Сколько тебе осталось?

Доходит восемь утра. Солнце давно должно было разбудить Землю, но в доме Симидзу и Бакуго темнее, чем в склепе. Густые черные тучи не пропускают свет. Дождь оглушительно громко барабанит по крышам. Порывистый ветер гнет одинокие деревья и триумфально свистит, завывая свою жестокую песнь. И Рей бы радоваться, что знойная жара отступила, а непогода принесла на хвосте долгожданную прохладу, но капризы климатических поясов ее сейчас меньше всего интересуют. — Да черт побери, Кацуки! — она с силой лупит ладонями по кухонной столешнице. — Разве ты не видишь, что что-то явно не так?! — Почему? Вижу, — недовольное ворчание Динамита сопровождается писклявым скрипом стула, прогибающимся под весом Героя. Бакуго остервенело размешивает сахар в чашке крепкого кофе, позабыв от напряжения, что никакой сахар он туда не насыпал. — Твоя паранойя превысила все допустимые нормы и грани. Попей успокоительное, Симидзу. Может, полегчает. Стойко выдерживая летящие в спину клубни сарказма, Рей набирает в легкие побольше кислорода и крепко сжимает кулаки, чтобы перевести дух. Она уже и не помнит, когда в последний раз их утро начиналось с обычного диалога, а не с ругани. Крайний срок, когда должны были прийти результаты теста, истек неделю назад. Однако со слов Бакуго, он не получал ни электронного письма, ни звонка, ни весточки. И его это не сильно-то заботит — как бы Симидзу ни прыгала вокруг, ни просила, ни угрожала или ни умоляла Динамита явиться в правительственный центр, чтобы узнать, в чем дело, ответ всегда один: «Я сказал, что пройду тест. Но вымаливать результаты обещания не давал. Если их потеряли или даже украли — мне плевать». Зато Рей совсем не наплевать. Она едва могла усидеть на месте с того дня, как Бакуго вернулся из правительственного центра. Когда до решения главной загадки всей твоей жизни — рукой подать, тяжело сохранять спокойствие. — Мне полегчает, когда ты с этим разберешься… И прекрати стучать этой гребаной ложкой! — кричит она и поворачивается в сторону Кацуки, сама не ведая, в какой момент присущие ей собранность и холодность покинули тело, оставив после себя рваную истерию и вечную тревогу. — Что ты пытаешься ею размешать?! Рей с вызовом смотрит на Динамита, колдующего над своим кофе, и его не к месту задумчивый вид вынуждает ее насторожиться. Бакуго механически, как бездумный робот, водит рукой по кругу, мешая воображаемый сахар. Кацуки словно не здесь. Он где-то там, глубоко в своих мыслях. И в этих мыслях нет ничего приятного. Его лицо искажается беспокойством, противоречием и чувством… вины? — Кацуки? — мягко, но с недоверием спрашивает Рей. — Что? — Скажи мне… скажи мне честно… — вопрос, который так боится задать Симидзу, застывает на губах. От ощущения того, что столько времени было потрачено напрасно, ее начинает колотить мелкая дрожь. Рей загоняет тягучую слюну поглубже в горло и решается озвучить неприятную догадку. Не без труда, но все же решается: — Ты точно проходил этот тест? Динамит приходит в себя ежесекундно. Мерзкий звук ударов металлической ложки о керамику стихает и растворяется в пространстве. Бакуго поднимает на Рей тяжелый взгляд, прожигающий в ней сквозную дыру. Каждая мышца в его теле напрягается, и он заключает так твердо и решительно, что в его словах не усомнился бы даже мировой судья: — Да. У Симидзу нет причин ему не верить — во вранье Бакуго никогда уличен не был. Кацуки прямой, как стрела, и сладкой лжи предпочитает неудобную правду, но откуда в голове Рей беспокойным роем продолжают копошиться сомнения? — Тогда в чем, мать твою, дело… — протяжным, полным отчаяния шепотом произносит она. — Почему, почему ты до сих пор не получил результатов? — Я не знаю. — Я перелопатила кучу литературы и форумов за эти три недели, — не отступает Симидзу, в который раз балансирующая на грани нервного срыва. Не выносит она белых пятен. Находить логическое