Серебряная душа древнего замка

Поездка в поезде — целая жизнь

      — Земля самураев. Много воды утекло с тех пор, как нашу страну так называли. Двадцать лет назад раса Аманто захватила власть и запретила ношение мечей. Самураи теперь должны соблюдать их законы. Единственный человек этой эпохи, в котором живет дух самураев — Саката Гинтоки…       — Гарри, ты вообще, о чем говоришь? — удивился Рон.       — Ах, точно, прости. Земля волшебников. Много воды утекло с тех пор, как нашу страну так называли. Двадцать лет назад Темный лорд Волдеморт захватил власть и…       — Тебе не кажется, что зачитывать фабулу уже несколько поздно? — цыкнула на него Гермиона. — Если уж хотел, то стоило делать это сразу в самом начале.       — Мы же только отъехали от Кингс-Кросс, — слегка обиделся Гарри, покосившись на успевшего задремать на месте около окна Гинтоки. — Я подумал, что это будет уместно. Ну, знаете, новый учебный год, новая глава в нашей жизни.       — Ты прав, Гарри, новая глава! — горячо поддержал его Рон. — С сегодняшнего дня для нас начнется совершенно новая жизнь, полная приключений, в которых будем участвовать все мы без исключений. И не будет уже никого, кто бы контролировал каждый наш шаг.       — Действительно, тебе сильно досталось от миссис Уизли, — сочувственно покивала Гермиона. — Ты, кстати, так и не рассказал, что натворил.       — А, да так, ничего особенного, — Рон уставился в окно, но его уши предательски покраснели. — Просто попался, когда делал кое-что для близнецов. Вы же понимаете, я не могу рассказыть подробнее.       Рон сделал таинственный вид, чуть выпятив грудь. Гермиона со значением протянула:       — Вот значит как, никогда бы не подумала. Фред с Джорджем действительно тебе доверяют.       Рон приосанился еще сильнее, от чего Гарри закашлялся, чтобы скрыть приступ неконтролируемого смеха.       Дверь купе открылась, на пороге показался Малфой с мерзкой ухмылкой на лице. Позади него поигрывали кулаками Крэбб и Гойл.       — Кто тут у нас, — протянул блондин. — Поттер, Уизли и Грейнджер опять что-то затевают. Кого это вы решили притащить в школу на этот раз?       — Спроси об этом профессора Дамблдора, — процедила Гермиона, бросив на него презрительный взгляд. — Если тебе, конечно, хватит храбрости посмотреть в глаза директору после того, что произошло летом.       — Твое мнение никого не интересует, грязнокровка, — огрызнулся Малфой, Крэбб с Гойлом захихикали у него за спиной.       — Ах ты! — Рон вскочил, сжав кулаки. — Не смей так с ней говорить!       Гарри хотел присоединиться к другу, но скользнул взглядом по спящему самураю и в последний момент остановил себя, за что заработал поощрительную улыбку от Гермионы.       — Малфой, а чего ты пришел-то? — с ноткой сарказма спросил он. — Решил похвастаться новой укладкой? Папочка все же взял тебя с собой, когда пошел в салон красоты?       — Не смей упоминать моего отца, Поттер! — заорал Малфой, его лицо пошло красными пятнами.       — Ох, извини, — наигранно вздохнул Гарри. — Значит, ты ходил со своей мамочкой? Уверен, что она действительно хотела сына, а не дочку?       — Я хотя бы не выгляжу так, будто выбрался из ближайшей помойки. Ой, ой, кажется, Уизли называют ее своим домом.       — Ну все, Малфой, ты попал, — не выдержал Рон и бросился на блондина с кулаками.       В этот момент поезд сильно тряхнуло, и он остановился. Дверь купе захлопнулась, оставив Крэбба и Гойла в коридоре, с такой силой, что по стеклу пошли трещины. Рон не удержал равновесия и плюхнулся обратно на сиденье. Малфой тоже не устоял на ногах и начал заваливаться на Гермиону, но Гарри вовремя подставил плечо. Слизеринец, наткнувшись на него, упал на пол.       — Поттер, у тебя там что бревно или железная балка? — проворчал Малфой, потирая ушиб и понимаясь на ноги.       — Смотри куда прешь, Малфой, — зло выплюнул Гарри и озадаченно спросил: — А что, собственно, произошло, почему поезд остановился?       — Может, что-то сломалось? — предположил Рон и открыл дверь купе.       Коридор был абсолютно пуст, ни Крэбба, ни Гойла, ни кого-либо еще не было. За окном был виден безликий лесок невысоких деревьев, который через пару десятков метров переходили в темную чащу, полную разлапистых елей.       — Странно, — напряженно протянул Гарри. — Малфой, где твои подручные? Ты сказал им куда-то уйти?       — А? Что? — слизеринец растерянно посмотрел на пустой коридор.       — Сделай лицо попроще, — закатила глаза Гермиона и тоже выглянула за дверь. — Что будем делать?       — Не знаю, — пожал плечами Гарри. — Когда Хогвартс-экспресс в прошлый раз так остановился, появились дементоры, сейчас явно что-то не так. Может, пойти спросить у машиниста?       — Но почему никого кроме нас здесь нет? Соседние купе точно были заняты, — обеспокоенно сказала Гермиона. — Выходить из купе может быть опасно.       — Грейнджер дело говорит, — прочистив пересохшее горло, хрипло сказал Малфой. — Этот коридор какой-то жуткий, лучше остаться в купе.       — Только тебя забыли спросить, — с угрозой сверкнул глазами Рон. — Только слизеринские трусы отсиживаются позади.       Малфой резко обернулся и хотел уже сказать что-то едкое, но его прервал негромкий спокойный голос.       — Я выйду и осмотрюсь, может получится что-то узнать.       Гинтоки прошел к выходу, ребята расступились с его пути, Рон едва успел отскочить. Самурай вышел в коридор и потянул дверь соседнего купе, она оказалась открытой. Все сгрудились позади него, чтобы заглянуть внутрь.       На сиденье у окна сидела девочка лет шести, болтая ножками, и читала книгу. Лежащую на коленях. Ее непокорные каштановые волосы были собраны сзади в большой пучок, но уже успели растрепаться, но девочка не этого не замечала, увлеченная чтением. Вдруг книга куда-то пропала, девочка вскочила и, глядя в пространство перед собой, гневно воскликнула:       — Отдай! Брать чужие вещи плохо!       — А ты и в детстве была неряхой и заучкой, Грейнджер, — усмехнулся Малфой.       — Заткнись, — резко оборвал его Гарри, с беспокойством следя за застывшей Гермионой.       Тем временем девочка в купе воскликнула:       — Нет! Что ты делаешь? — в ее голосе начали проступать слезы, но она грозно продолжила: — Я пожалуюсь учителю и тебя…       Гинтоки закрыл дверь, отсекая все звуки. Установилась неловкая тишина, Малфою явно было что сказать, но, видя яростный взгляд Гарри, он предпочел держать свое мнение при себе. Рон откашлялся и спросил в пространство:       — Кто-нибудь понял, что это значит?       Ответа не последовало, Гермиона только покачала головой и пошла к следующей купе. Взявшись за ручку, она дернула дверь.       В этот раз в купе был только маленький белобрысый мальчик, сжимающий в руках плюшевого гиппогрифа.       — Ты опозорил меня, сын, — раздался холодный властный голос. — Ты всегда должен помнить, что ты мой наследник и вести себя соответственно.       Мальчик вздрогнул и промямлил:       — Я не хотел, отец. Я…       — Завтра же начнется твое обучение, чтобы ты больше не запятнал нашу честь.       — Хорошо, отец, — вздрогнув, мальчик опустил глаза в пол и еще сильнее сжал в руках мягкую игрушку.       — А сейчас отдай мне это. Наследнику благородного дома не пристало возиться с игрушками.       