Любовь со вкусом гойи

      Тринадцать лет спустя. Коноха. Дом Шикамару Нара.

      Первая любовь для Сакуры была мечтой. Недостижимой, яркой. Хотелось гореть в ярком пламени маленького угрюмого мальчика. Просто находиться рядом, готовить Саске еду, отращивать розовые волосы и быть покорной женой.       Мальчик вырос, Сакура перегорела. Остался только пепел и разочарование. Многие годы любить образ, который сама себе придумала. Харуно отличница, но в делах сердечных — круглая двоечница. Только сейчас, спустя почти три десятилетия Харуно осознала, что она никогда бы не смогла понять Саске, узнать его и по-настоящему, полюбить.       Вторая любовь для женщины была испытанием. Испытанием на прочность, веру в себя и на умение жертвовать собственным счастьем ради других. Нет. Сакура ни о чём не жалела. Чувства к Какаши были не просто огнём, они были лесным пожаром. Сакура каждый раз сгорала и возрождалась вновь, стоило только лишь посмотреть в тёмно-серые глаза. Тринадцать лет разлуки не искоренили чувства.       Третью любовь Харуно не могла называть таковой. Женщина была преданной женой, любящей матерью, но её сердце никогда не принадлежало Канкуро. Он прекрасно это знал, но продолжал гореть в собственных чувствах, обладая лишь желанным телом, но не душой. Нет! Сакура всё же была привязана к мужу. Он был её поддержкой, опорой и верным другом. Семейная жизнь приносила свои радости и мелкие разочарования, но всё же любовь была. К детям.       Харуно сделала первую затяжку. Никотин обжёг лёгкие. Сигаретный дым запомнил комнату, окно было открыто. Второй вдох не принёс облегчения, как и третий. В дверь постучали. После разрешения войти в помещении появилась Мацури. Подруга недовольно цокнула и помахала рукой, отгоняя от себя дым.       — Ты же бросила курить? — сказала она и приземлилась на кровать. — Дети тебя убьют. Юмико опять будет прятать сигареты.       — Это от нервов. Тяжело вернуться. Слишком много воспоминаний, — Сакура потушила сигарету в пепельнице, стоящей на подоконнике. — Многие из них печальные.       — Как бы не было грустно, но трагедии случаются в жизни каждого человека, — Мацури грустно вздохнула и плюхнулась на перину.       Женщины замолчали. Каждая думала о своём. Дым медленно рассеивался, а свежий воздух проникал в комнату. Харуно гуляла в лабиринте своих воспоминаний, чувствуя боль лишь от мыслей. Мебуки всегда говорила дочке бросить карьеру шиноби. Ещё в двенадцать лет Сакуре пришлось отбиваться от требований матери. Тогда седьмая команда распалась, и Харуно-старшая решила, что это возможность вернуть дочку в гражданскую жизнь и продать Сакуру в двадцать в качестве жены местному купцу.       Может быть, так и надо было поступить.       — Знаешь, мне понравилось в Конохе. И почему родители остановились в Суне, а не в здесь? Возможно, была бы сейчас замужем за каким-нибудь красавчиком и нарожала бы кучу детей.       — Что тебе мешает сделать это сейчас? — Харуно повернулась к подруге. — Наруто сказал, что Киба Инузука в разводе и находится в активном поиске. Раньше он был довольно горяч.       — Фу! Насколько мне известно: он собачник, — Мацури тут же скривила лицо. — И у него эта дурацкая бородка, как у песчаного козлика. Я встретила его сегодня. Он выглядит старше, чем Шестой Хокаге, хотя все знают, что Копи-Нину уже за сорок.       