Очень приятно снова увидеть друг друга!

Прошло почти два года. Два года с тех пор, как три детектива обнялись на прощание и пообещали увидеться как можно скорее. Прощальная фотография того времени с тех пор украшает стол Мозера в офисе венского отдела по расследованию убийств. Он часто смотрел на нее и с тоской думал о делах, которые они раскрыли вместе. Они были хорошей командой, хотя, а может быть, потому, что у каждого из них были свои особенности. Как часто за последние несколько месяцев Мозер планировал навестить своего старого друга и коллегу на новом месте работы в Зальцбурге. Но все время что-то случалось. В основном они носили официальный характер. Затем, неделю назад, телефон Мозера внезапно зазвонил - неизвестный номер с кодом Зальцбурга. На этот раз все должно было получиться. Мозер был уверен в этом. Зальцбург - Итак, теперь они действительно добрались до места. В этот день в городе не было никаких признаков типичного для Шнурля дождя. Солнце нещадно светило с ярко-голубого неба. Стоял жаркий августовский день. Вместе инспектор и его собака прошли по историческому старому городу. На углу затененного дома Рекс остановился и с интересом принюхался. В нескольких метрах позади Мозер шел за ним своей обычной расслабленной походкой - его темный пиджак небрежно свисал через плечо на указательный палец левой руки. В другой руке он нес темно-синюю спортивную сумку, которая, учитывая царящую жару, показалась ему сегодня довольно тяжелой. Он почувствовал, что его рубашка прилипла к спине, а по лицу стекают бисеринки пота. Тихонько застонав, он положил сумку и вытер потный лоб предплечьем. "Рекс, подожди минутку!" Он полез в сумку, достал бутылку с водой и выпил половину бутылки одним махом. Послышался призывный лай, призывающий поторопиться. "Иду!" - позвал Мозер свою собаку и снова водрузил сумку на плечо. Флер всемирно известного фестиваля чувствовался в городе повсюду. Туристы со всего мира были на улицах и площадях Зальцбурга. Английский, русский, китайский, вперемежку с различными немецкими диалектами, смешались в тарабарщину, которую уже невозможно было идентифицировать. Несмотря на то, что Мозер из Вены был не чужд крупным событиям любого рода, атмосфера Зальцбурга в эти дни была особенной. Ему нравилось дрейфовать по центру города. Рекс был благодарен за перемены, которые принес ему этот новый, неизвестный для него город. Как полицейская собака, он уже обнюхал каждый уголок Вены по крайней мере один раз, по крайней мере, по его мнению. Так что эта экскурсия с хозяином пришлась как нельзя кстати. Из узкого идиллического переулка инспектор услышал звук, характерный для Зальцбурга. Струнный ансамбль играл "Kleine Nachtmusik" Моцарта. Ему стало любопытно, и он стал следить за музыкой. Под каменным сводом старого дома играло трио скрипачей, состоящее из двух молодых людей и женщины. Всем троим было около 20 лет. Наверное, студенты подрабатывают, подумал Мозер. Он остановился и преданно слушал музыку. Рекс наблюдал за ансамблем музыкантов, наклонив голову. Пьеса закончилась, и окружающая публика подтвердила свой восторг от этого маленького концерта бурными аплодисментами. Как бы выражая свою симпатию, Рекс дважды одобрительно гавкнул и радостно завилял хвостом. Мозер порылся в кармане брюк, и оттуда появилась смятая купюра в двадцать шиллингов. Он наклонился к Рексу, аккуратно положил ноту между зубами и указал на открытый футляр для скрипки перед тремя музыкантами. Рекс пробрался к юным скрипачам, некоторое время смотрел на них и, наконец, положил записку в коробку. Молодые художники с радостной улыбкой наблюдали за щедрым четвероногим другом и кивком поблагодарили комиссара: "Пойдем, Рекс, пойдем". Он ласково погладил живот своей собаки. "Нас ждут". Они оба продолжали идти по старинному городу. Они пришли на площадь. "Старый рынок" было написано на уличном указателе. В центре площади находился мраморный фонтан. На постаменте в центре фонтана стояла фигура, которая напомнила Мозеру бойца. Дети