День за днем. Эпизод 1

Просыпаюсь, как по будильнику — пора. Пора вставать и бежать в редакцию. Приподняв над подушкой голову, смотрю на лежащее рядом женское тело. Лучше не будить, обойдусь без завтрака и попыток навязать свидание на вечер. Мы же вольные люди, ведь так? Никаких взаимных обязательств. Перекладываю ее руку с себя на одеяло и выбираюсь из постели. Тихонько, чтобы не разбудить, собираю разбросанные на тумбе мелкие вещи, телефон, ключи от машины и тороплюсь в другую комнату номера — лучше одеваться там. На всякий случай еще раз выглядываю из-за двери — не проснулась ли Карина. В гостиной отставляю в сторону ее шавку, приютившуюся на моей рубашке, и торопливо натягиваю на себя брюки. На журнальном столике валяется куча наших, с Кариной, полуголых фоток — развлекались вчера. Оставляю их ей на память — пусть наслаждается. За номер оплачено за полные сутки, так что тратить время на ресепшене «Золотого яблока», где мы провели ночь, не приходится. Выхожу на Малую Дмитровку, в шумное солнечное весеннее утро. Пиджак несу в руках — сначала нужно выбрать и заменить свежую рубашку и галстук, а они в машине. По тротуару, щебеча, навстречу движется парочка девиц, блондинка и брюнетка. Мы заинтересованно глядим друг на друга, обмениваясь улыбками. Симпатичные куколки, жаль, время поджимает. Вот и мой «Range Rover», припаркованный на стоянке отеля. Подхожу к своему мустангу сзади и открываю багажник — тут мое запасное обмундирование, на случай непредвиденной ночевки - в непредвиденном месте, с непредвиденной девицей. Пять минут и вот я уже при полном параде отъезжаю от тротуара, выруливая на полосу движения и подрезая какую-то курицу в бирюзовой таратайке. Вот куда она лезет, овца безмозглая! Как тут без комментариев? - Твою таксу, вот коза! Продай тачку — купи мозги. Кто этим мартышкам еще машины продает... Движение на улицах не слишком активное, заторов нет. Тем не менее, когда трезвонит моя Nokia и на дисплее высвечивается «Карина», я не отвечаю, просто захлопываю крышку телефона. Улыбка сама просится на лицо: - Извини, дорогая. Гаишники сердятся, когда яза рулем болтаю. Тем более, что с первого января все так подорожало…. Заворачиваю на Большую Татарскую и скоро подъезжаю к зданию редакции. Кошусь на позолоченный Vacheron Constantin на правой руке — что ж, успел практически без опоздания. Махнув приветственно охраннику, захожу внутрь вращающихся дверей издательства, выскакивая с той стороны прямо к лифту. Ого, тут уже стоит в ожидании свеженькая милашка. Мы переглядываемся, и я понимаю, что у меня отличные шансы на вечер. Когда подходит лифт, галантно пропускаю ее внутрь. несколько дежурных комплиментов пока поднимаемся до четвертого этажа и все, девица тает, как мороженное. Выходя из лифта, я уже вбиваю ее номер к себе в мобилу и целую в щечку: - До вечера. Проходя мимо секретарской стойки, раскланиваюсь с Люсей и сворачиваю в закуток к Валику, нашему техническому редактору и моему приятелю, сейчас погруженному в созерцание компьютерного экрана с девицами. Когда трогаю его за плечо поздороваться, вызываю неожиданный испуг, и он оглядывается, пригибая голову: - Тьфу, ты. Я думал — это Наумыч. А не надо в рабочее время глазеть на девочек! Делаю серьезное лицо: - Валентин, вы только что плюнули на Бориса Наумовича. Я ему передам. Довольный шуткой, двигаю дальше, в направлении кабинета Антона. В распахнутую дверь видно, как тот расхаживает взад – вперед и о чем-то бубнит с незримым собеседником. Заметив меня, знаком показывает, что скоро освободится. Все равно захожу, а следом за мной проскальзывает секретарша, с пачкой бумажек, Людмила