Поверье
6 марта 2023 г. в 01:31
В Ли Юэ есть поверье, что расчёсывание волос отгоняет несчастья и злых духов. Имя Сяо буквально означает «злой дух», но его это не отпугивает.
Возможно, дело в том, что расчёсывает чужие волосы он сам. А может быть это оттого, что он — не злой дух по своей природе. Сяо — Якса, и в его силах лично уничтожить демонов и тех, кто может принести людям несчастья.
Но кто прогонит их от него самого?
— Поверье? — задумчиво переспрашивает Бэй Доу, пока Сяо гребнем осторожно проходится по её густым волосам, сидя на камне за её широкой спиной — иначе, как бы смешно ни звучало, роста бы не хватало.
— Да, — хрипло отзывается он, пропуская сквозь пальцы длинные каштановые пряди, — поверье о том, что расчёсывание волос избавляет от несчастий и очищает от яда.
— Древнее же, да? — Бэй Доу облокачивается на его ноги, и Сяо едва успевает уложить её волосы себе на колени и бёдра, чтобы она случайно их не придавила — и чтобы было удобнее расчёсывать. Пряди мягкие и блестящие — Бэй Доу давно не выходила в море, отпустив в увольнение своих людей, и могла позволить себе (и Сяо) поухаживать за собой сверх обычного.
Хотя даже без этого он бы считал, что она красива.
— Да. Очень древнее.
Сяо тщательно, медленно ведёт гребнем от макушки, от корней до кончиков волос — будто и впрямь сгоняет мифических невидимых тварей, которые могли бы запутаться в них, вцепившись острыми когтями и отравляя Бэй Доу одним своим присутствием и злыми намерениями. Нечаянно цепляя кожу головы зубцами, он дует на задетое место, даже видя, что там не осталось ни царапины, касается бережно губами, извиняясь, и слышит весёлый смешок.
— Птенчик, ты чего там?
— Я задел тебя острыми зубцами, — поясняет Сяо, — и я хочу, чтобы боль прошла быстрее.
— Какая боль? Да меня те псины с Цуруми больнее кусали, птичка моя беспокойная. Всё хорошо, не дёргайся так.
— Не говори так, — хмурится Сяо — жаль, Бэй Доу не видно, как залегла складка между сурово сдвинутыми бровями, и как янтарь глаз зажёгся немым укором. Хотя он и сам хорош — из раза в раз указывает на то, что его, живое оружие против демонов, жалеть не нужно, что его тело быстро восстановится. Они друг друга стоят.
— Расслабься, Сяо, — Бэй Доу в довольстве жмурит единственный глаз, подставляется под его сильные руки — из раза в раз — и начинает напевать какую-то колыбельную своим низким грудным голосом, пока Сяо снова и снова расчёсывает её волосы, прикрывая глаза и погружаясь во что-то мягкое, обволакивающее с головой, но не топящее — нет, защищающее. Ему кажется, будто он вновь в кольце крепких рук, сжимающих его в объятиях таких надёжных и бережных, что никакое поверье с ними не сравнится — сквозь силу Бэй Доу, кажется, не пробраться никакому проклятью, даже самому страшному.
Потому он не сразу ощущает, что гребень выпадает из расслабленной руки, и что они местами меняются — Бэй Доу подхватывает его на руки и усаживает к себе на колени, спиной облокотившись на камень. Сяо виском прижимается к её плечу, дыша глубоко-глубоко, спокойно, но всё равно дёргается, стоит гребню пройтись по его волосам. Они не в таком хорошем состоянии — спутаны из-за ветра; но вовсе не боль вызывает такую реакцию, вовсе нет. Боли нет — есть только... удивление.
— Что ты делаешь? Поверье на мне не сработает. — Сяо смотрит на Бэй Доу снизу вверх из-под ресниц, ловит её взгляд, биение сильного сердца чутким слухом — и чувствует себя таким по-глупому безнадёжно-взаимно влюблённым от тёплой, доброй усмешки в её глазу, а потому вспыхивает до кончиков ушей, едва не пряча взор.
Бэй Доу щедро осыпает лёгкими поцелуями его нос, щёки, лоб, и птичий клёкот вырывается из груди сам собой — нежным откликом на проявление чувств, к которым Сяо так тянется, что больно становится. Но от этого бежать он не хочет — да вряд ли хоть когда-нибудь захочет в будущем.
— Глупый-глупый птенчик, — хрипло шепчет ему в губы Бэй Доу, отложив в сторону гребень, — какое мне дело до поверий давно минувших дней? Я хочу позаботиться о тебе, хочу, чтобы ты расслабился со мной и душой, и телом.
— Тогда... — Сяо льнёт к ней и плечом, и грудью, разворачивается и щекой упирается в ключицы, закрывая глаза. — Пожалуйста, спой мне. И... расчеши волосы.
Бэй Доу издаёт беззлобный смешок, опуская горячую ладонь на открытые острые лопатки, и вновь берёт во вторую гребень.
— Не переживай. Отдохни, а злых духов от тебя я отгоню, — бормочет она, пока осторожно распутывает чёрно-зелёные пряди под тихий клёкот, больше похожий на любовное воркование большой хищной птицы. И вновь затягивает рокочущую морскими глубокими напевами колыбельную, полную чего-то безмерно светлого — по крайней мере засыпающему под горячими капитанскими руками Сяо так кажется, потому что он не улавливает слов, только лишь мелодию, и для него она несёт в себе одно только мягкое и свободное.
Во сне он видит не тьму скверны — бескрайние воды океанов; чувствует не душащие путы на горле — крепко держащую его широкую ладонь; слышит не хор голосов — далёкую-далёкую песнь не менее далёких земель.
И спит спокойно, затихнув в родных руках.