объяснение даже необъяснимому — вот ее призвание. — Результаты, как правило, приходят в течение первых семи дней. Установленный потолок в две недели — редкость. Система отлажена настолько, что не подкопаешься… Так по какой… по какой причине она накрылась именно на тебе? — Повторяю, — желваки Бакуго предупредительно подрагивают. — Я не знаю! — Может, на самом деле ты давно получил свои результаты? — сглотнув, Рей давит сильнее, хотя прекрасно осознает, что последует за ее крайним выпадом. — Может, ты просто из принципа не хочешь показывать их мне? Симидзу рефлекторно жмурится и вздрагивает, когда чашка с недопитым кофе с грохотом бьется о стену. Она привыкла к шуму, но время от времени даже ее закалка дает сбой, и Рей вынуждена бороться с желанием прикрыть уши ладонями. Бакуго дышит рвано и тяжело, но уже ничего не говорит. Не стремится продолжить конфликт. Не бросается ругательствами. Не пытается перекричать Симидзу, как делает это обычно. Только прячет взгляд под отросшей челкой, негласно подтверждая теорию Рей о том, что что-то здесь нечисто. Помолчав немного, она собирает воедино крупицы оставшегося у нее терпения, заваривает новую чашку кофе и ставит ее перед Кацуки в знак примирения. — Я знаю, что тебя это бесит. Я знаю… — с понимаем шепчет она, присаживаясь напротив. Затем увереннее добавляет: — Но я не отступлю, Кацуки. Только не сейчас, когда мы так близко… Выясни, куда и почему пропали твои результаты, а потом можешь и дальше ненавидеть временные тесты, правительство, этот несправедливый мир и даже меня. Рей аккуратно тянется, чтобы накрыть его руку своей, но Динамит резко хватается за чашку и отпивает щедрый глоток. Образовавшаяся между ними тишина бьется электрическим током. Симидзу обреченно наблюдает за героем, но, не дождавшись ответа, включает телевизор, желая вытеснить это глухое молчание фоновым шумом утренних новостей. Загримированный телеведущий в накрахмаленном пиджаке приветствует зрителей и быстро проходится по сводке событий, которым посвящен сегодняшний выпуск. Его механический, лишенный эмоций и собственной оценки тон все окрашивает в одинаковые цвета: и радостную историю об открытии приюта для животных, и трагическое происшествие, унесшее жизни шести человек. — Но для начала — главная новость к этому часу! — говорит он и откладывает вправо стопку бумаг, на которых, как правило, красуется прописанный сценарий. — С Абэ Норио, находящегося под следствием с октября прошлого года, наконец, были сняты все обвинения. — Это же тот ушлепок… — оживляется Динамит и, со звоном опустив свою чашку на стол, впивается алыми глазами в цветной экран. — Бывший госслужащий, замешанный в скандале с контрабандой жизнями гражданских. — Что? Я об этом не слышала… Что за… — Сделай погромче, — обрубает Кацуки и до белых костяшек сжимает кулаки. Немного растерявшись под давлением Бакуго, Симидзу не с первого раза попадает по нужной кнопке. Когда ей удается прибавить звук, ведущий как раз делает паузу, чтобы привлечь внимание зрителей к видеоряду позади себя, а затем продолжает: — Напомним, что Абэ Норио, будучи членом нижней Палаты представителей, стал фигурантом запутанного дела о незаконной торговле временем. Тогда от жителей города стали поступать многочисленные жалобы о том, что при помощи шантажа и угроз расправой их родственников обманным путем заставили передать свои жизни некой организации. Независимые журналисты при поддержке полиции провели расследование и выяснили, кому принадлежала компания. Ко всеобщему удивлению, владельцем числился Абэ Норио, который был немедленно арестован. Однако на протяжении всех месяцев, проведенных под следствием, чиновник отрицал свою причастность и добровольно оказывал содействие следствию… — Какое, нахрен, содействие?! — закипает Бакуго, небрежно указывая пальцем на ведущего. — Этот фарфоровый кретин вообще понимает, что несет?! — Кацуки… — Тихо! — перебивает