бегали вокруг, праздновали и обрызгивали друг друга водой. Туристы, измученные жарой, держали свои измученные долгими прогулками ноги в прохладной воде. Инспектор и его собака с тоской смотрели на суету. Как бы они хотели сейчас побаловать себя небольшим охлаждением. Мозер достал из кармана брюк листок бумаги, на котором он записал адрес. "Альтер Маркт, кафе Едерманн", - было написано на смятом листке бумаги. Инспектор огляделся и наконец заметил справа от себя кафе, которое искал. В радостном предвкушении и одновременно с ощущением комка в горле Мозер вошел в элегантное почтенное кафе. Интерьер напомнил инспектору типичные венские кафе, такие как Landmann, только несколько меньше и уютнее. Стулья, обтянутые темно-коричневой кожей, уже немного устарели, как и вся остальная обстановка. Но именно это придавало этому месту особый шарм, которым Австрия славится на весь мир. На стенах висели фотографии с портретами различных джентльменов. Изображенные мужчины показались инспектору знакомыми. Аттила Хёрбигер и Максимилиан Шелль, Мозер прочитал имена под портретными фотографиями. Наверное, все бывшие актеры "Everyman", подумал он. В то время его мать не придавала большого значения культурному образованию, поэтому он мог лишь ограниченно понимать названия. Хотя от настоящего австрийца, вероятно, ожидали, что он сможет, не задумываясь, перечислить в хронологически правильном порядке всех актеров-любовников последних 50 лет. По правде говоря, Мозер всегда предпочитал свежему пиву уютный вечер за бильярдом или шахматами со своим старым другом Максом Кохом, а не вечер в опере или театре. Однако незадолго до отъезда Сони в Америку они вместе побывали в Бургтеатре. Соня получила два билета от своей подруги в качестве прощального подарка. В программу был включен "Гамлет", хотя, по мнению Мозера, "Печали юного Вертера" были бы гораздо уместнее в этот вечер. Он не обратил особого внимания на представление. Он был слишком озабочен предстоящей разлукой с Соней. Несколько дней он почти не мог перекусить и все время представлял, как это будет: прощание с ней в аэропорту, ночи без нее рядом, часы телефонных разговоров, включая счет за телефон. Он даже пропустил мимо ушей ее наставления о том, что ему следует приходить домой из офиса немного раньше, еще до того, как она уйдет. О, Соня! Ричард вздохнул. Радостное поскуливание и возбужденное биение хвоста Рекса о его шинированную ногу вывело инспектора из задумчивости. Умная овчарка, конечно же, уже узнала ЕГО в суете кафе. Это был друг и бывший коллега Мозера Эрнст Штокингер. Инспектор оглядел хорошо посещаемое кафе. Вокруг царила суета и гул голосов. За столиком в задней части, прямо возле окна справа, он заметил стройного мужчину с каштановыми прямыми волосами. На нем была белая рубашка. Его оливково-зеленый пиджак висел на спинке стула. "Сервус, Стокки!" Мозер дружески похлопал своего бывшего коллегу по плечу и положил свою сумку на свободный стул рядом с ним. "Ричард!" Штокингер поднялся со своего места. Оба мужчины поприветствовали друг друга сердечным объятием. Они молча смотрели друг на друга в течение мгновения, светясь от радости. Не успели оба полицейских закончить свое приветствие, как Рекс увидел, что его шанс появился. Он подбежал к Штокингеру. В пылу воссоединения он положил передние лапы на плечи своего бывшего любимого зав... э-э, товарища по играм, и, по-видимому, имел только одну цель - лицо детектива. "Рекс, я тоже рад снова тебя видеть", - простонал Стоккингер, заметно беспомощный перед лицом бурного приветствия и тщетно пытавшийся защититься от влажных выражений любви собаки. В процессе он чуть не потерял равновесие и был вынужден быть осторожным, чтобы случайно не стащить со стола свой кофейный сервиз, включая Salzburger Nockerl, и вазу с цветами. Комиссар наблюдал за происходящим с озорной ухмылкой. "Ричард!!!" Штокингер крикнул своему бывшему начальнику, в то время как тот, учитывая вес собаки, позволил себе откинуться на спинку стула, чтобы покориться