колыбельная лернейской гидре

я расскажу, но ты – не вширь, ты – в глубину, закрыв глаза, когда еще ни рельс, ни шин, войди на триста лет назад. пусть памяти пустой кувшин, как проводник, ярмо, лоза, отправит часть твоей души туда, где голоса. представь: здесь лес и град Курган, валежник, притопь, мошкара. как кровь железная ирга и черная как кровь – кора. здесь лес и лес, да град Курган, и сколько ты тут ни шагай, представь, ползет себе дурман и клюква, как пожар. здесь люд, представь, храня живот, дал имя лесу Немере́чь, как будто этот лес живой, как будто понимает речь, как будто сердце у него, как в доме всяком пышет печь, и связки-ветви у него острющие, как меч. и имя дав, люд заклинал, ты, Немеречь, нам не мерещь наш смертный час, итог, финал, ни зверя не мерещь, ни вещь. ни тех, кто в лес ушел, пропал – стал заяц, лось, лисица, лещ. пусть стает ложная тропа – её ты не мерещь. ты не мерещь всего вообще, пусть всё нам кажет лишь Господь, пусть тень лесная на щеке не гложет человечью плоть, ни сук, ни шип, ни даже щепь не гложет человечью плоть. вовек твоя нам нема речь и твой невиден рот. теперь, послушный колосок, открой глаза, дотронься плеч, и обернись на голос мой, себя не в силах уберечь. ты спросишь, потерев висок, чью слышишь зыбко нынче речь? а я скажу – ты видишь сон, пойдём же в Немеречь.