохлившуюся птицу. Полицмейстер аж разозлился. Неужели старый негодяй не замечает, что Анне Викторовне неприятно его общество? Затем Штольман увидел, как за девушкой осторожно отправился соглядатай. Любопытно. Как минимум, такие игры для Анны Викторовны небезопасны. Она, по всей видимости, о слежке даже не подозревает. - Антон Андреевич, госпожа Миронова часто приходит с вами на место происшествия? Яков Платонович не стал дожидаться ответа. Густой румянец смущения выдал молодого следователя с головой. - Я запрещаю вам привлекать барышню к расследованию. Вы меня поняли? - Да, господин полицмейстер. Но вы не понимаете, Анна Викторовна всякий раз очень сильно помогает следствию. - Вы же ее друг, Антон Андреевич? - Ну, конечно. - Значит вы не можете не понимать, что чем больше знает барышня, тем больше рискует. Будьте мужчиной, а не эгоистичным мальчишкой. - Полноте, Яков Платонович. Чем же Анна Викторовна рискует? - Как минимум репутацией, местью со стороны преступников, риском недооценить опасность ситуации. Странно, что отец барышни, адвокат Миронов смотрит на это сквозь пальцы. - Он как раз сильно не одобряет... - огорчился от неожиданного осознавания Коробейников. - И все же, давайте перейдем к делу. Какие у нас на сегодняшний момент подозреваемые? - Ну, в первую очередь, жертва шантажа, госпожа Булочкина... Еще, возможно, ее старший сын, который находится в этот момент в городе. А еще... - А еще подельник Тейлора, пристав. Он наверняка знал о шантаже и больших деньгах. Все эти версии следует проверить. Работайте, Антон Андреевич. К завтрашнему дню жду полную информацию о проделанной следственным отделом работе. *** Дух священника на сделанном барышней не успокоился. Он встал перед Анной, преграждая ей путь, словно вновь убеждая помочь ему. - Что вы от меня хотите? Я все сказала полицейским, к расследованию меня не допустили. Идите, господину Штольману надоедайте своими загадками. - Убит плохой человек и убил плохой человек! - вздохнул дух. - Найди второго. - Да как же я найду? - возмутилась она Дух проявился через несколько метров от барышни, убеждая ее следовать за ним. Анна немного поколебалась и отправилась следом. Доставленный в участок пристав категорически настаивал на своей невиновности. Никаких дел с госпожой Булочкиной он не имел, их знакомство несколько недель назад было ограничено лишь ее показаниями касательно смерти священника и подписью протокола осмотра тела. Алиби на время убийства Тейлора у пристава не оказалось. Яков Платонович нутром чувствовал, что служащий причастен, хоть и стоит на своем. Ну не Булочкина же, в самом деле, убила, а после пошла в управление полиции отводить от себя подозрение. И хотя немедленный обыск дома пристава ничего не дал, Штольман велел запереть его в камеру. Проходя мимо следственного отдела, он вновь увидел барышню Миронову, а вместе с ней Антона Андреевича. Увидев Штольмана, два юных сыщика вздрогнули, как по команде. Он что, такой страшный? - Анна Викторовна? - поднял брови полицеймейстер. - Яков Платонович, я пришла рассказать господину следователю о найденных уликах. - Что за улики? - сощурился Штольман, передумав сейчас ругаться. Он потом поругается. - Одежда со следами крови. - И где же она? - Так я за этим и пришла, хотела показать, где нужно искать! Штольман крикнул дежурных, и они с барышней все вместе поехали туда, куда она указала - на пустырь. К слову, Анна Викторовна пролеткой пользоваться отказалась, бесстрашно сев на велосипед. На своих колесиках летела быстрее пролетки, и Штольман раздраженно косился на Коробейникова, не спускавшего с Анны Викторовны восторженных глаз. Приехав на пустырь, барышня показала на место, где был закопан сверток. Пока городовые суетились, откапывая улики, Штольман подошел к скромно стоящей девушке. - Не понимаю, как вам это удается? - Я просто вижу их, и они просят меня о