Вместе с начала и до конца

Пешку выставили в перед, надеясь, что она сумеет защитить королеву. Пешка была отправлена прочь с доски. Королева полностью открыта. Джиханфер знала, что она не сможет жить больше вместе с Хафсой-султан, женщина не даст ей покоя, будет мстить за то, что она посмела нарушить многовековые правила. Какая она плохая. Правда лишь в том, что получив любовь и власть, Джиханфер не могла остановиться, она хотела узнать на что ради неё готов султан, а готов он был на все, лишь бы она была счастлива. В этом она вновь убедилась, когда султан вернулся с похода, спустя год своего отсутствия. Его встречали все присутствующие во дворце члены династии. Джиханфер улыбалась, она стояла по левую сторону от Валиде-султан, в синем платье под меховой накидкой, на голове красовалась высокая корона с сапфирами и бриллиантами, которую она заказала в честь своего нового статуса. Валиде возмущённо, но приняла это, в голове все ещё считая её просто дерзкой рабыней, она никогда не смирится, не будет считать её свободной женой султана, равной себе. Хюмашах стояла рядом, на ней было утонченное салатовое платье, светлые волосы были собраны в аккуратную причёску, украшенную короной с изумрудами. Рукийе и Ханзаде были в одинаковых нарядах, вспоминая далёкое детство, когда они разыгрывали жителей дворца. Они тихо хихикали, о чем-то шепчась, иногда кидая взгляды на Гёлистан-султан. — Дорогуууу! Султан Сулейман Хан Хазретлери, — раздался топот коней, вскоре показались и они сами, впереди всех был Сулейман, за ним были трое его старших сыновей. Лишь слепой бы не заметил сходства между отцом и его детьми. Валиде внимательно следила за эмоциями на лице сына, все гадая знает ли он о её участии в смерти его внука. Знает — Сулейман прошёл мимо матери, даже не посмотрел на неё, он сразу подошёл к Джиханфер, беря её за руку, оставляя на ней поцелуй. Бывшая рабыня нежно улыбнулась, погладив мужа по щетинистой щеке. Она ничего не сказала, просто с любовью смотрела на своего султана, никакие слова не могли выразить их любовь, их всегда будет недостаточно. Ханзаде смотрела на родителей с грустью, она мечтала о такой же любви, как у них, но время шло, а её муж был таким же далёким для неё. Она никогда его не полюбит, в её сердце находится один лишь мужчина, за которого её не выдадут, ведь он раб. — Моя Хюмашах, моя прекрасная луноликая госпожа, — султан оставил поцелуй на макушке старшей дочери, она улыбнулась, держа на руках своего сына Орхана, которого взял на руки Сулейман, внимательно посмотрел в хитрые карие глаза малыша и кивнул. Орхан копия своего отца уже в свои три года, больше всего были похожи их глаза. Вернув сына матери, Сулейман подошёл к Ханзаде и Рукийе, которые хитро улыбнулись, думая угадает ли отец, где какая из близняшек. Сулейман взял одну из дочерей за руку, усмехнувшись, они будто переместились на десять лет назад, когда близняшки заставляли отца угадывать кто их них кто. — Рукийе, моя храбрая дочь. — Рукийе это я, отец. Старшая из близняшек даже не пыталась сдержать смех, в отличие от Ханзаде, которая ударила сестру локтем, напоминая о манерах, но сама не выдержала и хихикнула. Она прикрыла рот рукой, не показывая улыбку, но плечи её подрагивали от смеха. — Мои дочери, однажды я одержу победу в этой игре, — синие глаза султана источали веселье, его дети возвращали его в молодость, словно ему уже не сорок лет, а вновь двадцать. Близняшки переглянулись с широкой улыбкой, глубоко сомневаясь, но кивнули. Фатьма Нур склонила голову перед отцом, у них никогда не было тёплых отношений, девочка воспитывалась своей тётей Хатидже, а её мужа Хюсрева-пашу своим вторым отцом, и, что более важно, духовным отцом. Сулейман коротко поцеловал дочь в макушку, следующей стояла Разие, что за прошедший год стала ещё краше. Похожа на матушку, помрачнел султан, вспоминая казненную двенадцать лет назад предательницу. Тогда Разие было всего четыре, она не помнит свою мать, но о ней ей всегда рассказывает старший брат Мустафа, возвышая в своих речах покойную матушку. Возле Разие стоял Ахмед, он поцеловал руку отца, преданно глядя на него. Султану донесли о достижениях его сына, он был горд, Ахмед показал себя с лучшей стороны, обретя уважение визирей. Младшие дети султана, Мехмед и Михримах, стояли по левую сторону от старшего брата, склонив головы. Они держались особняком от всех, кроме Мустафы и Разие, везде ходя