Сакура вздрогнула от упоминания Какаши. Женщина до сих пор не пришла в себя после встречи с ним. Харуно с трудом удалось держать равнодушную маску на лице и не расплакаться при виде Хатаке. Она скучала.       Сильно.       В желудке что-то булькнуло. Вероятно, сердце.       Сакура отогнала мысли о мужчине и его уставшем виде куда подальше и с насмешкой протянула:       — Конечно, ведь куда Кибе тягаться с идеально гладкой кожей Гаары-самы?       В розоволосую женщину полетела подушка и стремительно настигла лица вместе с какими-то ругательствами.       Они просидели ещё час. Ночь медленно вступала в свои права. Селяне возвращались домой с работы.       Разъярённая блондинка ворвалась в комнату. Следом за ней, лениво передвигая ногами, зашёл и Шикамару. Он вдохнул остатки едкого дыма, неосознанно ощупал карман штанов, проверяя — на месте ли сигареты. Мацури же поморщилась, вспомнив, что совсем недавно говорила о том, что Нара горяч.       У него тоже была козлиная бородка. Что за странная мода у мужчин?       — Харуно! Сейчас ты мне за всё ответишь! — взревела блондинка. — Где ты была все эти тринадцать лет?! Ками, я так зла!       Через минут пять Сакуру оставили разбираться с Ино самостоятельно. Шикамару быстро извинился и ретировался из эпицентра возможного взрыва, а Мацури, ссылаясь на непослушных генинов, сбежала в отель.       Через какое-то время Яманака успокоилась под давлением кучи извинений, но всё так же со злобой смотрела на когда-то лучшую подругу, которая бросила её прямо перед приближающейся свадьбой.       — Ты могла бы связываться со мной через телефон. Хотя бы раз в год. Почему я узнаю всё от Наруто?! В письмах ты говорила, что путешествуешь, а не состоишь в браке больше десяти лет и воспитывает троих детей. Твои открытки из разных стран были фикцией?       — Но я действительно путешествую, — виновато проговорила Сакура. — Последние лет шесть так точно.       — Это не отменяет того факта, что ты не явилась на мою свадьбу! — прорычала блондинка. — И просто сбежала из Конохи. Так легко, не поговорив со мной. Я ведь чувствовала, что что-то случилось тогда. Перед твоим исчезновением ты была сама не своя.       — Может быть.       — Почему ты не поделилась со мной? Я бы, возможно, смогла помочь.       Сакура горько вздохнула, отошла от окна и упала на кровать, не желая смотреть в глаза Ино, которая лишь одним взглядом вывела бы женщину на откровения.       — Мне надо было разобраться в себе. Столько всего навалилось. Ещё и смерть родителей.       — Мой отец тоже умер, Сакура. Думаешь, я бы не смогла утешить тебя? — Яманака приблизилась к кровати, намереваясь лечь рядом с розоволосой.       — Дело не только в этом. Ты бы не поняла меня, — Харуно потрясла головой и закрыла лицо руками, отгораживаясь от подруги. — Никто бы не смог помочь.       Ино резко остановилась и презрительно окинула взглядом женщину.       — Я, по крайней мере, пыталась быть рядом. А ты просто сбежала! Зарылась в песок и как обычно жаловалась на несправедливую жизнь, да? Бросила меня! Я тоже нуждалась в поддержке. Сакура, мы с Саем дважды потеряли ребёнка, а в прошлом году Иноджин чуть не погиб. Эгоистка! Больше мы не подруги! Варись в своём дерьме в одиночестве!       Эгоистка.       Слова выбили воздух из лёгких. Ино громко хлопнула дверью. Сакура заплакала. Она действительно думала только о себе.

