Вечный медовый месяц

      Адель лежала в покачивающемся над водой светлом гамаке в объятиях тёплых рук Берлина на просторном безлюдном пляже где-то на Мальдивах и задумчиво прикрывала глаза, прислушиваясь к шуму почти незаметных волн и беспрестанным крикам чаек. Девушка до сих пор не верила в реальность происходящего. Скажи ей кто-нибудь, что за какую-то неделю из замучанной офисной работой девчонки она превратится в свободную девушку, ставшую соучастницей ограбления и любовницей одного из грабителей, Аделаида, наверное, рассмеялась бы. Когда они приплыли в точку, из которой вся команда рассеялась по миру парами, Берлин предложил ей отдохнуть пару недель на островах, а затем направиться в его особняк, в котором мужчина провёл много лет своей жизни, собрать все вещи и переехать туда, где их никто не найдёт. Адель с самой первой встречи доверяла ему, поэтому доверилась и сейчас. Покачиваясь в гамаке и слушая спокойное дыхание обнимавшего её и нежно водившего ладонью по её бедру Андреса, Аделаида вспоминала первый день, когда они оказались здесь.       Тёплый белый песок, кристалльно чистая вода бирюзового цвета, редкие дуновения ветерка, приятно развевавшего волосы. Они бегали по песку, держась за руки и падая в воду, словно дети, не веря в своё счастье и свободу. Мысли о близящейся смерти Берлина отодвинулись куда-то на самый край сознания, жизнь была здесь и сейчас, она была во всём: в ласковых лучах солнца, шорохе листьев пальм, бесстрашных стайках маленьких рыбок, во взгляде блестящих тёмных глаз Андреса, взгляде который принадлежал теперь только Аделаиде. Однажды в воде он притянул её к себе так, что Адель обвила его тело ногами, а их лица оказались напротив друг друга. Девушка вгляделась в ставшие родными за несколько дней карие глаза, на солнце отсвечивающие янтарём, окружающие их россыпи мелких добрых морщинок. — Если бы у меня была возможность вернуться в прошлое и отказаться от всех трудностей, которые мы прошли в процессе ограбления, я бы оставил всё как есть. Это того стоило, согласна? — Вообще-то, грабить монетный двор — неправильно и аморально, и нормальные люди так точно не делают, но… — Но ты тоже рада, правда? — улыбнулся Берлин. — Как будто может быть иначе, — отозвалась с усмешкой Аделаида. — Но знаешь, даже если бы пришлось прибегнуть к плану «Чернобыль» и уйти ни с чем, я бы всё равно сбежала вместе с тобой. — Приятно это слышать, — Андрес потянулся к губам девушки и прижался к ним в неторопливом поцелуе.       Сейчас, спустя неделю на этом берегу, Аделаида полностью избавилась от усталости, накопившейся за последние месяцы на работе и дни в монетном дворе. Она прекрасно поняла, о чём говорил Берлин, когда просил жить её сегодняшним днём. Адель настолько привыкла к его периодическим «сейчас вернусь», когда мужчина уходил вколоть лекарство, что и думать забыла о его болезни. Напоминали лишь постоянно подрагивающие руки, но в окружающем их раю Аделаиде это даже казалось романтичным. Тремор вносил нотку реалистичности в такой идеальный образ Берлина. Даже здесь, наедине с ней на безлюдных островах, он был безупречен во всём: лёгкая одежда, ненавязчивый аромат одеколона, подтянутое тело, красивый хрипловатый голос, невероятная харизма, мужественно выступающие вены на руках. Должен ведь быть в нём хоть какой-то недостаток. *** — Поначалу это место кажется старым и жутковатым, оно действительно повидало много на своём веку, но пожив в нём пару дней, ты увидишь в нём свой особенный шарм, — говорил Андрес, ведя Аделаиду под руку по коридорам своего особняка. — Интересно, скольких женщин ты сюда водил? — пошутила девушка, вернувшись к излюблённой теме для шуток о жёнах Берлина. — О, ты даже не представляешь, сколько всего интересного происходило в этих стенах, — ухмыльнулся мужчина.       