помощи. - Кто они? - Духи же! - Я не верю в духов, Анна Викторовна. - А я и не настаиваю, Яков Платонович, чтобы вы мне верили. - Как вы не понимаете, - Штольман старательно подбирал слова. То, что вы необъяснимо удачно помогаете следствию, бросает на вас подозрение... - Какое подозрение? - В соучастии! - Ваше Высокоблагородие, нашли! Тут на белье есть имя хозяина. - Пристав? - спросил Штольман. - Так точно! Он самый, душегуб! *** Через несколько дней после раскрытия дела и оформления признательных показаний преступника, Яков Платонович решил навестить барышню Миронову. Он хотел поблагодарить ее за помощь в расследовании и рассказать о том, чем закончилось дело. Духи ли барышне поспособствовали, или острый ум, но помогла найти улики, указывающие на убийцу, именно Анна Викторовна. Глупо было это отрицать, как и указывать на ее возможную причастность. Барышня помогает следствию далеко не в первый раз. Тем более, Яков Платонович хотел наладить с Анной Викторовной контакт. Пожилая служанка привела полицейского в беседку. Девушка, одетая в умопомрачительный костюм с шароварами, беззаботно пила чай и ела варенье. - День добрый, Анна Викторовна. Барышня подняла на него свои невозможные голубые глаза и радостно улыбнулась, словно он был ее старым другом. Сердце Штольмана пропустило удар. - Все-таки, вы были правы. Убийцей оказался именно волк в овечьей шкуре. Пристав, который должен охранять порядок и спокойствие, ввязался в преступление и в итоге убил своего подельника. Мы получили признательные показания. - А зачем он это сделал? - спросила барышня. - Деньги. Этого волка в овечьей шкуре интересовал лишь собственный шкурный интерес. Вместе с хозяином гостиницы они шантажировали одну уважаемую даму и не смогли поделить очередной куш. - Деньги, - задумчиво согласилась барышня и вздохнула. Служанка принесла еще одну чайную пару, и Анна Викторовна собственноручно налила господину полицмейстеру чай. - Все всегда из-за них... - грустно сказала она. - А как там Антон Андреевич? - Усердно трудится! - усмехнулся Штольман. - Боюсь, без ваших подсказок ему будет тяжеловато. Коробейникову необходимо самому учиться добывать сведения для следствия. Затем барышня и полицейский много говорили о каких-то совершенно ничего не значащих пустяковых вещах. Яков Платонович расслабился и поймал себя на мысли, что ему очень давно не было так хорошо и так спокойно. Доброта Анны Викторовны, ее радушие и искреннее участие очень подкупало его. Штольман ни на минуту не забывал о порученном ему задании, но и думать о нем сейчас полицейскому совершенно не хотелось. Он все больше укреплялся во мнении, что перед ним находится душа исключительной простоты и чистоты. И узнай барышня о том, что она находится под пристальным вниманием Третьего отделения, то искренне бы ужаснулась. Но... Разумовский и его странные отношения с этой девушкой не выходили у него из головы. Варфоломеев далеко не идиот. Если у князя на Анну Викторовну исключительно матримониальные планы, то почему до сих пор он не сделал предложение, и зачем тогда нужен соглядатай? Барышню хотелось уберечь от ошибок и последствий необдуманных решений. Разумовский - старый волк и перекусит наивную Анну Викторовну легко и безо всяких угрызений совести. Вот кто настоящий волк в овечьей шкуре. Штольман пообещал себе не торопиться с выводами. Если он ошибется в своих подозрениях, то нанесет барышне сильное оскорбление. - У вас великолепный велосипед последней модели. Такие и в столице не так часто встретишь. Тем более, у барышень! - улыбаясь, кивнул Яков Платонович. - Мы с дядей привезли велосипед из Англии. Там много уже кто на таких катается, в том числе дамы из разных слоев общества. А вы, Яков Платонович, умеете? Штольман усмехнулся. - Пару месяцев назад еще умел и даже знал несколько трюков. Если за несколько недель болезни не разучился, то, думаю, легко освою