Возможно, Новый год не так уж плох...

Леонор ждал своей очереди выхода на сцену. По задумке, он должен был появиться в самом конце, чтобы не портить интригу и не пугать зрителей раньше времени. Сейчас Далила и Энинг как раз загадывали детям загадки, чтобы проверить, смогут ли юные зрители распутать такое сложное дело и найти пропавшего помощника Деда Мороза. Загадки придумывал, к счастью, не Леонор: если бы это дело поручили магу, гостям пришлось бы дружною толпой идти в библиотеку или к специалистам по шифрам. Это задание придумала Далила буквально на ходу, в перерыве между осмотром реквизита и глажкой костюма Снегурочки, магу оставалось только вписать их в окончательный сценарий. Ага, загадки закончились… Сейчас Энинг, то есть Сыщик, должен найти колокольчик с ботинка эльфа, над которым должен будет виться темный дымок Черной Магии — простейшая иллюзия. Из-за ширмы было хорошо слышно, как мелодично звякнула поднятая с земли улика и Энинг произнес кодовую фразу: — Смотри, Снегурочка, это же колокольчик Эльфа! Он не мог оторваться просто так, нашего друга похитили! Но кто? Леонор незаметно выглянул из-за ширмы, сосредоточился и пробормотал короткое заклинание. Тотчас же вокруг колокольчика сгустилось облако аспидно-черного дыма с багровыми прожилками и откуда-то — казалось, из каждого угла зала — раздался леденящий душу злобный хохот. Далиле и Энингу не пришлось притворяться испуганными: такого в сценарии не было; звуковая иллюзия была импровизацией. Впрочем, обмануть слух ненамного сложнее, чем зрение, нужно только хорошо представить, что именно должны услышать другие. Эта иллюзия получилась просто идеальной (разве могло быть по-другому?), две маленькие девочки аж взвизгнули от неожиданности. Леонор усмехнулся краешком губ. «Пока все идет неплохо, — подумал он. — Давай, крепись, может, все еще обойдется. Просто думай о крови. Помни, что твоя цель — как следует напугать этих мелких дьяволят. Это же совсем несложно, верно? В конце концов, ты же сдал экзамен по истории магии на отлично, а препод тогда отправил на пересдачу две трети группы! А тут всего лишь какое-то выступление. Просто смешно». Эти мысли немного успокоили Леонора, но ненадолго. Чем меньше времени оставалось до его выхода на сцену, тем больше он погружался в панику. Леонор сам не знал, чего ему хотелось больше: то он хотел выступить как можно скорее и забыть об этом, как об очередном ночном кошмаре, то всей душой желал стоять за елкой целую вечность, лишь бы не показываться никому на глаза. Леонор чувствовал, что внутренности его сворачиваются в тугой узел и будто замерзают. Это было очень противно. К счастью, прожитые годы, полные горького опыта, научили его держать лицо в любой ситуации, поэтому по диапазону видимых эмоций в данный момент маг проигрывал даже кирпичной стене этого дома. И в это же время мысли беспокойно метались по его сознанию в попытках найти хоть что-то для самоуспокоения. Ничего не находилось. Леонор знал весь сценарий наизусть и с ужасом осознавал, что ему придется предстать перед публикой через две минуты. Стоп. Две минуты?! Как это? Всего две?! Куда подевалось все время, представление же только началось! Маг почувствовал, что сердце начинает колотиться в три раза быстрее, чем необходимо для здорового существования. Воздух в гостиной загустел настолько, что его можно было черпать ложкой; в легкие его приходилось проталкивать. О, Синдар, скорее бы все это закончилось! Пусть он опозорится на всю жизнь, пусть упадет в обморок, пусть забудет слова, что угодно лучше этого ужасного ожидания! За ширмой тем временем Энинг и Далила нашли крепко связанного эльфа, которого охранял мелкий гоблин в исполнении Рона. Завязалась дружеская беседа, в процессе которой Рон — то есть гоблин — был показательно побит на потеху веселящимся детям. Их, конечно, можно назвать цветами жизни, но с поправкой на то, что эти цветы — мухоловка, беладонна или лютик. Так вот, после недолгой просветительной беседы Снегурочка заморозила гоблина (паника захлестнула не весь мозг Леонора, поэтому он вспомнил, что в этот момент нужно создать