своей судьбе. Это зрелище не осталось незамеченным другими посетителями кафе, некоторые из них переглянулись с соседним столиком и захихикали от удовольствия. "Вон, Рекс! Достаточно", - засмеялся Мозер и отодвинул Рекса от Штокингера. Детектив заметно вздохнул с облегчением. Он поправил свою одежду, которая была растрепана бурным приветствием Рекса. Затем он достал из кармана брюк бело-серый клетчатый носовой платок, чтобы вытереть лицо насухо. "Рад, что ты здесь", - пыхтел Стоккингер, заметно измотанный только что пережитым боем. К столику подошел официант, элегантно одетый в белую рубашку с галстуком-бабочкой и черный мужской жилет с небольшим животиком. "Приветствую вас, сэр! Что я могу вам принести?" "Большой браун и пару франкфуртов, пожалуйста...", - попросил Мозер официанта. "С удовольствием!" - сказал он на своем безошибочном диалекте и сдержанно, но дружелюбно кивнул комиссару. Несмотря на шум и суету, царившие в это время, этот официант, казалось, не позволял лишить себя типичного австрийского уюта и внутреннего спокойствия. Мозер задавался вопросом, действительно ли он так расслаблен или просто имитирует типичное австрийское клише для туристов. Комиссар оперся на стол обоими предплечьями и повернулся к Штокингеру. "Ну что, ты уже освоился здесь, Стокки?" - спросил он. "Да, пока все хорошо. Здесь немного уютнее, чем в Вене. Ревнивый муж, который хочет завести любовника своей жены за углом. Убитый на альпийском пастбище фермер, вовлеченный в спор о наследстве. Но действительно крупные истории, организованная преступность в наркосреде, русская мафия и так далее, - здесь этого нет. Я не против. Хотя, - Штокингер стал задумчив, - иногда мне не хватает того разнообразия, которое было в Вене. "Ваш большой браун и франкфурты, вот, пожалуйста, сэр". Официант поставил чашку с дымящимся кофе и тарелку с двумя сосисками на стол перед Мозером. Он поблагодарил его и плотно закусил, после чего снова обратил свое внимание на Штокингера. Прожевав, Мозер спросил своего друга: "И как это...?". Комиссар прервал его. Он заметил, что кто-то под столом беспрестанно дергает его за штанину. Ему сразу стало ясно, кто может быть виновником. Мозер отодвинул белую скатерть в сторону, чтобы посмотреть, что на этот раз задумал его четвероногий друг. Но никаких признаков Рекса не было и в помине. На левой руке, которая все еще лежала на столе, он вдруг почувствовал что-то пушистое. Он поднял голову и увидел только, как кончик сосиски исчезает в пасти собаки с радостным чавкающим звуком. "Рекс!!! Сколько раз я тебе говорил. Все, что лежит на столе, под запретом!" - ругал Мозер, заметно раздражаясь. "Ну, колбаса была не на столе, а у тебя в руке", - с ухмылкой прокомментировал Штоклингер. "Это наказание за то, что ты до сих пор не избавил свою собаку от привычки облизывать меня сверху донизу каждый раз, когда я ее приветствую". Инспектор бросил на него укоризненный взгляд, который со временем превратился в ухмылку. "На чем мы остановились?" Мозер задумался и возобновил прерванный разговор. "О да, как поживает ваша жена?". "Ну, Карин взяла на себя стоматологическую практику своего отца и работает с утра до вечера. Так бывает с бездетной парой. Оба работают в течение недели, а в выходные вы отправляетесь в поход или на велосипедную прогулку", - сказал Стоккингер с несколько меланхоличным оттенком. "Полгода назад мать Карин попала в дом престарелых с болезнью Альцгеймера. Для нее это тоже не всегда так просто". Штокингер смотрел в окно, погрузившись в раздумья. Мозеру показалось, что в голосе Штокингера прозвучала грусть, когда он упомянул слово "бездетный". Он никогда раньше не знал его таким. В нем проснулась жалость. На мгновение он задумчиво посмотрел на своего бывшего коллегу. Тишину прервал громкий ругающийся мужской голос за несколькими столиками от нас. "Черт, я не верю. Где моя булочка с колбасой? Вы на минутку отлучаетесь в туалет. Даже здесь вы уже не защищены от преступной стаи. В прежние времена этого бы не