Связь

Оплот Оматикайя сложно назвать «домом» тем, кто знает, какой жизнь была до войны. Склизкие своды, спертый воздух и тесные ряды хрупких хижин из шкур — жалкое подобие величественного Древа, что было пристанищем На’ви когда-то. Впрочем, те, кто услышал свои первые песни здесь, среди скал Аллилуйя, благословением Великой Матери лишены возможности тосковать по ушедшим временам. Порою, быть может, забытие — много лучше горькой памяти, а незнание — слаще просвещенности. — Что ты делаешь? — она воровато озирается, теребя ткань набедренной повязки. — Если кто-нибудь узнает…если твой отец узнает… Икран встряхивается и разминает крылья. Нетейам одергивает седло и мягко хлопает зверя по гладкой шее. — Спокойнее, — обращается не то к ней, не то к икрану, — все будет хорошо. Ри’ни обреченно возводит взгляд к потолку пещеры. В самом дерзком сне своем она не осмелится поставить себя на один уровень с сыном Оло’эйктана в чем бы то ни было: в верховой езде, в обращении с икранами, в охотничьих навыках или в ловкости, — разве что в пении преуспела больше него, — но даже так она понимает простую истину: ничего не будет хорошо, если хоть одна живая душа узнает, что они без спроса покинули Оплот. — Нас накажут, — смотрит на него жалобно, прикусывая губу, — серьезно накажут. Нетейам улыбается. Его ладони аккуратно ложатся на ее плечи, очерчивая контур тонкой шеи и останавливаясь на щеках, и чувствуется в неумелых и неловких немного касаниях что-то сладко-успокаивающее и романтично-интимное будто бы. По меркам На’ви оба они — уже не дети, но еще и не совсем взрослые, а потому есть в этой не-детской и не-взрослой влюбленности что-то особенное, искреннее и неискушенное, глубокое по-своему. — Все будет хорошо, — повторяет, мягко притягивая ее ближе, — обещаю. Ри’ни хмыкает не то облегченно, не то с иронией, и прикрывает глаза, когда Нетейам чуть опускает голову, соприкасаясь с ней лбами. И они стоят так, не говоря ни слова. Потому что слова порой бывают лишними, потому что простыми словами никак не передать то, что рисуют в голове красочные мазки-мысли. В конце концов, слова — всего лишь звук. — Ты ведь даже не сказал, куда хочешь полететь, — она не отстраняется. — Это будет маленький сюрприз. Нетейам и Ло’ак — что небесная гладь и земная твердь. Нетейаму еще учиться и учиться, чтобы понять все тонкости хитросплетения этой невероятной возможности идти против всего и вся, напролом к неизбежным проблемам, точно как Небесным Людям учиться и учиться, чтобы понять народ На’ви, но ведь…его отец смог, верно? Может, и у Нетейама получится почерпнуть капельку «мудрости» у брата. Он ловко забирается в седло и протягивает ей руку. — Накажут нас, точно накажут, — она вздыхает и садится позади, крепко обнимая его за плечи.

***

Древо Душ — связь с предками, с Великой Матерью. Это место священно для каждого Оматикайя, песнями тишины окутывая каждого, кто приходит сюда. Нетейам ведет ее за руку к древнему стволу, и тихая поступь отражается от камней и скал мягким шепотом. — Зачем мы здесь? — Ри’ни не осмеливается говорить в полный голос. Нетейам усаживает ее на камень и вдруг хмурится. Задумка казалась куда более стройной и ясной, когда он окольными путями выспрашивал у матери о тсахейлу между На’ви, об узах, какими связывают себя, с позволения Великой Матери, влюбленные. Задумка казалась стройной и ясной, только вот теперь, когда они здесь, Нетейам не знает вовсе, что и сказать. Пожалуй, стоило продумать всё это получше. Ри’ни склоняет голову набок, с любопытством наблюдая за его терзаниями, и длинный хвост с долею озорства метелит шершавый камень. И все-таки до брата ему еще далеко. Он присаживается рядом с ней, и они снова молчат, а тишина старых песен окутывает их светлою печалью. — Когда воин На’ви рождается во второй раз, — его голос тих и почти нежен, — он вступает в клан, как взрослый. — Да, — она медленно кивает, и на задворках сознания появляется зудящая догадка. — И может вырезать свой собственный лук. — Да, — снова кивок. Ри’ни наклоняется вперед, заглядывая в его лицо. Нетейам спокоен, но кончики пальцев отстукивают неслышный быстрый ритм по камню. Нетейам спокоен, не прячет серьезный взгляд, но что-то в поджатых уголках губ выдает его волнение. — И выбрать пару. Ри’ни понимает, к чему он ведет. По крайней мере, уверена, что понимает, ведь для чего еще он мог привести ее сюда вопреки запрету Оло’эйктана? Ей кажется, что все вокруг разом замерло, что сама тишина будто бы стала еще тише, прислушиваясь к шелесту их разговора. — Но мы еще не… — робко выдыхает, касаясь его ладони, а Нетейам качает головой. — Ничего. Мы прошли Икнимайю, — улыбается с гордостью едва заметной. Они оба — уже не дети, но еще не совсем взрослые, а потому есть что-то особенно нежное и настоящее в этой влюбленности, в неумелых касаниях и непроизнесенных, но понятых словах. Они оба — уже не дети, но еще не совсем взрослые, а потому есть что-то по-детски глупое и по-взрослому глубокое в их мыслях и искренней преданности. — Ты этого хочешь? — Ри’ни почему-то не причитает, что все это — сплошное безумие, и что им надо скорее возвращаться в Оплот, не корит его, но с чистою серьезностью вглядывается в янтарные глаза. Нетейам едва не перебивает. — Да, — и твердый его ответ яркими осколками взрезывает напряженную серьезность. Ри’ни улыбается. Ее подрагивающая ладонь накрывает горячую — еще не мужскую, но уже и не мальчишечью — щеку, и подушечка большого пальца ласково гладит кожу. Быть может, Великая Мать не даст им свое благословение, не одобрит юношеское безрассудство и не-детскую, не-взрослую влюбленность, но это не так важно сейчас. Нетейам закрывает глаза, поддаваясь ласке, и его пальцы ложатся поверх девичьей ладони. Быть может, его отец будет недоволен, быть может, накажет его за самовольство, но это не так важно, верно? Мягкий поцелуй расцветает свежим букетом орхидей где-то в груди, и им кажется, что тишина старинных песен звучит вокруг веселой ноткой пробуждения чего-то нового. Они не смотрят на косы в своих руках — только друг на друга, сидя близко-близко, почти соприкасаясь носами, и сбивчивое взволнованное дыхание растворяется в густом воздухе средь призраков Древа Душ. Они не смотрят на сплетшиеся косы — только друг на друга, в резкой вспышке сливаясь в одно целое с милостивого позволения Эйвы. И, быть может, где-то в тени, где-то среди раскидистых ветвей на лице Оло’эйктана Джейка Салли скользит едва заметная улыбка. И, быть может, где-то в Оплоте тсахик Нейтири смеется сама с собой, вспоминая смущенную неловкость сына и «случайные» вопросы о Первой связи возлюбленных.