Девушки, действительно, были самым незначительным явлением в поместье. Здесь разрабатывались продуманные до мелочей планы ограблений, происходили душевные разговоры на такие темы, на которые люди редко решаются заговорить, признания в самых сокровенных чувствах. Угрюмые тёмные стены были полны воспоминаниями о былой любви. Не только любви Берлина, которой было немало, но и любви к нему. Перед глазами мужчины до сих пор стоял влажный потерянный взгляд Мартина Берроте, получившего долгожданный поцелуй, а затем признание о том, что друг, в которого тот был безумно влюблён много лет, не способен разделить его чувства, как бы он этого не хотел. Помнил каждый его вздох, сначала удовлетворённый, а затем горестный. Жестоко, ведь Берлин очень дорожил им, но как близким другом. Он слишком любил женщин, чтобы отказать себе в отношениях с ними. Андрес решил, что когда-нибудь поделится этой историей с Адель, сидя вечером у камина с бокалом вина, приготовленного на его винодельне, которая должна появиться со дня на день. — Нас здесь не найдут? — поинтересовалась Аделаида. — Не должны. В любом случае, этот особняк хранит в себе множество секретов, в числе которых не менее десятка подземных ходов и различных орудий обороны. — А с виду древняя развалюшка, — улыбнулась впечатлённая Адель. — Со временем тебе понравится, вот увидишь. ***       В один из прохладных вечеров, которые заставили Аделаиду и Андреса сменить лёгкую пляжную одежду на тёплые кофты и штаны, мужчина отправился в больницу, чтобы оценить своё состояние. — Как вернусь, достань вино, расслабимся, — подмигнул Берлин, открывая входную дверь. — Хотя, мы и так расслабляемся уже пару недель. — Даже если тебе скажут, что остался месяц? — грустно усмехнулась Адель. — Конечно, — экспрессивно отозвался Андрес, нахмурив брови. — Дорогая, это будет лучший месяц в твоей жизни.       Аделаида закатила глаза от самооценки мужчины, хотя в глубине души признала его правоту. Спустя некоторое время она организовала вкусные закуски к вину, зажгла свечи и разлила ароматный напиток по бокалам. Вскоре раздался поворот ключа в замке где-то внизу, и Берлин поднялся в комнату, где его глаза встретились с встревоженным взглядом Адель. — Ну что?       Мужчина неторопливо скинул с плеч тёмный длинный плащ и повесил его на вешалку. — Андрес! — Даже не знаю как тебе об этом сказать, милая, — усмехнулся слишком по-доброму Берлин, изящным движением забирая бокал со стола и делая пару глотков. — Ну не издевайся, я же с ума схожу, — взмолилась Адель, подходя к мужчине и обхватывая руками его плечи. — Ненавижу, когда ты надо мной издеваешься. — Какая нетерпеливая, — Берлин сделал ещё глоток под возмущённым взглядом девушки и поставил бокал на стол, не сдержав улыбки, вызвавшей в уголках его глаз россыпи мелких морщинок, которые Адель безумно нравились. — Андре-е-ес, — страдальчески протянула Аделаида, встряхнув его руками за плечи. — Ну-у-у… — мужчина закатил глаза и шумно вздохнул. — Года три пообещали. — Берлин снова улыбнулся, наблюдая за расширившимися глазами возлюбленной. — Говорят, процесс заболевания замедлился. С чего, непонятно. Ох, может всё дело в любви… — Господи, Андрес, — наконец, вырвавшись из состояния радостного онемения, Аделаида прижалась к мужчине так сильно, словно ему осталось три минуты, а не три года. — Ты не представляешь, — она всхлипнула, уткнувшись лицом в его шею и обвив руками спину. — Не представляешь, как я рада, боже… — Думаешь, наверное, три года ещё терпеть придётся за наследство, — усмехнулся Берлин, но в это время его сердце сжималось от того, с какой нежностью девичьи руки обнимали его.       Она сильно любила его. На самом деле любила. Предательство Татьяны оставило глубокую рану в сердце Андреса, которая, как он думал, не затянется уже никогда. Идея впустить туда кого-то ещё совсем не привлекала мужчину, поскольку он прожил немало лет и устал от отношений. В Берлине было на удивление много любви для такого эгоистичного и самовлюблённого человека, как он, но после Татьяны в его душе осталась лишь пустота. И лишь сейчас, когда мужчина увидел, что им снова кто-то дорожит и нуждается в нём, что-то в его сердце очнулось от сна и расцвело. — Я люблю тебя, слышишь, — прошептала Адель, прижимаясь мокрой от слёз щекой к тёплой шее Берлина. — И перестань уже шутить про дурацкое наследство. — Адель, — выдохнул Андрес, чуть отстранившись от девушки и посмотрев ей в глаза. — Я… — по щеке мужчины неожиданно скатилась слезинка. — Чёрт, и я туда же, — усмехнулся он. — Я тоже тебя люблю, солнце. И эти… Три! Года станут лучшими в твоей жизни, обещаю. — Сколько всего можно сделать за три года…       Аделаида потянулась к губам Берлина и нежно поцеловала. Ласковые поцелуи и блуждающие по спинам руки прекрасно подтверждали сказанные ей слова. — Ну, хватит сентиментальностей, — Андрес включил приятную музыку и подал Адель бокал вина. — За нас и за жизнь, — подмигнул мужчина. — За любовь, — шепнула Аделаида, коснувшись его бокала с лёгким звоном и сделав несколько глотков.       