он и выхватывает у Симидзу пульт, выставляя громкость на максимум. — Как у него рожа не треснула от такого количества косметики?! — …таким образом, — подводит итог ведущий. — …полиции удалось выйти на банду настоящих преступников во главе с бывшим членом Якудза и задержать их. Абэ Норио был отпущен на свободу и пообещал, что в ближайшее время вернется к государственной службе, чтобы, цитируем: «Продолжать свое главное дело — защищать граждан и их время в рамках закона, а беззаконие — наказывать». Симидзу вновь вздрагивает, когда вторая по счету чашка кофе встречается со стеной. Не успевает она толком разобрать, в чем дело, как Кацуки молниеносно поднимается на ноги. Стул за его спиной валится на пол, и комнату пронзает полный гнева рык: — Какого дьявола?! Нашелся, блядь, эталон благородства! Оказал содействие следствию?! Да он и не переставал его оказывать, только в другой сфере! — Бакуго чертыхается и тяжелой рукой, с разворота сметает все, что мирно покоится на их с Рей кухонном столе. — Мать твою! — Хватит орать, Кацуки! — огрызается Рей, потирая болезненно ноющие виски. — Что опять не так?! Почему тебя это так задело? — Потому что все, что лепетал этот кукольный ведущий — бред сивой кобылы! И правительство, и полиция по уши закопаны в контрабанде жизнями. По уши! Все, что они делают на публику, годится лишь для отвода глаз. О, посмотрите! Стали поступать жалобы, давайте арестуем кого-нибудь из верхушек, чтобы показать: «а» — важные шишки не неприкосновенны; «бэ» — когда дело касается жителей, полиция всегда на их стороне, и доберется до виновников, как бы влиятельны они ни были?! А потом, о, как неожиданно! Оказывается, Норио не виноват! Виноват воображаемый преступник-мафиози, имя которого даже в новостях не прозвучало! — плюнув себе под ноги, заведенный герой с презрением заключает: — Дешевка! Настоящие преступники давно носят не кобуру за поясом, а галстучки и дорогие запонки. — С меня довольно, — Рей поднимается на ноги и буквально впечатывается ладонями в гладкую и отныне голую поверхность стола. Скривив губы, она нагибается вперед и раздосадованно, со злостью произносит: — Надоело! Я устала это слушать, Кацуки! Устала слушать про теории заговора, преступные аферы и прочее… Устала смотреть, как ты во всем, во всем ищешь подвох и виноватых вместо того, чтобы… Симидзу не решается продолжить и смолкает. Однако отскакивающий от стен требовательный, басистый голос Бакуго не оставляет ей выбора. — Вместо того, чтобы что…? — напирает он. — Договаривай, Симидзу. Ну же! Чтобы… что? — Принять, — она поднимает на него размазанный взгляд. — Принять новые правила игры и использовать их в угоду себе. — Как двумордый и его креативная женушка? — язвительность бьет из Динамита ключом. Отвращение находит выход в кривой ухмылке от уха до уха, рассекающей его лицо надвое. — Нет уж, спасибо! Рей разочарованно опускает подбородок. Последние слова, брошенные Кацуки, бесконтрольно прокручиваются в ее голове снова и снова, снова и снова. Она впивается ногтями в столешницу, и неприятные ощущения, граничащие с болью, помогают немного отрезвить рассудок. Все события последних трех недель складываются в единый пазл, проясняющий картину. От разливающейся в груди обиды Рей уже едва способна совладать с нахлынувшими эмоциями. — Ты солгал, — ее серые глаза находят его алые, горящие в полумраке комнаты. — Ты не проходил временной тест! — Я же сказал, что прошел! — протестует Бакуго и угрожающе нависает над столом, почти касаясь лбом Рей. — Тогда где они? — Кто они?! — Где результаты? Телевизор по-прежнему надрывается на адских звуковых частотах, но увлеченные немым противостоянием Кацуки и Рей этого не замечают. Они смотрят друг на друга с вызовом, с претензией отстоять свое любым способом. Никто не желает проигрывать эту битву, хотя исход ее очевиден — Симидзу первой возведет к небу белый флаг. Как и всегда. Так