Малфой с перекошенным лицом бросился вперед и захлопнул дверь. Рон уже открыл рот, но Гермиона наступила ему на ногу и сухо сказала:       — Что бы это ни было, оно становится сильнее — мы слышали два голоса.       Гарри, бросив мимолетный взгляд на слизеринца, поддержал разговор, чтобы избежать неловкости:       — Зачем все это? Какая-то загадка? Мы должны что-то сделать?       — Да зачем нам вообще смотреть, — нервно воскликнул Рон. — Давайте просто выберемся из поезда и все.       — Мы не сможем, — поджав губы, произнесла Гермиона и махнула рукой вдоль коридора. — Если ты не заметил, отсюда нет выхода.       Действительно коридор шел насколько хватало глаз в обе стороны. Никаких перемычек между вагонами или входных дверей, только закрытые купе с одной стороны и окна — с другой.       — Тогда выберемся так, — Рон попробовал открыть окно, но оно не поддавалось, тогда он достал палочку.       — Не советую этого делать, Уизли, — мстительно произнес Малфой. — Это древняя сильная магия, ее не пробьешь грубой силой. Все не может быть так просто.       — Древняя магия? — фыркнула Гермиона. — Хогвартс-экспрессу не больше двухсот лет, это написано в «Истории Хогвартса».       — Вот только не надо умничать, — буркнул Малфой, покосившись на Гарри, и потянул дверь следующего купе.       Двое старших братьев, хитро переглянувшись, вручали всхлипывающему маленькому мальчик потрепанную мягкую игрушку — пушистого котенка.       — Вот держи, — расплылся в улыбке первый.       — Нечего было переживать, — подхватил второй.       — С мистером Флаффи…       — Все в порядке.       Всхлипнув, маленький мальчик, протянул руку, но едва он взял котенка началось превращение. Почти вся искусственная шерсть выпала, лапы удлинились и согнулись в сочленениях. Тело удлинилось, вместо розового носика и небольшого рта отрасли две пары хелицеров. Зеленые глазки-бусинки наполнились алым, разделившись на восемь шариков и расползлись по черной волосатой головогруди.       Под отдающийся эхом смех братьев и плач мальчика, Рон захлопнул дверь.       — Давайте дальше, — буркнул он, потопал к следующему купе и быстро дернул за ручку.       В маленьком темном помещении единственным источником света были три тонкие щели на двери, через которые проникали плоские желтые лучи света. На жесткой сколочено из нескольких досок лежанке сидел маленький мальчик, лицо которого было скрыто в темноте. Подобрав колени и обхватив их руками, он невидящим взглядом глядел в самый дальний угол комнатки.       Снаружи двери раздавался грубый мужской голос, то приближаясь, то удаляясь от двери. При каждом громком возгласе мальчик вздрагивал и вжимался в угол.       Рон сначала уставился во все глаза на открывшуюся сцену, а затем с силой захлопнул дверь. Одновременно с Малфоем он ошарашено посмотрел на белого как полотно друга. Гарри отвел глаза и почувствовал, как Гермиона сжала его руку. Глубоко вздохнув, он коротко кивнул и погладил ее большим пальцем по тыльной стороне ладони.       — Люди всегда остаются людьми, — с некоторой обреченной отрешенностью сказал Гинтоки. — Обычные человеческие истории, каких можно узнать сотни и тысячи, если постараться.       Гермиона уже хотел возмутиться и встать на защиту друга, но, увидев, что Гарри коротко кивнул, подтверждая слова самурая, промолчала.       — Больше всего мне не нравится, что кто-то роется в наших мозгах, — процедил Малфой, как-то странно глядя на Гарри.       — Вопрос в том, зачем нам показывают не самые приятные воспоминания, — подхватила Гермиона. — И сколько это будет длиться.       Гарри молча пожал плечами и открыл следующую дверь. Сгрудившись вместе, ребята уставились внутрь не в силах произнести ни слова.       