случилось". В то же время инспектор краем глаза заметил что-то коричнево-черное, показавшееся ему более чем знакомым. Это был Рекс с бутербродом с колбасой во рту, который он положил на стол перед Штокингером. Ожидая сердечной благодарности, четвероногий друг посмотрел на смущенного детектива, который судорожно оглядывался по сторонам, не зная, что делать с неожиданным подарком. "Что все это значит?" - тихо спросил Штокингер, обращаясь к Мозеру. "Он просто рад снова видеть тебя, Стокки". И тут Штокингер как можно быстрее взял со стола бутерброд с колбасой и тайком завернул его в бумажную салфетку, после чего убрал во внутренний карман своего оливково-зеленого пиджака. Мозер ухмыльнулся. Он точно чувствовал, насколько Стокки было не по себе в этой ситуации, и что он не мог скрыть этого внешне. Он явно остался прежним и не изменился с тех пор, как покинул Вену. "А что насчет вас?", - возобновил разговор Штоклингер. "Соня все еще в США?". Соня! Мозер почувствовал, как упоминание ее имени укололо его в сердце. "За это время контакт, к сожалению, прервался", - ответил он резко, как бы про себя. Он вздохнул: "Кроме этого, ничего нового". Мозер быстро сменил тему и принужденно улыбнулся: "Сверхурочные, дежурства по выходным. Мы по-прежнему заботимся о том, чтобы оборот бутербродов с колбасой в Вене оставался постоянно высоким. Верно, Рекс?" Мозер посмотрел вниз на Рекса, который при слове "колбасная булочка" сразу же выжидательно посмотрел на своего хозяина. Когда он понял, что, скорее всего, это была ложная тревога, он разочарованно опустил голову на пол и продолжил дремать. Казалось, что здесь это продолжается дольше. Рекс закрыл глаза и тихонько зарычал. "Бакс, ваш преемник, хорошо устроился у нас. Он быстро подружился с Рексом, в частности, - сказал Мозер с озорной ухмылкой. "Могу себе это представить", - подозрительно добавил Штоклингер и прищурился в сторону пола, откуда тем временем послышался тихий храп. "Откуда он взялся... как его звали? Бек?... откуда?" "Бёк... Бёк раньше работал в отделе по борьбе с правонарушениями среди несовершеннолетних. Но потом он случайно присоединился к нам. Точнее, в ходе расследования смерти молодого автоспортсмена, где он работал под прикрытием. Представляете, мне даже пришлось участвовать в гонке против него, чтобы получить показания свидетелей". Мозер покачал головой в недоумении и усмехнулся. "Ваши методы расследования всегда были немного более нетрадиционными", - сухо добавил Штокингер. "Когда я вспоминаю смену с психиатрическим отделением. Мне до сих пор тошно думать об этом...". "Кстати, о расследованиях", - перебил его Мозер, зная, что его бывший помощник собирается снова проповедовать ему. Это было не в первый раз. Вместо этого Мозер полез в спортивную сумку, лежавшую рядом с ним, достал газету и черную папку и с размаху положил их на стол. Поднятая в воздух энергичным движением руки комиссара, розовая бумажная салфетка плавно опустилась на пол, словно перышко. Рекс заметил это, поднял мордой салфетку с пола и послушно положил ее обратно на стол. Мозер усмехнулся. Инспектор пролистал документы: "Собственно, за этим мы сюда и приехали". "Я понимаю, что вы здесь по работе", - слегка обидевшись, сказал Штокингер. Комиссар усмехнулся. "Из-за работы И из-за тебя, Стокки". Он знал, как еще можно выманить Штокингера. Мозер взял газету и передал ее своему другу через стол. "Смотри сюда. Наши газеты также полны этой истории. Это еще одно пиршество для прессы". На первой полосе большими буквами было написано: "Нападение с ядом на Зальцбургском фестивале "Лето": звезда Дон Жуана убита цианидом - полиция до сих пор в неведении" "С ними всегда одно и то же дерьмо. Как будто эти представители прессы только и ждут, чтобы разоблачить нас", - громко выругался комиссар и негромко стукнул кулаком по столу. "Хорошо, Ричард, успокойся. На этот раз это вас не касается", - попытался успокоить своего бывшего начальника Штокингер, но тот отказался. "Дело в принципе, Стокки, ты понимаешь? Принцип!". "Я