***

      Утро — прекрасное время, если, конечно, ты не Хокаге.       Опоздав примерно на час, Какаши буквально ввалился в кабинет. Ноги еле держали, но Хатаке всё-таки смог собраться и покинуть квартиру. Мужчина почувствовал боль в висках: бессонная ночь давала о себе знать.       — Вы опять опоздали, Хокаге-сама, — не поднимая глаз от монитора, сказала Шизуне и продолжила печатать какие-то сверхважные документы.       Какаши до сих пор не понимал эту женщину. Как она могла столько лет жизни посвятить этой работе? При Пятой Като приходилось прятать бутылки от наставницы и попадать под горячую руку, при Шестом Шизуне прятала уже книги Джирайи и время от времени пинала ленивую задницу Лорда Хокаге. Тем не менее женщина неуходила, продолжая трудиться на благо деревни.       Какаши сразу заметил контейнер с бутербродами и маленький термос.       — Я принесла кофе, — сказала Като и окинула тяжёлым взглядом фигуру Какаши. — Американо.       В отличие от Шикамару Шизуне больше замечала деталей и незначительных фактов. Она была проницательной, поэтому точно знала, что Хатаке потребуется бодрящий напиток с утра.       — Ма, не нужно было, но спасибо, — Хокаге расположился в кресле и потянулся к напитку. Из открытого термоса шёл пар. Кабинет заполнил аромат свежесваренных зёрен. — С кем сегодня мне необходимо встретиться?       — Прокторы с отчётами подойдут к часу. Так же Казекаге-сама просит аудиенции сегодня. Он сказал, что у него есть важное дело, которое стоит обсудить немедленно.       Гаара пришёл сразу же, как смог. Анбу Конохи оторвали его от интенсивной тренировки с Шинки, который, несмотря на невозмутимый вид, был взвинчен и, казалось, чего-то боялся.       Немудрено. Приёмный сын Казекаге всегда соревновался с Макото за звание гения. Лучшим всё равно признавали последнего, хотя тот не обладал оригинальным дзюцу и прятался под юбкой матери, так считал Шинки, но он всегда забывал, что и сам скрывался за широким плащем своего отца. Мальчик ждал момента, чтобы по-настоящему сразится с Макото, однако скорость и точность соперника нервировала.       Гааре тоже боялся, но другого. Бумажка, хорошо спрятанная во внутренний карман прямо рядом с сердцем, обжигала и вызывала волнение. Что может быть в обычном листе, свёрнутом четыре раза? Ничего, но от слов, высеченных пером на бумаге, исходила опасность.       — Доброе утро, Хокаге-сама, — Гаара почтительно поклонился и направился ближе, прямо к столу Шестого. — Нам стоит поговорить без лишних ушей, — продолжил мужчина и многозначительно посмотрел на Шизуне и клерка, который сидел рядом с ней, заполняя бумаги.       — Шин-сан, покиньте кабинет на пару часов.       Подчинённый, довольный тем, что можно повалять дурака некоторое время, стремительно ушёл. Шизуне всё так же сидела за монитором, однако перестала печатать и навострила уши.       — Хокаге-сама, я могу говорить только с вами, так как возникшая проблема касается и лично меня тоже. Мне бы хотелось, чтобы Шизуне-сан ушла.       Като возмутилась, но всё же направилась к выходу из кабинета, бросив напоследок взгляд на Какаши, в котором читалось примерно такое: «вы мне всё расскажите!».       — Что же вас беспокоит, Гаара-сама? — Шестой облокотился на стол и выжидающе смотрел на посетителя. Напряжённые глаза выдавали не только возраст, но и годы, прожитые в качестве политика.       — Я буду с вами откровенен. Сегодня утром на моей тумбочке лежало сообщение, — Гаара расстегнул верхние пуговицы плаща, достал сложенный листок и протянул его Хатаке.       Какаши расправил бумагу. Размашистые неровные иероглифы автора сразу бросились в глаза, словно человек пытался скрыть свой почерк. Значение слов было не лучше. Хокаге внутренне передёрнуло.

«Берегитесь. Коноха. Экзамены. Нападение. Гены.".

      — Стоит ли нам в это верить? Может быть, это фикция или злой розыгрыш? — Какаши отложил листок, отмечая, что пахнет он клубникой со сливками.       — Если бы это было так, то я бы не стал вас беспокоить. Я не первый раз получаю такого рода послания. Информация в них почти всегда подтверждалась. Раньше это являлось делом только Суны, но сейчас упоминается наш союзник. Мне бы не хотелось, чтобы кто-то пострадал.       Какаши от усталости потёр переносицу и смахнул прилипшие ко лбу пряди. Ситуация Хокаге не нравилась, записка тоже.       — Слова похожи на угрозу. Возможно, на вас готовится покушение.       — Скорее как предупреждение. Первый раз я получил записку, перед нападением Акацуки и моим похищением. Тогда я не предал этому значения, но все мы знаем, чем всё обернулось. Попытки найти отправителя не увенчались успехом до сих пор, — Гаара положил лист обратно во внутренний карман и застегнул пуговицы, резко одернув воротник. — Последнее сообщение пришло год назад, после убийства Канкуро. Я не сомневаюсь, что информатор помогает.       — Подождите. Разве ваш брат не умер из-за болезни?       — Официально, да, но мало кто знает, что Канкуро отравили. Никому не говорите. Информация засекречена, и если бы не новая записка, круг лиц, осведомлённых в этом, не расширился бы. Темари и Сакура тоже не знают, как и дети, — Казекаге вздохнул и наклонил голову на бок. — Меня смущает то, что именно Конохагакурэ стала объектом нападения. Врагам нужны какие-то гены. Однако я не могу понять одного: почему сообщение пришло именно мне?       — Как правило во время экзаменов на Чуунина защита деревень более ослаблена из-за количество простых туристов. Возможно, хотят похитить вас или кого-то из вашей семьи.       — Может быть. Все Собаку но — потомки Второго Казекаге и возможные джинчуурики.       — Я усилю патрули и удвою охрану. Если случится что-то ещё, то не просите аудиенции. У вас есть полное право посещать меня в любое время.       Через десять минут обсуждений возможных вариантов событий Гаара решил покинуть кабинет Хокаге, но перед самым выходом обернулся и сказал:       — Не говорите при Сакуре про Канкуро. Она считает себя виноватой в его смерти. И скажите об этом Наруто.