идет к столу и, перегнувшись, укладывает их в стопку на другом его краю. Слишком долго возится и буквально провоцирует нас с Антохой, опустит мобильники пониже к полу и сфотографировать, что же она там прячет под приподнявшейся юбкой. Когда "лицо издательства" выходит из кабинета с подозрением косясь на наши сияющие рожи, , мы показываем друг другу наши трофеи, не связанные с ее публичной внешностью, и ржем. Теперь мы знаем ее любимый цвет нижнего белья. Наконец, я добираюсь до своего кабинета и устраиваюсь в кресле главного редактора. Пора поработать. Но нет, болтая на ходу, в комнату вваливается Наумыч с трубкой у уха: - Я сейчас на работе. А то ты…. Ты можешь орать, а я нет… И этот ультразвук прекрати, я тебе не дельфин. Все! Я тебе позже перезвоню… Он кивает мне, оправдываясь: - Это жена звонит. Тут уж я развожу руками – брачные узы не в моей компетенции: - Не, не понимаю… В вопросах жен и детей я не спец. Шеф бурчит: - Это временно! Нет уж, это не мое. Лучше сразу застрелиться. Отшучиваюсь: - Значит, помирать, пока молодой? - Погоди, помирать. Завтра проведешь презентацию, потом помирай, сколько влезет. У тебя все готово? - Естественно. Последние штрихи. Начальник строжит: - Смотри, Гоша. Я этого Лазарева полгода на крючок насаживал. Не дай бог, сорвется. Не сорвется! Обидно, понимаешь, слышать такое недоверие: - Борис Наумович! Новый звонок выносит Егорова из кабинета, и я улыбаюсь, слыша его удаляющийся голос: - Чего тебе сейчас надо? Занят я… У меня сейчас два совещания подряд… Э-э-э… Утыкаюсь носом в монитор, тут у меня последние сводки и таблицы по продажам, но тут начинает трезвонить уже мой телефон и высвечивается имя —«Карина». Что ж ты такая занудная-то. Ну, не о чем нам больше разговаривать — зачем портить словами неплохой секс? Я берусь двумя руками за телефон и, рыча, нажимаю кнопку автоответчика. Пусть он с ней выясняет отношения: «Привет, красавица, сейчас в телефоне что-то пикнет, и можешь говорить. Кстати, если ты не красавица — можешь сразу положить трубку». После сигнала и правда раздается ее голос: - Алле, Гош, это Карина, привет. Никак не могу до тебя дозвониться. Перезвони, пожалуйста, как сможешь. Целую. Мопса своего целуй. В моих силках трепещется уже новая утренняя птичка. *** Через час Калугин приносит ко мне свои обложечные шедевры. У окна уже крутится Антон, все-таки зам. главного редактора, притащился и Наумыч – директорское око не дремлет. В общем, весь высокий бомонд. Увы, мне Андрюхины распечатки не нравятся, и я бросаю их на стол: - Нет, это все шило! Тот, понятное дело, недоволен: - Это не шило. Это высокохудожественная фотография и я считаю… Перебиваю на корню: - Так, стоп, Андрюха. Давай договоримся в последний раз. В кабинете главного редактора считать буду я! Еще раз повторяю - для нашего журнала, для нашей обложки, этот вариант — никакой! - Да почему, никакой?! Ну, почему, никакой?! Я вылезаю из-за стола, и Егоров тут же плюхается на мое место. Ладно, начальник у нас не молод, пусть посидит. - Для тех, кто в бронепоезде, повторяю еще раз… Так, Андрюха, ты, может быть, останавливался возле журнальных киосков? Ты видел, сколько там разного глянца висит? - И что? - И теперь скажи мне, главный художественный редактор. Ты хочешь, чтобы наш журнал был восьмым слева, во втором ряду, рядом с «Мурзилкой»? Антон от окна, где стоит, вдруг встревает: - У «Мурзилки», между прочим, нормальные тиражи. И к чему это сказано? Тем более во время воспитательного процесса. - Смотрю ты фанат этого журнала? Зимовский молчит, но я вижу, как Андрей недовольно поджимает губы: - Короче, к чему ты клонишь? - Я клоню к