хвостиком за детьми покойной Махидевран-султан. Старшие чувствовали родство с детьми, чью мать также казнили по приказу Джиханфер-султан, как считали дети Махидевран. И в чём-то были правы. Джиханфер провела ночь со своим мужем за обсуждением прошедшего похода, Сулейман рассказывал как выделился Орхан, преуспевавший в военном деле, хоть ему зачастую не хватало терпения. Малкочоглу Бали-бей, двоюродный брат султана, теперь занимал должность хранителя покоев, Ильхан-эфенди был отправлен учиться в Эндеруне, в будущем он должен был занять место визиря в совете. Это вселяло надежду Джиханфер, что её дочь во второй раз сможет выйти по любви, а не ради братьев. Она подняла тему Рукийе, говоря, что ей уже почти двадцать и пора их второй дочери также обзавестись семьёй, как и Фатьме Нур. Султан принял слова жены к сведению, но отложил разговор на потом, их ждало кое-что намного интереснее и приятнее. — Валиде-султан просит принять её, Повелитель, — зашёл в покои Малкочоглу, склонившись в поклоне. Сулейман нахмурился, но кивнул, в глубине души он надеялся и ждал, что матушка придёт и искренне будет раскаиваться. Джиханфер поднялась, думая, что султан попросит её побыть на балконе, но он остановил жену за руку, прося побыть с ним при разговоре с матерью. Она казалась скалой, суровой и холодной. Султан взял жену за руку, тёплая и мягкая ладонь обхватила его слегка шершавую, огрубевшую. — Ты не зашёл ко мне вечером, настолько я тебе мерзка? — даже голос Хафсы казался султану ледяным. Она стеклянными глазами смотрела на сына, слезы из них не шли давно. Жизнь закалила женщину так, что никому она не покажет свои чувства, даже самой себе. Они закрыты под семью, нет, двадцатью замками, и никто не сумеет их открыть. — Нет, что вы, Валиде. Но я не смогу смотреть в глаза убийце невинного ребёнка, а уж тем более, той, кто покусилась на жизнь моей законной жены, — спустя минуту ответил Сулейман, собравшись с мыслями. Джиханфер слегка сжала его руку, её одолели воспоминания о том дне. — Эта она. Ты забыл о собственной матери, отдал все рабыне, — внезапно произнесла Валиде, карие глаза были полны ненависти. Действий женщины не ожидал никто, она бросилась на Джиханфер, та дернулась в сторону, от неожиданности и резкости она упала на пол. Хафса успела стукнуть её об пол, прежде чем Сулейман оттащил мать от жены, отдав приказ посадить Валиде в темницу. Джиханфер лежала без сознания на полу, Валиде ударила её достаточно сильно, чтобы та потеряла сознание, крови не было, но Сулейман поспешил вызвать лекаря. — Госпожа в порядке, повелитель, её здоровью ничего не угрожает, — султан наконец-то выдохнул. Джиханфер спала, её веки слегка подрагивали. Сулейман лёг рядом с любимой, взяв её за руку, она сразу успокоилась, затихая. Он так и уснул рядом с Джиханфер, не раздеваясь. Джиханфер неспешно надевала синее платье, не отрывая взгляда от зеркала, на губах была улыбка, она видела как султан смотрит на неё. Синие глаза обводили её тело, словно она все ещё молодая девушка, не пережившая многочисленные роды, от которых её тело больше не было таким красивым как раньше. — Что ты думаешь насчёт Айяса Мехмеда-паши? Он был бы замечательным мужем для нашей Рукийе, а Фатьма Нур-султан была бы рада выйти замуж за Махмуд-бея, сына Сулеймана-паши, — улыбнулась Джиханфер, её муж встал сзади, помогая жене надеть ожерелье. — Я доверяю тебе в этом вопросе, моя госпожа. И доверяю тебе мой гарем, пока Валиде будет на заслуженном отдыхе в Эдирне, — Джиханфер замерла в полуобороте. Она не ослышалась и султан отправляет свою мать в ссылку. Сулейман казался невозмутимым, словно это на самом деле просто отдых. Было ясно, что так просто женщина не сдастся, она не отпустит свою полученную власть. Султаншу провожали все в гареме, никто не был удивлён, некоторые печалились её уезду, она могла дать им шанс стать фавориткой султана. Они не знали, кто станет управляющей гаремом, но понимали, что Джиханфер будет первой по важности в гареме после ухода Валиде. — Приказом Султана Сулеймана Хана, я объявляю, что Хасеки Джиханфер Атике-султан отныне является управляющей гарема. Она имеет право принимать любые решения, вопреки мнению султанш, наложниц и самого султана, — гарем замолк. Джиханфер стояла на балконе, на её лице сияла торжественная улыбка, возле неё стояли близняшки, Хюмашах захотела провести день с мужем, по которому истосковалась. Шах и Мат, Валиде-султан.