***

      Какаши подставил своё лицо жарким лучам яркого полуденного солнца. Оно обжигало открытые участки кожи. Вокруг не было ни души. Мужчина стянул маску и провёл рукой по лицу, смахивая с него капли пота. Он сжал в руках зелёную траву, надеясь почувствовать её гладкость и прохладу, и неожиданно застонал от боли. Алая кровь окрасила зелень.       Плохое сочетание.       Какаши выругался из-за своей неосмотрительности и засунул пострадавший палец в рот. Кровь перестала течь.       Спрятавшись на дереве и удобно устроившись на его ветке, мужчина достал книгу и окунулся в мир эротики и соблазна. Единение с природой и хорошим сюжетом вызывало удовольствие. Хатаке не обращал внимание ни на гул голосов, приближающихся на тренировочную площадку, ни даже на небольшой порез на пальце, который чувствовался, едва мужчина касался бумаги, чтобы перелистнуть страницу.       Сбежать из кабинета в самый разгар работы было прекрасным занятием. Какаши никогда не чувствовал вины за это, но Шикамару и Шизуне не давали забыть Хокаге, что он безответственный и ленивый. На самом деле мужчина выполнил все поставленные задачи за одно утро. Он точно не знал почему так получилось: повлияло желание поскорее покинуть кабинет, где было до изнеможения жарко, или же нервозность вылезла наружу.       Казекаге обеспокоил Хатаке. Какаши понимал, что никакой усиленный отряд не поможет, если кто-то совершит нападение. Нара с ним согласился, но предложил не поднимать шум, надеясь на то, что это чья-то фикция. Шестой однако не стал спокойнее после умозаключений Шикамару и приказал Анбу усилить охрану втрое.       Нос мужчины уловил незнакомый запах. Кто-то был рядом. Какаши сразу же оторвался от книги и осмотрелся вокруг. Розовая макушка мелькнула на тренировочном поле. Мужчина точно знал, что это не Сакура. Вероятно кто-то из её детей. Было непонятно, чем конкретно занимается генин. Листва закрывала угол обзора, но было ясно, что тренируется он с оружием. Какаши не стал раскрывать своё присутствие, поэтому вернулся к книге и продолжил читать. Слова легко укладывались в предложения в голове, но смысла в них не было. Лязг металла разряжал воздух, и Хатаке каждый раз вздрагивал от того с какой точностью ребёнок отбивался от летящих кунаев. Хороший слух позволял Хокаге знать точное расположение генина и его клонов.       Ужасно отвлекало.       — Я знаю, что вы там. — раздался мальчишеский голос, и в Какаши полетел кунай.       Мужчина сразу же слетел с дерева, избегая атаку, и приземлился радом с ребёнком. Это был мальчик с нежно-розовыми волосами. Они были похожи на мягкие пряди Сакуры с едва уловимым различием: кончики волос слегка вились, отчего генин казался куда более привлекательным для девочек. Он был точной копией Харуно с тонким лицом и прямым маленьким носом. Единственное, что выбивалось — графитовые глаза, спрятанные за круглыми линзами очков. Какаши посетила глупая мысль о том, что где-то он уже видел такие глаза. Они были жутко знакомыми с уставшим от жизни выражением, Хатаке быстро отогнал назойливую мысль.       Ну не может же он смотреть на них каждый день!       — Не прилично кидать кунаи в незнакомых людей. Они могут подумать, что вы не очень воспитанный мальчик, Макото-сан, — грозно проговорил Хатаке, но мальчик, вероятно, услышал в словах насмешливость, скрывающуюся за фасадом официоза.       — Я вас знаю, Хокаге-сама. Простите, что чуть не попал в вас, — генин совершил акт извинений, наклонившись чуть больше положенного по норме. — Однако я не думал, что уважаемый ниндзя будет прятаться на ветке дерева.       