тому, что мне нужен эпатаж, а не эти банальные полуголые нимфетки. Мне нужен на фотографии рассказ! Понимаешь, я должен взять эту девочку и пойти написать изложение с ней! Антон, исправляясь, подхватывает: - Вот, вот. А еще лучше сочинение в трех частях! Увы, Калугин упрям: - Я так понимаю, что эти варианты вас не стимулируют? Сам же провоцирует для язвительной отповеди и я, конечно, не оставляю промах без внимания: - Стимуляция, дружище, это вообще не наш профиль. - Да? - Да! Так Антон, иди, скажи всем, что обложки у нас пока нет. Что она, может быть, будет готова к вечеру. Да? Да? Андрей соглашается: - Да. Может быть… Потом заводит прежнюю шарманку: - Гоша! Это красиво и эротично. - А я так не считаю. - Значит, у нас с тобой разные взгляды. - Я тебе больше скажу — у нас с тобой еще и должности разные. Наумыч поднимается со своего места, призывая всех к компромиссу: - Да здравствует, что вы разные люди. А разность мнений называется плюрализм. Но я компромисс и миротворчество не поддерживаю, отбивая подачу: -- Или трулялизм. Калугин шевелит губами, будто пытается подобрать слова, потом машет рукой: - В общем, неважно. И выходит из кабинета, хотя Наумыч и пытается вдогонку что-то крикнуть: - Андрей! Но куда там… Я же разворачиваюсь к Егорову и сам перехожу в наступление: - Я, вообще, не понимаю, как может рассуждать об эротике человек, который бабу даже и не нюхал! Шеф хмурится: - С чего ты взял, что не нюхал? - Хорошо. Когда вы видели его в последний раз, с кем-нибудь в юбке? Задумавшись, Наумыч неуверенно предполагает: - Ну…, когда отмечали Новый год. Отрицательно мотаю головой: - Это была его сестра из Тамбова. - Да? - Да! Начальник сдаваться не хочет: - Ну, знаешь, женщины это личное дело. А работа, это есть работа. Согласись — он прекрасный профессионал. Его только надо уметь направить. Что у тебя неплохо получается. - Спасибо. - Кушай на здоровье. Расслабься. Просто еще есть люди, которые до сих пор верят, что красота спасет мир. Ню-ню. - Вот когда наш журнал будет называться «Мир», тогда и возьмите его туда главным редактором. Уверенный в своей правоте, оставляю последнее слово за собой и ухожу из кабинета. Вдогонку слышится: - Ну…, вот молодец. Да, я молодец, не спорю. В рабочей суете проходит остаток утра, а после обеда, всем кагалом, мы собираемся в зале совещаний и бурно обсуждаем каждый раздел, каждую статью нового номера. Мозговой штурм. *** После восемнадцати ноль-ноль, когда рабочий день практически завершен, приходит светлая мысль немного посидеть в «Дедлайне» и расслабится. Выключив компьютер и свет в кабинете, выхожу в холл, направляясь в сторону лифта. Лицезрение встречной брюнетки прерывается звонком мобильника. Опять, Карина! Сдержаться не получается: - Да что ж такое! Пуделю своему позвони! Сзади раздается насмешливый голос Антона: - Кто? Отдел доставки? - Отдел достачи. Зимовский обгоняет меня и спешит к лифту: - Ладно, внизу встретимся. Ага, значит он тоже туда. Я прибавляю шаг, но вынырнувший сбоку Калуга меня притормаживает: - Гош, Гош, извини, я сделал. Три новых макета для обложки, на выбор. Пока жду лифт, интересуюсь: - Ну и где? - На мыло тебе скинул. - Хорошо. Позже посмотрю. Или в баре потрещим, давай? Калугин идти в «Дедлайн» не соглашается: - Не, не, подожди. Давай, либо завтра, либо как-нибудь. Либо как-нибудь? Вот чем он мне не нравится, так это тем, что размазня. Вечно у него как-нибудь. К нам подходит Валик и пытается Андрюху расшевелить: - А ты опять саботируешь мероприятие? Тот огрызается: - Бухать, дружище, это не самое лучшее мероприятие, поверь. Я с таким определением нашего времяпровождения не согласен: - Почему сразу бухать. Дерябнем по коктейльчику, с девчонками поторчим. Валентин подхватывает, пытаясь Калугина додавить: - Ну, старик, пошли, посидим. Приходит лифт, и я тороплю их обоих определиться: - Пошли, пошли. Но Андрюху так просто не собьешь: - Не, мужики. Спасибо конечно большое, но много работы. До свидания. Когда он уходит, я скептически тяну ему вслед: - Не вопрешь! Кривошеин подхватывает: - Скучный человек. - Раньше это называлось «Ударник коммунистического труда». - Эх, хе. *** Втроем, с Антоном и Валиком, мы заходим в «Дедлайн», там уже дым коромыслом, громкая музыка и толпа извивающихся в танце девчонок. Протискиваемся среди тел к бару, к свободным местам. Устроившись на высоких табуретах, осушаем по стаканчику вискаря и с гоготом молотим ладонями по барной стойке - жизнь полна приключений и сегодня будут новые! Валик никак не успокоится по поводу Андрюхи: - Не, все-таки, я Калугу не понимаю, по-моему, он не в адеквате. Жизнь кипит, а он как во сне. Мне не хочется полоскать чужие кости, и я прерываю Кривошеина: - Стоп. Пусть Калуга делает то, что ему нравится. Хочет точить обложки — пусть сидит и строгает. Антоха меня поддерживает: - Правильно, а мы будем ему поставлять материал. Будем ему помогать. Ну, что, кого сегодня осчастливим? Валик осматривает зал и вдруг выдает: - Оп-па, а вон наш финансовый директор, уже созрела. Антон тоже оборачивается, ища глазами Эльвиру: - Да? Думаешь? Кривошеин пьяненько острит: - Еще один коктейль и она сама кого угодно осчастливит. Прямо на барной стойке. Вот, пошляк. Я его на этом подлавливаю: - А-а-а, завтра я ей расскажу, какой ты у нас фантазер. Валентин сразу трусит: - Э-э-э, нет мужики, я пошутил. Шутка! Мы снова сдвигаем стаканы: - Давай. Только успеваю допить, как трезвонит телефон. Лезу в карман и, не глядя, отвечаю: - Алло, Калуга, ты? Алле, кто это? Увы, это не Андрей, голос женский: - Привет, ты что, не узнал? Это я, Карина. Ты куда делся? - А, привет красавица. - Ты куда пропал утром, у тебя что-то случилось? Как бы заткнуть этот фонтан? Делаю вид, что напрягаю голос: - Послушай, я сейчас не могу говорить, я на совещании. Телогрейка пытается настаивать: - Гоша, мне нужно тебя увидеть. Перебиваю: - Карин, я сейчас… Захлопнув крышку мобильника, обрывая разговор: - Сорвалось! И тут же разворачиваюсь к Антону: - Как думаешь, зачем женщинам мозг? Если дверь не открывается, значит, что? Значит, она заперта. Тот пытается меня подколоть: - А как, как зовут твою очередную подругу? Мы уже немного подшофе, язык заплетается, но это не мешает ясности мысли: - Стоп — машина. Я никого не обманываю и никому ничего не обещаю. Вот тут я согласен с классиком — чем меньше женщину мы любим… Валик влезает с очередным перлом: - Тем больше времени на секс! Вот! Здравая мысль, вместе ржем. Опять звонок, вот надоедина! Поворачиваюсь к другу: - Слушай, Антон, выручай! - Что я ей скажу? - Не знаю. Скажи, улетел на Юпитер, собирать материал для следующего номера. Старик, придумай сам чего-нибудь! Антоха забирает мою трубу: - Алле. - Алле, Гош. - Нет, это не Гоша. Гоши больше нет. Я поднимаю большой палец в знак одобрения. - А можно его позвать к телефону? Антон,пьяно улыбаясь, креативит: - Он улетел на Юпитер, навсегда. Да, да, да! Прямо с Плесецка… Да какие шутки, девушка, какие шутки. Вы посмотрите сегодня вечером новости. Там все подробно расскажут, да. Пока, пока, пока! Антон захлопывает крышку мобильника и сконфуженно хохочет. Я смотрю на него с укоризной — мог бы и поаккуратней, с девушкой: - Ну, ты чего? - Блин, вообще на креатив времени не было. Мы продолжаем пить и веселиться. Вокруг столько