иллюзию ледяных копий). И… Вот оно. Из последних сил прислужник Зла прокричал: -Повелитель! Я взываю (молодец, Рон, сумел выговорить это слово) к вам! Придите и накажите этих глупцов!!! О, Синдар. Это конец. Все пропало и пути назад нет. По позвоночнику змеей проползла струйка холодного пота, а все тело будто стало какое-то чужое; Леонор чувствовал себя тряпичной марионеткой, набитой ватой, которая не может двигаться самостоятельно, а делает лишь то, что велит ей кукловод. Проблема была в том, что никакого кукловода не было, и направлять движения безвольной куклы было некому. Он хотел было сглотнуть, чтобы попытаться избавиться от возникшего внезапно шума в ушах, но осознал, что не может сделать даже такой малости: во рту было сухо, как в Сахаре. Перед внутренним взором Леонора встали люди, которые будут смотреть на него: лица, лица, лица, очень много лиц, и все они усмехаются и издевательски прищуриваются… Но все эти глумливые улыбки дрожат, плавают и постепенно исчезают в мутном воздухе; и снова пальцы скрючиваются, по телу острыми шипами прокатывается боль, а потом весь мир переворачивается, слышится глухой удар о доски пола и приходит долгожданное забытье. Так же будет и сейчас, только в сто раз хуже — он был в этом уверен. «Ну не могу я, как же вы не понимаете?!», — мысленно взвыл Леонор. Ты полное ничтожество. Ты опозоришь всех и опозоришься сам. Леонор до боли вцепился в волосы и сдавленно застонал. Далила взволнованно закусила губу: прошло уже две секунды после сказанной Роном фразы, а Леонор, то есть Крампус, все не появлялся. «Да что же с ним там такое?!» — подумала она. Неужели маг все же не смог пересилить себя? Не смог или…не захотел? Конечно, это же замечательная отговорка: мол, у меня боязнь выступлений на публике, значит, с меня и спрос невелик, выкручивайтесь сами. Ну, Леонор!.. Далила должна была рассердиться, но со слабым удивлением отметила, что почувствовала лишь странное опустошение. Она ведь так надеялась на него, он даже вроде бы согласился! Далиле казалось, что Леонор ее понял, понял, почему ей так важно сделать этот Новый год замечательным. А он… Как он мог так ее — их! — подставить?! Ядовито-желтая горечь скопилась на языке и через мгновение стекла вниз, обволакивая все внутренности противной густой пленкой. Далила хотела бы представить, как она медленно и мучительно убивает трусливого мага после представления, но не смогла. Какой смысл пытаться отомстить за испорченный праздник, если уже ничего нельзя сделать? Девушка подняла глаза и наткнулась на недоуменный взгляд Энинга: тот тоже не понимал, в чем причина задержки. Пошла третья секунда томительной паузы… — Муа-ха-ха-ха-ха!!! Глупцы! Вы думали, что сможете победить меня, просто найдя мое логово?! Никчемные червяки! Готовьтесь к мучительной СМЕРТИ!!! Далила чуть не рассмеялась от облегчения. Неужели получилось?! Да, именно так: грянул взрыв (некоторые дети вскрикнули), откуда-то повалил красно-черный дым и из него, будто из самой Адской бездны вышел Крампус. Он был великолепно ужасен и до ужаса великолепен: в пустых темных глазницах огромной маски из папье-маше плясали красные злые огоньки, черный пояс, поддерживающий темно-бордовые одеяния, был увешан декоративными черепами (пришлось совершить набег на лавку театральных товаров), а в костлявой темной руке он сжимал аспидно-черный посох с венозного цвета прожилками. Крампус выкинул вперед когтистую руку и громовым голосом проговорил какие-то зловещие слова. Снегурочка почувствовала, как тугая волна воздуха ударила ее в грудь; девушка отлетела в сторону и довольно чувствительно приложилась боком о паркет. Дети в ужасе ахнули. С воинственным кличем на Крампуса со спины бросился Эльф, но тут же растянулся на полу: коварный гоблин ловко подставил ему подножку. — Тебе не победить, Крампус! — воскликнул сыщик и поднял над головой сияющий меч. — Да неужели? — лица злодея было не видно из-под маски, но было ясно, что он гадко ухмыляется. — А, по-моему, я уже победил. Как только он произнес эти слова, оружие сыщика покрылось инеем, затем коркой льда, а потом — пфух! — меч