Мальчик выпрямился, и Какаши был уверен, что в глазах юнца играло веселье. Его, очевидно, забавляла ситуация, и вины он не испытывал. Какие непочтительные дети растут!       — Как же ты меня узнал? — Хатаке перешёл на более неформальную форму общения, веря, что генин настроен дружелюбно.       — Шестого Хокаге почти все знают. Девочки из академии в моей деревне несколько лет назад вашу фотографию цветами обложили и превратили в алтарь, — серьёзно сказал мальчик и, заметив, как Хокаге изменился в лице, продолжил. — Шучу, это была фотография моего дяди. Наруто-сан говорил о вас всё утро.       — Надеюсь, мой ученик упоминал только хорошее?       — Он сказал, что вы велкий Хокаге с извращённой книжкой в руках и в маске. Мама же добавила, что вы, вероятно, отлыниваете от работы каждые пол часа и лениво смотрите сквозь строчки, как дядя Шикамару на облака.       — Я думал, что ученики лучшего обо мне мнения, — Какаши улыбнулся одними глазами, отчего морщинки собрались на их концах.       Мужчина чуть не потянулся к розовым прядям, чтобы растрепать их, но тут же одёрнул руку, напоминая себе, что это не Сакура, а её сын.       — Так значит мама права — вы лентяй, — заключил мальчик и поднял кунай с земли. Солнце пекло, поэтому Хатаке передёрнуло от вида горячего металла в маленьких бледных руках. Казалось, сталь плавились в лучах жёлтой звёзды.       — Почему ты так решил?       — Сейчас середина дня, а вы не в резиденции Хокаге. Я знаю специфику работы главы деревни, поэтому думаю, что вы должны работать с самого утра до поздней ночи.       — Хм… — Какаши почесал затылок. — Может быть, у меня выходной.       — В среду?       — Тоже верно. Я даже запамятовал, что сегодня середина недели. Макото, да ты дерзишь. Не боишься, что приму меры?       Хатаке отметил, что мальчик характером пошёл не в мать. Мужчина помнил, с каким почтением Сакура обращалась к старшим.       — Наруто-сан сказал, что я могу дразнить вас.       Какаши потёр подбородок и задумчиво оглядел тренировочную площадку. Клоны мальчика уже давно исчезли, но об их пресутвиии говорили кунаи, валяющиеся по всему периметру.       — Почему ты тренировался один, а не с командой?       — Мама и сестры в гостях у Наруто-сана и его жены. Мне там не понравилось, и я сбежал, так же как и вы с работы.       — Эй! Я просто осматриваю окрестности, — мужчина всё-таки не удержался и потрепал мальчика по голове. Волосы его были жёсткие, совсем не как у Сакуры. — Что же тебе не понравилось в гостях у Узумаки? Они добрые люди.       Было видно, что Макото медлит с ответом. Вероятно, мальчик не хотел рассказывать, опасаясь, что может затронуть чьи-то чувства.       — Сарада-чан.       — Чем же тебе не понравилась эта девочка? Милый ребёнок, очень умный и ответственный.       Мальчик пожал плечами, не желая говорит об дочери Учихи-сана. Какаши впервые заметил черты характера, которые хоть как-то напоминали Сакуру.       В голове у мужчины не укладывалось, что это генин — сын любимой женщины.       Макото достал томик стихов и сел у дерева.       — Присоединяйтесь, не думаю, что нас скоро найдут, — сказал он и открыл какую-то страницу, убрав закладку.       Хокаге сделал, как просил мальчик и достал свою книгу. Читать совершенно не хотелось. Желание спросить о Сакуре было сильнее, чем всё остальное, но Макото, казалось, закрылся книгой от окружающего мира.       Мальчик был похож на Какаши, но мужчина отогнал глупую мысль.