привлекательных козочек, бросающих на нас зазывные взгляды. Красота! Зима предлагает: - Ну что мужики, по последней? У Валика, язык уже заплетается: - Ты что, собрался валить? Антон кивает: - Ну, все-таки, завтра важное мероприятие, презентация как-никак. В этом, я его поддерживаю: - Инвесторов окучим, тогда отметим. Ну, что — пусть сдохнет тот, кто нас не любит?! Охламоны орут: - Урр-а-а! Мы пьем… Зима вдруг оживает, вглядываясь в набитый зал: - М-м-м, а что это за цветок на нашей клумбе? Валик разворачивается и пытается сфокусировать взгляд в нужном направлении: - Да уж, серьезный экземпляр... Я пошел. Антоха его осаживает: - В задницу ты пошел. Я ее первый сфотографировал. - Да, ладно. - Юноша, не дерзите старшим. Вы что, хотите закончить вечеринку пьяной дракой? Меня их разговор приводит в боевую готовность, и я прерываю перепалку: - Расслабились оба. Пока вы свои фотоаппараты настраивали, я ее своим спинным мозгом запеленговал. Она — моя! Показываю один раз. Я медленно разворачиваюсь и фирменным взглядом обвожу публику. О господи, Карина! Моментально отворачиваюсь назад к барной стойке: - Полный капец! Антон гундит: - Гош, ну имей совесть. Нужно друзьям, хоть что-нибудь оставлять. Придушено шиплю: - Мужики, я попал! Валентин уже нарядный, пытается нить разговора не терять: - В смысле? Пытаюсь объяснить: - Ну, это, как раз, та самая телка. - Какая, телка? - Какая… С Юпитера, вот какая. Мужики, не сидите колом, сделайте что-нибудь. Антоха понимает меня с полуслова, делает умное лицо, встает и начинает расхаживать: - Э-э-э… Гош, слушай, ну, мне кажется, что эта рубрика…, она просто бесперспективна… Я кошу глаз в сторону, наблюдая за действиями своей пассии, уже, кажется, бывшей. Подыгрываю: - Откуда такая уверенность? - Я думаю, что мы нашего читателя…, должны как-то… Карина подходит к нам: - Гош, можно тебя на минутку. Антон отступает в сторону: - Здрасьте. Я же делаю удивленное лицо: - О, Карин, привет. А ты, что здесь делаешь? - Пришла проводить космонавта. А это и есть твое совещание? Упрек логичен, но я пытаюсь сыграть заданную ранее роль: - Я не понял, что за наезды? Я, между прочим, на работе. Она ехидно тянет: - А-а-а…, так ты работаешь дегустатором? Или все же космонавтом? - Секундочку… Между прочим, я работаю головой. Где мы с коллегами обсуждаем наши вопросы, не имеет никакого значения. - Ты думаешь, я дура? Именно так я и думаю. Блин! Как она меня уже достала! - Слушай, родная, у меня сейчас нет времени на всю эту муть. Погуляй пока, а я тебе перезвоню. - Гош, как тебе не стыдно! Я ведь из-за тебя Диму бросила. Мы с ним пять лет прожили. Вот, не надо взывать к моей совести, не надо: - Так, стоп — машина. Во-первых, Диму ты бросила не из-за меня. Самой захотелось налево, на свежатинку. - Во-вторых… Но договорить мне Карина не дает: - Ты, ведь, мне клялся! Клялся??? Нет слов. - О, господи! Антон решает воспользоваться ситуацией: - Девушка! Девушка, я дико извиняюсь, но, простите меня, конечно, пожалуйста, но мне кажется, что Гоша, это не тот мужчина, который вам нужен. - А ты кто? - Я? Я человек, который умеет ценить красоту. Вы знаете, я, когда вас увидел, во мне вдруг полыхнуло пламя. Карина неожиданно выплескивает свое шампанское прямо Антохе в лицо: - Тогда, остынь. Вот, дура ненормальная. Зимовский растерянно стоит весь мокрый, а я не выдерживаю: - Ты, что, с ума сошла? Что ты делаешь? Вообще, больная. - Ребров, ты просто не представляешь, с кем ты связался. - Теперь, представляю. Та зло смотрит на меня: - Нет, дорогой мой, не представляешь. Когда поймешь, будет поздно жалеть. Уже жалею… Она движется к выходу из зала, но