Перед ними раскинулось огромное поле бесплодной выжженной земли. Почти все оно было устлано мертвыми телами насколько хватало глаз. На задубевших восковых лицах застыло одно и тоже яростное неистовое выражение. Тяжелые свинцовые тучи низко нависали над полем сражения и щедро поливали павших крупными холодными каплями дождя, смывая кровь и вспугивая многочисленных ворон, слетевшихся на кровавый пир.       Из-за небольшого холма показалась крохотная на фоне пейзажа фигура в ветхой потертой одежде. Шлепая босыми ногами по мокрой земле, мальчик с серыми от грязи всклокоченными волосами подошел к одному из распростершихся на земле тел и начал обшаривать карманы плотных штанов. Вдруг казавшийся мертвым мужчина приоткрыл глаза, издал протяжный стон и попытался дотянуться рукой до мальчика. Отпрыгнув в сторону, тот резво снял с пояса выщербленный меч, на его лице проступило иступленное бешеное выражение и…       Гинтоки мягко закрыл дверь, заглушив пронзительные протяжные крики падальщиков.       — Гин-сан, — тихо промямлила Гермиона, опасливо покосившись на Гарри. — Это же ты был на том поле?       Гинтоки ничего не ответил, проигнорировал заинтересованные взгляды ребят, развернулся и пошел дальше.       — Думаю, прошлое не имеет никакого значения, если ты можешь доверять человеку, — негромко сказал Гарри и посмотрел в глаза подруге. Гермиона почувствовала, как ее мнение важно для друга, и, чуть улыбнувшись, кивнула.       Малфой прочистил горло, напомнив о себе, и сказал:       — Нам стоит открывать только свои двери. Знаете, чтобы не увидеть ничего лишнего.       — Никогда не думал, что скажу это, — без обычного запала проговорил Рон, — но Малфой абсолютно прав. И так мы быстрее выберемся из этого чертового поезда.       — Точно.       Все принялись тщательно отсчитывать свои двери вдоль коридора. Гермиона задержалась, взяв Гарри за руку и мягко спросила:       — С тобой все нормально? Ты сам не свой и…       Гарри снял очки, вздохнул, помассировав переносицу и устало улыбнулся.       — Все нормально, правда. Просто я не был готов к тому, что столкнусь с этим в таком месте.       — Если хочешь… — Гермиона немного запнулась, но затем продолжила: — Если хочешь, если тебе тяжело, мы можем посмотреть вместе. Только мы, без Малфоя и Рона.       — Не стоит. Я… Я должен пройти через это сам, это же моя жизнь.       — Но тебе не обязательно делать это одному, — мягко сказала Гермиона.       Гарри благодарно улыбнулся, но покачал головой.       — Хорошо, но если захочешь поговорить, помни, что я всегда рядом, — она сжала губы и твердо продолжила: — И еще, обещаю, что сделаю все возможное, чтобы ты больше никогда не вернулся к… этим людям.       — Спасибо, — смог выдавить из себя Гарри, совершенно не представляя, что как можно ответить. Гермиона напоследок сжала его руку и пошла к своей двери.       Однако, Хогвартс-экспресс был не так прост. Сцены шли не по порядку, двери отказывались быстро закрываться, а повышенная громкость делала их содержимое очевидным. Как бы ни хотелось ребятам сохранить в тайне некоторые аспекты своей жизни, правда вылезала наружу. Только Гинтоки не коснулись эти неприятности. Он с завидным спокойствием открывал каждую пятую дверь, стоял около минуты, закрывая содержимое своей широкой спиной, и шел дальше.       — Все с меня хватит, — не выдержал покрасневший Малфой, со звоном захлопнув дверь. — Мало того, что приходится смотреть и слушать, как мило Поттер общается со своими дражайшими родственниками, так еще и Грейнджер с женскими переживаниями….       — Заткнись! — яростно отрубила пунцовая Гермиона. — И вообще забудьте, что видели!       — Думаешь, мы не пытаемся?! Я даже знать об этом не хотел, и мне было гораздо легче жить, — взорвался Рон, прижавшись спиной к стене вагона. — Нет, так больше продолжаться не может! Я с ума сойду!       — Заткнись, Уизли, не одному тебе тяжело, — измученно откликнулся Малфой. — Бери пример с Поттера — молчит и не отсвечивает.       Гарри еще не вышел из меланхолично-созерцательного состояния, поэтому просто пожал плечами. Рон все также стоял у стены и бормотал себе под нос что-то неразборчивая.       — Успокойтесь, мальчики, — вклинилась справившаяся со своими чувствами Гермиона. — Лучше подумайте, почему нам показывают только плохие воспоминания?       — Может, у кого-то других просто нет, — язвительно вставил Малфой. — А остальные просто попали под раздачу.       — Нам хотят что-то сказать, — не обратив внимания на слизеринца, задумчиво проговорил Гарри. — Может, это связано с тем как мы относимся к этим событиям. Гин-сан, как думаешь, почему твою историю показывают только тебе?       — Вы лучше знакомы с магией, вам виднее, — беззаботно ответил Гинтоки. — Наверное, только вам следует выучить какой-то урок.       — Нет, это бред какой-то, — презрительно фыркнул Малфой. — Магия так выборочно не работает.       — Тогда дело в том, что я взрослый в отличие от вас, и кое-что вам еще рано видеть, — самурай гордо выпрямился и с некоторым превосходством продолжил: — К тому же, в конце концов, я главный герой и таинственность — часть моей уникальной харизмы. Значит, о моем прошлом нельзя так просто рассказывать.       —Гарри тоже главный герой, — процедила в ответ Гермиона и махнула рукой в сторону слизеринца. — А из-за историй этого засранца его вообще сразу становится жалко. Хотя всем очевидно, что этот тип на самом деле ничего, кроме презрения, не заслуживает.       — Хэй! — обиженно воскликнул Малфой, ущемленный в лучших чувствах и ядовито выплюнул: — Знай свое место, грязнокровока! Я представитель Благородного Древнего Чистокровного Рода!       — Да, да, конечно, это же решает любые проблемы, — закатила глаза Гермиона с таким видом, что слизеринец только что доказал ее слова.       — Да кому какое дело до происхождения Малфоя! — возмутился запутавшийся Гарри.       — То есть как это кому какое дело?!       — Лучше думайте, как нам отсюда выбраться.       В этот момент Рон, на которого все перестали обращать внимания, воскликнул, бешено вращая глазами:       — Все! Выпустите меня отсюда! Я больше так не могу!       Открыв первую попавшуюся дверь, Рон взревел, словно раненый бык, и бросился внутрь.       — Рон, нет!       — Уизли!       Гарри не стал зря сотрясать воздух и попытался сбить друга с ног, но это было все равно, что остановить несущийся Хогвартс-экспресс голыми руками. Рон понесся напролом через заставленный изысканными яствами стол в Малфой-мэноре. Люциус и Нарцисса замерли в неестественных комичных позах посреди супружеской ссоры. Чуть не плачущий маленький Драко был прямо на его пути, но в этот момент произошел громкий хлопок и весь мир засиял ярким белым светом.       Проморгавшись, Гарри огляделся и с облегчением понял, что с Гермионой и Гинтоки все в порядке. К счастью, с Роном тоже было все более-менее в норме. Они были все в том же бесконечном вагоне, рыжий сидел на полу с совершенно ошарашенным видом и вставшими дыбом волосами. Приложило его не слабо.       — Да, удружил ты нам, Уизли, — процедил Малфой, болезненно щурясь.       — Ладно, давайте просто продолжим…       Гермиона дернула за ручку ближайшей двери и резко замолчала. Гарри обеспокоенно спросил:       — Что-то не так?       — Она не открывается, — прошептала Гермиона.       — Сюда кто-то идет, — с холодным спокойствием сказал Гинтоки и положил руку на деревянный меч.