Театр – представление, мир – сцена

В восемь утра Полина уже во всю хлопотала на кухне, прибирая беспорядок за «рок-звездой», устроенный на днях от глубокой печали. Сам же Сережа ворочался на диване, пребывая между сном и явью, и бормотал что-то, взывая к Ольге. Ульянова провела ладонью по тарелке, смывая остатки пены, и опустила чистую керамику на полотенце, разложенное на столешнице, когда сзади раздался очередной болезненный стон. Она успела не раз пожалеть о том, что рассказала Барановскому про Ольгу Анваровну. Быть может, тем самым вовсе не помогла ему, а лишь усугубила ситуацию, дав ложную надежду на счастливый финал их истории. Истории Сережи и Ольги. В кармане загудел будильник, напоминая о необходимости собираться на занятия, и девушке пришлось выбросить из головы все ненужные мысли, небрежным жестом вытирая ладони о штаны. – Сережа, – позвала она тихонько, выключая звонок на экране мобильника, – пора вставать. В ответ с софы раздалось невнятное бормотание. Юноша накрыл голову подушкой, прячась от раздражителя в лице пары, образованной головной болью с похмелья и бывшей возлюбленной. Ульянова только усмехнулась этому, невольно вспоминая минувшие дни, проведенные вместе. Ни капли не изменился. – Сережа, – настояла девушка, склоняясь над спинкой дивана, и пальцем провела по его напряженному плечу, – я пожарила яичницу и сварила сосиски. В холодильнике нашла огурцы и помидоры. Выпьешь воды, поешь, и полегчает. Надо собираться на пары. Хочешь, не хочешь, но надо. – Не хочу, – промычал Барановский, кутаясь в одеяло, под которым, по-видимому, лежал почти полностью обнаженным. – Если не встанешь сам, спихну на пол. Ты знаешь меня, – щелкнув игриво по подушке, студентка обошла диван, собираясь было потянуть одеяло на себя, но Сережа опередил ее, неловко перехватывая руки. Потеряв равновесие, Полина едва не упала на своего ворчливого собеседника, в последний момент успевая упереться в спинку дивана, до боли сжимая под пальцами мягкие подушки. Смятение в глазах Сергея сменилось волнением, исчезая вскоре в глубокой вине. Его губы задрожали, грозясь обратить эмоции в настоящую истерику, и Полина поспешила его успокоить, мягко поглаживая по голове, как только хватка ослабла. – Всё в порядке, это всего лишь я. Помнишь ведь? – Д-да, Полин... прости, прости меня, – юноша подтянулся вверх, выдыхая устало, и прикрыл глаза. – Она опять мне снилась... Олечка... Я везде ее вижу. Не могу без нее, понимаешь? – Как только всё наладится, вы обязательно свидитесь. – В груди болезненно защемило, и Полине понадобилось сделать над собой усилие, чтобы не прильнуть к Сереже, заключив в объятия, что стали бы ему утешением. – Я тебе обещаю. А пока давай попытаемся вернуться к нормальной жизни? Мне тоже... сейчас нелегко. – Она постаралась улыбнуться, сглатывая комок чувств, вставший поперек горла. – Пойдем, сегодня тест по философии. Перед сессией надо бы баллы набрать, хоть немного с нашими-то прогулами... – А ты почему пропускала? – Барановский лениво приоткрыл один глаз, уставившись на собеседницу, что под его замыленным взглядом медленно выпрямилась, направляясь к лестнице. – Были некоторые дела, – отозвался голос со второго этажа, когда рокер всё же нашел в себе силы подняться, принимая сидячее положение. – Еда на столе. Там же стакан с водой, под столом тазик. Разберешься? – через перила свесилась темная макушка, поглядывая на юношу. – Или тебе совсем худо? – Нормально, – выдохнул юноша, комкая одеяло, – всё нормально, Поль... Спасибо. – Ты же знаешь, ты всегда можешь на меня положиться. Если станет хуже – скажи, я в аптеку смотаюсь. С этими словами девичья фигурка окончательно скрылась наверху, направляясь в гостевую комнату, где вчера и расположилась с дозволения Сергея. – Да, – глубоко вздохнул, очищая разум, Барановский, и наконец поднялся на ноги, покачнувшись в сторону, – я это знаю. На сборы и быстрый завтрак в сумме ушло не более сорока минут, так что до занятий оставалось еще полчаса – можно было хоть медленным шагом отправляться от самого поместья графини. Закинув на плечи рюкзак и проверив сообщения в телефоне, Полина оглянулась через плечо на запирающего входную дверь друга, коротко улыбаясь. – Вадим спрашивает: не подвезти ли нас? – Я с этим дятлом никуда не поеду, – ворчание Сережи казалось скорее раздраженным, чем разгневанным, и Полину это определенно обнадежило. – Тебе бы стоило почаще разговаривать с ребятами с нашего направления, они пусть и немного чудные, всё-таки наши товарищи. – Не вижу в этом нужды, – отрезал Барановский, сунув руку в черной кожаной митенке в карман вместе со стальным ключом. – Поль, пойми, ты общаешься с ними, поскольку