исчез в синем дыму. Когда он рассеялся, все увидели, что на полу лежат жалкие осколки. Никто, разумеется, и не подумал, что их за секунду до этого выпихнул на сцену Дед Мороз, скрывающийся за елкой. — Всё! Вы повержены! Теперь на мир опустится вечная зима и вы все замерзнете НАСМЕРТЬ! Муа-ха-ха-ха-ха!!! Скрежещущему хохоту Крампуса угодливо вторил тихий смех гоблина. Пора! Снегурочка открыла рот, чтобы позвать Деда Мороза, но тут… — Нет! — раздался звонкий детский голос. — Ты не победишь! — Э-э-э… Что? — Крампус озадаченно склонил набок рогатую голову. Этого в сценарии не было. Тильда не дала ему придумать достойный выход из ситуации. — Вали его, ребята!!! — и первая бросилась на злодея. Что тут началось!.. Дети повскакали со своих мест и кинулись к злодею и его приспешнику. Глаза их горели праведным гневом: их любимых героев посмели обидеть! Надо проучить этого негодяя! Ошеломленный Леонор в прорези для глаз наблюдал, как на него мчится орава вопящих разгневанных детей. Маг находился в каком-то ступоре. О внутреннюю поверхность черепа с жалобным звоном бились реплики, которые он должен был произносить дальше по сценарию. Остальную часть сознания занимало полное, абсолютное и беспросветное ничто. Внутренний голос завел было свою песню про позор и так далее и тому подобное, но его заглушило осознание абсурдности ситуации. Взрослый, серьезный, состоятельный мужчина стоит в самодельном карнавальном костюме и не знает, как спастись от кучки ребятишек! Что за бред?! «Думай, Леонор, думай… У тебя есть еще две с половиной секунды до того, как они до тебя доберутся». Да, это было правдой. И эти секунды неумолимо таяли. На глазах Леонора-Крампуса дети настигли Рона-гоблина, который пытался спастись бегством. Ему не хватило буквально нескольких мгновений. Чтобы не видеть ужасного зрелища, Леонор прикрыл глаза. Тут же в голову пришла нежданная мысль: костюм был маловат; ранее он не замечал этого из-за того, что все его мысли вертелись вокруг своих слов и сценария (ничего другого не помещалось в захваченном паникой мозге); теперь же он понял, что шкура Крампуса немного жмет в груди, а маска чересчур давит на уши и затылок. «Как бы не стереть себе чего-нибудь», — подумал Леонор и с трудом подавил истеричный смешок. О чем он только думает?! Нужно срочно решать, как спастись! Однако тяжесть маски и маловатая шуба неожиданно отрезвили мага. Резко, с ледяной, острой ясностью, пришло осознание того, что зрители сейчас смотрят не на него, Леонора. Они смотрят на Крампуса, злодея, персонажа детской новогодней постановки. И он никак не связан с дипломированным специалистом по магической защите. Леонор заметил несколько обращенных на него усмешек родителей. «Они же смеются не надо мной! Они смеются над ним! Чёрт, каким же идиотом я был!» Что ж, вы хотели увидеть настоящего Крампуса? Вы его получите. — Стоять!!! — прогремел злодей. Громкий стук посоха — и вокруг него выросли ледяные иглы, обращенные прямо на армию детей. Разумеется, Леонор постарался никого не задеть (хотя ему этого очень хотелось), да и не могли ледяные колья никому навредить: со стороны мага было видно, что они полупрозрачные; через иллюзию льда ясно виднелись темные следы от сучков на паркете. Дети отпрянули. — Вы не сможете мне навредить! Сейчас вы познаете силу гнева Крампуса!!! Он снова поднял посох, но тут со стороны раздался громкий голос Снегурочки: — Нет! Мы победим тебя! Дети, кого нам нужно позвать? — Дедушку Мороза! — первым догадался Крис, и тут же над залом прогремело: — ДЕД МО-РОЗ! ДЕД МО-РОЗ! ДЕ-ДУШ-КА МО-РОЗ!!! — Здравствуйте, дети, а вот и я! — густой бас Тирона идеально сочетался с пышной окладистой бородой и синей шубой с белой оторочкой. — Вот этот гад схватил Снегурочку! — сообщила Тильда и тут же обратилась к Крампусу: — Видел? Сейчас дедушка тебе хорошенько наваляет! («Что за выражения!» — ахнула чья-то мама). — Ха! Тебе не справиться со мной! Я — чистое Зло! — и тут же в Деда Мороза полетели острые ледяные колья. Но не успели они коснуться его ярко-красного носа, как вдруг рассыпались сотнями сверкающих снежинок. Леонор