знаю, что ты имеешь в виду! Тем не менее, нет смысла расстраиваться по этому поводу. Это все равно ничего не изменит. Неважно." Штокингер сложил руки вместе и уперся локтями в стол. "Люди здесь сейчас не говорят ни о чем другом. Директор провинциальной полиции хочет видеть результаты расследования. На данный момент мы все еще находимся в самом начале пути. Поэтому я также обратился к доктору Графу, потому что у нашего судебного патологоанатома пока нет опыта работы с отравлениями цианидом. Доктор Граф тогда уже докладывал о вашем случае". "Да, это было вскоре после вашего ухода", - подтвердил комиссар теперь уже спокойным тоном. "Есть ли у вас уже какие-то первые зацепки?" - поинтересовался он. Штокингер наклонился к нему, как бы избегая того, что посетители за соседними столиками могут что-то подслушать. "В настоящее время мы исходим из предположения, что жертва убийства состояла в отношениях. Как мы выяснили, у него одновременно было несколько любовных романов, но были и споры между художниками. По словам помощника режиссера, дублер был не очень хорошо настроен по отношению к звездному тенору. Но, к сожалению, мы пока не можем ничего доказать. В каше погибшего были обнаружены следы цианистого калия. Жертва была найдена мертвой в своей гримерной. Практически любой мог бы иметь к этому доступ". Мозер задумчиво сложил руки перед грудью. "Сначала мы предполагали, что наше дело - преступление против отношений, пока не появилась вторая жертва и мы не выяснили, что производителя напитков шантажировали. Бывший сотрудник хотел отомстить. У него почти даже появился ребенок, если бы не Рекс...". Инспектор замолчал, задумчиво посмотрел на свою собаку и ласково почесал ее за ушами. "Ребенок, ах безумие". Он покачал головой в недоумении. Мозер передал Штокингеру папку "Здесь документы следствия на тот момент. Посмотрите на него на досуге. Мы можем созвониться позже и спокойно поговорить о деле". "Спасибо, Ричард! Сейчас мы хватаемся за любую соломинку, которая может привести нас дальше". "Кстати, об этом". Мозер достал из спортивной сумки толстую книгу и протянул ее Штокингеру. "Токсикология цианидов" на обложке книги было написано "С наилучшими пожеланиями от Лео. 735 страниц, приятной работы" "Ну, Сервус. Наша судебная медицина будет в восторге". Старые дедушкины часы в кафе пробили пять раз. Стокингер посмотрел на свои наручные часы - 5 часов вечера. Он вздохнул. Он вздохнул. "Как быстро летит время", - разочарованно заметил он, затем продолжил с уязвленным и немного виноватым видом: "Я обещал Карин забрать ее сегодня с тренировки и отвезти в дом ее матери. Вот почему я должен был бы...". "Все в порядке, Стокки!", - перебил его Мозер. "В конце концов, мы уже все обсудили, и я думаю, что Рексу тоже надоело ждать". Официант, которому Мозер тем временем помахал рукой, подошел, чтобы забрать деньги. Оба мужчины встали. "Ах да, пока я не забыл". Инспектор снова потянулся в карман и достал завернутый в пленку колбасный рулет огромного размера. "Тебе, Стокки, с наилучшими пожеланиями от всех нас, чтобы ты не морил нас здесь голодом. Но не забудьте после этого почистить зубы, иначе жена будет ругать вас, ведь он сделан из марципана. " Штокингер засунул толстую книгу и папку под левую руку, а в правой держал бутерброд с марципаном. Затем все трое вместе покинули кафе. Площадь перед кафе по-прежнему была оживленным местом. Там, где раньше были играющие дети и уставшие пешеходы, теперь шли элегантно одетые дамы и господа - по пути к различным местам проведения фестиваля, чтобы насладиться сегодняшними концертами и представлениями. Мозер и Штокингер молча, но с радостью смотрели друг другу в глаза, когда расставались. Затем комиссар сердечно обнял своего упакованного друга. "Было приятно встретиться с вами снова! Увидимся в следующий раз!" "Да, надеюсь, скоро увидимся. И передайте привет остальным!". Оба полицейских и собака снова пошли каждый своей дорогой, не подозревая, что видят друг друга в последний раз.