потом оборачивается: - Привет Юпитеру. Антоха кричит ей вслед: - До свидос! А потом, глядя на меня, тянет: - Ну, что это, Евпатий — Коловратий. Ну… Я лишь развожу руками: - Ну, что ж. Весь вечер испоганила. Спустя полчаса тихонько, с оглядкой, еду по Ломоносовскому — сейчас главное не попасться на глаза гаишникам. Хоть вроде и немного выпил, но проблемы, если что, будут приличные. *** Вечером, дома, валяюсь на кровати с ноутом и еще раз проверяю расчетные таблицы к презентации. В приоткрытую дверь спальни слышу, как в дверном замке скрежещет ключ, и ворчание Аньки, вернувшейся с Фионой, после выгула: - Гош, ты спишь там? Кричу в ответ: - Я бы с удовольствием. Но ты же знаешь, что я боюсь спать один. Спустя минуту она заходит ко мне и чмокает в волосы: - Привет. - Салют. - Ну, что, ты еще работаешь? - Видишь, солнце уже село, а народ еще в поле. В голосе школьной подруги насмешка: - Я смотрю у народа завтра ответственный день? - Не то слово! Я бы сказал даже - исторический. Спустя пятнадцать минут, она меня зовет ужинать — в холодильнике нашлись суши, так что тратить время на готовку ей не приходится. У нас так – с меня жилплощадь, с нее - жратва. За бокалом красного вина Аньке хочется потрепаться и я не возражаю: - Ну, как прошел день? - Насыщено. Сомова наклоняется вперед, пытаясь заглянуть мне в лицо: - А ночь прошлая? - Слушай, хочешь поиграть в ревнивую жену? - Смеешься, что ли? Из меня актриса, как из тебя отличный семьянин. Я усмехаюсь: - Ну, ты себя недооцениваешь. - Слушай, я понимаю, конечно, что тебя сильно напрягаю, но мне уже на этой неделе обещали пару вариантов с квартирами. Я съеду, скоро. Вот, вредина. Нашла время: - Слушай, Сомова, не парь мне мозги перед сном. Мы с тобой с какого класса дружим? - Ну… - Даже, не помнишь. Тебя что, гонит кто-нибудь? Плохо тебе? Живи, сколько хочешь… Я тороплюсь переменить тему: - Карину, помнишь? - Ну, и что, Карина? - Ничего, Карина… Больная. Случай клинический, в последней стадии. - Чего это она уж больная, интересно. - Ничего интересного. - Ну? - Сначала она мне звонками своими сопливыми названивала, работать не давала. Потом приперлась в бар. Она такое там устроила… Мапет — шоу. - Вы же с ней меньше недели встречаетесь… - Ну вот так… *** Быстренько дожевав и выпив чаю, отправляюсь назад в спальню, а Анька идет мыть посуду на кухню. Скоро она заявляется ко мне, и начинает убирать разбросанные по кровати вещи в шкаф. В ее действиях чувствуется немой укор, и я не выдерживаю: - Я с ней познакомился, чтобы провести весело время, а не тупо и уныло состариться. - А она, между прочим, ради тебя бросила своего жениха. Ну да, рассказывал на днях, очень хотелось похвалиться очередной звездочкой на фюзеляже истребителя. - А я ее просил об этом? - Нет, не просил. - Вот и все! Иногда мне кажется, что все бабы одинаковы. Я вдруг понимаю, что своими словами, ненароком, задеваю и свою подругу. Беру Аньку за руки и усаживаю рядом с собой на кровать: - Вот ты — совершенно другой вариант. Ты, то исключение, когда женщина может быть не только женщиной, но еще и другом! Анюта скромничает: - Перестань. Я держу в ладонях ее лицо, глажу волосы: - Ань, правда. Я даже не представляю с кем бы я еще так долго и комфортно мог бы находиться под одной крышей. Анют, клянусь тебе, честное слово. Мне с тобой очень хорошо. Я совершенно искренен — Анька, друг с большой буквы. Подавшись вперед целую ее в лоб, а отпустив, валюсь на подушки: - Слушай, завари, пожалуйста, чашечку кофейку. Будь, добра. А то я, сейчас, отрублюсь совсем. Сомова торопливо исчезает за дверью и через пару минут мои глаза слипаются окончательно.