участвуешь в совместных выступлениях и готовишь декорации. Я с этими муднями ничего общего иметь не хочу. – Да брось, – Полина толкнула его локтем в бок, усмехаясь довольно, – как бросил наш кружок, так сразу всё, интровертом заделался? А ведь раньше с нами на сцене играл! – Это было на первом курсе. – Ага, не так давно. Что такого могло случится, что ты вдруг забил на них? С Саньком-то вы точно нормально общались! Сережа поморщился. Воспоминания шумным вихрем замелькали перед глазами, возвращая юношу в ту роковую ночь, когда он не смог защитить Полину. Стыд не позволил Барановскому рассказать правду о произошедшем ни родителям Полины, ни ей самой. А ведь рассказывать было о чём: впервые попробованный алкоголь, неосознанное употребление наркотиков и едва предотвращенное изнасилование. Девушке лучше оставаться в неведении, потому что едва ли участники той ночи помнят больше нее. Иначе бы не вели себя так дружелюбно с бывшей парочкой. – Ты вчера выглядела напряженной после звонка. Что-то случилось? – решил перевести тему Сергей, краем глаза поглядывая на свою спутницу. Полина закусила нижнюю губу, раздумывая над ответом. Случилось и вправду многое, начиная с той злополучной встречи с Ольгой Анваровной в театре февральским вечером, заканчивая очередными иноземными вампирами, прибывшими в Смоленск. – Это неважно, – махнула рукой девушка, выдавливая из себя вежливую улыбку, – с родителями немного поругалась. Знаешь же, ничего страшного. У нас всегда мелкие ссоры – ничего серьёзного. У Ульяновой было достаточно времени, чтобы обдумать сказанное Жаном. Сидеть взаперти она не смогла бы при всем желании, однако и вмешиваться в события в этот раз ей не позволят. Может, угроза маркиза и была пустой – по крайней мере, Женя не рассказывал о способностях вампиров к уничтожению человеческих воспоминаний – однако столкновение с Хранителями или, что хуже, с этими самыми пришлыми вампирами всё еще представляло настоящую опасность. – Если я могу чем-то помочь... Не можешь. Кривая улыбка осветила бледное лицо Полины, когда на телефон пришло уведомление о новом сообщении. – Спасибо, Сережа. Поступившее сообщение о зачислении стипендии помогло девушке временно уйти от ответа. Ей, быть может, и хотелось попросить кого-то о помощи в сложившейся ситуации, да только подобный поступок нанес бы больше вреда, чем пользы. Узнай еще кто о семье Святослава Вернидубовича, гнева Хранителей избежать бы уже не вышло. По крайней мере, не так легко. – Я после пар зайду в больницу, обычная ежегодная проверка. Встретимся дома? – набросав черновик будущего сообщения для родных, Ульянова резким движением сунула телефон в карман серых джинс и улыбнулась довольно, стараясь хотя бы на время отвлечься от мыслей о семейке вампиров и об их проблемах. – Ты и сегодня останешься ночевать здесь? – Барановский остановился посреди дороги под громкий гудок проезжающей мимо машины. – Если ты не против, конечно. – Ты же понимаешь, что я Олечку... Указательный палец коснулся губ Сережи, прося замолчать хотя бы на мгновение. Большие карамельные глаза уставились на него, глядя с любовью и нежностью, как в старые-добрые времена, до момента их расставания. А ведь инициатором их разрыва был сам Сергей, понявший, что любит другую. – Я всё понимаю, не волнуйся. Мы просто друзья, договорились же? Барановский знал, что Полина говорила от чистого сердца, однако дрожь в ее голосе считать всё же сумел. Он не смог защитить ее, не смог отпустить, теперь же не может простить себя за это. А она не может забыть. Их жизни связаны, и ничто в целом свете не может этого изменить. Чувства уже не походили на влюбленность, не были похожи и на привычную всем любовь – связь, объединявшая их, была чем-то большим. Привязанность, желание защитить, подбодрить в сложной ситуации, прийти на помощь – наверное, кто-то может это назвать крепкой дружбой. Настоящей, тесной, теплой. И им бы хотелось верить, что это была только «дружба». Действительно хотелось. – Серый, Сойка! – позвал веселый голос у самых ворот университета. Кудрявый блондин махнул ладонью в приветственном жесте, небрежным жестом спешно туша сигарету о перила. Бросив что-то своим товарищам по «перекуру», Влад с задорной улыбкой подскочил к однокурсникам, несильно хлопая по плечу Барановского и тут же беря в охапку не успевшую прийти в себя Полину. – Вот это да – помяни черта, как говорится, – колючий взгляд прозорливых темно-карих глаз Влада обратился к Сергею, – давненько вас двоих не видно было. Что, снова вместе? – Не твоё дело, – холодно осадил одногруппника Барановский, собираясь было оттолкнуть его от подруги, но Полина едва заметным жестом дала понять