мотнул головой, чтобы капли пота не заливали глаза: такие сложные иллюзии он творил первый раз в жизни. — Это правда. — спокойно сказал волшебник. — Но добро всегда побеждает зло, и поэтому я не дам тебе испортить праздник! Возвращайся в вечную ночь, туда, откуда пришел! Дед Мороз выбросил вперед свой посох, будто желая пронзить злодея. — Не-е-е-ет!!! — раздался дикий вопль. Из груди Крампуса ударил слепящий луч света, и злодей задергался в конвульсиях. С глухим стуком он свалился на пол, и тут настал момент, ради которого Леонор согласился участвовать в этой авантюре. Отовсюду: из-под маски, из рук, из груди, потекла густая черно-красная жидкость. Быстрыми струйками она сбегала по костюму и маске, некоторые капли запутывались в шерсти и впитывались в нее, оставляя после себя темные пятна. Кровь собиралась на полу в лужи и заполняла щели между досок паркета. Кто-то из родителей в ужасе вскрикнул, еще одна впечатлительная мама прикрыла лицо веером. Тело злодея продолжало сотрясаться в судорогах. И тут кровь начала дымиться. С громким шипением она испарялась, превращаясь в черный густой дым, который постепенно скрывал фигуру Крампуса. Несколько мгновений — и дым посерел, побледнел и превратился в легкий туман, который уплыл куда-то под потолок. Там, где лежал Крампус, осталась лишь небольшая лужица темной крови. В зале воцарилась мертвая тишина, которая была громче всех криков. Сердце Далилы — все еще лежащей на полу — пропустило удар. Если какого-нибудь ребенка или родителя сейчас хватит инфаркт, Новый год будет испорчен, не говоря уже о том, что человек может умереть. Еще целую секунду длиной в век все молчали. А потом зал взорвался криками. Большинство взрослых утирали пот со лба или обмахивались веерами и смущенно улыбались друг другу, как бы говоря: «Какие хорошие актеры, и так живо играли. Конечно, я ничуть не испугался, это ведь всего лишь детский праздник». Дети же не скупились в проявлении чувств. Тильда и Крис прыгали, радостно вопя: «Так его, так его! Что получил, да?!» Две девочки помогали Снегурочке подняться, попутно крича ей в ухо что-то про то, как красиво «этот плохой дядя» умер, и что надо было ему еще наподдать, посильнее. Несколько мальчишек уже обсуждали, что еще можно было сделать с этим гадом, который пытался сорвать Новый год. Далила услышала варианты «отрубить голову», «на кусочки порезать», «закинуть на Луну» и «отпинать хорошенько». Остальные дети приставали к Деду Морозу с требованием научить их так же драться посохом, чтобы разобраться со школьными хулиганами и старшим братом. Только через несколько минут все более-менее успокоились, и Катарина повела нестройную толпу гостей в столовую, где уже был накрыт праздничный ужин. Далила, выпроводив последних детей, с силой захлопнула дверь и устало прислонилась к ней спиной. Только сейчас она поняла, как сильно устала. Волнения последних дней не прошли даром, и сейчас девушка чувствовала, будто ее пропустили через мелкое сито, а потом очень криво собрали обратно. Сделав пару глубоких вдохов, она отлепилась от двери и пошла к ширме, из-за которой слышался гомон актеров. Эльвинг, Рон и Энинг активно делились впечатлениями, перебивая друг друга. Тирон пытался как можно аккуратнее отодрать приклеенную бороду. Леонор, уже снявший костюм (и маска, и шкура аккуратно лежали рядом), сидел на коробке из-под гирлянд и мутным взглядом смотрел в стену. Далила подошла к нему и сразу заметила, что с магом что-то не так: лицо его прибрело какой-то сероватый оттенок, скулы еще больше заострились, а на посеревших руках были ярко видны вздувшиеся темные вены. — Эм… С тобой все в порядке? — участливо спросила девушка и тут же мысленно дала себе подзатыльник: когда человек выглядит так, что краше в гроб крадут, с ним по определению не может быть все в порядке. Синеватые губы Леонора дрогнули — видимо, это означало усмешку — и он поднял на Далилу более-менее осмысленный взгляд. — О, да, все замечательно. Но еще лучше мне станет после того, как кто-нибудь принесет мне бутылку хорошего коньяка. — Выглядишь не очень. Что с тобой такое? — Видишь