уж у них заведено. Но, кажется, не в этот раз. — Прибереги свою манеру устраивать допросы для кого-нибудь другого! — Динамит неожиданно пятится назад и рваной походкой направляется к выходу. — Я не собираюсь обивать порог правительственного центра, чтобы узнать, когда я сдохну. Придут результаты — хорошо. Не придут — значит, нахуй их! Я все сказал! Не успевает он выйти в коридор и скрыться от окончательно сбитой с толку Рей, как из динамиков доносится короткая пугающая мелодия. — Мы прерываем нашу программу из-за экстренного выпуска новостей, — Кацуки и Рей синхронно оборачиваются на голос ведущего. — На окраине Токио произошел крупный пожар. Горит башня «Незуми-тори». Нашим коллегам удалось дозвониться до премьер-министра Японии — Озэму Мотидзуки. Прямо сейчас он даст свой комментарий по этому поводу. Господин Мотидзуки, мы слушаем вас. — Ситуация чрезвычайная, — грубый голос премьер-министра пробивается через помехи на линии. — Это не похоже на умышленный поджог. Мы полагаем, что произошло короткое замыкание, однако некогда разбираться в причинах. Куда важнее — вывести из здания людей и потушить пожар, вот только… Огонь распространяется с бешеной скоростью, техники не хватает… Пожарные работают на пределе возможностей, но все равно не справляются. Поэтому я лично запросил помощь у всех свободных героев. Необходимо срочно эвакуировать гражданских! В кадре крупным планом появляется объятая пламенем башня. Пожарные снуют возле пугающе огромных машин, заливают здание водой, но огню все нипочем. Наоборот, он словно становится только сильнее, ярче, жарче. Пламя дразнится, насмехается, поднимается все выше и выше. Окна нижних этажей лопаются с треском, режущим слух. — Какой ужас, — Симидзу невольно закрывает рот ладонью и как завороженная пялится в экран. Внутри нарастает беспокойство. — Тебя ведь не вызывали? — Не… — ответ Динамита прерывает телефонный звонок. Он встречается взглядом с Рей и, не отводя глаз, достает из кармана мобильный, чтобы ответить на звонок. — Алло? Из трубки доносится уверенный и ровный голос начальника Геройского Агентства, в котором работает Кацуки. Слов толком не разобрать, да и Кацуки подсказок давать не спешит — вместо ответов он молча кивает или мычит в знак согласия. — Скоро буду, — Бакуго отключается и тянется к месту, где могла бы стоять кружка с его вторым утренним кофе, если бы он ее не разбил. — Вот теперь вызвали. — Я сделаю новый, — Симидзу тут же принимается кипятить воду. — Не надо. Времени нет. — Дай мне минуту, — сопротивляется она и тянется к банке с молотыми ароматными зернами. — Я кое-чего не понимаю. Твоя причуда не очень-то подходит для тушения пожара. Ты был бы незаменим, если бы, наоборот, надо было бы кого-нибудь испепелить в прах… Зачем ты там нужен? Неужели в здании есть Злодеи? Кацуки приближается к Рей и встает рядом, принимая из ее рук чашку. — Злодеев нет. Тушением пожара займутся другие Герои. Моя задача — проверить верхние этажи и вытащить оттуда людей, — игнорируя высокую температуру напитка, Бакуго опустошает половину кружки за один глоток. Он зачем-то вглядывается в дно стакана, как в бездну, и задумчиво переводит взгляд на горящий экран телевизора. — Незуми-тори… Что-то знакомое… На лице Динамита в мгновение проскальзывает какое-то пугающее озарение. Он быстро возвращает чашку ошарашенной Симидзу и направляется в гостиную. Она воспринимает это как факт того, что кофе на сегодня достаточно, и ставит грязную посуду в раковину. Рей открывает кран, щедро сдабривает губку чистящим средством и исподлобья поглядывает, как Бакуго усаживается на диван и открывает свой лэптоп, пряча нахмуренные брови за тонкой крышкой. До Симидзу эхом доносится громкое клацанье по клавиатуре. Интересно, что Бакуго хочет найти? И чем ему так запомнилось название «Незуми-тори»? Возможно, это как-то связано с его тяжелым прошлым и потерями, о которых он никогда