ему, что в помощи не нуждается. – В какой аудитории у нас пара? – грубым тоном уточнил тот, сунув руки в карманы, нехотя принимая ситуацию такой, какая она есть. – Четыреста восьмая, справа по лестнице. Там Вадим с Викой уже ждут. – Блондин хитренько улыбнулся, как только Серый, пусть и недовольно бормоча что-то под нос, удалился в сторону учебного корпуса. – Не, а вправду, у вас че-то было? – Не было и не будет, если не угомонишься, – Ульянова толкнула собеседника локтем под дых, заставляя того отшагнуть назад с громким кряхтением. – Чего хотел? – Ну, раз подвезти не смог, решил пообщаться до пары. Или ты торопишься за своим ненаглядным? Влад был тем самым дотошным идиотом, сующим свой нос в дела, никоим образом его не касающиеся. Поначалу, первый год, это забавляло. На втором курсе это было даже несколько полезно, на третьем же – открыто раздражало. – Чего хотел? – повторила вопрос, закатывая глаза. Пусть Влад и был лучшим другом Вадима, они совершенно не походили друг на друга. Если Вадима, старосту группы, к слову, девушка уважала, то вот Владу бы с радостью надавала знатных тумаков. – Да так, новость принес хорошую. Только вот уже не уверен, что хочу ее говорить, – Влад состроил недовольную моську и отошел на шаг в сторону, лениво потягиваясь. – Всё равно ведь от Вадима узнаю, – напомнила Полина, скрещивая руки на груди. Лямка рюкзака спозла немного вниз, и портфель покачнулся от этого движения, привлекая к себе внимание собеседника. – Ну, так? – Да наш кружок опять в силе. Нас Камерный театр поддержать решил. Вроде как, Ольга Анваровна там работала какое-то время или типа того, – пробурчал юноша, цокнув языком недовольно. – Ну, вот, всё испортила. Ты такая зануда, Сойка... – Правда, в силе? – глаза собеседницы так и засияли. На мгновение девушка позабыла обо всем на свете, погрузившись в воспоминания о днях – и ночах, – проведенных за работой над декорациями и поставленными ролями. Студенческий театр был ее жизнью. – Ох, Влад, ты чудо! – воскликнула она, подпрыгнув на месте от радости. – Спасибо! – махнув рукой и больше не сдерживая улыбку, Полина поспешила в здание сообщить последние новости Сереже, обрадовать его хотя бы немного, отвлечь. Быть может, и он вернется на сцену.

***

Тест по философии, состоящий из трех вопросов, показался Ульяновой даже слишком простым, поэтому, быстро закончив и сдав работу раньше остальных, она шепнула Сереже, что вернется через пару часов, после чего удалилась из аудитории под пристальным взглядом преподавателя. Скорее всего, ей просто повезло с вариантом, а может новость, донесенная стараниями Влада, подарила ей мотивацию учиться дальше и позволила освежить воспоминания о прослушанных лекциях в самый что ни на есть подходящий момент. Забросив рюкзак за спину, Полина довольно пожмурилась, щелкая пальцами в такт звучащей в наушниках мелодии. Конечно, без Ольги Анваровны театральный кружок изменится, но он хотя бы будет существовать – это уже немало важно. По крайней мере, для самой Полины. Воодушевленная, она словно вновь ощутила крылья за спиной, порхая по улицам Смоленска под навязчивую попсовую песню из своего плейлиста, не замечая пару любопытных глаз, чей взор был прикован к ней. Девочка отстранилась от окна, одергивая плотную ткань пожелтевших от времени занавесок, и повернулась налево, глядя через плечо на дедушку, изучающего перечень вампиров в десятый раз за день. Всё ему интересно было, откуда же произошли их Уральские товарищи, с которыми его семье вскоре предстояло столкнуться лицом к лицу, а того и глядишь – в настоящей схватке. В кровавой схватке. – Та девушка, – Мила указала пальцем на силуэт за окном, – умрет через несколько дней. Дед Слава оторвался от созерцания тома, выдохнул устало, не веря в росказни ребенка, и подошел к окну, склоняясь над подоконником, заставленным глинянными горшками с увядающей растительностью. Полина как раз остановилась перед пешеходным переходом чуть вдали, постукивая пальцем по бедру, ожидая зеленого сигнала светофора. Святослав скривил губы. – Полинушка? Да быть не может – Жанчик не так давно сам ее осматривал, здоровая девица, каких не сыскать нынче, – покачал головой старик. А взгляд-то не отвел, всматривался в знакомый силуэт, стараясь разглядеть то, что видела Мила, надеясь, что дитя – пусть и бессмертное – лишь ошибается. – Я вижу склонившуюся над ней смерть. Ее облако густое, черное в самом центре, только по краям серое – значит, дня три осталось. Я никогда не ошибаюсь, – девочка говорила по-взрослому, холодно, немного отстраненно. Лишь мгновение спустя она догадалась, в чем дело, и с сочувствием покачала головой, наблюдая в глазах старика отчаяние.