Вместе с начала и до конца

Хафизе крутилась у зеркала уже второй час, она хотела вновь доказать свой статус самой красивой и образованной женщины империи. Ибрагим-паша с самого утра уехал в Топкапы, оставив жене на память сладостный поцелуй. Хафизе уже месяц скрывала свое новое положение, она сама не могла поверить, что станет мамой, подарит любимому мужу ребёнка. Ей уже больше тридцати лет, но она не испытывала подобного счастья, ни разу не держала на руках своего ребёнка, свою кровь и плоть. В этом она завидовала фавориткам брата и сёстрам. Лишь она и Фатьма не имели счастья стать матерьми, хотя вряд ли Фатьма спала со своим мужем стариком. — Вы прекрасно выглядите, госпожа, никто не сможет затмить вас, — с ноткой усталости произнесла Авшар-хатун, новая служанка Хафизе-султан. Всех старых она выдала замуж за хороших людей, решив, что они уже отслужили свое время. — Я должна выглядеть идеально, — упрямо сжала губы Хафизе, в очередной раз поправляя корону. Эту корону ей подарил Ибрагим на их свадьбе, Хафизе была самой счастливой женщиной в тот момент. Специально для неё лучший ювелир империи трудился около месяца. Авшар кинула взгляд с мольбой на Афифе-хатун, которую Хафизе забрала с собой в свой дворец. Афифе покачала головой, обучение новых служанок шло хорошо, но долго. Авшар ещё не обладала достаточным влиянием на свою госпожу. — Хафизе-султан, вы не должны так нервничать, ребёнку это вредно, — напомнила Афифе-хатун. Эти слова словно отрезвили Хафизе, она виновато потупила взгляд и поспешила к каретам. Свита султанши уже ждали её там, стоя у кареты, они не имели права зайти раньше чем султанша. Она была в пути пять дней с остановками, на этом настояла Афифе-хатун, переживая за госпожу и её ребёнка. Забота женщины, которая стала для неё второй матерью, заставляла Хафизе улыбаться так, что мышцы лица заболели от вечной улыбки до ушей. — Дорогу! Хафизе-султан Хазретлери, — наложницы, евнухи и калфы встали в ряд перед султаншой, что величественно улыбнулась. Эффектом она была более чем довольна, её красота и величие остались такими же, как и раньше. На тахте посреди гарема сидела Джиханфер-султан, она тепло улыбалась, вставая, чтобы поприветствовать подругу-султаншу, но Хафизе остановила её, усаживая обратно. Им предстоит столько всего обсудить. Хафизе только было открыла рот, чтобы начать разговор с лучшей подругой, когда раздался голос какого-то евнуха. В гарем неспешной походкой вошёл Осман, желая почтить приезд любимой тёти, за ним шли Хюмашах-султан и Халиме-султан с новорождённым шехзаде Мурадом, он родился раньше положенного срока, но был крепким и здоровым на счастье близких. — Тётушка, — Осман крепко обнял вставшую с места женщину. Ему пришлось нагнуться, он был выше тёти на целую голову. Живот Хюмашах выпирал достаточно сильно, поэтому ей пришлось просто кивнуть тёте. — Дай мне шехзаде, — наконец обратила внимание на фаворитку племянника Хафизе. Если Халиме оскорбилась тем, что с ней не поздоровались, то никак не показала возмущения, а молча дала сына женщине. Хафизе слабо улыбнулась, когда малыш открыл глаза, на неё смотрели её же голубые глаза, которые он определённо перенял от дедушки. Она молча вернула ребёнка матери, отчего-то мысли о брате заставляли её хмуриться. Хафизе все еще не могла понять, как брат мог променять Джиханфер, в её глазах самую достойную, на Хюррем, что была настоящей змеей и обычной дурой в понимании султанши. Неделя прошла спокойно. Джиханфер проводила дни в обществе лучшей подруги, дочери, фаворитки сына и внуков. Это ли не счастье? Джиханфер улыбалась, смеялась, но оставалась все также грустна. Сердце её было наполнено тоской, тоской по её Сулейману. — Возвращайся скорее, Джиханфер, — на лице Хафизе застыло грустное выражение. Она знала, что скоро её подруга наберётся сил бороться за Сулеймана. Джиханфер кивнула, улыбнувшись. Она окинула взглядом всю собравшуюся семью. На руках Рустема была малышка Ягмур, рядом с ним стояла Хюмашах, Хафизе держала племянчатого внука Мурада, Халиме положила голову на плечо Османа, что было запрещено правилами, но никто не обращал на это внимание. Идиллия. Именно такой хотела видеть свою семью Джиханфер, но знала, что не всегда все будет длиться таким образом. Жизнь в столице шла своим чередом. Казалось, что Сулейман не заметил того, что его жена отсутствует уже почти год. Малыш Мехмед растёт очаровательным малышом, любознательный и шумный, весь в свою мать. Хюррем-султан невзлюбили в гареме, они считали её виноватой в скором уезде любимой всеми рабынями Джиханфер-султан. Хюррем была вновь беременна к разочарованию династии. Валиде-султан пожалела, что отправила эту девушку к сыну. Её амбиции и вспыльчивость сделали её самой нелюбимой из всех фавориток Повелителя. Перед ним она умело играла в невинность, показывая настоящее лицо только династии. Она наслаждалась любовью султана сполна, ведь Джиханфер покинула столицу. Сюмбюль-ага нервно приложил руку к лицу. Вести из Манисы были невеселыми, карета с Джиханфер-султан бесследно пропала. Осман уже отправил на поиски янычар, но казалось, что госпожа под землю провалилась. — Ай-ай, что же будет, что же будет, — с тревогой бормотал верный слуга Джиханфер. Он поспешил в покои к султану, чтобы доложить о трагедии. Сулейман вздрогнул от неожиданности, где-то в нем ещё жила любовь к Джиханфер, которая была с ним на протяжении большей части его жизни. И услышать, что она пропала было тяжело. — Срочно позови ко мне Ибрагима и Рустема-пашу, — он тяжело дышал, его глаза были полны ярости. Сюмбюль-ага поспешил на выход, чтобы не испытывать на себе гнев султана. Близится что-то страшное.