и этот агрегат. Разве что буду выглядеть на нем не столь грациозно, как вы. - Пойдемте, покатаемся! - загорелись глаза у юной барышни. - Да вы что такое удумали?! - Ну, Яков Платонович, пойдемте, пожалуйста. Глаза у Анны Викторовны вдруг стали такими озорными и вместе с тем такими умоляющими, что Штольман усмехнулся и сдался. В парке Яков снял сюртук и аккуратно положил на скамейку. Деловито закатал рукава сорочки. Легко сел на велосипед, подумав при этом, что ему, как и барышне, этот агрегат немного высоковат. Мужчина совершенно свободно проехался по дорожке. Анна Викторовна развеселилась. - Ну вот, а у дяди все никак не получается. Петр Иванович говорит, что для езды на этой штуке надо иметь врожденный талант к равновесию. А как мне кажется, он просто боится… Они забрели довольно далеко в парк и теперь просто шли рука об руку. Штольман катил велосипед барышни. - А трюки? - коварно спросила Анна Викторовна. - А что трюки? - улыбнулся Штольман. - Покажете? Где вы научились? - У нас в Петербурге есть кружок велосипедной езды, там и научился. Самый простой трюк - это езда без рук. Знаете зачем? - Зачем? - азартно спросила Анна. Господин Штольман оказался первым в мире человеком, который разделял сразу две ее тайных страсти - сыск и езду на велосипеде. - Такой навык нужен, чтобы отбиться от собак, которые в столице всюду преследуют велолюбителей. Изобрели даже маленькие револьверы с пулями-пугалками. «Велодог» - слышали о таком? - Нет, никогда. Наверное, очень сложно ездить без рук. - Здесь главное скорость и равновесие. - Покажете? - Ну, отчего же не показать... Яков Платонович с поистине кошачьей ловкостью вновь сел на велосипед, легко набрал скорость и... отпустил руль. Анна Викторовна захлопала. - Теперь я! - заявила бесстрашная барышня. - По-моему, ничего сложного. - Анна Викторовна, только я умоляю вас, осторожнее. Барышня села на велосипед и, спустя пару неудачных попыток, освоила хитрый трюк. Она набрала скорость. Штольман усмехнулся и пошел следом за неуловимыми колесиками. - Ну все, теперь можно «велодог» покупать! - весело крикнула ему Анна. Барышня обернулась и уже хотела набрать еще больше скорости и коварно уехать от господина полицеймейстера, но в дело вмешался случай. Несчастный случай. Штольман с расширившимися от беспокойства глазами увидел, как Анна Викторовна в порыве азарта не заметила большую ветку, стукнулась об нее виском и упала. *** Пробуждение было необычным. Сильно болела рана на голове. Ее голову поддерживал Яков Платонович. - Сколько пальцев, Анна Викторовна? - грустно и сочувственно спросил он. - Десять! - пошутила Анна, точно видя перед собой лишь четыре. Она поморщилась и присела. Господин полицеймейстер достал белоснежный платок и принялся оттирать ее скулу и подбородок. - Очень болит? - Да! - поморщилась барышня, оглядела оцарапанную руку и заморгала, чтобы не расплакаться от обиды. - Выдыхайте! - вдруг прошептал Яков Платонович, наклонился к ней и... осторожно и бережно подул на рану на виске. Анна замерла от удивления. Именно эту сцену она увидела во сне. Только ей казалось, что господин Штольман целовал ее, а оно вон как вышло... - Извините, - смутился Штольман. Он проводил барышню до особняка и откланялся. - Анна! - возмутилась и испугалась Мария Тимофеевна, увидев ссадину на голове дочери. - Мама, я просто упала. Яков Платонович помог мне добраться до дома. Все в порядке. - Надо промыть рану! Нет, ну это не барышня, это еще просто невозможный ребенок! Правильно Его Сиятельство рекомендовал забрать у тебя эти колесики! Блажь это все! - Мама! Мы с вами уже говорили об этом! Соседка Саша только усмехнулась, заинтересованно слушая разговор Мироновых. Пока мать и дочь препирались, она пила чай и слушала их спор. Его Сиятельство против велосипедов! Кто бы мог подумать! И верно, негоже будущей княжеской невесте на колесиках разъезжать...