Вино достаточно быстро вскружило им голову и заставило начать танцевать. Адель любовалась Берлином, который был сегодня особенно красив, и дело было даже не в алкоголе. Пляжная одежда и комбинезон, конечно, тоже неплохо сидели на его не испорченной годами фигуре, но в обтягивающей бордовой водолазке и тёмных брюках, с чуть непривычно зачёсанными назад, коротко стриженными волнистыми волосами Андрес выглядел ещё более соблазнительно. Несмотря на вино, он уверенными движениями кружил Аделаиду в танце, точно попадая в ритм, словно они исполняли заученную композицию. Девушка заметила, что Берлин любил танцевать. Танцы и вино — вещи, которые делали вечер идеальным в его понимании. Для Адель любой вечер в его компании был идеальным. Очередной поворот под рукой прервал поток мыслей Аделаиды.       Постепенно движения становились более вальяжными и спокойными, но романтика и удовольствие от этого не терялись. Адель любовалась тёплым, влюблённым взглядом Андреса и подпевала знакомую английскую песню. — Love is ba-a-ack… Мм-мм-мм, — промурлыкала она вместе с вокалом, прикрыв глаза.       Мужчина неожиданно подхватил Аделаиду на руки и усадил её на стол. Чуть раздвинув её ноги, он встал вплотную к ней так, что его лицо оказалось чуть ниже, чем её. — Да, любовь, действительно, вернулась, — повторил Берлин слова песни. — В мою душу и в эти стены.       С этими словами Андрес страстно поцеловал Адель. И без того впечатлённая его образом девушка, наверное, просто упала бы в его объятия, если бы не сидела на столе. Было забавно находиться выше него. Руки Аделаиды скользили по мягкой ткани его водолазки, периодически касаясь жестковатых волос, в то время как руки Берлина несильно сжимали бёдра девушки. Пожалуй, в этом вечере было прекрасно всё. Приглушённый свет множества свечей, смягчающий драматичность интерьера замка, приятный блюз фоном, смешавшиеся ароматы духов Адель и Андреса, лёгкий запах табака, который даже чем-то нравился девушке, дыхание мужчины, звучащее чуть громче, чем её. Постепенно горячие влажные поцелуи перешли на шею, а затем стены поместья наполнились тихими стонами и удовлетворёнными вздохами. *** — Их нашли, — в голосе Берлина, вошедшего на балкон, где Адель любовалась закатом, прозвучал металл, который девушка не слышала со времён ограбления. — Что? Кого? — резко обернулась девушка. — Рио и Токио. Рио поймали. — О боже, — выдохнула Аделаида. — И что дальше? — Все собираются, чтобы это решить. Я знаю лишь один план, который сможет исправить ситуацию, и Серхио воспользуется именно им. Ограбление банка Испании, — произнёс Берлин, не дожидаясь вопроса девушки. — Чёрт, нужно ех… — не успела договорить Адель. — Нет, — во взгляде Андреса была безкомпромиссная жёсткость. — Но мы не можем бросить их! — Я сказал нет! — рявкнул Андрес.       Его рука в этот же миг успокаивающе легла на предплечье девушки. — Прости, — мужчина опустил взгляд, поняв, что погорячился. — Можешь считать меня кем угодно: эгоистом, трусом, ублюдком, но я не готов рискнуть своим счастьем ради этих идиотов. Я обрёл всё, Адель. Тебя, три года жизни, свободу. А теперь подумай, каковы шансы того, что нам удастся выбраться из банка живыми? — Я понимаю, но если бы это случилось с нами… — Не случилось бы, — отрезал Берлин. — Рио и Токио с самого начала пренебрегали всеми правилами Серхио и неоднократно поплатились за это. Знаешь, почему их поймали? Телефон. Романтично, не правда ли? Адель, я ни за что не рискну нами ради них. Я ненавижу Рио за его инфантильность. Я ненавижу Токио за её вспыльчивость. Разве они стоят нашего счастья, Адель?       Мужчина взялся обеими руками за плечи девушки и неотрывно смотрел ей в глаза, пытаясь убедить в своей правоте. — Даже если я тебя не поддержу, ты ведь всё равно меня не отпустишь, да? — грустно усмехнулась Аделаида, не отрывая взгляда от его глаз, в которых впервые увидела страх. — Мне важно, чтобы ты меня поняла и поддержала, Адель. Мы слишком много обрели и не можем это потерять. Во время ограбления мне нечего было терять. У меня не было будущего. Вообще никакого. Но сейчас мне есть, что терять, и я… — Андрес поморщился от правды, которую необходимо было сказать. — Я боюсь это потерять. Ужасно боюсь. — Хорошо, — вздохнула девушка, положив руки на его руки. — Наверное, ты прав, хоть это и жестоко. — Я рад, — взгляд Берлина сразу же потеплел, и он прижал к себе Аделаиду, погладив её рукой по голове. — Пусть делают, что хотят, но мы не будем жертвовать собой.