ли (Леонор умудрился вложить в свои слова столько сарказма, сколько это вообще возможно в таком прискорбном состоянии), из-за вашей глупой постановки я потратил почти все силы и теперь не могу даже свечку зажечь. Магический резерв у меня теперь настолько мал, что, будь он водой, им нельзя было бы и рюмку наполнить. И еще эта идиотская маска до крови натерла мне шею. Далила на секунду замолчала. Что тут можно сказать? Леонор действительно отдал почти всю магию для того, чтобы все прошло идеально. Поэтому девушка просто тихо проговорила: — Спасибо. Во взгляде мага на мгновение мелькнул что-то, похожее на удивление, но тут же исчезло. Леонор почти незаметно пожал плечами и снова уставился в стену. Лицо у него уж чуть порозовело, а вены стали почти не видны. Далила решила немного его подбодрить: — Ты и правда неплохо справился (саркастично вздернутая бровь). Хорошо-хорошо, справился ты просто отлично. Я рада, что ты все же… — Она на секунду сбилась, но тут же продолжила: — В общем, что все обошлось без жертв. Леонор снова усмехнулся, на этот раз чуть шире. -Я бы так не сказал. Он повернул руки ладонями вверх и чуть приподнял их. Далила тихо ахнула от ужаса. На ладонях мага ярко виднелись кровоточащие полукруглые следы от ногтей: он так сильно сжимал кулаки, что разодрал кожу и теперь в маленьких ранках медленно набухали алые блестящие капли. Несколько уже успели скатиться по руке и оставить на бледной коже темные полоски. — Это… Это… — Далила не могла найти слов. — Предупреждаю, если ты начнешь меня жалеть, я собственноручно затолкаю елочную звезду тебе в глотку. В жалости я не нуждаюсь. — он не шутил. — Я вовсе и не собиралась тебя жалеть, — девушка гордо вскинула голову. — Но обработать твои руки чем-то надо, так что я пойду и поищу бинт. И, может быть, найду тебе коньяка, раз уж он тебе так необходим. Когда Далила отошла на порядочное расстояние, Леонор позволил себе выдохнуть и немного расслабиться. Голова немного кружилась, как после долгой голодовки, в глазах все плыло, а уши словно заложило ватой: все же большие магические потери сильно сказываются на здоровье. Да еще и разодранные руки неприятно саднили. Да, кажется, Леонор нашел свой, пусть и весьма неприятный, способ преодолеть страх сцены: боль очень хорошо отрезвляет. Маг снова вздохнул, откинулся на стену и внутренне улыбнулся. «Что, Критик, съел? Думал, что все по-твоему будет? Ты просто бесплотный голос, и ничего сделать ты мне не можешь». Критик молчал, и это было замечательно. Леонор понимал, что выступать на людях он никогда не полюбит, и, скорее всего, это будет даваться ему с таким же трудом, как и раньше. Но теперь, по крайней мере, у него был способ борьбы с этим отвратительным чувством страха и беспомощности; в конце концов, лучше в кровь разодрать себе руки, чем стать посмешищем. Но как же все эти людишки испугались… Да, он не иллюзорник, у него совсем другая специальность, поэтому и иллюзии дались с таким трудом. Но, Синдар всех побери, оно того стоило! Этот ужас на лицах благовоспитанных леди и их маленьких «ангелочков»… Это дорогого стоит! Тут же Леонор вспомнил, как мальчишки шести лет бурно обсуждали, как еще можно убить Крампуса. И способы, которые они предлагали… Откуда вообще они могут знать о таких вещах? Леонор всегда считал, что все дети, даже самые благовоспитанные, глубоко внутри — маленькие садисты. Что ж, сегодня он получил этому подтверждение. Как приятно осознавать, что ты был прав… Из-под полуприкрытых век Леонор заметил, как Далила, все еще в костюме Снегурочки, быстро идет к нему. В одной ее руке он заметил белоснежный бинт, а в другой — призывно блестящую граненую бутылку и рюмку. Семилетний «Камю»? Великолепно, то что надо. Горький опыт научил Леонора, что лучший способ как можно быстрее восстановиться после магических потерь — рюмка хорошего горячительного напитка. «Возможно, Новый год не так уж плох… — закралась в голову мага странная мысль. — Да, возможно. Но если уж мне придется снова выступать перед детьми, делать я это буду только за деньги. Думаю, сотни динаров за минуту вполне хватит».