бы не позволил и не позволит себе забыть? — Черт! — блюдце выскальзывает из ее ладоней и бьется о стенки раковины как раз в тот момент, когда Динамит вдруг цепенеет на секунду, уставившись стеклянными глазами в монитор. Рей этого не замечает, поэтому как ни в чем ни бывало расслабленно выдыхает, улыбается своей же неловкости и задорно кричит: — У нашей посуды сегодня какой-то несчастливый день! Она закрывает кран и поворачивается к Бакуго в надежде, что глупая шутка вслед за чрезвычайным происшествием окончательно сотрет следы их ссоры, но с подозрением замирает на месте. Динамит смотрит на нее, но будто сквозь нее. Его пальцы так и застыли над клавиатурой. Дисплей подсвечивает мелкие шрамы на щеках, скулах и шее. Симидзу решается спросить: — Что такое? — Ничего, — придя в себя, Бакуго выключает ноутбук и поднимается на ноги. — Гуглил адрес. — Далеко? — Рей слышит, как Кацуки надевает геройский костюм, а сама попутно протирает выжившие тарелки и кружки полотенцем. — Не близко. Симидзу выходит в коридор, когда через пару минут из прихожей уже доносится скрип тяжелых ботинок. Динамит по локоть натягивает черные перчатки и невзначай интересуется: — Ты… пойдешь днем куда-нибудь? — Ничего себе вопросы! Контролировать меня собрался? — с усмешкой отвечает Рей и подходит к нему практически вплотную. Холодными, слегка мокрыми пальцами она поправляет его перекрещенные на груди подтяжки, желая унять неоправданное волнение, подкатывающее к горлу всякий раз, когда Кацуки уходит на миссию. Пускай и плевую. Как сегодня. — Мы через час договаривались встретиться с Момо, если ее не вызвали. Но она бы уже позвонила, чтобы предупредить и четырежды извиниться, так что, думаю, все в силе. Прокатимся по магазинам… Посидим в кафе… Если погода наладится, прогуляемся по парку или еще что-нибудь придумаем. В любом случае, к ужину вернусь. Что будем готовить? — Лучше захвати что-нибудь в торговом центре, — отчеканивает он и отступает на шаг. — Хорошо, — Рей неловко мнется на месте, но все же озвучивает стандартное, вертящееся на языке: — Береги себя! Не дождавшись от Динамита первого шага, она подается вперед, чтобы обнять его на прощание, но он ускользает за дверь, как призрак, бросив напоследок лишь хмурое: — И ты. Когда дверь захлопывается перед ее носом, а оцепенение отпускает, она артистично дразнится вслух: — «И ты»! Что еще за, мать твою, «и ты»? Рей закатывает глаза и отмечает про себя, что сквернословить за эти три недели она стала не меньше, чем сам Великий Взрывной Убийственный Бог Динамит. Она невольно переводит взгляд на их совместные фото, развешанные вдоль стены. Место для них Симидзу, на удивление, спокойно отвоевала — настолько, насколько это возможно, когда речь идет о противоборстве с Бакуго и его непоколебимым упрямством. — Мы же с тобой совсем разные, — произносит она, глядя на снимок, сделанный на свадьбе семьи Тодороки. — Ты весь такой принципиальный, прочный, словно выбитый из камня… Не признающий легких путей, не желающий идти по протоптанной дорожке и мириться с тем, что тебе хотя бы малость не по душе. И я… Приспосабливаемая ко всему. Какая-то универсальная, с консистенцией теста — что хочу, то и леплю в зависимости от ситуации. Благо, хоть что-то общее у нас есть… — Рей на раскрытых легких, с осуждением выдает: — Мы оба забыли, что сегодня у нас годовщина, вот же дерьмо! Вдоволь отругав себя на чем свет стоит, Симидзу хватает телефон и судорожно ищет нужный контакт. Спустя пару гудков, на фоне слышится знакомый голос. — Привет! Я как раз хотела тебе позвонить, — виновато говорит Момо. — Так получилось, что я выехала немного заранее… Если заеду через пятнадцать минут, успеешь собраться? — Вполне, — отвечает Рей на пути к шкафу с одеждой. — На улице все плохо? — Более чем. Жуткие пробки, дождь стеной, еще этот пожар… — Да уж, — смотря в окно, заключает Рей: — Какой-то и впрямь несчастливый день.